Фуэте для олигарха

Элина Солманская

Роскошная жизнь Эльдара Томашевского будет потревожена внезапным появлением в ней двух маленьких племянников, оставшихся без родителей, и Стефании Оболенской, бывшей балерины, обладающей не только редкой красотой, но и дерзким характером. Сложные взаимоотношения, ненависть и любовь, чужие долги, жизненные сложности и преодоления закружат их обоих в стремительном вихре одного из самых сложных танцев в их жизни, который объявит для них сама судьба.Серия «Питерская рапсодия». Книга вторая

Глава 6

Томашевский сидел в кресле и внимательно смотрел на Воропаева.

— Саша, ты уверен, что это именно он? — Эльдар размеренно постукивал ручкой по столешнице.

— Уверен. Если бы был не уверен, я бы не тащил тебя на эту встречу сегодня вечером.

— Думаешь, я, наконец, смогу ухватить хоть одну нить, чтобы приблизится к разгадке этого тёмного дела моего брата?

— Уверен.

— Во сколько состоится встреча?

— В восемь вечера в его кабинете.

Томашевский взглянул на часы.

— У нас мало времени. Нужно выдвигаться уже сейчас.

— Поедем. Дар, только у меня одна просьба. Ты не пыли сразу. Я ведь знаю тебя, сразу начнёшь…

— Не начну. Я преисполнен терпимостью, так что не волнуйся. Поехали, — он поднялся на ноги и, накинув пиджак на плечи, направился на выход из кабинета.

Покинув автомобиль у двухэтажного здания с яркой вывеской и разноцветной иллюминацией, Томашевский показал жестом охране следовать за ним и направился по ступеням лестницы в ночное заведение.

Оказавшись в кабинете директора ночного клуба, Эльдар пристально осмотрелся по сторонам.

Роскошное помещение в лучших традициях английской классики. Дорогая мебель, оружейные трофеи на стене, великолепная экспозиция книг в твёрдых переплётах и огромный монитор, демонстрирующий с нескольких ракурсов практически все участки ночного клуба.

Когда хозяин роскошного помещения появился на пороге кабинета, Томашевский внимательно посмотрел на него.

Высокий, плотный мужчина лет пятидесяти, с редкими волосами, зачёсанными назад натянуто улыбнулся. Тёмно-коричневый костюм, начищенные до блеска туфли и дорогой смартфон, который он крепко сжимал своими пальцами, указывали на его не бедственное положение в жизни.

Томашевский без приглашения присел в кресло и внимательно посмотрел на своего собеседника.

— Знаешь кто я?

— Знаю. Твой детектив мне всё рассказал, — мужчина покосился на Воропаева, который стоял у стены.

— Прекрасно. Тогда жду рассказа от тебя. Что за дела у тебя были с моим братом?

— О каких делах ты говоришь?

— Слушай, только не надо делать из меня дурака. Я говорю о ваших делах с алмазами.

Мужчина побледнел.

— Откуда ты знаешь об этом?

— Это неважно. Меня интересуют подробности о том, каким образом тебе удалось втянуть Олега в это грязное дело?

— А с чего ты взял, что это я его туда втянул?

— Потому что я знаю своего брата. Он бы никогда по собственной инициативе не связался с делом криминального характера.

Мужчина усмехнулся.

— А ты свои деньги можно подумать зарабатываешь кристально честным путём?

— А ты мои деньги не считай и не ломай голову, каким способом я их зарабатываю. Моё дело, мой ответ за него. А вот вы, в ответе за ваше. И насколько я могу судить, мой брат уже за него ответил.

— Ты по поводу аварии?

Томашевский молча кивнул.

— Я тоже уверен, что авария не была случайной.

— Вот поэтому мне бы и хотелось узнать подробности ваших дел и имя того, кому вы перешли дорогу.

— Хочешь поквитаться с ним за брата?

— Возможно. Итак, я слушаю.

Камышев поднялся на ноги и подошёл к окну. Он стоял несколько минут молча, словно раздумывая. Но обернувшись и увидев пристальный взгляд Томашевского начал говорить.

— Всё началось с моего брата. Это он первым открыл канал нелегальных поставок алмазов из ЮАР. Там было всё отточено настолько чётко, что ни полиция, ни отряд специального назначения, контролирующий работу алмазных приисков, не могли докопаться. Алмазы регулярно вывозились за пределы континента во многие страны мира. Мой брат наладил свой собственный канал вывоза алмазов и предложил мне вступить в долю. Но, чтобы войти в это дело, нужен был начальный капитал, и я вложил все деньги, что у меня были. И когда получил прибыль в несколько раз больше, чем у меня было, понял, что это настоящая золотая жила, вернее алмазная…

— Про тебя мне понятно. Как мой брат оказался в вашем преступном синдикате?

— Очень просто. Мы с ним дружили, и как-то он пожаловался мне, что дела идут плохо. Большая конкуренция среди тех центров и автосалонов, дают мизерную прибыль, а дети подрастают и расходы увеличиваются. К тому же, они ждали с женой третьего ребёнка.

— Что ты сказал? — Томашевский вскочил на ноги.

— А разве в полиции тебе не сообщили об этом? Ведь они наверняка должны были делать экспертизу.

Эльдар закрыл лицо руками и снова опустился в кресло.

— Я не видел экспертизы и заключения патологоанатома тоже. Я так и не был больше в полиции. Задействовал связи, чтобы затребовать разрешение на скорейшее захоронение тел и узнавал дистанционно о ходе расследования ДТП.

— Извини, я понимаю, что тебе больно узнать эту новость. Марина была на втором месяце беременности, когда у нас начались первые неприятности в делах. Местный авторитет неожиданно накрыл наше налаженное дело и потребовал, чтобы теперь все дела велись только через него, естественно, что он будет снимать все сливки. Но мой брат не привык работать на кого-то, да ещё даром. И потому срубив самую большую ставку, стремительно покинул Кимберли. Но… — мужчина немного помедлил.

— Что, но?

— Его убили, едва он прилетел в Москву.

— Ничего не понимаю, а вы тут оказались причём, если в последней афере виноват твой брат?

— Потому что через неделю после его смерти, домой к Олегу, у которого после развода временно поселился и я, приехал курьер.

— — Курьер?

— Да, и привёз нам посылку от моего безвременно почившего брата.

— И что в ней было?

Мужчина усмехнулся и подошёл к сейфу. Открыв его, извлёк бархатный чёрный мешочек и положил на стол перед Томашевским.

— Что это? — Эльдар внимательно посмотрел на мужчину.

— Открой и сам увидишь.

Томашевский взял мешочек в руку и, потянув тонкие нити завязки, перевернул его на ладонь. Когда убрал тканевую упаковку в сторону и взглянул на содержимое своей руки, почувствовал, как обжигающий холод пробежал по его спине.

Перед его взором лежали десять огранённых алмазов. Бесцветные, скорее прозрачные драгоценные камни классической овальной формы идеальной чистоты, без посторонних вкраплений. Они переливались на его ладони под сенью искусственного освещения, царившего в комнате потрясающей проникновенной игрой света в каждой грани.

Он аккуратно провёл по ним пальцами и снова поднял глаза на мужчину.

— И во сколько оценены эти камни?

Камышев улыбнулся.

— Даже тебе такая сумма не снилась. Это редкий вид алмаза.

— Значит, это и есть те камни, из-за которых погиб мой брат?

— И мой тоже. Только это половина всех камней, которые нам передал курьер.

— Что ты сказал?

— Что слышал. Потому что вторая половина осталась у твоего брата. Мы разделили их пополам, как только курьер уехал. Держать их вместе было опасно, да и пребывать в одной квартире тоже. Я переехал на съёмное жилье, а твой брат, забрав детей и жену, отправился на юг.

— Как ты не боишься хранить всё это в кабинете просто в сейфе?

— А, по-твоему, я должен их отнести в ячейку Сбербанка России?

— Да, ты прав, глупый вопрос. И где же вы собирались реализовывать эти камни? Здесь на территории страны?

— Ты видимо шутишь. Здесь нет никого, кто бы заплатил за них такую сумму. Мы нашли покупателя на Ближнем Востоке, который должен был сам приехать сюда и забрать камни, после того, как деньги бы поступили на наш банковский счёт. А потом мы собирались по очереди с твоим братом покинуть страну и переехать на Бали.

— И дети тоже?

— Да. Новые документы были готовы. И я собирался сделать это первым, чтобы обосноваться на месте и подготовить дом, чтобы Олег с семьёй могли переехать туда. Но когда я узнал, что случилось с твоим братом, решил пока затаиться и отложить продажу камней и поездку хотя бы на месяц. К тому же клуб не хочется бросать. Мне пообещали деньги за него только через две недели.

— Если ты уверен, что Олег погиб не случайно, сам не опасаешься, что кредиторы придут и к тебе?

— Вероятность есть, но крайне маленькая. Ведь никто не знал, что я жил у твоего брата на квартире. Я подозреваю, раз вышли на него значит, задержали курьера, который нам привёз камни. И так как хозяин жилья Олег, то ему, к сожалению, и пришлось за всё ответить.

Томашевский сжал ладони в кулаки.

— А ты теперь будешь жить, и наслаждаться роскошной жизнью с помощью этих стекляшек, — Эльдар небрежно швырнул бриллианты на стол и они, соприкоснувшись с деревянной поверхностью, разлетелись в разные стороны.

Камышев подскочил на ноги и дрожащими пальцами принялся собирать камни в мешочек.

— Стекляшки! Для тебя может они и стекляшки, а для меня обеспеченная старость, когда покину это место и перееду за бугор, — он обвёл рукой помещение ночного клуба.

— Ты ещё доживи до этой старости для начала. И на твоём месте я бы лучше пошёл в полицию, пока не поздно.

— Полиция? Ты чокнулся! Меня ведь посадят…

— Зато не убьют, — тихо добавил Воропаев и посмотрел на мужчину.

— Ты думаешь, они смогут всё-таки выйти на меня?

— Знаешь сумма, в которую оцениваются эти камни, я думаю, заставит этих людей перевернуть земной шар, не то, что найти тебя. А где сейчас те камни, которые забрал Олег? Ты не знаешь? — спросил Эльдар.

— Не знаю. Я у него отчёта не требовал, где он собирается их хранить.

— Ладно, мне ещё хотелось бы узнать, кто тот человек, который ведёт охоту на вас. Местный делец?

— Местный, только как мне говорил брат, в прошлом он наш бывший соотечественник.

— Кто бы сомневался, — Эльдар поднялся на ноги.

— На твоём месте я был бы тоже осторожнее и усилил охрану. Ведь если, узнают, что дети Олега живут с тобой, этот человек может прийти и к тебе, — Камышев посмотрел на Томашевского и опустился в кресло.

— А причём здесь я или дети Олега? — громко обратился к нему Эльдар.

— Я просто предположил, а твоё дело это обмозговать.

— Ты лучше обмозгуй своё дальнейшее существование, — Томашевский резко обернулся.

— Не запугивай меня. Я думаю, если этот господин до сих пор не пожаловал ко мне, значит для него я персона вне алмазной игры. Тем более что все знают меня лишь как хозяина молодёжного ночного клуба.

— Ну что ж, как знаешь, — Эльдар направился к двери и, не попрощавшись, вышел из кабинета.

Спустившись по лестнице на первый этаж, он внимательно посмотрел на ярко освещённый зал ночного клуба.

— Ну что домой? — обратился к нему Воропаев.

— Нет. Пошли, выпьем чего-нибудь. Что-то я после всех этих новостей чувствую себя отвратительно, хоть на стену лезь.

Отыскав один из свободных столиков, они присели недалеко от сцены танцпола и, заказав два фирменных коктейля заведения, принялись ожидать своего заказа.

— Что планируешь делать дальше? — обратился к Томашевскому Воропаев, пытаясь говорить громче, чтобы перекричать сумасшедшую музыку, которая казалось, раздавалась со всех сторон.

— Не знаю. Ты думаешь, он прав, когда говорит, что этот «граф Монтекристо» явиться ко мне за этими камнями?

— Не исключено. Ладно, Эльдар, расслабься хоть сегодня и забудь обо всём. Выпей, — Воропаев придвинул к нему одну из коктейльных рюмок, которые перед ними поставил официант. — Я буду работать дальше. Завтра заканчиваю подготовку всех необходимых документов и на следующей неделе отправляюсь в Кимберли. Буду работать на месте. Надеюсь раскопать хоть что-нибудь, касающееся нашего дела.

— Спасибо тебе. Буду ждать от тебя новостей, — Томашевский пригубил коктейль и, сморщившись, отставил его в сторону. — Господи, что за помои! — он достал платок из кармана пиджака и вытер губы.

Воропаев рассмеялся и, сделав глоток коктейля, с улыбкой посмотрел на всё ещё выражающее явное недовольство лицо Томашевского.

— Ну а чего ты ожидал? Что тебе здесь подадут Хеннесси Remy Martin пятидесятилетней выдержки.

— Да, чёрт с ним с коньяком. Попроси, пусть хотя бы подадут бутылку обычного Мартини.

— Хорошо, я сейчас, — Воропаев поднялся на ноги и отошёл к бару.

Томашевский скучающим взглядом обвёл танцующих прямо перед его взором девушек. Красивые и стройные козочки выделывали пленительные вращения сочными фигурками, заставляя его понемногу оживать.

Он вдруг поймал себя на мысли, что с этой вечной суетой, царившей последние две недели в его жизни, он забыл, когда в последний раз был с женщиной. Мыслями снова вернулся к Стефании. Вот бы кого он сейчас с удовольствием уложил в горизонтальное положение в свою кровать на всю ночь.

Мысли о желанной женщине заставили нахмуриться, вспоминая её яростное заявление о любви всей её жизни и о слащавом красавчике, который томно улыбаясь, смотрел на него с фотографии, трепетно хранимой Оболенской в своей гостиной.

Ну что ж, раз выбор сегодня был невелик, он решил найти в зале кого-то, кто скрасит его вынужденное одиночество этой ночью. Уловив на себе взгляд знойной брюнетки, стоявшей у бара, он сделал ей небрежный жест рукой, приглашая её за свой столик.

Малышка зазывно покачивая бёдрами в узком платье алого цвета, двинулась в его направлении и, опустившись с ним рядом за столик, улыбнулась своей широкой и ослепительной голливудской улыбкой. Приблизилась к его лицу, чувственно прикусывая губы и опустив руку вниз, нежно провела ладонью по его ноге.

Томашевский отметил для себя сразу же всё то, что было в этой кукле сделано за немалые деньги и очень искусными руками пластического хирурга. Но для того, зачем он позвал её к себе, этой искусственной подделки натуральной красоты будет более чем достаточно.

Он положил перед ней на стол свою визитку и магнитную карту-ключ от номера в отеле, который удерживал за собой уже две недели после возвращения в город.

Когда Воропаев вернулся за столик, Томашевский провёл по лицу девушки пальцами и, вызвав одного из охранников, отправил объект своего вожделения в сопровождении секьюрити ожидать его в гостиничном номере.

Воропаев с улыбкой смотрел вслед удаляющейся девице и, разливая Мартини по бокалам, наблюдал за Томашевским.

— Смотрю, ты решил сегодня окончательно расслабиться и не только с помощью алкоголя.

— Ты прав. Мне сейчас нужна женщина и достаточно искусная в постели.

— Думаю, эта малышка тебя удивит сегодня, — Воропаев улыбнулся.

Томашевский усмехнулся.

— Посмотрим.

— Как вино?

Эльдар сделал глоток дорогого Вермута из бокала и удовлетворённо кивнул головой.

— Годится. Намного лучше той дряни, которую я пил до этого. Откровенно говоря, я не привык… — Эльдар резко замолчал, заметив напротив себя за столиком группу молодых людей, которые пока сам не понимал, почему привлекли его внимание.

Он пытался внимательнее всмотреться в полумрак помещения и в их лица, намереваясь рассмотреть только одно из них, которое как ему показалось, он отлично знает.

— Что с тобой? — Воропаев, заметив его пристальный взгляд, тоже обернулся и посмотрел в сторону молодых людей за столиком, напротив.

— Сейчас, Саша. Извини… — Томашевский не отрывал взгляда от соседнего столика.

— Да, на кого ты там смотришь? — Воропаев тоже весьма заинтересовано взглянул на объект пристального внимания Томашевского.

Эльдар откинулся на спинку кресла и хищно улыбнулся.

— Увидел знакомую… — он не отрывая глаз, наблюдал за Оболенской, которая что-то оживлённо рассказывала своим собеседникам.

— Красивая… Ты с ней знаком? — Воропаев кивнул в сторону Стефании.

— Да, и очень хорошо… — Томашевский провёл пальцами по царапине на своей шее. — Слишком хорошо знаком.

— И как она?

— Что ты спросил? — Эльдар, наконец, оторвался от созерцания образа Оболенской и посмотрел на друга.

— Я спросил, как она?

— Никак.

— То есть?

— Потому что не знаю.

— И это говоришь мне ты? — Воропаев громко рассмеялся.

— Представь себе… — Эльдар сделал большой глоток Вермута из бокала и снова перевёл взгляд на Оболенскую. Он едва не сорвался с места, заметив, как один из парней провёл рукой по её спине, и принялся нежно поглаживать её обнажённое плечо. — А это ещё что за слизняк? — он поднялся на ноги, но Воропаев снова усадил его на место.

— Тихо, тихо, остынь. Только драки для полного счастья не хватало сегодня. Угомонись. Пусть отдыхает. После поговоришь с ней.

— Может ты и прав… — Томашевский снова опустился на диван.

— Дар, может, лучше пойдём домой?

— Нет. Я хочу досмотреть этот спектакль до конца. Потому что она мне только вчера говорила, что у неё большая и светлая любовь, живущая и без устали работающая Нью-Йорке. А сегодня она позволяет какой-то субтильной личности обнимать себя столь откровенно у всех на глазах, несмотря на то, что передо мной строила недотрогу.

— Да, ладно тебе, Эльдар, оставь изводить себя. Бабы все одинаковые. Сегодня клянутся тебе в вечной любви и тут же изменяют с кем-нибудь кто ближе и удобнее.

— Ты прав. Мои бывшие жёны именно так и делали. И я собственноручно вышвыривал их из дома, предварительно отделав, как следует и их самих и их любовников.

— Ну, это всем известно, — Воропаев рассмеялся. — Твой буйный нрав в те времена был известен каждому.

— Он и сейчас не стал менее буйным, — Томашевский внимательно следил за Стефанией. Заметил, как она поднялась на ноги и, взяв за руку своего кавалера, отправилась на танцпол.

Эльдар затаив дыхание смотрел на неё. Только сейчас, когда она оказалась в свете софитов он смог хорошо рассмотреть её.

Тонкое белоснежное приталенное платье без бретелей настолько плотно облегало её хрупкую фигурку, что казалось, попросту слилось с её кожей. Длинные каштановые волосы были распущены по плечам густой волной. Так любимые ею босоножки на тонкой и высоченной шпильке, делали её ноги сногсшибательными.

Томашевский уже не слышал слов Воропаева, потому что не мог отвести глаз от этой царственной особы, которая сразу же затмила всех в толпе танцующих молодых людей.

Стройная спина, изящный прогиб в пояснице, упругие ягодицы по которым он бесстыдно скользил взглядом уже несколько минут. А уж, когда она, положив себе руки на бёдра, начала совершать ими пленительные движения, от которых у Эльдара захватило дух, он понял, что погиб окончательно.

Её стандартные движения клубного Go-Go были приправлены горячительным коктейлем её дивной пластики и удивительной грации, которые заставили сердце Томашевского забиться учащённо. Те поглаживания руками по телу и возбуждающие движения бёдрами, которые она вытворяла сейчас перед его глазами, вызывали в нём только одно желание. Сжать её сейчас до боли в своих объятиях и, забросив на плечо, забрать отсюда и взять её прямо в своей машине, чтобы, наконец, удовлетворить своё неконтролируемое желание и заставить эту строптивицу кричать от удовольствия в своих объятиях.

Выпитый алкоголь слегка дурманил голову. Ему казалось, что всё плыло перед глазами, музыка звучала где-то в стороне, а на танцполе кроме неё никого не было. Она словно в замедленной киносъёмке медленно приседала, извиваясь, и снова поднималась, вскидывая томно голову, таинственно улыбалась и чувственно прикусывала губы.

Её танец был похож на личное откровение, на то, что она дарила сейчас только ему одному. То, что он видел в её исполнении в танцклассе балетной школы вчера, сейчас напрочь было стёрто тем, что он видел перед своими глазами в свете софитов сцены ночного клуба.

Но его вожделенные мысли уже очень скоро сменились на гневные, едва он увидел, как её бёдер коснулись руки этого хлыща, который был весь вечер с ней рядом. Нежно притянув её к себе, этот объект его ненависти двигался ничуть не хуже, чем его партнёрша.

Эльдару даже на мгновение показалось, что они напомнили ему пару профессиональных танцоров. Отличие было лишь в том откровении, что царило между ними, когда этот субтильный субъект в танце склонялся к ней всё ближе и, несмотря на её недовольство и протест пытался, касаться губами то её шеи, то зоны декольте.

Томашевский едва сдерживал себя, чтобы не подняться на ноги и не вломить этому мерзавцу на весь размах собственной силы. Знал точно, что наверняка покалечит, потому что этот субтильный персонаж был весьма строен и тонок, по сравнению с его собственной комплекцией.

Когда безумный танец, наконец, закончился, Томашевский, проводив их глазами до столика, повернулся и посмотрел на Воропаева.

— Горячая штучка… — смеясь, произнёс Александр и снова посмотрел на Стефанию.

— Да уж, горячая… Поехали отсюда!

— Ну что ж, поехали.

Попрощавшись на выходе с Воропаевым и договорившись созвониться, Томашевский сел в машину и немного подумав, дал указание водителю ехать к дому Оболенской.

Он прождал её больше часа, и когда она, наконец, появилась вместе со своим провожатым на дорожке, ведущей к подъезду, Эльдар заинтересовано посмотрел в их сторону и приоткрыл окно, чтобы попытаться расслышать их разговор.

Они остановились у подъезда. Молодой человек преданно заглядывал ей в глаза и что-то тихо говорил ей, нежно касаясь губами её руки.

Эльдар не мог расслышать их разговора, но по выражению лица Стефании понял, что вопрос, который ей задал её провожатый о том, чтобы провести ночь вместе, остался без ответа. Не желая устраивать публичные разборки, Томашевский еле сдержался, чтобы не вмешаться. И, дождавшись, пока несостоявшийся любовник покинет двор Оболенской, вышел из машины и не спеша направился к её подъезду.

На пороге её квартиры долго стоял, словно раздумывая. Понимал, что задумал глупость, не свойственную ему. Но эта женщина, каждый раз оказываясь перед ним, будила в нём первобытного собственника и заставляла творить безумства.

Когда он позвонил в дверь, она долго не открывала. Но он, не прекратив своих попыток, всё-таки заставил её открыть дверь.

Удивлённо взглянув на него, Стефания преградила ему рукой проход в квартиру.

— Зачем вы здесь? Я вас не звала к себе в гости.

— Уверена?

— Уверена, как и в том, что не желаю с вами разговаривать.

— А с кем желаешь? С этим хлыщом, который провожал тебя до дверей подъезда. Что это было за чудо в перьях?

— Между прочим, это чудо в перьях ведущий танцовщик труппы прославленного театра.

— Ведущий говоришь… А ты не боишься, что я могу оставить его без работы на длительное время.

— Что это значит?

— Это, значит, вырву ноги и обмотаю вокруг шеи, если он ещё раз посмеет к тебе прикоснуться.

— Вы что следили за мной?

— Нет. Просто стал невольным свидетелем вашего горячего танца в ночном клубе.

— Чёрт! — Стефания отвернулась от него и подошла к стене. — Вообще-то это не ваше дело, с кем я провожу своё свободное время, — она снова обернулась и посмотрела в лицо Томашевского.

— Вот как? Но кто-то меня вчера уверял, что он трепетно любит своего американского благоверного.

— Это моё дело, кого я люблю.

— Нет, девочка, ты ошибаешься. Теперь это моё дело, — он медленно направлялся к ней.

— Если вы позволите себе хоть что-нибудь, я закричу, и соседи вызовут полицию.

— Кричи… — Эльдар резко рванул её за руку и прижал к себе.

Несмотря на её протесты, приник к её губам, так жадно, что Стефании показалось, что ещё мгновение, и она потеряет сознание.

Пытаясь увернуться от его губ, которые порабощали её рот, она отчаянно принялась бить его по лицу руками. Но он был похож на ненасытного зверя, который поглощал не только её губы, он казалось, был готов впитывать её саму бесконечно. Он целовал её без ласки, грубо, словно подчиняя и заставляя смириться.

Скрутив её руки за спиной и прижав к стене прихожей, он попытался освободить её тело от платья. Но почувствовав острые ногти на своём лице, отчаянно взвыл от боли и, отпустив её, отошёл в сторону.

Эльдар тяжело дышал и смотрел на неё, не отрывая взгляда.

Стефания поправила одежду и, смерив его испепеляющим взглядом, подняла указательный палец вверх.

— Ещё раз ты позволишь себе подобное, трезвый или пьяный, и я за себя не ручаюсь.

— Если надеешься, что я буду извиняться, то не буду. Потому что вчера, когда я пришёл к тебе, ты уверила меня, что любишь другого. И что же я вижу сегодня? Ты ведёшь себя, словно шлюха, позволяя этому хлыщу лапать тебя на глазах у всех.

— Я не твоя собственность и я делаю и живу, так как хочу сама. А теперь проваливай отсюда, и забудь про свои замашки сильного мира сего. На меня твоё положение в обществе и твои несметные сокровища не подействуют, я не твои бывшие жены.

— Ты что изучила мою биографию?

Стеша немного растерялась и отвела взгляд в сторону, когда поняла, что сказала глупость, выдав тем самым свой интерес к его персоне.

— Просто случайно наткнулась на неё в интернете.

— Снова врёшь… — он снова захотел подойти к ней, но она остановила его жестом своей руки.

— Даже не думай об этом!

— Я всё равно не оставлю тебя, — Томашевский пристально смотрел на неё. — Потому что ты нравишься мне! Нравишься, понимаешь!

— Когда один человек нравиться другому, то он не ведёт себя так, как это сделал сегодня ты. Уходи из моего дома.

— Стефания…

— Я сказала, убирайся! — закричала она.

Залаявшая в соседней квартире растревоженная собака и голоса соседей, заставили Томашевского покинуть её квартиру. Оказавшись по другую сторону двери, он прислонился лбом к прохладному металлу и медленно провёл пальцами по поверхности, словно пытаясь ещё хоть ненадолго продлить тактильные ощущения прикосновения к её телу.

Спустившись по ступенькам лестницы, сел в машину и направился в гостиницу.

Едва открыл дверь своего номера, и увидел стоявшую перед ним девушку из ночного клуба, ухватил её за руку, и крепко прижав к стене, поспешно принялся освобождать её от одежды. Не обращая внимания на пуговицы и молнии, разрывал всё в клочья и отбрасывал на пол.

Безудержно брал её прямо у стены, не давая ей пошевелиться, и лишь губами впитывал её громкие вскрики и стоны в моменты острого удовольствия.

Он не открывал глаз, потому что не хотел видеть перед собой лицо и тело этой женщины, он хотел видеть другую, и по-прежнему ощущать жар и вкус поцелуя, который сорвал с её губ час назад.

Всё, что происходило сейчас в его номере, ему казалось наваждением, иллюзией, потому что он видел перед собой лицо Оболенской, а не девушки, которую снял в ночном клубе.

Видел её карие глаза, её искусанные в кровь пухлые губы и её громкие стоны, ласкающие его слух и заставляющие хоть на минуту, хоть в своих мыслях представить, что эта строптивая женщина когда-нибудь прекратит сопротивляться и станет его, а то, что это рано или поздно произойдёт, он уже не сомневался.