Безумная ведьма

Элизабет Кэйтр (2024)

Она всегда знала, что сила, которая течёт в её жилах — настоящее проклятие, не стоящее принесённых жертв. Но что если на кону стоит жизнь любимого? Чем можно пожертвовать ради того, кого мозг ошибочно считал заклятым врагом? Спустя сотни лет она придёт к ответу: "Чем угодно". Только это "что угодно" опасно врежется в костные ткани, подменив память самым настоящим безумием. Когда Он начнёт перекраивать привычный всем мир, не останется ни единого напоминания об её разноцветных глазах, адских прядях волос и вымораживающих колкостях. Тьма всегда живет внутри. Вторая часть книги "Кровавый Король" (дилогия "Тёмный мир").

ГЛАВА 13

Четыре с половиной года спустя, Стоуни-Брук, посёлок муниципального района Брукхейвен в округе Саффолк, штат Нью-Йорк, США

Всё, что происходило с Гидеоном, а именно — его жизнь, считалось событиями, наполненными чудом. Иначе он не мог объяснить, по какой причине всё ещё дышит, передвигается, работает, да даже курит, в конце концов!

Полтора года назад стадия болезни проскочила на ступень с пометкой — «третья». И всё бы ничего, если бы по всем человеческим показателям он не должен был отойти в мир иной спустя семь-восемь месяцев после подтверждения диагноза.

Гидеон стал нервным, озлобленным, что-то постоянно зудело в грудной клетке, делая его раздражительным и вечно-уставшим. Перед Кристайн ссылался то на усталость из-за работы, то на головные боли, то на плохое настроение. Он сменил несколько клиник в Нью-Йорке, заимев славу главного врача с дурным и взрывным характером, но при этом — его результативность поражала. Уволившись с очередной клиники — сразу же раздавались звонки на приём в другую. Так он и получил должность главного врача в клинике при Стоуни-Брукском университете. Конечно, это имело свои подводные камни: вместе с престижем он вляпался в несколько курсов студентов, чтобы обучить их врачебной виртуозности.

Последний месяц Гидеон усердно готовился принять должность и даже успел провести пару лекций по психиатрии. Хотя «провести пару лекций» нужно понимать, как «отчитать студентов даже за незаинтересованный кивок головой».

Заработная плата, вечная занятость, статусная должность — всё это интересовало и подпитывало эго Гидеона, но не нравилось одному единственному человеку — Трикси. Прежние его клиники она принимала радушно и даже радостно, но, узнав об этой, словно с катушек слетела, не переставая вбивать в голову идеи об увольнении. Гидеон отмахивался.

Он давно закрыл глаза на Трикси. По началу, может, и мучился, что не является идеальным парнем, что рушит их отношения, а потом… осознал: отношениями их взаимодействия не назвать, вряд ли сон в одной кровати, отвернувшись друг от друга подходит под громкое определение. Сожительство — да. Про сексуальную жизнь Гидеон и вовсе не мог вспомнить: была ли она вообще? Казалось, он только работал и целовал её в щеку перед уходом.

Единственной, кому удавалось будить в нём вихрь эмоций — была его галлюцинация, следовавшая за ним по пятам на протяжении долгих лет. Когда Гидеон с холодной головой осознал, что болен по всем параметрам, стало легче в отношении собственного глюка. А переводя на более понятный нам язык, он влюбился в несуществующую девушку, имени которой не знал до сих пор. Ему нравилось в ней всё: несносный характер, острый язык, невероятные разноцветные глаза, яркие кучерявые волосы, вся она.

Трикси замечала, как часто он разговаривает сам с собой, но как не старалась обратить внимание на себя — не выходило. Вскоре она смирилась с новыми «странностями» мужчины. В конце концов, он сходил с ума рядом с ней — большего девушка не просила.

А вот Гидеон по поводу и без советовался с галлюцинацией, ссорился с ней, рассуждал о многих вещах, внимательно слушал о сказках, касающихся его «прошлом». Слушал и иногда хотел проснуться в том мире, о котором она рассказывала с таким упоением.

— Гион? — голос Трикси выводит из состояния созерцания рыжеволосой бестии на противоположном кресле.

Эта терраса стала их негласным королевством. Отсюда открывался потрясающий вид на Нью-Йорк, но для Гидеона под такое определение подходил только один вид — девушки с кучерявой копной волос, от которой пожаром отражалось солнце.

«Твоя любовь», — насмешливый голос ударяет в виски.

Гидеон нехотя переводит взгляд, пряча улыбку в дрожащую ладонь.

— Да?

Трикси подходит к нему со спины, крепко обнимая и укладывая подбородок на макушку.

— Просто хотела пожелать тебе хорошего дня на новом месте.

— Спасибо… маленькая, — тихо откликается он, чувствуя себя неуютно.

А ведь несколько лет назад на этой самой террасе он читал ей стихи Есенина и думал, что любит её. Сейчас же — мечтал провалиться сквозь землю, боясь почувствовать на себе взгляд рыжеволосой. Только она никогда не смотрела в сторону Гидеона, если рядом с ним находилась Трикси. И хотя инсанис утверждала, что его больному мозгу нужно вспомнить версию более любящую, нежели она, но Гидеон открыто считывал ревность в крепко сжатых пальцах. Чудно, конечно. Но и он болен на всю голову.

— Во сколько будешь дома? — мурлычет Трикси в ухо.

— К вечеру, — уклончиво отвечает Гидеон. — Нужно со многим разобраться. В конце концов — новый персонал — всегда пытка.

— Пытка для них — это ты со своим несносным характером, — посмеивается девушка, а затем проводит носом по его виску. — Чай на столе, не засиживайся, а то остынет. Я ушла на работу.

— Встретимся вечером, — бросает Гидеон, но выходит небрежнее, чем ожидал.

Ещё раз натянуто улыбнувшись, Трикси выходит с террасы. Гидеон, наконец, поднимает глаза на рыжеволосую бестию. А она, словно почувствовав, переводит взгляд с города, залитого солнцем, на эпицентр тепла в ярких глазах. И Гидеон уже готовится слушать очередную тираду о том, что Трикси — не та, за кого выдаёт себя, что она — источник всех бед. Но мужчина слышит совершенно не то, к чему привык за столько лет:

«К демону чай. Выпьем кофе?»

Наверное, будь она из плоти и крови, он бы женился на ней.

— А как же твоё фирменное: «Она не нравится мне?», «Она всегда была скользкой»? И всё в таком роде… — Гидеон прикусывает язык, коря себя за бескостность.

В одном Трикси права — характер совершенно несносен.

«Она не нравится мне. Она всегда была скользкой. И всё в таком роде. Всё? Я выполнила план?» — девушка раздражённо дёргает бровью.

Уголок губы Гидеона тянется вверх. Хуже его характера был разве что её. Хотя, если считать, что она — глюк в воспалённом участке мозга, и он всегда разговаривал сам с собой, то вывод напрашивается не утешительный. Наверное, по этой причине он действительно хотел считать её — воспоминанием.

Она чуть хмурится, меж бровей появляется морщинка, и Гидеон с трудом подавляет желание подойти и разгладить её. Сердце в груди гулко бьётся. Нет ничего, что могло бы вернуть его в реальность, осознанность. Будь его воля, он бы умер на этой террасе, созерцая перед собой прекрасную лучистую звезду.

«Всё в порядке?» — обеспокоенный голос — мёд для ушей.

Нет. С ним уже давно всё не в порядке. В частности, из-за неё. Как бы он желал видеть её настоящую в ласковых рассветных лучах, убедиться в нежности бледной кожи, почувствовать спутанные кучерявые волосы меж пальцев, узнать действительно ли она пахнет черешней.

— Постой так, — два невинных слова срываются с губ раньше, чем он успевает осознать.

Брови рыжеволосой удивлённо взмывают вверх.

«Но я хочу кофе»

— Это я хочу кофе. А ты…

«Да-да, лишь глюк в твоей голове. Мы продолжаем идти по сценарию?»

Гидеон усмехается, а затем поднимается с кресла, скрываясь за стеклянными дверьми террасы, зная, что самая очаровательная девушка в его жизни уже сидит в позе по-турецки на кухонной тумбе.