Эффект Грэхема

Эль Кеннеди (2023)

У Джиджи Грэхем три цели: попасть в женскую национальную сборную по хоккею, выиграть олимпийское золото и выйти из тени своего знаменитого отца. Пока все хорошо, за исключением двух мелочей. Точнее, только одно из этого мелочь, а вот второе— серьезное препятствие. Она должна подтянуть навыки игры за сеткой… и ей нужна помощь Люка Райдера. Райдер ростом под два метра, хорошо сложен, самоуверен, груб… и чертовски сексуален. А еще его университет слился с Брайаром, и хоккейная команда может быть только одна. Новые сокомандники ненавидят друг друга. Что еще хуже, Райдер—капитан и претендует на место тренера в лагере легендарного Гаррета Грэхема. Но при первой встрече производит на него ужасное впечатление. Очень кстати, что дочери Гаррета нужна помощь. Он потренирует ее, она замолвит за него словечко перед отцом — идеальный план. Единственная проблема? Химия между ними. Напряжение пронизывает до костей и кружит голову… Они играют в опасную игру, но, возможно, риск того стоит.

Глава десятая

Джиджи

Международный день поедания яблок

— Я просто вот о чем говорю: какой ты принц, если от монархии на Мальте отказались еще в семидесятых? Приятель, твоя семья теперь продает окна и двери. Мне плевать, что когда-то вы были дальними родственниками гребаной королевы… — Мия замолкает, заметив Райдера. Потом замечает букетик бело-желтых цветов у него в руках. — Ого. Ладно. Хочу на это посмотреть.

Как только мы подходим ближе, Райдер распрямляет широкие плечи и делает шаг вперед. Одет он так же, как вчера, — в джинсы и черную футболку, но на этот раз без бейсболки. Темные волосы растрепаны, и он то и дело запускает в них свободную руку.

— Привет, — отрывисто бросает он.

— Привет, — прохладно откликаюсь я.

В повисшей тишине мы пялимся друг на друга. Я на него — с подозрением, он на меня — безо всякого выражения.

— Привет! — вклинивается Мия.

Я совершенно забыла, что она еще здесь.

— Райдер, это Мия, — поспешно исправляюсь я. — Моя соседка.

Он кивает в знак приветствия.

Мия окидывает его оценивающим взглядом и, судя по легкому изгибу полных губ, остается довольна увиденным.

Райдер по-прежнему сжимает цветы, но отдать их мне даже не пытается. Мгновение я гадаю, не принес ли он их кому-то другому.

— Мы можем поговорить? — спрашивает он.

— Ой, конечно, — тут же отвечает Мия. Потом замечает его выражение лица и соображает, что к чему. — А, ты хочешь поговорить наедине с Джиджи. Вот черт. Я так хотела узнать, что происходит.

— Я тебе расскажу, — обещаю я.

Подруга широко улыбается и отправляется в общежитие, выуживая на ходу ключ-карту.

— У меня один вопрос, — объявляю я, едва мы остаемся одни.

— Какой?

— Ты что, серьезно принес мне цветы?

— Да, — бормочет он.

Мне до того смешно, что приходится прикусить губу. Никогда не видела человека в таком отвращении от собственного поведения.

— Слушай, мы оба знаем, что ты тот еще засранец, но, приятель, у тебя такой характер. Не надо унижаться и приносить мне цветы в знак извинения.

Он слегка ухмыляется.

— Кто сказал, что они в знак извинения? Может, они по случаю праздника.

— Да ты что? Ну-ну. И что празднуем?

Он достает из заднего кармана телефон и снимает блокировку, потом пару секунд изучает экран и, судя по тому, что я вижу, сверяется с календарем.

— Сегодня Международный день поедания яблок, — он наконец отрывается от телефона и смотрит мне прямо в глаза. — Подумал, стоит отпраздновать.

Мне только и остается, что таращиться в ответ.

— Шутишь.

Он поворачивает телефон экраном ко мне, и действительно: в списке международных праздников значится Международный день поедания яблок.

— Я правда люблю яблоки, — беспечно и немного самодовольно заявляет он.

— Знаешь, вот такой Райдер мне, пожалуй, нравится. Понятия не имела, что ты такой чудак.

— Я не чудак, — бормочет он.

— Тогда почему мы отмечаем твою любовь к яблокам?

Он потрясает передо мной букетом.

— Возьми уже эти чертовы цветы.

Волей-неволей улыбаюсь и, решив избавить его от страданий, принимаю маргаритки.

— Вообще-то я люблю цветы, — радостно сообщаю я. — Не так сильно, как бабочек, но почти.

Райдер вздыхает.

— Что? — тут же огрызаюсь я.

— Ты любишь цветы и бабочек? А я только начал думать, что ты правда крутая.

— Ну а ты что любишь? — поддразниваю я.

— Не цветы. Не бабочек.

— Любопытно, что говорит это парень, который целое утро выбирал цветы, чтобы извиниться перед девчонкой.

— Не все утро. Буквально минутку. Стянул их у соседа с клумбы.

— О господи.

— И они не для того, чтобы извиниться, — ворчит он.

— Ага-а-а…

— Мне не за что извиняться. — Он изгибает одну бровь. — Я сказал правду.

Я сверлю его взглядом.

— Как бы ты себя чувствовал, если бы я набросилась на тебя после игры, а потом взяла и перечислила все, что тебе не удается?

— Все было совсем не так. Ты спросила, что я думаю.

— Необязательно было отвечать.

— Не задавай вопросы, если не хочешь получить ответ, — парирует Райдер.

— Знаешь, мне больше нравилось, когда ты вообще не говорил.

В ответ на это он улыбается. Искренне.

Черт. Я сама во всем виновата. Сама вызвала у него улыбку. И вот теперь я удостоилась чести лицезреть эту дурацкую улыбку, а она просто сногсшибательна. Помню, как Камила рассказывала, что на вечеринках он просто подпирает стену, а женщины к нему так и слетаются. Теперь я понимаю, почему у него от них нет отбоя.

— Слушай, если бы это и правда было извинение — ну, гипотетически, я бы, возможно, признал, что иногда говорю слишком прямо.

— Не может быть! — Я старательно разыгрываю изумление.

— Обычно никто не жалуется.

— Конечно, уверена, все от такого просто в восторге.

Он опасно щурится.

— Зря я это затеял.

— Нет-нет, продолжай, — подстегиваю я. — Мне очень льстит это гипотетическое извинение. Итак, предположим — гипотетически, — что ты проявил излишнюю прямоту, сказал человеку, что он играет в хоккей в «Брайаре» только благодаря родственным связям, а практически сровнял этого человека с землей… Прошу, продолжай.

Улыбка резко исчезает с его лица.

— Я не имел в виду ничего подобного. И ремарка насчет кумовства не вписывается ни в какие ворота.

Кажется, говорит он искренне. Может, он и придурок, но вряд ли жестокий придурок.

Впрочем, я его почти не знаю.

— Я не собирался ровнять тебя с землей. Я всегда честен в том, что касается хоккея. Я и сам постоянно оттачиваю навыки, прорабатываю слабые места. Думаю, я просто забыл, что не каждый хочет услышать такой совет. — Райдер несколько медлит, и выражение лица у него становится почти мучительным. — И прости, что намекнул, будто ты всего добилась только благодаря отцу. Я же смотрел матч. Ты играла феноменально.

Несмотря на волну тепла, прокатившуюся по телу от комплимента, чувствую отголоски сомнения.

— Ты все это говоришь, чтобы мне не было так плохо?

— Я ничего не говорю просто так.

И это, подозреваю, чистая правда.

— Что ж, спасибо. Пожалуй, я даже ценю это, — неохотно добавляю я. — Ты и сам очень хороший игрок.

— Я не говорил, что ты играла очень хорошо. Я сказал, что ты играла феноменально.

— А я говорю, что ты очень хороший игрок.

Райдер едва слышно усмехается и машет рукой в сторону букета у меня в руках.

— В любом случае ты получила мою оливковую ветвь. Шейн сказал, что маргаритки нравятся девушкам и их нельзя истолковать превратно.

— Превратно — это как? Будто ты пытаешься со мной сблизиться? Будто занимаешься подхалимством, чтобы я замолвила за тебя словечко перед отцом? Ты ведь поэтому вчера явился на игру, да?

— Да, — без обиняков отвечает он. — Но ты четко сформулировала свою позицию на этот счет, так что больше я просить не буду. Я не из таких. — Он пожимает плечами. — Ну ладно, не буду тебя задерживать.

Вижу, что он уже готов уйти, и выпаливаю:

— Мне нужен совет.

Взгляд у Райдера откровенно настороженный.

— Второй раз я на эту удочку не попадусь, Жизель.

— Нет, серьезно. Я вчера была в паршивом настроении, только потому на тебя и набросилась. Я ведь такая же, как ты: вечно совершенствую свою манеру игры. — Встречаю серьезный взгляд синих глаз. — Если бы ты мог дать мне совет, что бы сказал?

Явно сомневаясь, он снова принимается взлохмачивать волосы.

— Прошу тебя. Что надо делать за сеткой?

— Не нужно так стараться активно выбраться оттуда, — наконец отвечает он. — Если научишься владеть этим пространством и эффективно его использовать, перед тобой откроется множество возможностей, и забить гол будет легко.

— Большой риск, большой приз?

Он кивает.

— Оказавшись за воротами, уходи в наступление, и ты вынудишь и вратаря, и защитника команды соперника сосредоточиться на этом участке. А когда все их внимание переключится на этот клочок льда, они перестанут следить, что творится перед воротами.

Я пытаюсь не обращать внимание на внезапно появившееся раздражение.

— Но там, за сеткой, я вечно теряю контроль за шайбой. Там так мало места!

— Как я уже сказал, научись владеть им. Иногда, если повезет, сможешь отвлечь сразу обоих защитников. Если у них еще и с коммуникацией дерьмово, то оба попытаются перекрыть тебе путь, и тогда у кого-нибудь из твоих сокомандниц, может, даже у нескольких, возникнет идеальная возможность для того, чтобы забить гол. — Он пожимает плечами. — А дальше что хочешь, то и делай.

С этими словами Райдер уходит, оставив меня стоять с букетом перед общежитием.

Я смотрю на маргаритки, провожу большим пальцем по шелковистому белому лепестку. Они невероятно красивые. И мне все равно, украл он их или нет. Потом перевожу взгляд на удаляющуюся спину Райдера, оцениваю мускулистые руки, уверенный шаг…

— Райдер! — вырывается у меня.

Он поворачивается.

— Что?

У меня появляется идея, и я обдумываю ее так и этак, пока иду ему навстречу.

Он, засунув руки в карманы, ждет, когда я подойду.

— У меня есть предложение, — объявляю я.

В глазах у него мелькает огонек веселья.

— И что за предложение?

— Ну, скорее, наверное, услуга за услугу. Ты поможешь мне, а я помогу тебе.

Лукавство тут же перерастает в заинтересованность.

— Насчет хоккейного лагеря моего папы… Он очень придирчиво выбирает помощника тренера. И, врать не буду, он о тебе не самого высокого мнения. Не знаю, давно ты произвел такое впечатление или нет. Зато знаю, что он уже несколько лет за тобой наблюдает. Он следит за всеми хорошими игроками в студенческом хоккее.

Райдер мрачнеет.

— Хочешь сказать, он точно не возьмет меня помощником.

— Этого я не говорила. Но он упоминал, что у тебя скверное поведение. Так что да, думаю, я могла бы замолвить за тебя словечко. Насчет твоих лидерских качеств или чего-то еще. Мы с ним постоянно болтаем по телефону, а в следующие выходные я поеду домой навестить родных. Если хочешь, каждый раз буду тебя нахваливать. Хотя нет, не каждый, а то отец что-нибудь заподозрит. Но я скажу ему, что мы дружим, и сделаю так, чтобы твою кандидатуру он обязательно рассмотрел. — Пожимаю плечами. — Мое мнение многое для него значит.

Райдер выжидающе смотрит на меня:

— Что ты хочешь взамен?

— Помоги мне справиться с проблемами за сеткой. Может, несколько раз потренируемся вместе. Один на один, — ухмыляюсь я. — Знаешь, я ведь, наверное, даже кое-чему смогу тебя научить.

— Не сомневаюсь. У тебя немало приемов.

— Видишь? Польза для обоих. Ты поработаешь со мной, а я поработаю ради тебя. Мы оба останемся в выигрыше. — Смотрю ему прямо в глаза. — Ну как, согласен?

Он думает так долго, что я уже гадаю, не откажет ли он мне. Это, конечно, будет глупо и совершенно бессмысленно, потому что…

— Я в деле, — отрывисто кивает он. — Напиши мне, когда и где пройдет первое занятие, я приду.

Райдер уходит, а я остаюсь пялиться ему вслед и гадать, на что же подписалась.

Университет «Брайар».

Хоккей на льду с шайбой.

Мужская команда

Стартовый состав