Суета сует

Эмиль Брагинский

«… Время было раннее, ресторан недавно открылся, и официант подошел быстро. – Хочу рыбы! – сказала Марина Петровна. – Рыбы нет! – ответил официант. – Ресторан на реке! – напомнила ему Марина Петровна. – Что же, нам самим ловить? – Официант был невозмутим. – А что есть? – спросила Марина Петровна. – Гуляш с макаронами. Марина Петровна поморщилась: – А икра есть? – Икра зернистая в тарталетках. – В чем? – В таких вроде вафельных коробочках. – Понятно, – проявила недюжинную сообразительность Марина Петровна, – чтобы не видно было, сколько туда положено. Тащите, пожалуйста, штуки три, чтобы раз в жизни поесть икры как следует. – Водочки? – спросил официант. – Лимонад! – Кто же ест икру с лимонадом? – Я! – ответила Марина Петровна. – Ем икру и запиваю лимонадом! Это мое право! И еще принесите пирожное! И тогда за соседним столиком захохотал мужчина, которого Марина Петровна раньше не заметила. …»

Эмиль Вениаминович Брагинский

Суета сует

В зале для торжественной регистрации брака (подобный зал имеется в каждом районном загсе) Марина Петровна стояла гордо выпрямившись. Марина Петровна стояла за столом, на котором лежали государственные бумаги. Жгуче-алая лента пересекала Марину Петровну по маршруту плечо — грудь — талия — верхний край бедра, в этом месте лента пряталась за спину.

— Перед актом торжественного бракосочетания необходимо заявить, является ли ваше желание взаимным, свободным и искренним, — наизусть спрашивала Марина Петровна, не заглядывая в шпаргалку, которая лежала на столе так, на всякий случай.

— Да! — отозвалось сопрано невесты.

— Да! — отозвался бас жениха.

Теперь Марина Петровна незаметным движением нажала кнопку под крышкой стола. И полилась над залом свадебная мелодия, утвержденная высокой инструкцией, адажио из «Раймонды».

— В соответствии с законом о браке и семье, — голос Марины Петровны звучал проникновенно и вместе с тем официально, изредка это удается совместить, — объявляю вас мужем и женой! Сойдите с ковра, пожалуйста! — без паузы добавила Марина Петровна, заметив, что кто-то из гостей позволил себе наступить на ковер машинной работы — он занимал большую часть зала.

Родственники и друзья молодоженов послушно отступили на узкую паркетную полоску возле стены. Началась небольшая давка, объятия, поцелуи, слезы.

Марина Петровна с привычной гордостью оглядывала происходящее, как вдруг в проеме двери обнаружила собственного мужа.

Вид у мужа был сомнительный — глаза затравленные, галстук сбился набок.

Воспользовавшись поздравительной суматохой, Марина Петровна быстро подошла к мужу.

— Марина! — срывающимся голосом заговорил Борис Иванович. — Я пропал, я, можно сказать, погиб!

— Сегодня во время завтрака я как-то не заметила, что ты погибаешь! — Она поправила мужу галстук.

— Не трогай меня! — отстранился Борис Иванович. — Мне понравилась посторонняя женщина!

— Что значит «понравилась»? — изумилась жена.

— Это значит, что она понравилась мне как женщина!

Марина Петровна буквально зашлась от возмущения:

— У меня ответственная работа! Когда я поздравляю молодых, у меня всегда частит пульс! Я волнуюсь — я еще не зачерствела душой! Сегодня это тридцать второй по счету брак, значит, я буду переживать в тридцать второй раз, а ты… приходишь, говоришь пошлости, портишь мне вдохновение…

— Я еще не все сказал, худшее впереди! — начал было Борис Иванович, но жена уже не слышала его. Она вернулась на свое главенствующее место.

— Дорогие молодожены! — Голос Марины Петровны затрепетал. — В вашей жизни сегодня самый радостный и самый счастливый день! Будьте счастливы!

Молодожены снова принялись целоваться, родители всхлипывать, друзья — поздравлять. Марина Петровна отерла увлажнившиеся глаза:

— Сойдите с ковра! — И опять подошла к мужу: — Возьми себя в руки. Это минутная слабость!

— Нет, уже трехмесячная слабость!

— И ты… с ней… был? — с трудом выговорила Марина Петровна.

— Был!.. — тихо признался муж.

— Какая гадость! — Марина Петровна метнулась к столу, на председательский пост. — Дорогие супруги! — Теперь уже другая пара стояла у стены и снова звучало утвержденное адажио. — Прошу в знак взаимности и бесконечной любви друг к другу обменяться кольцами. Сначала жених надевает кольцо невесте!

— Какая разница? — Невеста пожала голыми плечиками.

— Семья — это ячейка общества! — серьезно ответила Марина Петровна. — Следовательно, в ней с самого начала должен быть порядок!

— Жених! — закричал фотограф. — Жених, снимите кольцо и наденьте еще раз! Я не успел снять! Товарищ! — на этот раз он обращался к Борису Ивановичу. — Вы не попадаете в кадр!

Борис Иванович покорно подвинулся и запечатлелся вместе со всей компанией.

Марина Петровна вновь подошла к нему и выдернула из праздничной толпы:

— Почему ты ворвался? Не мог обождать до вечера?

— Я хотел исключить момент внезапности! — печально ответил Борис Иванович. — Вечером я к ней ухожу!

Марина Петровна качнулась, помолчала и, шатаясь, вернулась к исполнению служебных обязанностей:

— Товарищи! Семья, брак — это прекрасно, это почти священно! Да сойдите вы с ковра! Вас много, а ковер один!

Вечером Марина Петровна стояла в дверях, прокурорски скрестив на груди руки, и мрачно следила за тем, как муж укладывал чемодан. Чемодан, набитый до отказа, никак не хотел закрываться.

— Накидал туда все как попало. Разве так обращаются с вещами?

— Это мои личные вещи! — Борис Иванович нажал на чемодан всем телом.

— Нужно все уложить аккуратно, сломаешь хороший чемодан!

Борис Иванович поднажал, чемодан, захлопываясь, лязгнул замками. Борис Иванович, слегка задыхаясь, выпрямился:

— Не тебя первую муж бросает!

— А я-то думала, меня первую! — усмехнулась Марина Петровна.

Борис Иванович поволок свой чемодан к выходу.

— Смотри, надорвешься! — почти издевательски продолжала жена. — Зачем ты ей будешь нужен, надорванный?

Борис Иванович поставил чемодан на пол и перевел дух:

— Держишь фасон?

— Фасон дороже денег! — Марина Петровна грустно улыбнулась.

— Не тебя, а меня нужно жалеть. Я виноват, и меня совесть поедом ест! — вздохнул Борис Иванович. — Если я что из барахла забыл, Наташка мне принесет!

Из соседней комнаты вышла Наташка, длинное тонкое существо в джинсах и батнике.

— Ничего я тебе не принесу! Ну, завел, с кем не бывает, но зачем обнародовать, зачем травмировать мать, ломать ей жизнь! — И, недовольно покрутив головой, Наташа вернулась к себе в комнату.

Борис Иванович вздохнул, поднял чемодан, потащил к выходу:

— Разводиться будем в твоем загсе!

— Лучше в другом… — вскинулась Марина Петровна — Там… где живет эта особа…

— Она тоже живет в нашем районе… Только она не особа, а хороший человек! — И Борис Иванович ушел насовсем.

Борис Иванович, волоча чемодан, понуро плелся по улице.

Как только он покинул дом, бодрое состояние духа его покинуло.

От темной стены отделилась женская фигура, довольно-таки полная фигура, кинулась к Борису Ивановичу, обняла:

— Борюся, не переживай!

— Я не переживаю!

— Борюся, это трудно только вначале…

— В конце будет легко… — отозвался Борис Иванович.

— Борюся, ты начинаешь новую жизнь, и ты счастлив!

— Я начинаю новую жизнь, и я счастлив! — эхом откликнулся Борис Иванович.

И оба, Борис Иванович и полная женщина, растворились в темноте.

Марина Петровна сидела на кухне, в извечном убежище женщин.

Неслышно появилась Наташа:

— Не плачется?

— Нет.

Наташа присела напротив:

— Мама, давай поговорим как баба с бабой!

— Давай! — согласилась Марина Петровна.

— Мама, были и будут женщины, которые крадут чужих мужей… Сколько у вас там в загсе разводов?

— Много… — тихо признала Марина Петровна.

— Но я-то у тебя есть. И я тебя очень люблю, но если тебе меня одной мало, хочешь, я для тебя ребенка рожу?

Марина Петровна застонала.

— Забота о ребенке, — увлеченно продолжала Наташа, — займет тебя целиком, ты не только про отца, ты и про меня забудешь. Все ведь на тебя свалится. Я-то ведь не стану заниматься ребенком!

— Но тебе всего восемнадцать…

— Теперь рожают и в четырнадцать!

— Но ты еще не замужем!

— Какое это имеет значение?

— Но ты еще не получила образование!

— Чтобы иметь детей, диплома не требуется!

— Наташа, прекрати! — перешла на крик Марина Петровна. — Что ты несешь околесицу!

— Громче! — поддержала Наташа. — Тебе необходимо выплеснуться. Хочешь, ударь меня!

И тогда Марина Петровна заплакала. Наташа тотчас тоже пустилась в рев.

— Он подлец! — сказала сквозь слезы Марина Петровна. — И развратник!

— Они все подлецы и развратники! — тоже сквозь слезы проговорила Наташа. — Поверь моему опыту!

По понедельникам в районном загсе браки не регистрировали. В понедельник заведующая районным загсом Марина Петровна вела прием посетителей:

— Следующий!

Но вместо следующего в кабинет вошла заместительница, на щеках ее выступили багровые пятна.

— Обождите минуточку, — сказала она кому-то, приблизилась к Марине Петровне и зашептала: — Извините… но там… пришел ваш муж… и он принес заявление.

— Варвара, спокойно! — приказала Марина Петровна. — Ишь какой шустрый. В субботу меня бросил, а в понедельник бежит разводиться, невтерпеж!

— Ну как же это вдруг… бросил…

— Это всегда бывает вдруг! Иди, Варвара, и скажи ему, чтобы зашел с заявлением ко мне, но в порядке живой очереди!

Заместительница ушла, что-то пришептывая, и в кабинете появился парень в очках. Вид у него был прескромный.

— Ваша заместительница отказывается принять у меня заявление с просьбой о регистрации.

Марина Петровна устало вздохнула:

— Вы в который раз женитесь, Сергиенко?

— Закон не ограничивает число браков.

— Верно. Но все-таки в который, в восьмой? Нам надоело вас регистрировать и разводить!

— За это вы получаете зарплату! — сказал Сергиенко.

— А ваша невеста номер восемь знает о предыдущих? — в ответ на хамство едко спросила Марина Петровна.

Конец ознакомительного фрагмента.