Нам не светит «Долго и счастливо»

Эмма Райц (2025)

— Одевайся. У тебя минута. От неожиданности забываю, что стою голая под душем, и оборачиваюсь на низкий мужской голос. В нескольких ярдах от меня, скрестив руки на груди, возвышается хмурый незнакомец. — Что… — Тридцать секунд, — безэмоционально произносит он. — Иначе я вытащу тебя отсюда в чём мать родила. По вине отца к нам в дом врывается глава Бостонского преступного синдиката. Меня насильно увозят прочь, чтобы позже выдать замуж за одного из наследников криминальной империи. А пока я остаюсь беззащитной пленницей в зловещем особняке, чей хозяин — бездушный мерзавец. И после каждого нашего столкновения взаимная ненависть становится ещё крепче, пока не наступает утро перед свадьбой…

Глава 1

Реми́

Роскошное свадебное платье цвета слоновой кости тихо шуршит от каждого движения и мягко сияет в свете огромной хрустальной люстры с бесчисленным количеством стеклянных нитей, густой бахромой свисающих с высокого потолка. Я дышу через раз, а мои ноги совершенно ватные, и, если бы не твёрдый локоть ненавистного жениха, я бы, наверное, рухнула, как только перед нами распахнули массивные двери в ярко освещённый холл.

В панорамных окнах сотнями оттенков жёлтого, оранжевого, красного и розового ослепительно пылает летний закат. Весь мой родной Бостон как на ладони. Джон-Хэнкок в лучах вечернего солнца из стеклянного небоскрёба превращается в гигантский слиток золота. Купол Капитолия вот-вот расплавится. А я, кажется, умру раньше, чем город утонет в тёплых августовских сумерках…

* * *

Неделей ранее

Реми́

Под мерзкое дребезжание будильника с трудом открываю глаза.

— Чёрт…

Накануне мне жахнуло девятнадцать, но лучше бы кто-то вовремя жахнул мне подзатыльник и запретил смешивать алкоголь. Во рту — словно кошки нагадили, голова похожа на колокол, по которому хаотично ударяет с десяток молотков. Меня подколачивает лёгкий озноб, а желудок изощренно намекает на необходимость вывернуться наизнанку.

— Твою мать…

Я трачу несколько минут на то, чтобы принять вертикальное положение, и с закрытыми глазами плетусь в ванную. В шкафчике за зеркалом прячутся вожделенные таблетки от похмелья. Хватаю первый попавшийся стакан, включаю воду и смиренно жду, пока спасительная шипучка целиком растворится. Выпиваю кисло-сладкую жидкость в два жадных глотка. Желудок снова противно сжимается, но я не позволяю ему извергнуть ценное содержимое.

— Больше никогда не буду пить… — эту лживую клятву я повторяю, когда перебарщиваю с выпивкой. Случается это нечасто, может, пару раз в год, но всё равно смешно.

Лоб и затылок раскалываются от боли, ступни и ладони окончательно леденеют от пьяных спазмов. Я напряжённо вздрагиваю, но заставляю себя дойти до душевой. Стянув короткое тёмно-зелёное платье, в котором так и уснула, кое-как избавляюсь от нижнего белья и делаю пару шагов по шероховатой светло-бежевой плитке. Поток горячей воды обрушивается на мою дурную голову, и я уже готова стонать от блаженства, но мир вокруг опасно покачивается, и мне приходится сесть на пол, чтобы не грохнуться на кафель.

С четверть часа сижу, упёршись лбом в белоснежную стену, пока вода согревает мою шею и плечи, а таблетки начинают мало-помалу действовать. Откуда-то снизу доносятся приглушённые мужские голоса. Кажется, отец планировал сегодня посетить гольф-клуб…

Собираюсь с мутными мыслями и аккуратно поднимаюсь с пола, выдавливаю на ладонь немного шампуня с лёгким ароматом ванили и тщательно намыливаю волосы. Поразительно, но желудок, кажется, тоже пришёл в себя и активно урчит, требуя завтрак.

Не успеваю смыть пену, как снизу раздаётся непонятный грохот. Потом снова. И голоса мужчин переходят на повышенные тона. Замираю от растерянности. Через несколько секунд кто-то агрессивно стучит в дверь. Именно агрессивно. Удары кулаком по деревянной поверхности эхом отзываются у меня в голове.

Проворно смываю остатки шампуня, а дверь тем временем сшибают с петель, и тяжёлые, несомненно мужские шаги оповещают меня о незваном госте.

— Одевайся. У тебя минута.

От накатившего ужаса я совершенно забываю, что стою голая под тёплыми струями воды, и оборачиваюсь на низкий мужской голос. В нескольких ярдах от меня, скрестив руки на груди, возвышается незнакомец в чёрной рубашке и синих джинсах.

— Что… — с моих губ почти беззвучно слетает одно-единственное слово.

— Тридцать секунд, — безэмоционально произносит он. — Иначе я вытащу тебя отсюда в чём мать родила.

Ему вторит шокированный голос отца с первого этажа:

— Не трогайте Реми!!!

Удар. Болезненный стон…

Я, словно загипнотизированный зомби, выхожу из душевой и дрожащими пальцами натягиваю первые попавшиеся под руку слипы.

— Десять секунд.

Кажется, у меня проблемы. В ход идёт розовая футболка, которая мгновенно прилипает к мокрой коже. За ней — серые спортивные штаны.

— Время вышло.

— Можно обуться?

Незнакомец цокает языком и подступает ко мне. Его тёмные брови сведены к переносице, но выражение лица — совершенно невозмутимое.

— Пять, четыре…

Я резко приземляюсь на кровать и молюсь богу, чтобы под ней оказалось хоть что-то…

— Три, два…

Кеды! Спасительные старые кеды, которые, слава небесам, горничная не успела выбросить в процессе очередной уборки. Впихиваю мокрые ступни в тканевую обувь, пятки, естественно, не успеваю поправить.

— Один, — горячая мужская ладонь мёртвой хваткой цепляет меня за локоть и грубо поднимает с кровати.

— Ай! — дикая боль пронзает до самой лопатки, и я пискляво всхлипываю.

Брюнет делает пару шагов, но внезапно останавливается.

— Где твой телефон?

Я словно по команде осматриваюсь в поисках своего айфона в нежно-голубом чехле и каким-то чудом вспоминаю…

— Под подушкой.

Он совершает ошибку. Отпускает мой локоть и отворачивается к изголовью кровати. А я совершаю ещё бо́льшую ошибку и, схватив с консоли хромированный подсвечник, пытаюсь огреть им своего похитителя по незащищённому затылку, но банально не дотягиваюсь до его роста, а дрожащая рука вместо весомого удара безобидно тюкает смертельным орудием по мужским рёбрам. Чёрт.

Реакция у него, однако, мгновенная. Секунда, и подсвечник летит в открытое окно, а я с пронзительным криком сгибаюсь пополам от заломленной руки.

— Нет!!! Отпусти!!!

— Сама виновата.

Сквозь пелену слёз и судороги успеваю заметить, как мой телефон оказывается у него в кармане, а затем чуть ли не кубарем лечу из комнаты в коридор.

— Пожалуйста, нет!!!

Мой лоб не сталкивается с холодно-бежевой венецианской штукатуркой только потому, что незнакомец успевает схватить меня в полёте за мокрые волосы. Я лишаюсь равновесия и заваливаюсь набок.

— Нет… — истерика и дикая паника наконец-то прорываются сквозь хмельной гипноз, и я всем телом трясусь от ужаса. — Я не хочу! Отпусти!..