Восемь. Знак бесконечности

Ульяна Соболева, 2015

Кэтрин Логинов, детский психолог из семьи русских эмигрантов, не может смириться с собственной ошибкой, допущенной в лечении юной пациентки. В ходе расследования Кэтрин знакомится с загадочным итальянцем-миллионером и понимает, что именно о нём писала в дневнике Анита. Данте Лукас Марини – сексуальный, развращенный до мозга костей дьявол, склонный к садизму. Он играет с Кэтрин в изощренную игру по его странным, непонятным правилам. Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Я уснула под утро. Ночью несколько раз набрала Ли, но та мне не ответила. Или обиделась, что я уехала, или слишком занята. Я несколько раз останавливала взгляд на тетради, которая светлым пятном выделялась на темной поверхности тумбочки, но так и не решилась её взять в руки. Не знаю, почему. Наверное, потому что теперь Данте не казался мне ненастоящим, эфемерным, придуманным воспалённойфантазией Аниты. Он стал реальным и самое страшное…сейчас я могла поверить, что он мог свести с ума любую женщину.

Я снова видела его глаза…когда он говорил мне о голодных хищниках. Очень близко.

Красивые глаза, но я не прочла в них ровным счётом ничего. Скорее растворилась и пошла ко дну или взмыла очень высоко. Манящая голубая бездна, которая только на первый взгляд кажется светлой, а на самом деле там, за пределами, за самой атмосферой чёрная, мрачная Вселенная, его Вселенная. Мне почему–то казалось, что в этой бездне горячо и до дикости пусто, там можно потерять саму себя.

Будильник разбудил меня без двадцати семь, и я с трудом встала с постели.

Привычный ритуал сборов на работу, только сегодня полностью на «автопилоте». Такой разбитой я не чувствовала себя с того времени, как мы расстались с Алексом.

Моросил мелкий дождь противно–колючий. Он падал за воротник жакета и пока я ждала такси, усилился. Черт, моя машина до завтра в ремонте.

***

В моем кабинете пахло сыростью и канцелярским клеем. Я села в кресло и потёрла виски кончиками пальцев. Мне срочно нужна чашка чёрного кофе иначе я не проснусь. Между делом набрала Ли, но та снова не ответила. На автоответчике высвечивались три непрослушанных сообщения. В кабинет постучали, и дверь тихонько приоткрылась.

— Кэт, доброе утро, — я услышала голос Сью, секретарши Мистера Хэндли.

Я подняла голову, чтобы поприветствовать её, но, увидев, насколько она бледная и взволнованная, вдруг почувствовала, как неприятно засосало под ложечкой от предчувствия неприятностей.

— Привет. Мистер Хэндли хочет поговорить с тобой.

— Что–то случилось? — Я положила сотовый в карман жакета и захлопнула крышку рабочего ноутбука. Запах клея стал ещё навязчивей или это все мои чувства обострились.

— У нас…, — её голос сорвался, — вчера утром нашли Веру Бероеву в парке, с порезанными венами. Она…она мертва, Кэт.

Мне показалось, что меня ударили в солнечное сплетение, на секунду стало нечем дышать. По спине моментально покатились капли холодного пота.

Через минуту я уже шла за Сьюзен по узкому школьному коридору к кабинету директора. Сейчас мне казалось, что здесь слишком тихо и только стук моих каблуков отдаётся эхом под высокими сводами белоснежных потолков. Через час начнётся всеобщий хаос, но перед уроками всегда такая глухая тишина, как затишье перед бурей.

Вера Бероева….Вера…Я помнила это имя, она не была моей пациенткой. Скорее всего, как и все учащиеся колледжа, пару раз приходила на встречу в обязательном порядке в начале года. Моё сердце билось глухо, внутри возникло неприятное чувство, осадок, какая-то гнетущая пустота. Я пока запрещала себе думать. Для этого я должна остаться одна.

Мистер Хэндли выглядел неважно. Всегда такой подтянутый, со строгим лицом и гладко зачёсанными назад седыми волосами, он внушал какое–то подсознательное желание выпрямить спину, отвечать чётко и ясно, как на уроке. Из тех людей, которых уважаешь и боишься одновременно.

Но сейчас у меня такого чувства не возникло. Мистер Хэндли был подавлен, он вежливо поздоровался, кивнул Сьюзен, и та покинула кабинет. Я придвинула стул и села напротив директора, краем глаза отмечая, что здесь сменили шторы, перекрасили стены. Давно я не заходила в его кабинет.

— Кэтрин, вы уже слышали, да?

— Да, Сьюзен только что мне рассказала.

Я бросила взгляд на портрет президента, на глобус, извечно стоящий сверху стеклянного шкафа с книгами по педагогике.

— Мне звонили из ассоциации, интересовались вашей работой, всего лишь несколько минут назад.

Я медленно выдохнула. Это значило, что меня проверяли, но мне нечего опасаться, я свою работу выполняю хорошо. Впрочем, неудивительно, они должны были поинтересоваться.

— Запросили дело Веры Бероевой, ее личные записи посещений психолога за последние пару лет.

— Она вызывала её к себе в начале года, как и всех других учеников из малообеспеченных семей, но Вера не была моим частым гостем, как Анита.

Я сама болезненно поморщилась, когда произнесла имя.

— Вера — отличница, она всегда получала высокую стипендию и субсидии от самого комитета.

Я кивнула, видимо это не все, что Хэндли хотел мне сообщить.

— Они приедут с проверкой, Кэтрин. Приведите всё в полный порядок, я бы не хотел, чтобы у нас с вами были неприятности, а они могут быть. Второй случай суицида за месяц.

Я снова кивнула. В какой–то мере мы оба понимали, что проверки только началась и теперь наш колледж какое–то время будет под пристальным наблюдением NASP.

— У меня всё в порядке, пусть приезжают в любое время.

— Я рад это слышать. Кэтрин.

Воцарилась пауза. Мистер Хэндли постукивал синим колпачком от шариковой ручки по столешнице. Нервничает.

— Кэтрин, мой сын встречался с Верой.

Эрик Хэндли учится в нашем колледже, довольно проблемный подросток, как это обычно и бывает у респектабельных родителей. Он доставил немало неприятностей мистеру Хэндли и его жене. Несколько раз был задержан полицией за драки и хулиганство. Когда–то я звонила Алексу, чтобы он помог выпустить Эрика под залог после очередной драки, в которой тот разбил нос продавцу магазина.

— Он вам об этом сам рассказал? — спросила я и посмотрела на директора, на то как он вдруг резко перестал стучать колпачком и медленно поправил указательным пальцем круглые очки на переносице.

— Нет. Мне об этом сказала мама Веры. Я склонен ей верить.

Я выжидала, иногда есть такие моменты, когда нужно держать паузу, чтобы оппонент раскрылся сам. Тот, кто делает «первый шаг» в разговоре всегда даёт большую фору собеседнику и материал для размышления.

— Она обвинила моего сына в том, что это он довёл её Веру до самоубийства.

Мистер Хэндли посмотрел в окно и сжал колпачок тонкими морщинистыми пальцами.

— Люди в порыве отчаяния говорят разные вещи, иногда очень болезненные, это способ выплеснуть боль… — тихо сказала я. Для мистера Хэндли это вряд ли было утешением.

— Да… Возможно, вы правы, но…это мой сын, начнут интересоваться, разговаривать.

— Хотите, я поговорю с мамой девочки и выясню, что именно она знает?

Директор резко ко мне повернулся. Именно этого он и хотел. В любом случае я должна встретиться с родителями Веры.

— Если вам не трудно, Кэт. Я был бы очень благодарен. Эрик…он не плохой мальчик. Возможно, мы где–то что–то упустили, но…он бы не…

Я молча смотрела на Хэндли.

— Не думаю, что в произошедшем виноват Эрик. В любом случае, по какой бы причине это не произошло, суицид — добровольный уход из жизни, а не насильственный, и Эрик не может нести за это ответственность.

***

Вернувшись к себе, я прикрыла дверь и снова медленно выдохнула. Подошла к рабочему столу, открыла ноутбук и напечатала имя покойной в строку поиска по файлам. Нашла её папку.

«Личное дело. Вера Бероева»

С фотографии на меня смотрела голубоглазая блондинка с длинными пушистыми локонами, кукольным лицом и лёгким румянцем на щеках. Совершенно не похожа на Аниту. Эта девочка во всем положительная. Я смотрела характеристики от преподавателей, законспектированные разговоры со мной. Всё шаблонно, правильные ответы, рисунки, упражнения и психотесты. Ничего особенного. Моей собственной рукой дана положительная оценка. Последний раз я беседовала с Верой несколько недель назад. НЕДЕЛЬ? Посмотрела на дату — да, ровно две недели назад в начале учебного года.

Должна быть запись разговора, я всегда записываю на диктофон. Пролистала папку вниз, но записи не нашла. Возможно, я переслала её на личный компьютер. Я всегда так делаю. Дублирую всё.

Снова посмотрела на фото, прямо в нежные голубые глаза, и на сердце стало невыносимо тоскливо. Вот и мой второй личный мертвец, который совершенно не похож на мертвеца. По крайней мере, для меня.

Были ли они подругами с Анитой? Эта мысль возникла самой первой. Хотя, нет. Скорее всего, нет. Они слишком разные. Если Ани была совершенно замкнутой в себе, то Вера, наоборот, у всех на виду. Активистка, доброволец в сборе пожертвований в фонд малоимущих и детей–инвалидов. Её фото висит на почётной доске в холле. Она встречалась с Эриком? Довольно странно. Хотя… хорошим девочкам очень часто нравятся плохие мальчики.

Зашуршал принтер, и я автоматически достала несколько листов. Иногда информация воспринимается лучше на бумаге. Пробежалась взглядом и не за что не зацепилась. Стандартные вопросы, простые ответы.

« — Ты часто мечтаешь, Вера? Расскажи мне о своих мечтах.

— Я мечтаю познать всю глубину бесконечности.

— Что для тебя бесконечность?

— Ведь всё имеет конец, а я хочу, чтобы длилось бесконечно.

— Что именно не должно заканчиваться для тебя, Вера?

— То, что составляет смысл жизни».

Я несколько раз перечитала её последний ответ. Возможно, Вера поняла, что ничего не может быть бесконечно. Особенно первая любовь. Подростки не всегда умеют справляться с такими разочарованиями. Хотя…что если смерть и есть та самая бесконечность. Я закрыла крышку ноутбука и посмотрела в окно. Дождь лил во всю, как из ведра. Жара, кстати, тоже оказалась не бесконечной и это радовало.

К концу рабочего дня, я была выжата, как лимон. Хотя, я работаю до полудня. Все–таки это практика, до полного рабочего дня мне далеко. Еще лет восемь, пока получу лицензию штата и смогу работать на себя. Мой сотовый в очередной раз пискнул, напоминая о непрослушанных сообщениях на автоответчике. Я включила его на громкую связь и принялась складывать бумаги в портфель.

«Получено в 23.10 в 20:05 от абонента…»

Я поморщилась как от зубной боли и нажала на следующее сообщение. Слушать Алекса именно сегодня мне не хотелось совсем.

«Получено в 23.10 в 22:45 от абонента»

Ли таки звонила мне.

«Кэт, сейчас я еду развлекаться с одним умопомрачительным красавчиком, а ты дура, что уехала! — голос Ли доносился сквозь шум, характерный для езды в автомобиле с открытыми окнами. — Матрешка…ты не поверишь, ОН о тебе спрашивал. Завтра всё расскажу».

Я усмехнулась и взяла последнюю папку в руки, намереваясь засунуть её в верхний ящик шкафа.

«Получено 23.10, номер абонента неизвестен, для прослушивания сообщения нажмите цифру один»

Я щёлкнула по сенсорному дисплею и достала папку с полки на шкафу.

«Кэтрин…»

Папка выскользнула из рук и бумаги с тихим шелестом разлетелись по полу. Я узнала его голос, хотя слышала всего лишь один раз.

«Если у женщины ночью отключён сотовый она или спит, или занимается сексом…»

Он выдержал паузу, а я покраснела до кончиков волос. Слово «секс», произнесённое именно этим низким голосом с лёгкой хрипотцой, заставили дыхание слегка участиться.

«…но мне почему–то кажется, что именно ВЫ спите. Я позвоню в другой раз»

Сложив все папки на место и прихватив портфель, я попрощалась со Сью, заглянула в учительскую, перекинуться парой слов о трагедии с преподавателями и спустилась по широким ступеням вниз, по пути зашла в уборную вымыла руки. Долго смотрела на своё отражение — глаза лихорадочно блестели, а пальцы слегка подрагивали. Боже! Я как школьница. Позвонил. Ну и что? Можно подумать мне никогда не звонили мужчины. ТАКИЕ не звонили никогда. Такие разве вообще кому–то звонят?

Я закрутила кран и поправила хвост на затылке, одёрнула жакет и прислушалась.

Мне кажется или кто–то плачет? Звук доносился совсем рядом, заглушаемый шумом работающих кондиционеров и журчанием воды. Я нахмурилась и прошла в уборной для учеников, толкнула дверь женского туалета.

— Эй!

Голос эхом разнёсся, словно ударяясь о светло–зелёный кафель. Плач продолжал доноситься с дальней кабинки. Лампочка под потолком зажужжала и несколько раз мигнула. Видимо, из–за проливного дождя сбои с электричеством. Я медленно подошла к кабинке и толкнула дверь.

От ужаса перехватило дыхание и каждый волосок на теле приподнялся, онемел затылок — на кафельном полу, в луже темной, почти чёрной,крови сидела девочка с длинными светлыми волосами.

— Анита? — собственный голос прозвучал глухо, как чужой…словно я говорю в вакууме.

Девочка медленно подняла голову, и я узнала в ней Веру. Бледную до синевы, с черными кругами под глазами, она протянулако мне окровавленные руки с глубокими страшными рваными ранами, из которых фонтаном била кровь.

— Вы обещали помочь нам…обещали и не помогли…обещали.

***

— Кэтрин!

Я вздрогнула и открыла глаза, увидела лицо Сью и с облегчением выдохнула. По спине ручьями стекал холодный пот.

— Ты уснула.Уже почти шесть вечера. Я несколько раз заходила, не стала тебя будить.

Я бросила взгляд на часы, потом на свой сотовый — выключен. Странно, мне кажется, я его включала. Последнее, что я помню, это то, что Данте Лукас Марини оставил мне голосовое сообщение. Потом я собрала папки и снова перечитывала дело Аниты. Видимо, я всё же уснула.

— Звонил какой–то мужчина, спрашивал тебя.

Я вскинула голову, и сердце быстро забилось.

— Кто?

— Он не назвался. Я попросила перезвонить, но он не перезвонил.

— Спасибо, Сью. Я просто последнее время страдаю бессонницей. Вообще ночью не высыпаюсь.

Сьюзен понимающе кивнула. Когда она ушла я схватила холодный кофе и залпом выпила почти до дна, чувствуя кофейную гущу на языке. Руки всё ещё слегка тряслись. На улице было прохладно, и я слегка поёжилась, осмотрелась в поисках такси. Несколько автомобилей со светящимися жёлто–черными «шашками» проехали мимо, чуть не обрызгав меня грязью. Черт, как же я ненавижу это. Пошла вдоль дороги в сторону светофора — там больше шансов.

Боковым зрением заметила, что рядом со мной медленно едет автомобиль, я ускорила шаг, и машина поехала быстрее.

Осмотрелась по сторонам — почти нет прохожих. Естественно, в такую погоду. Я остановилась, и автомобиль затормозил рядом со мной, бросила быстрый взгляд на чёрный капот, отметила незнакомую мне марку спортивной машины и отвернулась.

— Вы не ездите с незнакомцами, Кэтрин?

Вздрогнула и резко обернулась — за рулём шикарной спортивной тачки сидел Данте и улыбался мне. Сердце забилось о ребра с такой скоростью, что мне казалось я лечу в пропасть.

— Садитесь, обещаю, что с вами не произойдёт ничего такого, чего бы вы сами не захотели.

Посмотрела в его голубые глаза и, несмотря на то, что он улыбался, там я видела всю ту же бездну, и она манила непреодолимо и сильно. Несколько секунд колебаний, и я села на переднее сидение, дверца захлопнулась, и мы тронулись с места. С любопытством осмотрела кожаный салон, бросила взгляд на Данте и тут же отвела.

— Откуда вы знаете моё имя и где я работаю? — спросила я и вытерла с лица капли дождя.

— Если вы задаёте такой вопрос мне, то это значит, что вы совершенно не знаете меня.

Я посмотрела на дорогу, чувствуя, как всё тело покрывается мелкими мурашками от ощущения нереальности происходящего. Сейчас я чувствовала его запах очень отчётливо, вместе с запахом сигарет и кожаной обшивки салона.

— Отчего же, я иногда смотрю новости.

Он засмеялся и от звука его голоса в горле слегка пересохло.

— Не нужно лихорадочно думать, Кэтрин, я узнал, где вы работаете, потому что захотел увидеть вас снова. А я не привык себе в чём–либо отказывать. Тем более не привык, когда женщины от меня сбегают, ссылаясь на сон.

Мне непреодолимо захотелось рассмеяться, но вместо этого я сильнее впилась в ручку на двери.

— Привыкли к лёгкой добыче?

Повернулась к нему и увидела, как он снова улыбнулся, слегка прищурившись. Боже, его глаза, их цвет, как небо в Арктике — ясное, яркое, пронизывающее и в то же время обжигающе–холодное:

— А вы считаете себя добычей, Кэтрин?

Он потрясающе привлекательный, совершенно неудивительно, что все женщины сходят от него с ума. И акцент, почему–то на меня это действовало покруче любого афродизиака.

— Мне не приходилось об этом задумываться, — ответила я, с каким–то странным ощущением понимая, что он везёт меня по верному маршруту. Значит, узнал, не только где я работаю, но и где живу. Но ведь с такими, как я, такого обычно не происходит.

— А сейчас задумались?

Наши взгляды встретились, и я первая отвела глаза.

— Нет.

— Лгать не красиво. Не люблю ложь.

Я напряглась, стараясь дышать ровнее.

— Почему вы решили, что я лгу?

— Вы — психолог, вот вы мне и расскажите, как можно определить, что собеседник вам лжет.

Я обратила внимание, что тереблю край жакета и тут же вспомнилось: «Лгуны, сами того не замечая, стремятся закрыть ладони рук, неосознанно их спрятать. Либо же начинают теребить края одежды, вертеть в руках разные предметы».

Не думаю, что Данте Марини изучал психологию, но внутренне я напряглась. Рядом с ним возникало непреодолимое чувство опасности.

— Вы хотите сказать, что приехали к колледжу в дождь, потому что захотели увидеть меня снова?

— Да. И не только увидеть.

Я снова быстро на него посмотрела.

— А что ещё?

— Вы проводите со мной сеанс терапии, хотите узнать все мои фантазии или рассказать вам только одну?

Кровь прилила к щекам, и я в очередной раз отвела взгляд.

— Мне не интересны ваши фантазии, мистер Марини.

— Данте. Называйте меня — Данте.

— Мой дом через два квартала, мистер Марини, вы можете высадить меня возле супермаркета.

Итальянец усмехнулся уголком рта, скорей всего моему настойчивому «мистер Марини».

— Если вы голодны, я могу отвезти вас в любой ресторан, Кэтрин.

— Я не голодна, — сейчас мне невыносимо хотелось сбежать с его машины.

Автомобиль затормозил у тротуара, неподалёку от сверкающей вывески круглосуточного супермаркета.

— Спасибо, что подвезли.

Я приоткрыла дверцу, но он удержал меня за локоть. Резко обернулась.

— Возьмите, когда захотите встретиться — позвоните мне.

Протянул визитку. Я несколько секунд смотрела на черный прямоугольник. Не если, а КОГДА…Дьявольская самоуверенность.

— Взять визитку не значит стать добычей, Кэтрин, — Данте вложил её в мою ладонь и от прикосновения его горячих пальцев по всему телу прошла волна дрожи, — и не садитесь в машину к незнакомцам.

Ещё как значит, подумала я, потому что добычей я ощущаю себя с первой секунды как его увидела. Вышла из автомобиля и не оборачиваясь пошла к ступеням магазина, услышала, как отъехала его машина, визжа покрышками. Я раскрыла ладонь и посмотрела на визитку — на чёрной глянцевой поверхности, ввиде водяного знака, выступал бордовый символ бесконечности, его имя и номер сотового телефона.