Записки поюзанного врача

Эдуард Рубинович Мустафин

От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…

О вдвойне оплачиваемых дежурствах…

Придя на работу в февральский, но красный день календаря, первым делом рявкнул на акушорских вахтенных, что трогать меня не по делу вообще и сегодня в частности чревато и порекомендовал забыть о моем существовании. Из меркантильного чувства собственного комфорта. Для убедительности помахал перед носом камуфлированной операционной тюбетейкой. И возлег. Правда потом вспомнил, что у меня послеоперационная больная не переведена, а поэтом пришлось вставать и подниматься наверх, чтобы дать устное указание о переводе. Письменное давать не стал — неохота, да и не читает никто. Я уже полгода их не пишу (честно отвечая «да, конечно, все написал») и никто до сих пор не заметил.

На обратном пути был несколько озадачен сидящим на стуле перед столом акушерки в приемнике мужиком (на этом стуле обычно принимаемые в ротдомик беременные сидят).

— Не понял… — решил удивляться я вслух — У нас чо, по случаю дня Красной Армии мужиков принимать начали?

Мужик оглянулся. Как-то недовольно. Видимо понял, но мне-то по хрену. Хотя при взгляде на этого субъекта возникали нездоровые ассоциации с Мадамин-беком, Джунаид-ханом, когда-то прочитанной методичкой пышноусого краскома С.С.Каменева «Система борьбы с басмачеством (бандитизмом)» и понравившимся после прочтения в детстве романом Г. Тушкана «Джура». Он тоже смотрел на меня по-доброму. Быдто через прицел распространенной в свое время в Туркестане винтовки Энфилда.

Ну, чо, дальнейших вопросов можно было уже и не задавать. Судя по высотно-горному пейзажу на первой странице паспорта, гражданин высотно-горного когда-то братского Таджикистана жену рожать привел. А на месте для принимаемых сидит потому, что его жена языком экс-имперских экс-оккупантов не владеет. Ну и залег я дальше в позу дежурного врача. «Расследования авиакатастроф» досматривать.

Через пару серий это весьма приятное времяпрепровождение было прервано истошным воплем наших меньших братьев по разуму «Сердцебиение у плода! Бегом!». Кому сериалы, а кому суровые будни. Пошел имитировать бег. Хотя как-нибудь попробую сымитировать его как в кино — с истошным воплем «Скорее! Мы его теряем!». Может рождаемость в отделении патологии беременности, где ее (беременность) сохраняют резко повысится?

Поскольку речевой контакт был резко затруднен, время на него и не тратилось. Местами ощущал себя ветеринаром. Хотя следует отметить, что по причине возраста, пациентка к нашим шевеления отнеслась вполне лояльно. Видимо еще помнила эпизоды детства при Советской Власти и существование специальных людей в белых халатах.

Потом, несмотря на все усилия убийц в белых халатах, новорожденный третий мальчик и четвертый ребенок в семье, от души заорал. Неонатолог и акушоры радостно вздохнули. И я не мог остаться в стороне от всеобщего радостного подъема:

— Хорошо орет! Громко! С такой голосистой глоткой он, когда вырастет, вполне сможет возглавить национальную борьбу жителей Туркестана за религиозное возрождение и окончательное освобождение от имперских оккупантов…

Потом был мой практически монолог в послеоперационной палате:

— И кто тут у нас фарси понимает? Никто? Стыдно товарищи молодые мамы! А кто дольше всех лежит? Вы? Назначаю старшей по камере и ответственной за международную интеграцию…

Между прочим, как-то они там общий язык нашли. Вот что безусловные командирские рефлексы, грамотно поставленная задача и отработанный командный голос с людьми делает.

Потом я вышел поку… э-э-э… подышать свежим воздухом и увидел ожидающего окончания родового процесса счастливого молодого папу.

— Ирина Мефодиевна, вы бы на улицу курить не ходили. А то там вольный сын высоких гор Памира дожидается. Как бы на чо не обиделся…

И кто ж знал, что шутки мои опять пророческие?

— Почему вы прооперировали мою жену?

— Потому что состояние ребенка было угрожающи…

— Почему вы прооперировали мою жену, а меня не спросили?

— Она дала согласи… — кстати, в бланке согласия на операцию действительно стоял какой-то полумесяц.

— Какое согласие без разрешение хозяина?

–… — Пауза подзатянулась. Опаньки! Борец за освобождение женщин Востока начала сдуваться, но поскольку ее жизни, здоровью и половой неприкосновенности ничего не угрожало, я решил пока наблюдать за конфликтом цивилизаций методом подслушивания, ибо появление веселого и находчивого мужика, трогавшего голую чужую собственность руками (пусть даже и в перчатках) могло перевести диалог в несколько иную плоскость, а я, хотя и тоже умею смотреть быдто через прицел АКСа, но буду лет на пятнадцать постарше и на те же пятнадцать килограммов полегче (хотя у меня в заначке кислородный ключ на 32 есть). Но ничего, нашлась — В России у женщин нет хозяев!

— Мы — таджики! — Гордо возразил ириномефодьевин собеседник, интонационно подчеркнув, что вертел он эти чужие для нормального человека обычаи на не аутентичном для высокогорного Туркестана банане. — У моей жены хозяин я!

Ну, как-то к консенсусу они не пришли. Гражданин братского Таджикистана обещал жалобу написать. Жду с нетерпением…