Цена первой ночи

Ульяна Гринь, 2018

У меня есть пять дней, чтобы заработать пять тысяч долларов, иначе моя племянница умрёт. Ради малышки я готова на всё, даже продать себя богатому незнакомцу. Содержит нецензурную брань.

Правило 2. Всегда запирай дверь

Кто-то легонько щекотал лицо. Это точно была не травинка, не волосок. И не муха — вчера только новую липучку повесила. Приоткрыв глаз, я скосила его на то место, где было щекотно, и вскрикнула от неожиданности. Страшная корявая морда вся в шипах и наростах торчала надо мной и пристально смотрела, словно гипнотизировала. Потом морда раскололась пополам, как будто Гуинплен улыбнулся. Широкая пасть с шипами, похожими на зубы, — наяву ли, в кошмаре?

На мой ор не сбежались толпы. Только Николай появился в кухне, горестно простонал: «О, Лариска!» — , потом нежно схватил чудище в объятья и испарился.

"Сон", — подумала я. И снова закрыла глаза. Но уснуть мне не удалось. Николай тихонько позвал:

— Люба! Прости, пожалуйста, но Лариска очень дружелюбная и общительная! Ты ведь не слишком испугалась?

— Я? Нет, — пробормотала, натягивая одеяло повыше на грудь. — Это же кошмар, да?

— Мою ящерку часто называют кошмаром, — усмехнулся жилец. — Но она безобидная!

— Ящерка?!

Я резко села на раскладушке и уставилась на него, пытаясь проснуться. Какая ещё, нафиг, ящерка? Ящерки миленькие, маленькие, а это чудовище в колючках и в наростах!

— Называется бородатая агама. Абсолютно безопасная!

— Только не для моей психики.

Я вдруг заметила, как Николай смотрит на меня и отнюдь не в глаза, опустила взгляд и быстро прикрылась. Маечка на бретельках сползла, почти открывая грудь. Жилец смутился:

— Извини. Ну и за Лариску тоже.

— Сколько времени? — пробурчала, потянувшись за мобильником.

— Полдевятого.

Из моей груди вырвался душераздирающий стон, и я упала обратно на подушку, натянув одеяло на голову, отчего пяткам сразу стало прохладно:

— Блинский блин, ну неужели я никогда не высплюсь по-человечески?

— Спи-спи, я ухожу.

— Поздно…

Кое-как завернувшись в тонкое одеяло, поднялась, но на кухне сразу стало тесно. Попросила:

— Нажми кнопочку на чайнике, пожалуйста! И выйди, дай диван сложить.

— Сей момент!

Николай щёлкнул выключателем на чайнике и передвинулся ближе к двери:

— Извини.

— Да хорош уже извиняться!

Мне захотелось бросить в него чашкой из раковины, но стало жалко чашку. Ну, и жилец всё-таки, обижать нельзя. Деньги нужны кровь из носа.

Николай пробормотал что-то неразборчивое, но мне показалось, что он снова извинился. Да что ж такое… Во всяком случае, из кухни он исчез, дав мне возможность натянуть штаны и пуловер. Сейчас попью чаю и схожу в магазин, потрачу вчерашние чаевые на еду.

В супермаркете через дорогу я купила кило пельменей и пачку творога. Аришка давно сырников просила, да всё руки не доходили. Подумав, взяла майонез и кетчуп — кто этого Николая знает, что он с пельменями любит. На вечер приготовлю им драники, картошка ещё осталась. Может, салатик какой-нибудь с помидорами к пельменям? И хлеба, хлеба булку забыла!

В результате вышла из магазина я с двумя пакетами, полными под завязку. Потащилась к дому, как старая тётка, всей кожей ощущая усталость и тяжесть мешков. Тележку, что ли, купить? Тогда точно буду выглядеть как соседская бабуся, которая каждый день таскается на базар… Да пофиг. Для кого мне летать птичкой и излучать красоту и молодость? На работе вон улыбаться задалбываюсь, но там я обязана. А на улице ничего никому не обязана. Даже вот этому симпатичному парню, который окинул меня долгим взглядом и усмехнулся. Не исключено, что его насмешил мой вид.

Едва удержавшись, чтобы показать ему язык, я поспешила домой. Вот моё гулкое парадное с облупившейся краской на стенах и щербатыми перилами. Вот моя дверь с поцарапанной обивкой, в которой не хватало гвоздиков. Вот мой ключ…

Ой!

Открыв дверь, я наткнулась на спину Николая, который балансировал на табуретке и забивал в стену дюбель.

— Что ты делаешь? — недовольно спросила, протиснувшись в коридор.

— Вефалку вефаю, — ответил жилец невнятно, потом вытащил шурупы изо рта и вежливо пояснил: — Я же её вчера оборвал. Вот, ставлю на место.

Он положил молоток и взял дрель, которая обычно пылилась в кладовке. С натужным «вж-ж-ж» вкрутил первый шуруп. Я закатила глаза. Сейчас всех разбудит… И точно. Всего через несколько секунд дверь в комнату сестры приоткрылась, и Катя выглянула в коридор, зевая во весь рот:

— Что за шум? Спать невозможно! Ой! Вы кто?

Сняв палец с кнопки дрели, мужчина на табуретке широко улыбнулся:

— Здрасьте, Николай!

— Новый жилец, — пробурчала я, пронося сумки на кухню мимо сестры. — Доброе утро.

— Доброе. — Катька сунулась за мной, шёпотом спросила: — А где ты его откопала?

— На Фонтанке, когда с работы домой шла.

— Ни фига себе! Ты уже с улицы жильцов приводишь?

Новый «вж-ж-ж» заставил меня поморщиться. Или это был возмущённый вид сестры?

— Кать, отстань, а? Кстати, могла бы вечером посуду помыть.

— Ты вообще во сколько вернулась вчера?

— В полчетвёртого. А что?

— Ничего! Тебя никогда нет дома! А когда есть — ты спишь! А Аришке весь вечер было плохо, между прочим!

Со вздохом я открыла холодильник и запихнула в морозилку две пачки пельменей. Разложила остальные продукты и ответила, постаравшись скрыть раздражение:

— Работать же надо кому-то. Кать, не доставай, пожалуйста! Включи чайник.

— Сверлит! — откликнулась сестра, нажав на кнопку. — Аришку разбудит!

— Зато вешалка болтаться перестанет.

— Она и так нормально висела…

— Пока не упала.

Катька хмыкнула и ушлёпала к себе. Её место занял заглянувший в кухню Николай:

— Хозяйканама, принимай работу! Я там биль, биль, всё пробиль!

— Как пробил? Куда пробил?

С перепугу я выскочила в коридор, но жилец засмеялся:

— Шутка, эй! Ты что, «Нашу Рашу» не смотрела?

— Я телик вообще не смотрю. Не заметил? У меня его нет.

Вешалка с виду держалась нормально. Осторожно взявшись за крючок, я подёргала, потом повесила куртку, вторую, обернулась:

— Вроде не падает.

— Обижаешь! — усмехнулся Николай. — Заслужил ли я чай?

— Заслужил.

— Только давай я сам заварю.

Я внимательно посмотрела на него, раздумывая — обижаться мне или пропустить мимо ушей. Решила пропустить. Пусть шутит. Я люблю мой чифирёк.

Впрочем, Николай умел не только приколачивать вешалки. Чай заваривать он неожиданно тоже умел. Сначала он отмерил пять ложечек заварки без горки. Потом залил буквально каплей кипятка и прикрыл заварочный чайник крышкой. Положил в чашки рафинада. Подмигнул мне:

— Сейчас будет не чай, а симфония!

— А у меня что тогда?

Я сидела на диванчике и подшивала подол Аришиного нового платьица. Мелкая плохо росла в высоту, зато в ширину — как и положено в её возрасте. Николай помотал головой:

— Ты обидишься.

— Вот ещё.

— Ладно. Я предупредил. У тебя блатной шансон.

— Ах-ах!

Я только хмыкнула, постаравшись вложить в этот звук как можно больше язвительности. Тоже мне, знаток музыки нашёлся! И вот ведь нормальный человек вроде, а на всё своё мнение имеется… Аж противно.

Николай заглянул в заварочный чайник и довольно улыбнулся:

— Ещё немножко!

Долил ещё раз закипяченной водой и снова закрыл крышкой. А я вдруг вспомнила и спросила:

— А ты работаешь где-нибудь?

— Я фрилансер. Сайты делаю.

— Фрила-ансер…

Это плохо. Это очень плохо. С этими фрилансерами никогда не знаешь: будут деньги, не будет денег… Они кормятся заказами, а нет заказов — нет оплаты за комнату. Может, его за это жена выставила из дома? Мало зарплаты приносил, бездельничал… Ящерица ещё эта. Страшная.

— Держи.

Передо мной появилась кружка, от которой поднималась тоненькая струйка пара. Запах… Запах был восхитительный. Просто божественный. Глянув на Николая, который стоял у стола и чуть ли не лопался от нетерпения, я отхлебнула глоток и зажмурилась. И правда, симфония. Такая… классическая, с духовыми, с дирижёром, со скрипками! Иногда ребята-бармены ставили по приколу. Чайковский, что ли.

— Спасибо, вкусно.

Николай хмыкнул:

— И всё? Вкусно — и всё?!

— А что, надо прилагательными разукрасить? Или наречиями?

— Ну, я не знаю… Как-нибудь развей тему, что ли.

— Очень вкусно, — из вредности добавила я, и тут из коридора раздался звонкий радостный вопль:

— Косицка!

— Опа, Аришка на свободном выгуле! — я отложила шитьё на полку для книг и встала. — Интересно, где она кошечку нашла?

Николай, которому открывался лучший вид на коридор, пробормотал с улыбкой:

— Ну, это не совсем кошечка.

— Опять?!

Моя племяшка, смешно тряся светлыми хвостиками на макушке, сидела на корточках и тянула ручки к шипастой морде бородатой агамы, которая застыла, припав животом к полу коридора.

— Ариш, иди ко мне, заяц! — тихонечко позвала я. — Оставь… зверюшку.

— Косицка! — мелкая глянула на меня светящимися глазёнками, и я невольно улыбнулась — такой Аришка была счастливой. Вот только губки никак не порозовеют… Пальчики тоненькие, ногти голубые… Эх, малявка моя…

— Это не кошечка, — вмешался Николай, потеснив меня с прохода.

— Сабаська?

— И не собачка. Это Лариска.

— Лялиська! Халёсяя?

— Очень хорошая.

— Алиська погладит?

— Погладь, не бойся.

— Нет уж, не надо никого гладить! — воспротивилась я. — А вдруг укусит?

Николай обернулся на меня с таким выражением на лице, будто я заявила, что слоны несут яйца:

— Лариска не кусается! Она травоядная и иногда ест насекомых. А людей не ест.

Пока мы препирались, Аришка бесстрашно гладила мерзкую ящерицу по треугольной голове, а животина жмурилась. Надеюсь, от удовольствия, а не от мыслей, как получше укусить мелкую.

Мы образовали весьма живописную скульптурную группу, которую приметила Катя, выходя из комнаты. И спросила:

— А чего вы тут застыли? Ариш, что ты там нашла?

Разглядев находку, Катерина издала вопль, напомнивший мне сирену противопожарной безопасности, которую включали у нас в городе иногда, чтобы проверить работу оборудования. Даже подъём на третьей ноте был точно такой же — высокий и стабильный. Ящерица припала к полу и юрко побежала к двери жильца. Ариша вздрогнула и огорчилась вслед:

— Лялиська… Мама пугала.

— Не смей трогать эту гадость! — взвыла Катя, хватая мелкую на руки. — А вы… Вы! Я не понимаю подобной безответственности! Запирайте ваше чудовище в клетку! Люба! Как ты могла пустить в квартиру человека с животным?! Ариша больна, вдруг с ней случится приступ?!

— Тётя Юба, хацю Лялиську! — проныла мелкая, и я со вздохом улыбнулась ей:

— Мама сказала нельзя, значит, нельзя. Пойдём, я тебе какаушку сделаю! А потом будем сырники месить.

— У меня самого чуть приступ не случился, — буркнул Николай, поспешно ретируясь вслед за Лариской. — Простите.

Опять извиняется… Вот же! Лучше бы следил получше за своей зверюгой!

В два я увернула воду под кипящими пельменями и пошла в коридор. Постучавшись в дверь жильца, громко спросила:

— Николай, ты обедать будешь?

Шаги. Дверь открылась, и жилец высунул голову:

— А если буду?

— Тогда прошу на кухню.

— Приглашаешь? Кто платит за банкет?

— Не банкет, а всего лишь пельмени, — я пожала плечами.

— Темнота-а-а… — он покачал головой и отмахнулся: — Всё, иду.

Повернувшись, я наткнулась на сестру. И испугалась:

— Кать, ты чего?

— Аришка!

Катя тряслась мелкой дрожью и кусала губы. Я схватила её за плечи и встряхнула легонько:

— Чего?

— Приступ у неё, опять! Задыхается!

— Собирай ребёнка, а я в «Скорую» звоню.

Внутри всё всколыхнулось, залило жаром и опало. Так, мобильник. Выключить пельмени. Номер сто двенадцать. Полис, паспорт, папка с Аришиными выписками…

— Блинский блин!

Скорая занята!

— Что случилось?

Николай заглянул на кухню и стал свидетелем, как я нервно тыкаю в сенсорный экран. Бросила коротко:

— У Арины приступ, а Скорая не отвечает!

— Я отвезу, спускайте её в машину!

— Да не надо, ответят же…

— В машину! — рявкнул Николай и скрылся.

Зажмурившись, я приняла решение. Пока Скорая приедет… Даже с мигалкой… Пока разберутся, куда везти… На машине будет быстрее.

— Катя! Готовы? В машину, давай, давай!

— А Скорая? — замороченная сборами Катька держала в охапке синеющую Аришку, которая хрипела с каждым вдохом и выдохом и только цеплялась за куртку матери скрюченными пальчиками.

— Не спорь, бегом!

В машине Николай спросил, заводя мотор:

— Куда едем?

— В первую детскую, знаешь? Тут недалеко, на Авангардной!

— Понял.

До больницы мы домчались, наверное, даже быстрее, чем довезла бы Скорая. Николай вполне мог бы принять участие в ралли Париж-Дакар, думала я, отчаянно цепляясь за поручень на дверце. Катерина рыдала в голос, пугая Аришку, которая единственная вела себя молодцом.

После моего крика «Ребенку плохо!» в приёмном покое каталка появилась в течение нескольких секунд, молодой врач принял папку с документами и попытался выспросить у Кати симптомы, но мне пришлось отпихнуть невменяемую сестру:

— У неё АЛА с ДМЖП, единственный желудочек, ждём операцию Фонтена в Германии, внезапно стало плохо.

— Спасибо, ждите в приёмном покое.

И я, проводив долгим взглядом каталку, вернулась к Николаю, который растерянно топтался посреди помещения:

— Всё, теперь только ждать.

— Ну, будем ждать, — кивнул он, присаживаясь на скамейку.

— Не, мне надо домой, переодеться и на работу.

— Уверена? Может, отпросишься?

— А деньги кто мне заплатит, если я отпрошусь? Давай уж, вези меня домой.

Оставлять Аришку и Катю, конечно, не хотелось. Но выбора у меня не было. На кого надеяться, кроме как на себя? Надо собирать на операцию, нам не хватает совсем немного…

Уже в квартире я ахнула, вспомнив:

— Пельмени! Я выключила пельмени или нет?

— Судя по отсутствию запаха гари — выключила, — усмехнулся Николай и пошёл в свою комнату. Я же бросилась на кухню. Выдохнула: газ и правда не горел. Как говорила Катька, у меня не мозги, а калькулятор. Но, убей бог, не помню своих действий. Ладно, и то хорошо. Только пельмени совсем размокли, превратившись в склизкую массу с комочками фарша. Пришлось вылавливать всё это безобразие шумовкой прямо в помойное ведро.

— Слушай…

Николай стоял в дверях и выглядел растерянным.

— Что, опять ящерицу потерял? — съязвила, но он помотал головой:

— Ноут пропал. И планшет.

От неожиданности я выпустила шумовку, и та с грохотом упала в кастрюлю с мутной водой. О нет. Только не это!

— Ты комнату запирал?

— Забыл.

— Ясно.

Решительно отодвинув его с прохода, я бросилась в комнату матери. Ну зараза! Опять начала! За что такое наказание?! Что такое ужасное я сделала в прошлой жизни, чтобы мне высшие силы послали подобную мать?

Комната оказалась не заперта. Забыла. Ну конечно! Запах холодного пепла и перегара витал в полуголой комнате, концентрируясь над женщиной, грузной, грязной, с серым лицом и сальными волосами. Женщина налила в гранёный стакан водки и выпила на одном дыхании, даже не поморщившись. Схватив за плечо и едва преодолевая отвращение, я затрясла мать, крича ей в ухо:

— Ты что сделала? Ты опять вещи из дома выносишь? Опять воруешь?

Она отставила полупустую бутылку, и на меня глянул один глаз. Второй не дофокусировался и смотрел в стену. Мать прочистила горло и хрипло каркнула:

— Отвали! Чё орёшь? Это не я!

— А кто?

— Не я! Садись, выпей с матерью! Уважь…

— Да пошла ты!

Я пнула ногой картонку, из которой торчали горлышки полных бутылок, и те недовольно звякнули. Ясен пень, не она… Никогда не она… И телик не она, и микроволновку первую, и кофеварку… Хоть бы допилась уже вконец, хоть бы кто водки палёной подсунул!

Выскочив в коридор, я наткнулась на Николая, который, прищурившись, смотрел на меня. Блин. Блинский блин! Придётся ему деньги возвращать, да ещё доплачивать за ноут. И планшет какой-то…

— Я очень сильно извиняюсь, — пробормотала, не зная, куда девать глаза. — Я верну деньги за всё… Извини, пожалуйста!

— Теперь ты извиняешься! — сострил жилец. — Быстро женщина обернулась. Тут что, ломбард есть?

— Скупка, буквально через две дороги… Её там уже знают все.

— И вопросов, конечно, не задают, — пробормотал Николай, доставая мобильник из кармана.

— Прости, я обязательно верну деньги, — снова покаялась я. Все остальные слова, как, впрочем, и эти, казались мне совершенно пустыми и глупыми. Дважды человек мне помог, а я его так подставила. Молодец, Любка, ничего не скажешь…

— Мишань, привет!.. Да, я, да так, по-старому… Слушай, у тебя на Автово есть кто толковый?.. Тряхнуть хозяина скупки на предмет торговли краденым… Да, вот прям щас, да… У меня, у кого ж ещё украли! Ноут и планшет графический, номера серийные я тебе скину СМСкой.

Я испуганно взмолилась:

— Пожалуйста, Николай, я ведь сказала, что верну деньги!

Он отмахнулся и продолжил:

— Ага, спасибо! Ясен квасен, с меня поляна! Всё, жду!

Отключившись, он спрятал телефон и глянул на меня:

— Слушай, хозяйка, а обеда не будет?