Всё во имя…

Феалин Эдель

Гайа – жрица племени на маленьком южном острове. Её главная цель – помогать всем, кто в этом нуждается. Однажды она помогает простому деревенскому парню по имени Жени, и он загорается идеей стать её учеником. Но всё становится гораздо сложнее, когда в дело вступает любовь…

ГЛАВА 1

Через несколько дней Жени сам постучался в дверь домика жрицы. Сова увидела его в окно, с любопытством рассмотрела зелёные глаза и веснушки на щеках, потом фыркнула совсем по-человечески и демонстративно перелетела на жердь в углу спиной к гостю. Гайа открыла дверь и не смогла не улыбнуться — Жени выглядел куда увереннее, чем в прошлый раз.

— Здравствуй. Пришёл зачем ты? — спросила она.

— Спасибо сказать, — Жени спрятал взгляд и словно смутился, не желая смотреть ей в глаза.

— Так говори, — насмешливо прищурилась Гайа и пропустила парня внутрь. — А пока с мыслями собираешься, я чай тебе налью, — и скрылась на кухне.

Жени остановился в светлице, окинул взглядом рукодельные шторки, большую прялку, подставку для метёлки и жердь для совы, большой деревянный стол со скатертью. Сова, почувствовав его присутствие, демонстративно нахохлилась, но обратно не повернулась, сделав вид, что спит, уткнувшись клювом в угол. В доме было светло, чисто и очень уютно.

Гайа вынесла из кухни чайник и поставила его на большой стол посреди комнаты, наполнила две небольших чашечки. Внутри комнаты распространился аромат собранных трав.

— Спасибо тебе, — проговорил Жени, принимая чашку и присаживаясь за стол. — За чай и за помощь. Мне стыдно как будто, что слабым был…

Гайа присела напротив, и сама глотнула свой отвар.

— Страшного ничего в этом нет, — пояснила она. — Любым людям свойственно — быть слабыми. Даже тебе. Мне даже.

— Ну ты-то! Не бывает такого! — изумился он, и его большие зелёные глаза от удивления стали казаться ещё больше.

— Конечно, бывает, — фыркнула жрица. — Слабой бываю, уставшей, ленивой. Но я не одинока, а ты…

Жени кинул подозрительный взгляд в сторону совы — а точно ли она достаточно хорошая компания для доброй Гайи?

— Если нужно будет, я приду, — твёрдо заявил Жени. — Если сова… улетит. На охоту, ещё куда.

От наглости такой сова вспорхнула с подставки, вихрем приземлилась на стол и угрожающе раскрыла огромные белые крылья. Гайа подхватила птицу руками, бережно прижала к себе, пока та трепыхалась и царапала когтями белые женские руки. Гайа только рассмеялась, заметив, что Жени вскочил было ринуться ей на помощь.

Сова успокоилась, распушившись, устроилась на покрытых голубой тканью коленях жрицы, а сама Гайа снова взяла в руки чашку.

— Бояться не надо. Она мой друг, — пояснила она. — Как тебе чай?

— Вкусный, — честно отозвался Жени. — Гайа, можно я приходить буду? Помогу в хозяйстве. Я много умею всего!..

— Конечно приходи, — согласилась Гайа. — Всегда рада тебе буду. Трав тебе соберу. Приходи.

***

Жени приходил к Гайе по нескольку раз на неделе. Заваривал чай, пока она пряла или вышивала, выгонял и пригонял её гнедую кобылку, поливал и вскапывал огород. Гайа всегда улыбалась, разговоры их были легки и просты. Если Жени приходил подавленный — Гайа всегда заставляла его смеяться. Сама же Гайа не грустила никогда.

Жени интересовало всё, что было связано с жрицей, — как она живёт, чем питается, сколько раз в день выпускает сову на охоту, но реальность оказалась куда прозаичнее ожиданий деревенского парня. Гайа ела, как все остальные люди, работала так же, как все, а сова сама решала, когда ей нужно улететь, иногда пропадая целыми сутками.

— А кому служишь ты? — спросил Жени однажды, когда они вышли вскопать высохшую землю, чтобы её засеять. — Жрицы всегда служат кому-то.

— Людям служу, — просто ответила Гайа. — Вашему поселению, старосте, вашим животным и растениям, морю и небу, деревьям и травам.

— А что есть твоё служение? — продолжал допытываться он. — Заклинания, подношения, молитвы…

— Помогаю я, — улыбнулась Гайа. — Нужна кому-то помощь — я смотрю в него — и вижу, как помочь.

— Говорят все, что колдунья ты, — нахмурился Жени. — Что сухую землю влажной делаешь, чистое небо облаками укрываешь, вылечить больного можешь или живого убить…

— Ну и говорят пусть, — пожала плечами Гайа. — А как сухую землю влажной сделать иль больного вылечить, ты знаешь и сам.

Жени задумался.

— А что значит смотреть «в»?

— То и значит, — фыркнула Гайа и осмотрела свой небольшой огород, спрятанный под кронами домашних яблонь и груш, оплетённых красным виноградом. — Вот видишь землю, смотришь на неё — сухая она, — Гайа воткнула в землю лопату, надавила на неё всем своим телом и вытащила кусок чернозёма. — А посмотришь в землю — так поймёшь, что в глуби влажная. Просто копать нужно. Ты будешь копать?

Жени рассмеялся и тоже взялся за лопату.

— Интересная ты жрица, — заметил он, присоединяясь к работе. — Богам не служишь, волшебством не владеешь, сама, руками землю обрабатываешь, сама еду выращиваешь. А сова зачем тогда?

— Прилетела сама она. Со мной и осталась.

Жени окончательно уверился в том, что жрица ничуть не волшебнее его самого. А оттого лишь сильнее проникся к ней восхищением и преданностью.

Стал он смотреть, как Гайа другим помогает, как работает, как видит своим волшебным даром — и чувствовал, как всё меньше хочется от неё отходить, как всё больше хочется смотреть вместе…

***

— Ты смотри, — говорила Гайе сова. — Не привяжи к себе мальчика, тяжело расставаться будет.

— Да кто ж его у меня держит-то? — удивлялась Гайа. — Сам уходит, приходит сам. Слушает, вопросы задаёт. Неглупый, понимает, не для того я в этом мире существую.

— Ты на людскую мудрость не уповай! Не то были бы они все Зрячими, не было бы у них ни болезней, ни проблем… Ты, Гайа, совсем птенец ещё, крылья никак не вырастут. Одной тебе быть следует. А если желаешь его в ученики взять — то требуй с него обет, чтобы никого не смел в жёны звать, да чтоб сам ни с кем любовью не занимался, не то будет беда большая, сама в него посмотри!

— Злая сова ты, жестокая, — обижалась Гайа. — Не буду я парню жизнь портить, не буду обеты давать заставлять. Не хочет он в ученики, любопытно ему только, не более. Любознательный да работящий, хороший он, смотрела я в него, знаю…

— Слепые зрячими становятся, а Зрячие слепыми, — недовольно ворчала сова. — Нет волшебства сильнее любви. Нет того, кто чар её на себе не испытал.

— Брось ты, — не соглашалась Гайа. — Я всех люблю — и травы, и ветви, и скалы, и небо, и Жени, и всех людей поселения.

Молчала сова, не соглашалась, но и спор не продолжала: и так знала, что дальше будет. Знала и то, что молчать следует.