Братья Лэнгстром. Пробуждение Оливии

Элизабет О’Роарк (2016)

Жизнь Уилла Лэнгстрома полна забот, и появление проблемной студентки, которую перевели из другого университета, для него совершенно некстати. У Оливии острый язык и непростое прошлое, полное осколков болезненных воспоминаний и мешающее жить. Но девушка не примет помощь от самоуверенного, вечно недовольного тренера. И всё же Уилл не готов смириться с отказом. Он полон решимости спасти Оливию любой ценой… а также не поддаться влечению, которое может погубить их обоих.

Глава 4

Оливия

В столовой я беру лишь салат с курицей гриль, без сыра, без соуса и без хлеба. У лучших в мире бегуний на длинные дистанции примерно пятнадцать процентов жира в организме. Каждый лишний килограмм, с которым нужно бежать, каждую милю задерживает на четыре секунды. Может показаться, что это не так уж много, однако дополнительные пять килограммов на шестимильной дистанции означают опоздание на целых две минуты — и это уже определяет разницу между победой и поражением.

Поэтому я с завистью наблюдаю за футболистами, которые нагружают свои подносы картошкой фри с сыром, бургерами, печеным картофелем и пирогами. Хотя бы раз в своей гребаной жизни я хочу поесть как футболист. Пока я занята созерцанием, напротив меня садится Эрин.

Я издаю приглушенный стон. Эта девушка, видимо, не понимает намеков.

— Извини меня, пожалуйста. — Ее большие синие глаза полны раскаяния. — Мне очень стыдно. Ты была права, я допытывалась и вообще лезла не в свое дело.

— Как скажешь.

Честно говоря, это единственный ответ, на который я способна, потому как в данный момент меня просто завораживает содержимое ее подноса. Мясо, плавающее в подливе, картофель, хлеб, молоко — и пирог на десерт. Здесь минимум две тысячи килокалорий. Один только вид этого вызывает у меня попеременно отвращение и зверский голод. Я разворачиваю газету и молюсь, чтобы она ушла.

— Ты не очень-то дружелюбна, — отмечает Эрин, — тебе это известно?

— Ага. — Вот же намек, почему ты не видишь чертов намек! — Мне не нужны друзья.

— Всем нужны друзья, — возражает она. — Знаешь, ты не сможешь меня отпугнуть.

Я тяжело вздыхаю. Усталость заставляет мою чашу терпения наполняться быстрее, а я не отличаюсь сдержанностью и в лучшие дни.

— Ты так и будешь болтать, пока я пытаюсь читать?

— Да, — щебечет она, вонзаясь зубами в отвратительный кусок сочного мяса. Меня передергивает, но я все равно продолжаю смотреть. — Я общалась с людьми и похуже. Видела бы ты моего брата: он столько раз проходил реабилитацию, что этот центр для него как второй дом. Может быть, даже первый. И когда он употребляет, или отходит от дозы, или проходит детоксикацию, он такой засранец, какого ты еще не встречала.

Ладно, выходит, я ошибалась. В ее идеальном мире все-таки была пара капелек дождя. Но мне по-прежнему плевать.

— Потрясающе, — бормочу я.

— Он уже в порядке, спасибо, что спросила, — сухо отвечает Эрин.

Хоть все это и раздражает, тут мои губы непроизвольно дергаются, и я бы даже улыбнулась, если бы она не восприняла это как поощрение.

— Сейчас он в Лос-Анджелесе, занимается своим «искусством». — Эрин закатывает глаза. — Ты, наверное, думаешь, что Лос-Анджелес не лучшее место для человека, который только что закончил реабилитацию?.. Именно это я и говорила родителям, но они так рады, что он хоть чем-то увлекся, что стараются не обращать на это внимания. Это весь твой обед?

Черт, ради всего святого… Она когда-нибудь замолчит?

— Да.

— Тебе нужна еда, чтобы наращивать мышцы. Тебе правда стоит сходить к нутрициологу, и она подтвердит, что ты питаешься неправильно.

— Нутрициология — моя специализация. Я считаю, у меня все под контролем.

— И все-таки это нездорово.

Я снова подавляю стон. Компания Марка Белла, вероятно, и то была бы лучше. По крайней мере, от него я могла хоть как-то отделаться.

— Ты всегда столько говоришь?

— Всегда. — Эрин улыбается, широко распахнув глаза. — Вот почему мы идеально друг другу подходим: ты почти не говоришь, а я почти не замолкаю. Тебе очень повезло, что ты меня нашла!

Я отправляю в рот последний кусочек курицы и быстро встаю. Боже, как я надеюсь, что в УВК где-нибудь есть другой кафетерий.

После обеда я беру велосипед и еду в самую дальнюю часть кампуса, где старые викторианские дома сменяются полями и лесами и нет никаких ориентиров, подсказывающих, в какой стороне дом. Сегодня утром мне очень повезло, однако так бывает далеко не всегда. Проснуться и обнаружить, что вы посреди ночи на улице, босые и беззащитные, вдали от дома, — это уже страшно, но в десять раз страшнее, когда вы просыпаетесь и понятия не имеете, где, черт побери, находитесь. Поэтому, чем больше территории я изучу за пределами своей квартиры, тем лучше.

У меня правда нет выбора. Я пробовала спать, засунув мобильник за пояс, но это не помогает. В половине случаев я теряю телефон во время бега, а даже если нет, поймать в лесу сотовую связь просто нереально. Да и кому мне звонить? У меня нет друзей.

Я брожу по лесу примерно в трех милях к северу от моего дома, стараясь не обращать внимания на ноющее чувство в животе — страх, что здесь случится нечто ужасное. Столько всего может пойти не так, и я уже не раз попадала в неприятности, даже когда знала, где нахожусь.

И все это в любом случае бессмысленно. Я приехала сюда только ради Макьюэна, в надежде, что он еще может мне чем-то помочь. А вместо этого меня тренирует самонадеянный кретин, который наверняка не занимался бегом даже в старших классах.

Мне не стоило избивать Марка Белла и не стоило приезжать сюда. Возможно, решение здесь остаться тоже заставит меня пожалеть.

На самом деле я почти уверена, что так и будет.