Песнь Сорокопута. Ренессанс

Фрэнсис Кель (2022)

Вся жизнь Готье была ложью, с которой он теперь не собирается мириться. Джером больше не согласен оставаться в тени и плыть по течению. И только Скэриэл по-прежнему хладнокровно преследует свои цели, идет по головам, сметая все на своем пути. Чистокровным, полукровкам и низшим стало слишком тесно в Октавии. Грядут большие перемены. Грядет Ренессанс.

8

После разговора с Люмьером я отправился прямиком к Скэриэлу. Уже подъезжая, я вдруг подумал, что, возможно, его нет, а мы даже заранее не созвонились. Машины Эдварда у дома не оказалось, и я решил, что мои опасения подтвердились, но, несмотря на это, позвонил в дверь, а когда на пороге возник недоумевающий Джером, с облегчением выдохнул. За его широкой спиной висела тёплая чёрная куртка Скэриэла — значит, он дома. Не хотелось думать, что он отправился куда-то в пальто в такую холодрыгу.

— Привет, — произнёс я. — Мне нужно… — но Джером не стал слушать, просто развернулся, оставив меня в дверях, — поговорить со Скэром.

Вот это гостеприимство. Я вошёл, на ходу стягивая шарф. Джером быстро поднялся по лестнице, видимо, чтобы сообщить о моём приходе или стремясь убраться с глаз долой поскорее. Он просто не переваривал меня и совсем этого не скрывал. Наверное, так и поступают низшие. Они не лгут, не лицемерят, а сразу показывают своё отношение к людям. В этом были и свои плюсы.

Пока я по-хозяйски наливал себе стакан воды на кухне, ко мне спустился удивлённый Скэриэл. Он был в растянутом чёрном свитере, словно с чужого плеча, клетчатых домашних штанах, и впервые в этом доме я видел его в носках.

— Привет! — Он радостно улыбнулся. — Какими судьбами? Ты мне звонил? — Он вытянул телефон из кармана и бросил взгляд на экран.

— Не звонил. Надо поговорить. — Я сделал ещё глоток воды. Скэр беззаботно подошёл ближе. Нахмурившись, я вытер губы тыльной стороной руки.

— О чём? — Он не спускал с меня глаз. Словно сразу почувствовал: разговор будет непростым.

Я вылил недопитую воду в раковину и сполоснул стакан. Скэриэл уже выглядел слегка нервозным. Не будь я так долго знаком с ним, может, и не заметил бы этого.

— Мы можем остаться наедине?

— Конечно, — кивнул Скэриэл.

Джером в это время не спеша спускался по лестнице, но, услышав мою просьбу, замер. Раздражение так и читалось на его лице. Я бы не удивился, пошли он меня сейчас куда подальше.

— Оставь нас, — обратился к нему Скэриэл. Я расслышал в его голосе металлические нотки.

Джером развернулся и угрюмо пошел назад. Я дождался громкого хлопка двери, донёсшегося со второго этажа, прежде чем заговорить. Джером явно давал понять, что он очень зол. Интересно, у него вообще бывает хорошее настроение? Каждый раз, когда я его видел, он был мрачнее тучи.

Скэриэл вновь улыбнулся мне, но я не смог ответить тем же.

— Я всё знаю, — проговорил я тихо.

— О чём? — Он неотрывно, выжидательно за мной наблюдал.

— Почему ты врал мне? — Мысленно я дал себе подзатыльник. Вопрос прозвучал как в третьесортной драме. — Я хотел сказать…

— Слушай, Готи, я не совсем тебя понимаю. — Скэр нервно хихикнул: наверное, понял, что к разговору я не готов и сам. — Это шутка или что? — Он вальяжно уселся на стул. — Репетируешь роль для очередного проекта? Ставите «Отелло» Шекспира в лицее? — Тут он снова поднялся, вскинул руку и угрожающе продекламировал, обращаясь к холодильнику:

Сейчас! Итак, покайся добровольно

В своих грехах, затем что даже клятвой,

От каждого отрёкшись обвиненья,

Ты ни сломить, ни изменить не в силах

Суровое решение моё^[3].

Я хотел выглядеть как можно более суровым, но не удержался и прыснул. Скэриэл расслабился, увидев мою реакцию, и вновь улыбнулся.

— Ладно. — Я сел и постарался взять себя в руки. — Я хотел сказать тебе, что знаю твой секрет. И мне обидно, что я узнаю его от другого человека.

— Секрет? — переспросил он, затем ахнул, прикрыв рот рукой, и затих.

— Да, — кивнул я.

Скэриэл вроде бы выглядел испуганно… но меня не покидало ощущение, что он опять собрался шутить. С покаянным видом он закивал:

— Я должен был признаться раньше, но да, ты должен знать мой секрет.

Он точно имел в виду не то, о чём я собирался говорить. Просто дурачился. Так и оказалось.

— Я ни черта не понимаю в сортировке мусора и иногда пихаю пластик не в тот пакет, — посетовал он. — Тебе Микки рассказал?

— Что? Какой Микки? — раздражённо бросил я.

— Он забирает наш мусор по утрам, — как ни в чём не бывало продолжил Скэриэл, махнув рукой в сторону окон. — Вечно мной недоволен, говорит, что я ленюсь, и за это мне приходится платить штраф. — Он прищурился, подался ближе и шёпотом переспросил: — Так это Микки меня сдал?

— Блин, Скэр, я серьёзно! — повысил я голос.

Скэриэл снова сел, откинулся на спинку стула, расправил плечи и словно стал выше, глядя на меня сверху вниз.

— Тогда ближе к делу, — вдруг без тени шутовства выдал он. Голос стал ниже, взгляд — холоднее. — Если есть что предъявить, то не ходи вокруг да около. У чистокровных много свободного времени, вы любите тратить его почём зря.

— Да пошёл ты, — бросил я, не готовый к этой резкой перемене.

Меня внезапно разозлило то, что Скэр часто проводил негласную черту между нами. Словно я разговаривал с незнакомым… с чужим человеком.

Не знаю, чего я ожидал, когда поднялся и направился к холлу.

— Стой, подожди, — позвал Скэр за моей спиной.

Я повернулся и увидел, что он успел подняться следом. Теперь он говорил виновато:

— Прости, у меня плохое настроение с утра. Проблемы в школе.

— На дистанционке?

— Да, — чуть помедлив, ответил он. — Ничего сложного, просто много задают, и не всегда успеваю высыпаться. Вот и ругаюсь со всеми. С Джеромом и Эдвардом тоже успел с утра поцапаться.

И правда, выглядел Скэриэл уставшим, измученным. Мешки под глазами, бледная, почти серая кожа, он даже немного схуднул. Как я раньше этого не заметил? Собираясь с духом, я снова к нему приблизился. В одном он был прав: хватит ходить вокруг да около.

— Слушай, — прямо спросил я. — Ты владеешь тёмной материей?

— Ну да, — кивнул он. — Все полукровки владеют. Ты не знал?

— Ты понял, о чём я.

Скэриэл смотрел на меня долгим нечитаемым взглядом. Я не мог понять, о чём он думает, хотя раньше казалось, что все его эмоции ясно написаны на лице.

— Ты это узнал от другого человека? — наконец уточнил он.

— Да.

— От кого?

— Это важно?

Маска спокойствия треснула. Впервые я увидел Скэриэла таким разъярённым.

— Если кто-то сбивает тебя с толку, обсуждает меня за спиной, то да, это важно! — Он чуть повысил голос. — И я бы хотел об этом знать.

Повисло напряжённое молчание. Не знаю, как долго это продолжалось бы, но у Скэриэла зазвонил телефон. Он недовольно глянул на экран и сбросил звонок.

— Мог и ответить, — проговорил я.

— Не хочу. — Скэриэл отложил телефон на кухонный стол и взглянул на меня, скрестив руки на груди. — Ну так что? Это Джером?

— Нет, — растерянно буркнул я. — Мы с ним вообще не общаемся.

— Тогда? — Скэриэл требовательно приподнял правую бровь.

— Люмьер Уолдин, друг Гедеона, — со вздохом произнёс я.

— Мы с ним незнакомы, — теперь Скэр словно бы растерялся.

— Зато он, кажется, всех знает. — Я пожал плечами. — Следил за нами.

— Зачем?

Я зевнул, прикрывая рот рукой. На меня вдруг навалилась усталость. Я плохо спал ночью, встал рано, и этот тяжёлый разговор со Скэриэлом окончательно меня измотал.

— Я присяду? — Указав на диван, я, не дождавшись ответа, сел.

— Ты заболел или что? — спросил он, садясь рядом. Его пристальный взгляд никуда не делся, а я уже хотел побыстрее закрыть тему.

— Нет, просто тоже не выспался. Не знаю, зачем Люмьер этим занимается, но он военный, а у них всегда проблемы с головой.

Скэриэл усмехнулся:

— Он сказал, что я владею тёмной материей?

— Да, причём на очень хорошем уровне. Люмьер решил, что я в курсе, и типа, ну, похвалил тебя. Он подумал, что мы вместе тренируемся. А теперь представь мой шок, когда я это услышал.

Какое-то время он напряженно молчал. Наконец я снова услышал его тихий голос:

— И что ты подумал по этому поводу?

— Что он бредит. Или спутал тебя с кем-то. Я пришёл, чтобы выслушать тебя.

Скэриэл нахмурил брови и уставился куда-то в сторону. Я видел: он колеблется.

— Не хочешь говорить…

Что ж. Значит, вопреки нашей дружбе не у меня одного есть тайны.

— Я боюсь, — тихо признался он и закусил губу.

— Чего? Или кого? — Я сел, отзеркалив его позу.

Он действительно выглядел слегка испуганным: мял пальцами диванную подушку, беспокойно дёргал ногой.

— Что кто-то узнает и может что-то сделать. Это ведь ненормально.

— Что сделать?

— Не знаю. Я много чего боюсь, — поёжился Скэриэл. — Например, в Запретных землях есть подпольные бои без правил. Такой, как я, там сразу станет сенсацией, все захотят посмотреть, как я смогу защититься с помощью тёмной материи.

— Зачем? — Я непонимающе уставился на него.

— Ради денег. Боёв с чистокровными почти не бывает. У вас есть дуэли, но на них не добивают, нет зрелищности, жестокости. Полукровкам и низшим нужны кровь, кишки, месиво. Вы не используете тёмную материю, чтобы кого-нибудь убить ради выживания. Вы ею кичитесь, как родословной или богатством. Если пропадёт чистокровный, начнётся расследование. Если пропадёт полукровка, всем будет плевать.

Я не знал, что ответить. С одной стороны, это не укладывалось в голове. Кто организует бои без правил в наши дни? С другой стороны, я пока мало что знал о Запретных землях. Я был там один раз, да и то закончилось всё большими проблемами.

— На каком ты уровне тёмной материи?

Скэриэл был в смятении. Я уже решил, что не дождусь ответа, но тут он медленно вытянул руку. На ладони показалось тёмное пламя, совсем маленькое, как от спички. Этим владеют все полукровки, я видел такое у Кевина и у Сильвии.

Скэриэл напрягся — и пламя начало расти, приобретать очертания. Вскоре на его ладони скакал тёмный конь. Он бил копытом, шагал, а затем ринулся галопом, продолжая оставаться на месте.

— Вау… — изумлённо выдохнул я. — Как у тебя это получается?

— Ты этого не умеешь? — удивился Скэр, опустив руку. Я расстроенно проследил за тем, как конь испарился.

— Шутишь? Я еле оформляю материю в стрелу. Мистер Аврель, наверное, считает меня неудачником. Из-за проблем с тёмной материей отец отправляет меня к психологу.

— Всё так плохо?

— Да. Тебе бы к нам в лицей…

— Я не чистокровный, — усмехнулся Скэриэл.

— Да, но… — я запнулся. — Но ты владеешь тёмной материей лучше меня. Мистер Аврель обалдел бы от твоих способностей. Да все бы обалдели.

— Не знаю, Готи. — Скэриэл тряхнул головой; прядь упала ему на глаза, и он небрежно убрал её за ухо. — Боюсь, что об этом узнают другие чистокровные или, что хуже, кто-то в Запретных землях.

— Ты всегда держал это в тайне? Никто не знал? Твои родители, ну, я имею в виду, до того, как их не стало… Эдвард? Джером?

— Никто не знает. Я понял, что владею силой, уже после смерти родителей.

— Но ты подозревал, что Джером тебя выдал. Я думал, может, он в курсе.

— Я ему ничего не рассказывал, но мы живём в одном доме, он мог увидеть и сдать меня.

— Люмьер тебя увидел и сдал… кажется, пока только мне.

— Ему можно доверять? Я не хочу, чтобы он растрезвонил дальше. — Скэриэл скривился, словно от боли: прикрыл глаза, плотно сжал губы и шумно выдохнул через нос.

— Наверное, можно… — неуверенно произнёс я. — Ты в порядке?

Он выжал из себя мучительную улыбку и кивнул.

— Голова разболелась.

— Я поговорю с ним. Скажу, что это секрет. Может, таблетку?

— Ага, — кивнул он. — Приму потом и лягу вздремнуть.

— Когда ты узнал, что владеешь материей на таком уровне? — Вопрос не давал мне покоя. — Это же уму непостижимо… Полукровка с силой чистокровного.

— Я… — начал было он. — Послушай, Готи, я не уверен, что знаю, когда это началось. Просто мне было интересно, что ещё можно получить, помимо этого. — Он перевернул руку ладонью вверх, и над ней вновь возникло маленькое пламя. — На пересечении границы мы обязаны предъявлять материю, чтобы нас не спутали с низшими. Когда я был маленьким, это пламя не давало мне покоя. — Скэриэл, как заворожённый, смотрел на огонёк. Так же увлечённо, с такими же горящими глазами он рассказывал лишь про Александра Македонского или Артюра Рембо. — Если представить тёмную материю как навык, способность, разве нельзя её развить? Это как с рисованием. Низшие будто рождены без рук, они заведомо не могут взять кисточку и что-то нарисовать, и этим им забивают голову с пелёнок. «У тебя нет тёмной материи, не пытайся, ты создан беспомощным». Но что, если… — Он сосредоточенно посмотрел на меня. — Если отбросить эти рамки? Ты знаешь, были художники без рук. Всему можно научиться. Та же история и с полукровками. Нас учили, что наш максимум — создать пламя. И единственное его практическое применение — проверка статуса на границе. А что, если не слушать никого и улучшать то, что дала тебе природа?

— Ты думаешь, что каждый низший или полукровка может добиться уровня чистокровного? — ошарашенно спросил я, вспоминая совершенно противоположные слова отца.

«Дано свыше».

— Я не могу отвечать за каждого. Может, будь так, кто-то бы уже знал. Но теоретически это возможно.

— Это может перевернуть весь наш мир…

— Поэтому я не говорю об этом на каждом шагу. Не уверен, что могу взять ответственность за чужие жизни, если все узнают о том, что полукровка способен сравняться по силе с чистокровным.

— Создавать фигуры из тёмной материи — талант…

— Я бы так не сказал, — резко возразил Скэриэл. — В моём случае это была упорная работа сутки напролёт.

— Со скольких лет?

— Сейчас уже и не вспомню. — Скэриэл зачесал пятернёй волосы. — Но с детства.

— Ты боялся мне рассказать? — сочувственно спросил я. По-настоящему злиться больше не получалось.

— Мы с тобой почти не обсуждали тёмную материю. Я помню, как в прошлом году перед летними экзаменами ты был зол и говорил, что ненавидишь эту силу. Я решил, что лучше не поднимать эту тему.

— Ну отлично, теперь, оказывается, из-за моих никчёмных способностей ты всё это время молчал, — раздражённо бросил я и затих.

Прошлый год был действительно тяжёлым. Я очень тосковал по маме и в скором времени потерял интерес к учёбе. Мои оценки скатились на самое дно, но я не рвался их исправлять, как бывало раньше. И даже отец в то время меня почти не трогал, если не считать того, что внезапно на пороге дома то и дело появлялись репетиторы. Да и мой характер в тот год оставлял желать лучшего. Я срывался на всех, истерил, обвинял отца за спиной, перестал разговаривать с Габриэллой и хамил прислуге. Доставалось и Скэриэлу.

— Я молчал с детства, ты тут ни при чём, — неловко успокоил меня Скэр.

— Что ты планируешь делать дальше? — Я снова посмотрел на него. — Так и оставишь всё в секрете? С твоими способностями тебе нужно было учиться в лицее. Или сразу поступать в Академию Святых и Великих.

— Не знаю. — Было похоже, что к таким разговорам он не готов. — Пока оставлю всё как есть.

— Не хочешь… — Я неуверенно продолжил: — Потренироваться вместе?

— С тёмной материей?

— Да… У меня скоро зимние экзамены. Можешь помочь? Люмьер предложил помощь, но мне с ним неловко.

— Конечно. — Скэриэл широко улыбнулся. — В любое время.

Скэриэл признался во всём, а вот я до сих пор скрывал правду о себе. И как после этого меня можно называть другом? Чистота помыслов, ага, как же. Брехня для чистокровных. Я был гнусным лжецом. Совесть съедала меня изнутри, будто голодный дикий зверь.

Примечания

3

Перевод Петра Вейнберга (прим. ред.).