Финли Донован избавляется от проблем

Эль Косимано, 2021

Финли Донован избавляется от проблем… …вот только получается у нее просто ужасно. Финли – вечно уставшая мама двух малышей и по совместительству горе-писательница. И эти обе еле-еле сводят концы с концами. Обещанная литературному агенту книга даже не начата, няня уволена бывшем мужем, а дочка отправлена в школу с куском скотча на волосах из-за неприятного инцидента с кухонными ножницами. Когда Финли в красках расписывает новый криминальный сюжет агенту, разговор слышит тот, кто больше всего нуждается… в наемном убийце. Посчитав нули перед знаком доллара, Финли совершенно случайно берется за заказ на проблемного мужа, но быстро понимает, что реальные преступления сильно отличаются от романтического саспенса. Кажется, появилось только больше проблем, от которых нужно избавиться. Закрученный, восхитительно остроумный и искренний, этот роман – настоящий маст-рид для всех, кто когда-либо просыпался с настроением убивать.

Глава 8

Было около десяти, когда я резко затормозила на подъездной дорожке.

Я все еще понятия не имела, что делать с Харрисом Миклером.

Я сидела в машине, костяшки пальцев на руле побелели; пока дверь гаража поднималась, двигатель работал на холостых. Я заехала в гараж; свет фар отразился от панели для инструментов, отбрасывая жуткие тени на внутреннее пространство.

Все шло не так.

Бессознательный кракен на полу моего минивэна — вот что было не так.

Я должна позвонить Джорджии и все ей рассказать. Она должна знать, что делать. И она с большой вероятностью никому не позволит засадить меня за решетку, потому что иначе она будет обречена еще долго приглядывать за моими детьми.

Я вышла из машины. Пробираясь через узкий зазор между бампером и верстаком Стивена, я прикрыла собой свет от фар, гудящий двигатель обдал теплом мои ноги. Опустилась ночная прохлада, и плотные белые облачка выхлопных газов из минивэна клубились по подъездной дорожке в направлении дома миссис Хаггерти. Окна ее кухни были напротив, через улицу; свет не горел, и я вознесла безмолвную молитву, благодаря бога, что всюду сующая свой любопытный нос соседка уже легла спать.

Я распахнула дверь на кухню. Из сваленной в раковине посуды пахло намокшими остатками вафель, и беспроводной телефон все еще лежал в лужице сиропа, в точности там, где я его оставила. Нажав кнопку повтора, я приложила телефон к уху и, считая гудки, скользнула по двери вниз, в темноте, потому что боялась включать свет.

— Финн? — Зак заливался на заднем фоне. Я ущипнула себя за лоб.

За годы бессонных ночей, методом проб и ошибок, я научилась понимать язык плача своих детей.

— Не можешь уложить его спать, да?

— Что я делаю не так? — спросила слегка запыхавшаяся Джорджия. Она была способна действовать хладнокровно в ситуации с захватом заложников, но детские вопли явно выбивали ее из колеи.

— Ничего. Он просто переутомился, — ответила я, массируя ладонями глаза. Забавно, как крик вашего малыша может вышибить все остальные мысли из головы.

— Тогда почему он никак не заснет?

— Потому что ему два года. Слушай внимательно мои инструкции, — сказала я голосом человека, который ведет переговоры об освобождении заложников, надеясь, что это успокоит Джорджию и заставит ее сосредоточиться. — Его одеяло далеко?

Ее шарканье заглушалось воплями Зака.

— Оно у меня.

— Оберни Зака в одеяло и прижми его к себе. Затем положи ему в рот пустышку. Поглаживай его по спине, придерживая соску пальцем.

— Я не осьминог.

— Ну или пусть кричит, пока я не приеду.

— Через сколько ты будешь?

— Зависит от обстоятельств.

— От каких?

Я уронила голову на колени.

— Как долго крупный мужчина будет в отключке от рогипнола?

В молчание Джорджии вклинилось жалобное хныканье Зака.

— Не поняла.

— Исследование. Для книги.

— Мне казалось, ты сказала, что у тебя вечером важное дело.

— Это важное дело.

И почему все считают, что моя работа — это не важно?

— Я застряла на одном месте.

— Рогипнол? — пробормотала она. — Зависит от размера мужчины и дозы наркотика. Может, пару часов. А может, всю ночь.

В телефоне потрескивало, пока Джорджия укутывала Зака в одеяло, затем в дело пошла соска, и плач прекратился. Еще потрескивание.

Зак засопел.

— Ладно, похоже, это работает.

— Итак, если бы ты была героиней романа и накачала наркотиками реально кошмарного мужика, который творит реально кошмарные вещи…

— Например?

— Незаконные вещи.

— Мы говорим о правонарушениях или о тяжких преступлениях?

— Определенно о тяжких преступлениях. И, предположим, он лежит в отключке в багажнике твоей машины. Что бы ты с ним сделала?

— А ты можешь доказать, что он совершил эти тяжкие преступления?

— Это имеет значение?

— Конечно, это имеет значение, — ответила она тоном, означающим, что этот ответ очевиден. — Если у твоей героини есть доказательства, она должна доставить его в полицейский участок и отдать эти доказательства детективу. И пусть с ним разбираются профессионалы.

Я подняла голову, поморгала в темноте. Фотографии в телефоне Харриса. У меня было физическое доказательство, что он тайком фотографировал, а потом шантажировал женщин. И я видела, как он пытался накачать наркотиком одну из них, что могло быть косвенным подтверждением того, что и другим он тоже подсовывал наркотики, а это означает, что он на них нападал. Я могла просто сдать его в полицию и выдать им его телефон. Черт, я могла бы отвезти его Джорджии и сдать его ей вместе со смартфоном. Мне даже не нужно рассказывать о записке Патрисии. Просто скажу ей, что была в баре, заметила, что он пытается накачать кого-то, и подменила его бокал.

— Могу я… Могут у моей героини быть проблемы, если она накачала его?

— Зависит от обстоятельств. Преднамеренно? Незаконные наркотики? Возможно.

— Мы говорим о больших проблемах или о маленьких?

— Это важно? Это же художественная книга.

— Конечно, важно! Я люблю аккуратность в деталях.

Джорджия вздохнула.

— Ну, если она сама сдастся, прокурор отнесется к ней мягче и предложит сделку.

Я села. Вот оно. Я могла сдаться Джорджии. У нее будет выбор — арестовать или отпустить меня, и она определенно выберет отпустить меня. Альтернативой было бы остаться с детьми до тех пор, пока кто-нибудь не внесет за меня залог, а она не стала бы возиться с детьми ни минутой дольше, чем это было бы абсолютно необходимо.

— Так ты приедешь забрать Зака и Делию теперь, когда мы решили твои выдуманные проблемы?

Зак уснул. Я могла слышать его почти бесшумное детское посапывание поверх тихого гудения машины в гараже и отдаленного лая соседских собак внизу по улице.

— Да, — ответила я. — Уже заканчиваю. Скоро буду.

Джорджия отсоединилась. Я положила телефон на пол. Там все еще валялись налипшие на сироп отрезанные прядки волос. Каким-то образом день из плохого превратился в очень плохой. Я не продвинулась ни в написании книги, ни в том, чтобы заработать денег и оплатить счета. И как только будет составлен полицейский рапорт, у Стивена и Терезы появится еще один повод выставить меня никуда не годным родителем. То, что монстр вроде Харриса Миклера больше не разгуливает по улицам, а упрятан за решетку, не будет иметь никакого значения. Я была в баре в парике и украденном платье, пропивая деньги, выданные мне бывшим мужем на бензин. Я накачала наркотиком человека, а потом похитила его на семейной машине.

Или…

Я могла бы сделать так, чтобы Харрис Миклер исчез, молиться, чтобы Патрисия Миклер не солгала насчет денег, и надеяться, что я настолько везучая, что меня не поймают.

Я встала на ноги, смахнула со спины вафельные крошки. Отнесла наверх туфли на каблуках и парик, переоделась в чистое белье и удобную одежду — на случай, если меня все-таки арестуют. Тщательно вычистила зубы, чтобы избавиться от привкуса бара, вымыла слюну Харриса из уха, стерла макияж с лица. Сделав это все, я встала напротив зеркала в ванной и глубоко вдохнула, готовясь к тому, что мне предстояло совершить. Я собиралась сдать своей сестре Харриса Миклера — и свое заявление.

Потому что, будем смотреть правде в глаза, я точно не самая везучая личность из тех, что мне известны.