Драконья тьма

Туи Сазерленд, 2017

Первое истинное пророчество за многие поколения драконов – исполнится ли оно? Заговоры и чума, хитроумные заклятия магов, древнее чудовище, вырвавшееся из земных недр, – поглотит ли драконий мрак истерзанную войной Пиррию? Песчаный дракончик Вихрь мечтает о мирном и счастливом будущем для всех, но разве не о том же грезит надменный и жестокий Ночной король? Как остановить могущественного дракоманта, если сам не владеешь магией, – и как сохранить душу в целости, если уже овладел? В чём твоё предназначение – отменить пророчество или исполнить его невольно? Среди жарких песков и вечных льдов, в тропических лесах и болотах, горных ущельях и морских глубинах драконы снова надеются, что драконята спасут мир. Пятеро, как в прошлый раз, – или их уже больше? И найдут ли наконец герои свою любовь?

Пролог

Двадцать один год назад

Дракониха спасалась бегством, укрываясь среди песчаных дюн и барханов. Подниматься в воздух она не решалась. Солнечный диск уже сиял в безоблачной синеве над головой, и там, наверху, беглянку было так же легко заметить, как чёрные силуэты стервятников, круживших в ожидании добычи.

«Не дождётесь! — Дракониха яростно сжала зубы. — Только не сегодня!»

Она бежала, широко раскинув бледно-жёлтые крылья в надежде уловить хоть слабый освежающий ветерок, но жаркий неподвижный воздух над песками не приносил облегчения. Чешуя раскалилась на солнце, спину невыносимо пекло, тело казалось неподъёмным мешком, полным горячих камней. Даже серьги в ушах жгли, словно два пылающих осколка солнца. Перед глазами вспыхивали кошмарные видения: то она жарится на вертеле вместе с ящерицами, то падает в горящие угли и смотрит снизу вверх, окружённая языками пламени, как вращается вертел.

Что это — шум крыльев позади?

Дракониха в панике припала к песку и принялась закапываться. Скрывшись полностью, замерла, с наслаждением запуская когти в прохладную глубину.

«Я пересушила финики на солнце! Они все сморщились! Зыбун придёт в бешенство!»

Она поморгала, отгоняя новый кошмар и стараясь не шевелиться, чтобы не выдать себя. Старого повара давно нет в живых, да и сама она уже не работает на кухне, а бежит, спасая свою жизнь. Это жар пустыни сводит с ума… только бы выдержать!

По песку над головой пробежали тени низко летящих драконов. Две тени. Она долго ждала, не решаясь двинуться с места, и прислушивалась. Затем встала и кинулась вперёд.

Скорее бы добраться! Уже близко, где-то здесь, рядом! Конечно, если лететь, получается гораздо быстрее, но она в пути уже полночи и всё утро, солнце взошло уже давно. Неужели заблудилась?.. А вдруг там никого нет? Может, улетела и мне не сказала? Целый год прошёл…

В раскалённом мареве вдали что-то мелькнуло.

Что там, хижина? Деревья?

Дракониха свернула туда, но едва успела приблизиться, видение исчезло.

Мираж.

Плохо дело, похоже.

Нет, сдаваться нельзя! Слишком многое сейчас зависит от неё.

Свирепо сжав зубы, она остановилась, прикрыла глаза и постаралась сосредоточиться.

Песчаные драконы отлично приспособлены к жаркой безводной пустыне — гораздо лучше, чем другие племена. Однако даже песчаным трудно проводить долгое время в песках под палящими солнечными лучами, тем более бежать. Обычно они только перелетают от оазиса к оазису.

Оазис… Озеро, деревья вокруг. Может быть…

Замерев в раскалённой тишине, она напрягла слух

Вот! Издалека донеслось что-то похожее на плеск, когда зачёрпывают ведром воду и часть проливается обратно.

Туда! Скорее! Надежда и решимость вновь наполнили силой усталое иссохшее тело.

За очередным барханом открылась скромная хижина на берегу озера, окружённого чахлыми пальмовыми деревьями.

Испустив радостный крик облегчения, беглянка споткнулась и съехала по заросшему колючкой склону прибрежной дюны прямо в солоноватую воду.

Дверь хижины отворилась, и на порог вышла хозяйка, вытирая когти полотенцем, когда-то зелёным, а теперь бурым от песка.

— Не увлекайся! — фыркнула она, недовольно прищурившись на гостью. — Вывернет наизнанку, сама будешь берег отмывать.

— Я знаю, — кивнула гостья, неохотно отрываясь от воды. Горестно свесив крылья, с которых текло ручьями, она вдруг расплакалась. — У меня всё так плохо, Шип… хуже некуда!

— Во имя всех змей! — сплюнула сестра, кидая в неё скомканным полотенцем. — Говорила я тебе, Пальма, держись подальше от принца! Надо было сразу бежать, когда он начал крутиться возле тебя на кухне! Так и знала, что кончится паршиво, да и мне самой несдобровать, если не смоюсь!

— Сестричка, помоги мне, ну пожалуйста! — всхлипнула Пальма. — Ты была права, во всём права. Прости, что я не послушалась!

— Надо полагать, за тобой погоня? — ядовито бросила Шип. — Теперь их ко мне привела? Хочешь, чтобы и меня прикончили за твоё легкомыслие? — Глянув на небо, она шагнула назад в дверь.

— Нет, погоди! — Пальма выкарабкалась на берег и бросилась к лапам сестры. — Я была очень осторожна, поверь! Мне нужно только укрыться на несколько… да хоть на денёк. Потом снова побегу, и ты меня больше не увидишь, клянусь!

Шип смотрела на неё сверху вниз, сердито подёргивая кончиками крыльев. Бледно-жёлтые с россыпью бурых чешуек, сёстры из одной кладки очень походили друг на друга, но Пальма, два года питавшаяся лепёшками и сладкими финиками на дворцовой кухне, была куда глаже и пышнее тощей отшельницы, которая прожила это время в хижине посреди песков.

— Шип, ну пожалуйста! — отчаянно взмолилась беглянка. — Ты ведь поможешь, правда?

Сестра холодно прищурилась. Она хорошо помнила ту ссору между ними после того, как Искр заглянул на кухню, чтобы похвалить верблюжье жаркое. Шип сразу уловила огонёк интереса у него в глазах и поняла, что чувства взаимны, задолго до самой Пальмы. Та не видела ничего плохого в том, чтобы полюбезничать с красавцем принцем, и упрекала сестру за излишнюю строгость.

Однако Искр пришёл снова… И снова… А затем пригласил Пальму прогуляться по дворцовым садам. Они начали встречаться в сумерках и шептаться по тёмным углам. Тогда мудрая Шип тихонько собралась и улетела из крепости, прекрасно осознавая, что с королевскими семьями шутки плохи.

— Ну ладно, — хмыкнула она, помолчав. — Можешь остаться, но только на одну ночь… И если отдашь мне свои серьги.

— Что? — Пальма невольно потянулась к огненным опалам у себя в ушах. — Мои серьги? Но… это же подарок от…

— Я знаю, — усмехнулась сестра. — На жалование кухонной прислуги такие не купишь. В Гнезде скорпионов за них дадут кучу золота.

«Единственная память об Искре», — с грустью подумала Пальма.

Сестра была неумолима.

— Отдавай или беги дальше!

Пальма задумалась. Ни лапы, ни крылья не донесут её даже до ближайшего бархана — слишком устала.

Дрожащими когтями она вновь потянулась к ушам, вынула серьги и опустила в лапу сестры.

«Нет, не единственная память, — мелькнула в голове утешительная мысль. — Осталось и кое-что подороже».

— Какие яркие! — восхитилась Шип, разглядывая драгоценные опалы. — Пожалуй, не стану продавать, оставлю себе. — Она нацепила серьги, и в их блеске Пальме почудилось новое самодовольное «я же тебе говорила». — А теперь кончай хныкать и рассказывай, что там у вас случилось!

— Мы хотели улететь вместе, — вздохнула Пальма, вытирая слёзы полотенцем, оставлявшим грязные песчаные разводы на её морде.

Шип испустила яростный рык.

— У тебя мозги спятившего от жары верблюда!

— Я знаю… — Пальма всхлипнула. — Просто… уже выхода другого не было.

Сестра окинула взглядом её живот и гневно зашипела:

— Беру свои слова назад! У спятившего верблюда остаётся хотя бы инстинкт выживания! — Она развернулась и вошла в хижину.

Беглянка поспешила следом. По сравнению с палящим жаром пустыни, по которой она так долго блуждала, внутри было прохладно. Свет проникал сквозь красную занавеску в единственном окне, окрашивая комнату в кроваво-рубиновые тона. Шип подошла к низкому столику, взяла зеркальце и наклонила голову, любуясь камнями.

— Ты сама во всём виновата, — проронила она самодовольно.

— Но это несправедливо! — воскликнула в сердцах Пальма. — Разве Искр не имеет права влюбиться? Почему он должен всю жизнь томиться в одиночестве ради матери, которая везде ищет угрозу? В других королевских семьях не так! — Она сердито смахнула слёзы. — И потом… вдруг в яйце всё-таки принц, а не принцесса, а тогда кому какое дело?

Сестра раздражённо закатила глаза.

— Что дальше было? Заканчивай свою дурацкую историю!

— Мы договорились встретиться у задних ворот перед полуночью… думали улететь на запад или на юг… И найти заброшенный оазис и поселиться там вдали от всех… как ты.

— Я не брала в свой оазис принцев и тем более претенденток на престол! — Шип взяла с полки пару кувшинов, поставила на стол и стала шарить в мешке. Хорошо бы он был с едой, подумала Пальма.

— Ну вот… — продолжала она, повесив крылья. — Договорились, но первым пришёл не он, а дворцовые стражники. Понятия не имею, как о нас узнали. — Она присела в уголок, комкая в лапах грязное полотенце.

— У меня целых три догадки, — фыркнула Шип, — и все на «горячо».

Пальма вздохнула. Наверное, сестра права. От свирепых глаз Огонь, злобно-испытующего прищура Ожог и зоркого любопытства Пламени трудно было укрыться. Искр изо всех сил старался держать в тайне встречи с любимой, но какие могут секреты во дворце, где повсюду натыкаешься на подозрительные взгляды трёх принцесс?

«Разве что один секрет…» — подумала она, бережно прикасаясь к своему животу, и продолжала:

— Стражники услышали шаги Искра и отвлеклись, а я кинулась бежать. Теперь меня ищут… И королева Оазис не успокоится, пока не найдут.

— Да и принцессы тоже, — небрежно заметила Шип. — А Искра твоего, должно быть, уже убили.

— Может быть, — согласилась Пальма, вновь заливаясь слезами. Как ей будет его не хватать!

— Тс-с-с! — прошипела вдруг сестра, вскинувшись и навострив уши. Её ядовитый хвост угрожающе взметнулся над головой, нацеливаясь на дверь.

Сёстры прислушивались в наступившей тишине.

— Ты точно никого за собой не привела? — прищурилась Шип.

— Точно! — шёпотом заверила Пальма.

— Тогда что за… — начала Шип, но её прервало топанье тяжёлых лап по песку. — О луны! — пискнула она, прижимаясь к стене.

Дверь распахнулась, и в хижину ввалились двое песчаных стражников.

— Так и знал! — воскликнул первый. — Говорил же, у неё сестра поселилась в этих местах!

Его напарница шагнула следом и вздрогнула, встречая взгляд Пальмы.

Агава! Та самая, что так робела в первые дни, когда пришла в игровую для драконят. Пальма была всего на год старше, но пожалела малышку, делилась сладостями и учила играть в драконов и гадюк, пока та не успокоилась.

Прежнюю Агаву трудно было узнать в мощной, плечистой стражнице с грозными когтями. Она нахмурилась, угрожающе вскинув хвост с ядовитым шипом.

— Да, ты был прав, Факел. Молодец, соображаешь!.. Ну что, изменница, совратительница принцев, пора тебе ответить за свои преступления!

Стражница наклонилась и защёлкнула железные наручники… на лапах у Шип.

Пальма в изумлении ахнула, но всё заглушил возмущённый рёв сестры.

— Я не Пальма! — Шип рванулась вперёд. — Вот ваша Пальма! Мне хватает ума, чтобы не путаться с песчаными червями вроде Искра! Сними сейчас же!

— Ловко придумано! — усмехнулась Агава, хватая её за шею и толкая назад в стену. Кувшины на столе покачнулись, один опрокинулся, и кокосовое молоко вылилось на песок.

— Я не она, ты обозналась! — заверещала Шип, цепляясь за лапы стражницы. — Пальма, скажи ей!

Пальма застыла, не находя слов. Дыхание перехватило. Неужели Агава и правда думает…

— Ты уверена? — засомневался второй стражник. — Они похожи, но… Мне кажется, Пальма — это та, другая. То есть различить, конечно, непросто, но…

— Вот Пальма, — уверенно кивнула Агава. — Я знаю её ещё с игровой… И потом, глянь-ка на серьги у неё в ушах! — Она повернула к свету голову арестованной, и огненные опалы сверкнули в тусклом красноватом свете. — Принц подарил, не иначе. Во дворце говорили, что она их открыто носит.

— Тогда понятно, — с облегчением вздохнул стражник. — Я тоже слыхал. Сама нарывалась на неприятности. Значит, точно она.

— Нет!!! — завизжала Шип, дёргаясь в мощной хватке Агавы. — Серьги не мои, это она мне их дала! Я не Пальма!

Подскочивший стражник защёлкнул у неё на шее толстый железный ошейник с цепью и придержал, пока Агава заковывала задние лапы.

— Пальма! — взмолилась сестра. — Ну скажи же сама!

«Я должна остановить их, — подумала Пальма. — Она моя сестра. Я должна её спасти! Но… как же яйцо?

Если сказать правду, королева во дворце мигом дознается, и тогда будущей дочери Искра не жить! Как выбрать между родной сестрой и своим драгоценным яйцом?

Арестованную потащили к двери. Пальма кинулась следом.

— Что… что с ней теперь будет?

Стражник обернулся на пороге.

— Королева Оазис приказала запереть её в самом глубоком подземелье. Навсегда.

— А тебя, — добавила Агава, — могут обвинить в пособничестве! Советую бежать, пока не поздно.

Стражница выразительно глянула на еле заметный шрам у Пальмы на левом крыле, который та получила, свалившись с крыши игровой.

«Знает! — поняла Пальма. — Знает и хочет спасти!»

— Сестра, скажи правду! — прорычала Шип в бешенстве. — Скажи, или клянусь всеми змеями, я подожгу все луны и обрушу тебе на голову!

У Пальмы заколотилось сердце.

«Я спасаю не только свою жизнь! Яйцо, наш дракончик! Его больше некому спасать!»

— Извини, Пальма, — произнесла она вслух, повторяя самодовольный тон сестры, — но ты сама во всём виновата.

— Что-о??? — взревела Шип. Изогнув шею и разинув пасть, она выплюнула сноп огня, от которого Пальма едва успела увернуться. Пламя мгновенно охватило кровать, полки и стол, занавеска на окне вспыхнула, распускаясь ало-золотым цветком.

Стражники поспешно выдернули арестованную наружу. Пальма выскочила за ними, кашляя и отплёвываясь от дыма и копоти. Проморгавшись, она увидела, как сестре заковывают челюсти — ей больше не удастся выдавить ни слова, лететь во дворец придётся молча.

«А там кто-нибудь непременно узнает её, — успокоила себя Пальма. — Узнают и отпустят, исправят ошибку».

Наверное. Если Агаве не удастся убедить их. Она тоже не хочет пострадать.

Стоя на берегу озера, Пальма провожала взглядом три летящих силуэта — двух стражников и арестованную. За спиной шумно обрушилась крыша догоревшей хижины.

«Шип никогда не простит. Зато, пока королева разберётся и прикажет её освободить, я уже буду далеко».

«Я и мой дракончик. Нам необходимо это время».

Она повернулась и бросилась в озеро, смывая с себя копоть и заглатывая воду впрок. Нашла неподалёку пару бурдюков из верблюжьей кожи, наполнила водой и повесила на шею.

Вскоре она уже летела высоко над пустыней, направляясь на юго-восток, к горам. Там, в лесных ущельях, легко будет спрятаться, а может, придётся улететь и дальше, в дождевые леса, чтобы дракончик появился на свет в полной безопасности.

Они будут жить вдвоём, перелетая с места на место. Когда дочка вырастет — а похоже, что будет дочка, — она узнает о своём высоком происхождении, но ещё и о том, что королевская власть и сокровища не стоят спокойной жизни. Чтобы выжить, лучше прятаться в глуши, не выставляя себя напоказ.

Далеко внизу показалось облачко пыли. Оно быстро двигалось, и сердце у Пальмы тревожно подпрыгнуло. Приглядевшись, она увидела воришек — трое всадников на лошадях направлялись по пескам в сторону королевской крепости.

Как странно! Разве они не знают, что там полно драконов?

Однако вскоре Пальма уже забыла о случайной встрече. Голову заполнили мысли о будущем дракончике.

«Как жаль, что ты никогда не увидишь его, Искр! То есть её. Похоже, будет дочка. Но я помню, какое имя ты выбрал для неё, можешь быть спокоен. Я надёжно спрячу её от врагов и дам возможность вести простую и счастливую жизнь, которой ты был лишён. Клянусь тебе всеми лунами Пиррии, что пока мы обе живы, она будет далека от корон, тронов и битв!»