Марена

Эльза Вий, 2018

Жила-была в лесу старая ведьма. Казалось бы – сиди себе да чаёвничай: хочешь – с лешим, а хочешь – с водяным. Но полно других забот у Марены. То гостей незваных из леса выпроваживает, то зверям помогает, то гонцов от друга встречает… Да мало ли забот у одинокой лесной старушки?

Сказ Осенний

— Ой, бабоньки… Слыхали, что ведьма наша учудила?

— Это ты про горе-грибника нашего?

— Ага, а вы уже все знаете?

— А что тут не знать? Всей деревней с его морды грибы собирали. Да не поганки, а подосиновики да белые. Один снимаешь, новый вырастает! Вся деревня грибов столько на зиму засолила… Несколько лет в лес ходить не придётся!

— А вот интересно, за что она его так?..

— Да какая разница. Вот что бы ещё кто так по ягоды сходил…

Светало. Из леса постепенно отступал мрак, приятно пахло пряной осенью и свежестью. Где-то уже лежал первый иней. В глухой чаще, на маленькой полянке стоял дряхлый домик: два окошка, дверь да печная труба. Крыша давно поросла мхом, пол дома обвивал плющ, у края опушки из груды камней бил родничок. Каждый в деревне знает, что это — дом ведьмы Марены, нелюдимой старухи, которая не жалует гостей. И пусть весь мир сейчас борется с магией как с самым страшным проявлением зла, Марену никто не трогал; во первых — баба она хоть и странная, но тихая — просто так никого трогать не станет, а во вторых — себе же хуже. Много уже всяких витязей пытались искоренить зло в этом лесу (хотя в каком месте одинокая старушка являлась злом — не знал никто в деревне), но в итоге уходили ни с чем, если, конечно, могли стоять на своих двоих… или четырёх…

В деревне Марену побаивались, но уважали. Не первый век живёт она в этой чаще, деревня сама младше будет чем ведьма. Зато лес цветёт, дарами щедрыми одаривает, нечисти в нем нет, Марена следит за порядком. Страдают от старой ведьмы только заезжие дураки и дураки местные. А так — спокойнее край не найти.

Марена, для своих то лет, которых у неё не мало, была красива. Высокая, с тонкой талией, волосы длинные, белые, как снег, на лице — благородная старость. И добрая: зверей лечит, за лесом приглядывает, чтобы и ягоды и грибы были, чтобы все цвело и жило. Только людей она не любила.

— Так почему же ты людей не жалуешь, мать? — лениво протянул Водяной, доедая сметану.

— А за что их жаловать, — тихо отвечала Марена, вытирая полотенцем мокрые тарелки. — Жадные они больно. Вчера шла по лесу, увидела небольшой такой подосиновик. Нагнулась за ним, мне на суп больше грибов и не надо, а тут, как из под земли, выскочил мужик, два больших лукошка с грибами в руках, во всех карманах грибы, рубаху в зубах держит, и из неё грибы сыпятся. Схватил подосиновик и гордо так поковылял в кусты. Я его спрашиваю: зачем тебе столько? А он мне: ещё найдёшь, а мне мало. Ну и нестерпела я… Теперь до зимы на нем грибы расти будут. Мало не покажется, — ведьма неспешно расставляла тарелки. — Жадные они. И боли чужой не понимают. Думают, будто у собаки зубы по иному болят. Все ходят, землянику топчут, ветки ломают просто так, зверей пугают, ради забавы отлавливают и мучают.

— Может они это не со зла? — вздохнул Водяной.

— Да, ясен пень, что не со зла, — вздохнула Марена, присаживаясь за стол рядом с гостем. — От глупости они это. Не ведают, вот и…

Разговор прервал громкий стук в дверь. Марена махнула рукой и дверь отворилась. На пороге стоял заяц, прижав уши и нервно переминаясь с лапы на лапу.

— Бабушка! Помоги! Спасения нет! Пропаде-о-ом!… — запрыгал вокруг стола нежданный гость.

— По существу давай, — безразлично протянул Водяной. Ведьма взяла зайца на руки.

— Там… Это… — пытаясь отдышаться, затараторил заяц. — Охотники!

— Ну, здесь ничем помочь не могу, — горестно вздохнула Марена. — Зима ведь скоро, а люди без одёжи мёрзнут. Нет у них меха, как у тебя. И так редко тут бывают.

— Да на кой им столько шкур тогда?! — завопил заяц, спрыгнув на пол. — Можно подумать, они все царство одеть хотят! С собой телегу с братьями нашими везут, уже на шкуры разделанными! Никого не щадят. А вчера ночью пол-леса отравой облили, что не съешь — кишки выворачивает! Весь лес мёртвым зверем усыпан! А они ходят только, да собирают!

С каждым словом ведьма менялась в лице. К концу рассказа она уже была в бешенстве. Но, кое как, взяв себя в руки, пошла в лес.

А в лесу было все, как рассказывал заяц: птицы и звери лежали не дыша, трава стала увядать, а мох почернел. В лесу было до боли тихо, лишь вдалеке слышалась возня и крики. Ведьма поспешила туда. Три мужика пытались вытащить телегу из непроходимых зарослей. В телеге горой лежало их богатство: от беличьих хвостов до медвежьих шкур.

— Левее давай! — орал один. — Мы так до зимы не выйдем отсюда! Навались!

— По что вам столько шкур? — тихо спросила Марена. Мужики разом подпрыгнули и онемели: они так были заняты телегой, что не увидели как она подошла. Старуха смотрела строгим взглядом, с укором.

— Шла бы ты, бабка! — сказал"главарь". — Не до тебя… Навались!

Марена легко взмахнула рукой и телега взмыла в небо, застыв у крон вековых сосен. Мужики переменились в лице, один даже упал на землю, широко открыв рот и глаза.

— Ведь… Ведьма! — заорал другой, падая и спотыкаясь побежал напролом через малиновые кусты. Следом за ним медленно пополз тот, кто сидел на земле.

— Ты что делаешь, бабка? — как-то недобро спросил"главарь".

— По что зверей столько погубил? Правду говори! — Марена щёлкнула пальцами.

— От развлечения, — начал удивленный мужик. Рот его говорил сам и никак не слушался. — Это же денег сколько можно заработать! А отраву эту на халяву получил! Попробовал на зверях и понял — золотая жила!!! — мужик отчаянно пытался закрыть рот руками, стиснуть зубы, засунуть в рот тряпку, но ничего не помогало. — И этих взял в соседней деревне, потому что уже телегу сам волочь не мог! Это лишь часть. Видела бы ты, бабка, сколько я уже продал!

Марена щёлкнула пальцами и мужик прикусил себе язык. Щёлкнула ещё раз и перед ней появились те два"браконьера", что пытались убежать."Главарь"выл на земле от боли. Один мужик стоял как вкопанный, другой же пытался бежать, пыхтел, кряхтел, кричал, но невидимая сила не пускала его.

— Значит ради забавы и денег столько живности погубили? — тихо спросила ведьма. — Вот вам и награда по делам и заслугам…

За резным окном виден двор,

За околицей стоит бор.

Сторожить тебе нынче его богатство,

Кабы не хозяйничал в нем вор!

Марена хлопнула в ладоши и мужик, что стоял, как столб, превратился в кривое сухое дерево.

–Торопливы, быстры твои ноги,

Да бегут по лихой дороге.

Загребущи твои ручонки,

Да нужны лишь для дел чёрных.

Сколь добра от тебя мир познал,

Тем и будешь владеть ростом!

Хлопнула второй раз Марена сухими рученьками и превратила бегуна в улитку. Оставшийся лиходей медленно встал, доставая нож из-за голенища. Ведьма взмахнула рукой и мужик замер, не в силах пошевелиться.

— За лесом — гора,

В горе — нора.

А в норе той зверёныши хнычут,

День и ночь свою мати кличут…

Не ведают звери кривды пути.

За дела свои ты заплати!

Носить тебе век звериную шкуру,

Пока не исправишь гнилую натуру!

Хлопнула третий раз ведьма в ладоши и мужик начал обрастать густой шерстью разноцветной: где рыжей, где чёрной, где серой, где бурой. Мужик так перепугался, что побежал прочь, не оглядываясь. А ведьма опустила телегу на землю, выложила шкуры вокруг себя, каждой шкуре и хвосту что-то прошептала, хлопнула в ладоши и все шкуры превратились в зверей. Они долго стояли на месте, не понимая, что случилось.

— Спасибо, — тихо сказал волк.

— Спасибо, — повторили звери и разбежались в разные стороны.

Когда ведьма вернулась домой, водяной все так же лениво потягивался на стуле, доедая последнюю баранку.

— Что-то ты, мать, долго… Я уж думал уходить.

— Так уходи. Опять всю горницу водой залил да рыбой провонял, — бросила старуха и принялась убирать лужу, что натекла с водяного.

— А вот и пойду, — лениво поднялся водяной и похлюпал к двери, оставляя за собой ещё больше луж. — Все равно баранки кончились.

Он уже стоял у двери, как ведьма окликнула его.

— Нашли грозу. Надобно из леса всю грязь смыть. Что бы отрава в землю, да поглубже, ушла.

— Сделаем, — бросил водяной и исчез, оставив после себя очередную лужу.

— Ой, бабоньки, сил нет уже. Третий день как из ведра поливает. Неужто ведьме из леса болото сделать вздумалось?

— Да не, не она это. Осень на дворе. А ежели и она, значит надо так. Она просто так ничего не делает.

— Это да… Взять хоть этих охотников, что не так давно через деревню проходили. Столько зверя лесного погубили. И все мало. Их ведь предупреждали, мол, не ходите в наш лес, наш лес вам не по зубам. Они лишь посмеялись.

— Зато видели какой их главный вернулся? Нет? Ой, бабоньки-и… Вылетел из леса, как пчёлами ужаленный. Весь в шерсти, косматый, как медведь. Проорал что-то, никто так и не понял что, и убег куда-то.

–Так он же не один в лес ходил. А где его друзья горемычные?

— Да черт его знает. Не все ли равно? Но как поливает, как полива-а-ает…