Наглый. Дерзкий. Родной

Ульяна Романова, 2023

– Я все равно тебя добьюсь, Катерина Романовна, – нагло хмыкнул гопник. – Недели не пройдет, моя будешь.– Мальчик, поищи ровесницу, – сквозь зубы прорычала я.– Я тебя хочу, – прошептал он, и горячая ладонь оказалась на моей талии.– Я замужем, – пискнула я.– Но вакансия любовника свободна? – не желал сдаваться маргинал.– Ты… нахал! Знать тебя не желаю!Он представился Эдуардом. Гопник и не в меру творческий маргинал в оригинальном костюме.Невозможный наглец, дерзкий мальчишка. Но каждую новую встречу он открывается с неожиданной стороны. И… Не обманывает ли он, притворяясь не тем, кто есть на самом деле?

Глава 8

— В общем, Катюха, до отделения нас нормально довезли. Толковые пацаны попались, правильно нас скрутили, посадили в машину и повезли протокол составлять. По дороге, правда, эта плесень подзаборная снова нарывалась, чтоб я ему зубной состав двинул, но я, Катюх, сдержался. Потому что ну кто при ментах зубы считает, правда? Катя, а этот чепушила точно не твой?

— А если и мой? — заинтересовалась я.

— Засада. Надо было челюсть доломать. Он ко мне всю дорогу приставал, мол, к кому подкрадули подкатываешь, чтоб завтра тебя рядом с ней не видел. Я ему и говорю: слушай, малой, вот ты в курсе, у пингвинов колени есть?

А он завис и смотрит на меня как на идиота. Вот я его и просветил, что у пингвинов нет, и у него не будет, если он снова к тебе причапает, так вмажу — лося обгонит. Вот. А он оптимизма не терял и мне на ринг предложил выйти с ним. Я внес встречное предложение — встретиться за гаражами, не люблю я ринги. Зассал, прикинь?

— Угу, — сжав губы, чтобы не рассмеяться, кивнула я.

— Ну вот. Привезли нас, значит, в участок, а там дежурный мент с выпученными от бдительности глазами на меня смотрит и ржет. Я ему хамить не стал, ну, при исполнении же вроде, но харю себе срисовал на всякий случай. Вдруг он мне где в другом месте попадется, там я ему и скажу все, что я о нем думаю.

Пока протокол составляли, к нам все отделение забежало на меня глянуть, глаза у всех как у мопсов, я уж собрался автографы раздавать, но в мусарне это опасно, потом мне под мой автограф столько дел пришьют, что сидеть я буду три пожизненных. Я поэтому скромно улыбался и показания давал. Объяснил все чин чинарем, как было, рассказал. Сказал, что за женщиной классной ухаживаю, мол, пришел, красиво спел серенаду под окнами, днем, в разрешенное время, а этот заботливо-агрессивно мне помешал. В общем, Катюх, всем отделением ржали, а потом меня отпустили с миром, но нафиг. Сказали больше не попадаться.

— Ясно. И куда ты ночью пошел?

— Интересно, да? Катерина, у меня никого нет, честное слово, — Эдуард приложил ладонь к груди, снял очки для убедительности и захлопал длинными ресницами. — Вообще, Катерина, женщины такие коварные существа. Разведут на интим, а потом исчезают, даже борща не сварят.

— У меня для тебя плохая новость, Эдуард, — проглотив смешок, выдавила я.

— Ой, не надо. Я в постели Аполлон!

— Две плохие новости, — не сдержалась я, — ты статую Аполлона видел?

— Че мне на нее смотреть? Еще я мужиков не разглядывал.

— А ты посмотри, любовник-гладиатор, — посоветовала я.

Эдуард достал из кармана старенький смартфон с разбитым экраном, что-то напечатал, присмотрелся, увеличил и выдал:

— Они там богов совсем не уважали, да? Это ж надо такую закорючку прилепить вместо нормального агрегата! Никакого уважения. Я бы за такое тоже Помпею спалил. Катя, мамой клянусь, я не Аполлон. Хочешь, сама проверь!

— Я поверю тебе на слово, — отрезала я.

— Зря… Кать, а ты борщ умеешь варить? У меня бабуля в деревне знаешь, какой варила, ух!.. Правда, из вредного петуха бульон отказалась варить, сказала, что только он нас и гоняет по всему селу, берегла пернатого, двойную пайку выдавала за то, что нас с брательником воспитывал. И нас заставляла его хлебом кормить, правда, потом снова кричала, что мы его чуть хлебными крошками не закидали до смерти. А мы, Кать, просто упражнялись в меткости, кто в клюв попадет, тот и молодец.

А бабушка мои с дедушкой знаешь, как познакомились? Я сейчас расскажу. Дедуля в город поехал, там бабушку увидел, говорит, красивая была, аж глаза слепило. Ну вот он к ней не знал, как подкатить, взял и брякнул, мол свинья убежала, не видели? А помогите найти. В общем, как Сусанин весь день бабулю по городу гонял, свинью сбежавшую искал. Потом на свидание пригласил и через полгода к себе в село увез, женился, все как полагается.

— Повезло бабушке твоей, — выдавила я, все еще пытаясь сдержаться и не рассмеяться.

— А то!

— Значит, ты такой креативный в дедушку? — я не оставляла попыток что-то выяснить о сказочнике, сидящем рядом.

— Ага.

— А кем работаешь?

— Я тебе песенкой отвечу, — радостно предложил он, — мы не мыши, мы не птахи, мы ночные ахи-страхи… Мы летаем, кружимся, нагоняем ужасы…

— Мент? — ахнула я.

— А че, похож? — даже обиделся Эдик. — Че сразу мент, Кать? Других вариантов нет?

— Военный? ОМОН? СОБР?

— Наш ты человек, Катюха, я тоже ментов не люблю, как вижу, сразу приступ изжоги начинается.

— Будешь продолжать врать — я твоей стороной в столб въеду, — предупредила я.

— Я не вру, — снова захлопал он ресницами.

— Сколько тебе лет, чудо? — не выдержала я.

— Сколько есть, все мои, — выдал он мне широкую улыбку, — только не выбрасывай меня из машины, Кать, я один в лесу боюсь оставаться.

— Чего так?

— А вдруг медведь мной закусить решит?

— А ты ему кабачок предложи, и вино Шато де Пакет, — предложила я.

— Катерина Романовна, а давай я тебе завтра помидорки принесу? Сам катал.

— Да ты что?! — умилилась я и взмахнула руками.

— Да. Я хозяйственный, как мыло. Сам умею закатки делать. От меня вообще одна сплошная польза.

— Ты на языке еще мозоль не натер, болтун-переросток? — прорычала я. — Эдуард, ну серьезно, прекрати издеваться.

— Да кто издевается? — взвыл он.

— Ты! Признавайся, зачем ты ко мне пристал? Поспорил с кем-то?

— Катерина Романовна, ты в сани, да? За рулем уже тяпнула? Давай я поведу, мне два привода в участок вообще не улыбается, а на трассе часто ГАИ стоят.

— Тогда кто ты, мать твою, такой? — взорвалась я.

— Опять двадцать пять…

— Скажешь «Эдуард» — я тебя покусаю, — предупредила я.

— Человек я, обычный, нормальный человек, Кать. Простой парень я, работящий, хозяйственный, домовитый…

— От меня тебе что нужно?

— Кать, ну ты взрослая вроде, а не видишь, что нравишься мне, — пробурчал он.

Отвернулся, подумал и уже совершенно другим тоном продекламировал:

Голубая кофта. Синие глаза.

Никакой я правды милой не сказал.

Милая спросила: «Крутит ли метель?

Затопить бы печку, постелить постель».

Я ответил милой: «Нынче с высоты

Кто-то осыпает белые цветы.

Затопи ты печку, постели постель,

У меня на сердце без тебя метель».

— Есенина выучил? — напряглась я.

— Все для тебя, Кать. Образовываюсь потихоньку, видишь, память тренирую, стихи учу.

— Боже, помоги! — взмолилась я. — Приехали. Выходи, будешь оружием психологического давления на строительную бригаду.