Автомат, стрелявший в лица

Эдвард Шулус, 2019

Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…

5

Настало утро. Еще одно.

— Проснулся, — с горечью констатировал Марк, сбросив с себя одеяло и лениво потянувшись.

Некоторое время он просто лежал в кровати, прокручивая в уме свой ночной припадок. Подобные припадки заметно участились за последний месяц, и Марк никак не мог взять в толк, за что его так невзлюбила Девчонка с нижнего этажа. Что он ей такого сделал, что она каждый день и каждую ночь стучала по батарее, не давая ему никакого покоя. Это походило на безумство. Даже сейчас, просто думая о ней, Марк вдруг ощутил, что в него будто бы проникает какая-то скверна. В затылке забило — черная чернота пыталась забраться ему в голову. Ему снова, как ночью, стало невыносимо жарко, и чтобы освежиться и придти в себя, он рывком поднялся с кровати, подбежал к окну и настежь распахнул его. В комнату ворвался холодный ветер вместе с криками барагозивших внизу людей.

С криков, с гула и грохота, режущих слух, здесь начиналось каждое утро. Типичное утро типичного панельного двора. Вот и в этот ранний час у подъезда дома сцепились двое местных обитателей, которые необычайно громко решали, чья машина должна выехать со стоянки первой. Один кричал, что его автомобиль имеет преимущество перед всеми остальными, поскольку тот дороже и новее, второй же утверждал, что цена авто тут не играет никакой роли и лишь водительский стаж имеет значение. Они голосили, топая ногами и размахивая руками, как две обезьяны в зоопарке. Молодой и богатый иногда грозил кулаком, старый и опытный — двумя кулаками.

— Как же мне уже осточертели каждодневные вопли всяких придурков! А тебе, Камешек? Тоже? — поинтересовался Марк у серого булыжника, стоявшего на книжной полке и как бы заменявшего собаку или кошку. Отличный гранитный собеседник, никогда не перебивающий, не возражающий и со всем молча соглашающийся, согласился со своим хозяином и на сей раз.

Крики с улицы тем временем все продолжали доноситься, и никто из кричавших не желал уступить. Тогда тот, что побогаче, достал из багажника бейсбольную биту, а тот, что поопытнее — совковую лопату. Они, как первобытные дикари, приняв поистине воинственные позы, уставились друг на друга, после чего, медленно переставляя ноги, пошли по кругу, и каждый из них не сводил глаз с соперника. Смешное, забавное, глупое и бессмысленное зрелище! Два неандертальца, окруженные каменными высотками, ходили кругами, побрякивая оружием в руках.

— Скопище тупиц! — плюнув из окна, Марк оглядел соседние дома, обступившие плотным кольцом его собственную панельку.

Сотни пыльных стекол в ответ поглядели на него. Сотни стекол, за которыми скрывались квартиры-клетки, квартиры-гробы. Квартиры, в которых говорили о пустом, делали пустое и думали о пустом. Квартиры, в которых жили пустые люди. Вот на балкон дома напротив выползла хрычовка, облаченная в глубокий неглиже. Она закурила и уставилась на Марка. Она пожирала его глазами, изрыгивая густой дым изо рта. Старая уродливая женщина, насквозь пропитавшаяся табаком и спиртом. От ее пристального взора Марку стало как-то не по себе, и он перевел взгляд вниз на тех, что барагозили по поводу стоянки. К ним присоединились еще четверо новеньких: трое тоже кричали, а четвертый снимал происходящее на камеру. Открытое безумие! В какой-то момент один из споривших пообещал проткнуть колеса чужой машины, на что незамедлительно получил ответную угрозу, которой Марк, к сожалению, не смог расслышать, поскольку в соседнем дворе заревели большие бульдозеры. Там с утра до вечера шла непрекращающаяся стройка очередного торгового центра. Перепалка мужчин закончилась так же стремительно, как и началась ранее. Марк еще раз плюнул и, чтобы не слышать панельных шумов, закрыл окно. Затем он прошел вглубь комнаты, разминая затекшую за ночь шею, пододвинул к столу стул и сел на него.

«Пора браться за дело».

Он достал блокнот, открыл первую страницу и принялся писать: «Толстяк. Цель номер один. Я отомщу за отца! Отомщу за всех отцов и матерей, сгнивших на твоем чертовом заводе. Ты, толстосум, ответишь за каждую буханку хлеба, отнятую у бедняка. Ты будешь лежать в луже собственной крови и захлебываться, а я буду стрелять, стрелять, стрелять, не переставая».

Дописав предложение, Марк остановился. Мысль вдруг просто перестала идти. В голове установилась тревожная тишина, не предвещавшая ничего хорошего. Это как затишье перед бурей, и он, зная об этом, напряг все свои внутренние силы в ожидании худшего. Худшее не заставило себя долго ждать, и спустя миг раздался удар по батарее. Сердце Марка тотчас забилось с удвоенной скоростью, а внезапно ожившие мысли залаяли одна громче другой. Ситуацию срочно следовало брать под свой контроль, пока дело не стало совсем худо, и тогда он снял с книжной полки Камень, положил его на стол рядом с собой и принялся легонько постукивать по нему письменной ручкой. Это ему хоть как-то помогало в борьбе с мерзкой Девчонкой. Так тревога скорее отступала, и мысли скорее очищались от мрачной скверны. Очень скоро батарея замолкла, и тогда Марк, отстоявший свою психическую свободу в непростой и невидимой глазу обычного человека битве, принялся рассуждать вслух.

— Толстяк — директор металлургического завода. Завод расположен в Бедняцком Квартале, но сам Толстяк там, я уверен, практически никогда не бывает. Он наверняка все время сидит в офисе в центре города, откуда и ведет все свои дела. Там я его и застану. Надо будет к нему…

Дальнейшие размышления прервал внезапно зазвонивший телефон. Марк вздрогнул, затем захлопнул блокнот и поспешил в коридор, чтобы ответить на звонок.

«Вдруг это Макс по поводу оружия», — подумал он, поднимая трубку.

— Алло.

— Привет. Это Генри.

— Привет, Генри. Я тебя узнал. Как ты поживаешь, братишка? — радостно поприветствовал брата Марк.

— Хорошо… да, хорошо… у меня все хорошо…

— Рад слышать, что у тебя все в порядке. А у твоих друзей как?

— Хорошо… у них тоже, как и у меня, хорошо…

— Славно.

— Ты завтра навестишь меня? Врачи разрешили тебе приехать.

— Конечно! Обязательно!

— Хорошо… это очень хорошо… я буду тебя ждать, Марк. Пока.

— До завтра, Генри. Я обязательно к тебе заеду!