Укрощение строптивого некроманта

Шарлиз Шелдон (2024)

Я — маг четырех стихий, лучшая на курсе в академии. Впереди светлое будущее и интересная работа в магическом комитете, но все изменилось одним днем. Теперь я проданная отцом невеста престарелого богатого женишка, которая умудрилась на собственной свадьбе спалить дотла храм и… глупо умереть. Да-да, такое тоже бывает, и на этом приключения не заканчиваются. Судьба решила подарить мне второй шанс. И первым, кого я увидела после неполного оживления, был мой новый хозяин — беспринципный некромант Азэль Винтерс. Что ему от меня нужно? Молодость и красота? Нет, этот мужчина с черными, как сама ночь, глазами жаждет забрать мою силу для своих чудовищных опытов. Ведь в подземной лаборатории замка он создает эликсир, способный побороть саму смерть!

Глава 4

Прошло уже двое суток с момента моего нахождения во владениях Винтерса. До сих пор он так и не приступил к экспериментам надо мной. Что не могло не радовать.

С раннего утра и до поздней ночи Азэль корпел над пробирками и спиртовками. Он то и дело заливал в них новые реактивы, добавлял ингредиенты, увеличивал и уменьшал огонь на спиртовке и отстраненно наблюдал за результатом. Когда его очередной опыт заканчивался черным едко пахнущим дымком, он со злости отшвыривал всё на пол и пинал массивный шкаф.

После этого он обычно кидался к книжным полкам, доставал следующий талмуд и рьяно его листал, пока не находил нужное. А далее все повторялось. Очень скоро мне наскучило за ним наблюдать, а меня он не замечал и вовсе. Его обещание на утро познакомиться ближе и поговорить, так и осталось лишь словами. Ну и ладно.

Пару раз я пыталась завести с ним «светскую» беседу, но была грозно остановлена окриком «Сиди и молчи. Только твоей трескотни мне и не хватало!». Обиженно захлопнув рот, я даже не стала говорить ему, что в одной из его колб идет процесс пригара. Пусть снова все кидает на пол. Не мне же убирать.

В первые сутки моего пребывания в клетке, я без дела сидела на скамье, что была вмонтирована в стену. Мне было горько и жалко себя до слез, вот только последних, как я ни старалась, не могла выжать из себя ни капли. Вероятно, сказывалось, что теперь мне это недоступно. Так же, как и голод с жаждой, и холод с жарой. Я ничего не чувствовала.

Насколько было возможно, но я смогла себя рассмотреть. По моему лицу, рукам и ногам никто не смог бы догадаться, что я… кхм, умертвие. Моя кожа хоть и была немного бледновата, но выглядела, как на живом человеке. Даже розовые ноготки не посинели. Может я все-таки жива?

Однако в памяти сразу же всплыла сцена, где Азэль применил к Эзенштейну заклятие, возвращающее ему прежний облик живого человека. Значит, это иллюзия? Скорее всего, ведь мертвое тело не способно сохранить первозданный вид после смерти. Если сейчас развеять иллюзию, то я увижу в отражении синюшную кожу, лоскуты отходящей плоти, впалые глазницы. От осознания этого хотелось завыть во всю глотку, что я и сделала, тем самым напугав некроманта до чертиков. Он как раз по капле переливал в колбу очень ценное готовое зелье. В общем, собирал он его потом с пола пипеткой, посыпая мою голову самыми изощренными ругательствами.

Эх, сколько же планов было на эту жизнь! Почему все вышло так не справедливо?! Чем я прогневала святых? Прилежно училась, всегда помогала отцу, старалась быть достойным человеком и хорошим магом, что думает о других людях.

У меня был четкий план на эту жизнь! А сейчас я не дала бы и ломаного медяка за свою судьбу.

Как ни странно, но на папеньку я не злилась. Так, если только отдаленно мелькнет суетливая мысль «Вот если бы он не…», но злобы и обиды на него я не держала. Зато разрешила себе в полной мере костерить, на чем свет стоит, господина Мэрзота. У-у-ух, как я разошлась, посылая мысленно на его голову проклятия.

Надеюсь, он сейчас не может ни сидеть, ни лежать, ни ходить, вертясь волчком и отчаянно издавая вопли боли и страха. Но это лишь мечты, ведь со мной не осталось моей магии. Совсем. Единственное, что мне было доступно, так это молиться нашим святым, вознося им оды и просьбы о помощи в столь непростой ситуации.

На вторые сутки я снова вернулась к наблюдению за Азэлем. Он спустился в лабораторию сонным и не выспавшимся. Его черные волосы стояли дыбом, а под глазами залегли такие тени, что я засомневалась, а не умертвие ли он сам?

— Привет, ласточка. Я по утрам обычно не в духе, поэтому прошу тебя несколько часов не издавать никаких звуков и не подавать признаков жизни, дабы не злить своего хозяина, то есть меня, — даже не глядя в мою сторону, проговорил он.

— Фффр, — сама того не желая, фыркнула я, — Больно надо с тобой разговаривать.

— Вот ты уже издаешь лишние звуки и подаешь признаки жизни, — укоризненно сказал он, — Хм…Какой-то каламбур вышел.

От чего он такой сонный? Снова кого-то выкапывал и сажал в свои неудобные «апартаменты»?

Мужчина дошел до диванчика с низким столиком и с размаху туда плюхнулся. Глядя в одну точку, он поджег небольшую горелку с колбой над ней, залил воды и дождался, пока та закипит. После чего некромант достал из мешочка на столе горсть коричневых зерен, мелко размолол их в ступе и засыпал в стеклянную емкость.

По лаборатории, заглушая запах реактивов, поплыл чудесный аромат заморского напитка — кофи. Говорят, его собирают рабы на огромных плантациях. Они работают от рассвета и до заката, не зная ни сна, ни отдыха. Лишь бы богатые господа платили звонкой монетой за их труд.

Азэль тем временем перелил сварившийся кофи в пол-литровую коническую колбу, помешал его длинным стержнем и, глубоко выдохнув, залпом опрокинул в себя.

Вдыхая чудный запах, мне тоже захотелось вот так вот выпить дорогого заморского напитка. Можно даже из колбы. Только пусть ее сначала тщательно вымоют и простерилизуют, а то мало ли…

Передернувшись от бодрящей горечи, мужчина встал, надел на себя чистый черный халат, толстые перчатки и странную массивную маску с фильтрацией воздуха. С собой в коробке он принес камни, издалека похожие на золото, серебро и медь. Были среди них и яркие кристаллы полудрагоценных самоцветов.

Он привычным жестом поджег рабочую горелку, взял несколько штативов под колбы и расставил их в нужном ему порядке. Из невысокого металлического шкафчика, что служил ему хранилищем всевозможных жидкостей и образцов, он достал мензурки с чем-то черным.

Проверив их на свет, он принюхался и поморщился.

— Хозяин! Господин! — с криком ворвался Джарт в лабораторию.

В одной руке он держал ведро со шваброй, другой размахивал газетой.

— Ш-ш-ш-ш, — зашипел на него Азэль, — Ты слишком громко гремишь костями, Джарт.

— Простите, господин, — скелет встал на цыпочки и неуклюже пошел к некроманту, по пути то и дело задевая ведром обо все подряд.

— Ну чего тебе? — недовольно спросил мужчина, не отрывая взгляда от своих колбочек.

— В магическом вестнике напечатали заметку про разрытые могилы, — полушепотом ответил ему скелет, подсовывая под нос газетенку.

— И что? Они вечно печатают всякие желтушные новости. Мое имя там фигурирует?

— Нет, господин, — радостно сказал скелет.

— Вот и не тревожь меня до тех пор, пока под стенами замка не будет стоять стража. Понадобишься, сам позову.

— Тут еще послание, — протянул Джарт конверт из пергамента, — Ваш брат изволит явиться сегодня на обед.

— Что ему нужно? — недовольно протянул некромант, снимая тонкую стружку с золотого бруска.

— Здесь не уточняется, господин, — протрещал скелет.

— Гррх, как вы мне все дороги, особенно по утрам! Приедет Аластр, позовешь меня. А теперь, брысь отсюда, иначе опять ноги поменяю местами.

Джарт, громыхая ведром и шваброй, со скоростью ветра скрылся из лаборатории.

— Ну и как в такой обстановке можно работать, ласточка? — раздраженно задал вопрос Азэль.

— Молча, — буркнула я в ответ.

— Ты тоже не в духе. Как я тебя понимаю, — с притворным сочувствием проговорил мужчина.

— Очень сильно сомневаюсь, — процедила я.

— Ладно, это все лирика. До встречи с дражайшим братиком есть еще полдня, уж их у меня никто не отнимет, — задумчиво проговорил некромант и вернулся к своим опытам.

Уж начадить черным дымом до обеда, Азэль умудрился знатно.