Звезды из пепла

Тория Дрим, 2023

Они не могли и подумать, что станут спасением друг для друга. Трестен – из серой Атланты, а Бридли – из солнечного Салоу. Она вместе с братом пытается остановить развод родителей, а он узнает, что на самом деле приемный сын. С целью найти родную маму Трестен оказывается на пороге семьи Бридли. А Бридли с разрушенной мечтой и ночными кошмарами открывает ему дверь в свой дом, похожий на золотую клетку. Между ними рождается необъяснимое влечение, которое может разрушить чужие жизни. И только одна легенда о звездах способна расставить все по местам.

Глава 3. Нужен выход

Счастливая семья — это ранний рай.

Джон Боуринг

Испания, Барселона

Бридли Ривьера

— Не хочу тебя отпускать.

— Придется, — я поворачиваюсь к Амадису, — мне нужно вернуться домой к ужину.

Награждаю его довольно хмурым взглядом, после чего он сжимает челюсти и разочарованно выпускает из объятий. Это очень в стиле Амадиса — обижаться на ерунду.

— И почему сегодня я не вписываюсь в ваш семейный ужин? Твой папа любит, когда мы приходим вместе.

— Мой папа любит только разговоры о твоих перспективах в футболе.

— Бридли, — Амадис хитро´ улыбается, — неужели ты ревнуешь родителей ко мне?

Я удивленно поджимаю губы. Нашим отношениям почти два года, но Амадис так и не узнал, какая его девушка на самом деле. Впрочем, иногда действительно кажется, что этого подающего большие надежды футболиста, лучшего друга моего брата и просто идеального парня волнует только гонка за статусом лучшего во всем. Таков Амадис Кабальеро.

Когда рядом находится кто-то третий, будь то Абель, мама или папа, мгновенно начинаются хвалебные речи в адрес примерного Амадиса и не заканчивается поток необоснованной критики в мой. И, зная, как Амадису бывает нелегко, я закрываю на это глаза. Возможно, похвала поможет ему со всем справиться.

— Амадис, вспомни, что было на последнем совместном ужине?

Я вскидываю брови и жду, что он ответит в свое оправдание.

— Ну, — он чешет затылок, — мы обсуждали нашу с Абелем победу в матче против «Волков».

— И только, Амадис? — Усмешка слетает с губ. — А как же двухчасовая ода всем твоим заслугам?

Я не осуждаю родителей, но порой их отношение к моему парню переходит все границы.

— Эй, — он легонько толкает меня в плечо и притягивает к себе, — малышка, ты чего завелась?

«Родители снова ссорились. Громили посуду с пяти часов утра…»

Я пропускаю вопрос мимо ушей и стараюсь успокоиться. Однако мысли о скандалах дома всегда выводят из равновесия.

— Все в порядке. Прости, если задела.

— Хочешь мороженого?

— Еще спрашиваешь!

— Два шарика? — Амадис подмигивает.

— Три!

— Все что угодно.

Амадис оставляет меня одну. Пока он стоит в очереди за мороженым, я успеваю собрать наши вещи со скамейки. Если бы не родители, мы с Амадисом провели бы здесь весь вечер, наслаждаясь музыкой, что всегда звучит в это время. Такую можно услышать в театре. Мелодия разносится то уверенно и непокорно, то вкрадчиво и загадочно, а то и вовсе становится пламенной и рассерженной. Ее не сразу можно понять. Она, словно актриса, перевоплощается из одной роли в другую.

Я восхищаюсь мастерством уличных музыкантов. В их игре есть жизнь. Я люблю искать смысл в каждом звуке. Если бы только не вечное ворчание Амадиса, которое не дает сосредоточиться. То ему не нравится погода, то он устал после тренировки. И еще тысячи причин, почему день плохой.

Странно признаться, но я рада, что сейчас у меня есть возможность побыть наедине с собой, не слушая его бесконечные речи. С любопытством гляжу на туристов: они неискушенными взглядами смотрят на живописные озелененные холмы, сказочные мозаичные домики, аллеи каменных деревьев. И виды приводят их в восторг. Те, кто тут впервые, замирают и подолгу рассматривают даже самую непримечательную часть города, убеждаясь, что отсюда Барселона еще прекраснее, чем о ней пишут в социальных сетях. И я с этим согласна.

Хоть мы и живем с Абелем в туристическом городке Салоу из-за ресторанного бизнеса родителей, на учебу в Барселону приезжаем почти каждый день и видим ее во всей красе. Еще один стимул посещать занятия — прогулки по городу после пар и каток.

Амадис с Абелем чаще всего бросают меня и бегут на тренировки по футболу после университета, а я если не гуляю, то заглядываю на каток и вспоминаю, что умела до травмы. Тренируюсь, чтобы не разучиться кататься, пусть и делаю это очень осторожно.

Мои мысли прерывает мобильник, громко разразившийся рингтоном. Кому так необходимо до меня дозвониться? Бросив взгляд на экран, я расслабляюсь.

Входящий вызов: НЫТИК

Вот и Абель собственной персоной. Прогулял пары, лежит на диване и играет в приставку, а мне наверняка звонит с просьбой привезти жареных каштанов.

— Что надо?

— Бридли?

— Нет. Ее секретарь.

— Не смешно, — злится Абель. — Где тебя носит? Ты же слышала, что было утром. Почему ты еще в городе?

Я осекаюсь и до боли закусываю губу. Неприятное жжение расходится в груди. К черту все! Да. Я не вернулась домой раньше, хотя знала, что у родителей кризис в отношениях. Знала и не приехала, потому что тоже мечтала хоть на секунду забыть о криках, оскорблениях и битой посуде.

— Бридли? — Абель спрашивает еще строже. Эгоист! А как насчет того, что он остался дома и мог бы сам вмешаться в конфликт, если потребуется? Почему успокаивать родителей вечно приходится мне?

— Да, Абель, я слышу тебя, — стискиваю зубы.

— Тут такое творилось.

Замираю. Слова Абеля пугают. Что еще могло произойти за первую половину дня?

— Ситуация ухудшилась?

— Не то слово. Мать обещает завтра же подать заявление на развод.

Сердце сжимается. Я едва делаю вдох. Дела плохи.

— А отец? Что он ответил на это?

— Бри… — слышу тяжелый вздох Абеля и осо-знаю, как все плачевно. — Я кое-что придумал, но без тебя не могу решить.

— Что?

— Помнишь то объявление, которое мама выкладывала?

Я напрягаю память, пытаясь понять, о чем именно говорит Абель.

— Официант с проживанием. Что, если я тебе скажу, что кто-то откликнулся?

— К чему ты ведешь? — Во мне роятся сомнения, но я заставляю себя трезво мыслить.

— Бридли, давай бегом домой! Все при встрече расскажу!

Голос у брата поникший. Абель нечасто показывает свои переживания, а еще реже говорит о них. Все бы ничего, будь это просто развод… Половина семей разводится, и сейчас это, кажется, стало нормой.

Я совершенно не замечаю, как Амадис оказывается рядом. Он стоит с двумя рожками мороженого и тепло улыбается, но потом прищуривается, распознавая мое беспокойство.

— Малышка? — Амадис только открывает рот, чтобы задать вопрос, как я устало кладу голову ему на грудь.

— Что случилось? — шепчет он, боясь растревожить сильнее любым громким звуком.

— Мать собирается подать на развод. Она наконец-то решилась сделать это, — мотаю головой из стороны в сторону. — Ты понимаешь, что наша жизнь полностью изменится? Я… я, возможно, скоро окажусь в другой стране…

Сердцебиение Амадиса учащается вместе с моим — я чувствую это, прижимаясь к его груди.

Конфликты в нашей семье происходили и утром, и днем, и вечером. Только прежде никто о разводе даже не заикался. Мама родилась в Чикаго и в Испанию перебралась только ради отца. При разводе она точно решит вернуться в Америку, и, скорее всего, нас с Абелем разлучат. Это мне совершенно не нравится. Расставаться с родными всегда тяжело, да и Америка с Испанией не в двух часах езды друг от друга.

— Думаешь, Памелла сделает это?

— До сегодняшнего дня считала, что мама вслух подобного даже произнести не сможет. Но, кажется, сейчас она точно настоит на своем.

Я не в силах открыть глаза, потому что яркий мир в одно мгновение сменяется на черно-белую картинку. Как больно отделяться от близких, уезжать за тысячи километров и не иметь возможность видеть их. Как с этим справиться?

— А как родители будут делить ресторан?

Хороший вопрос. «Перекресток» — единственная причина, по которой мы еще живем в Салоу. Если не станет его, мы разъедемся по разным концам света.

— Думаю, останется у отца, или продадут. Мама точно не будет держаться за ресторан. Она и не посмотрит в его сторону после развода.

Амадис прочищает горло кашлем, и я вздрагиваю. Медленно отстраняюсь и поднимаю глаза. Нам тоже придется расстаться, если я уеду с мамой. Внутренний голос шепчет, что это, может, и к лучшему. Будет ли мне комфортнее без него? Амадис похож на моего отца, мир должен крутиться вокруг них. Но я искренне надеюсь, что он повзрослеет и станет более внимательным к чувствам окружающим, в том числе к моим.

— Этим летом ресторан должен работать, наплыв туристов обещает быть колоссальным. У нас уже сейчас много посетителей.

— Не то слово. Туристов этим летом будет больше раза в два.

— Из-за кредита нам просто необходимы лишние деньги. Чем больше посетителей, тем больше заработка. Родители даже как-то давали объявление с поиском официанта за символическую плату.

Вот только отец не поддержал идею мамы из-за своей гордыни и попросил убрать анкету, но Амадису об этом знать не обязательно.

— За символическую? — удивляется он. — И много желающих?

— Все не так просто. Мы же недавно освободили комнату папиной сестры после ее переезда.

— Помню. Кстати, насчет интерьера… А вы же сняли те ужасные обои?

Я хихикаю:

— Нет.

— Не завидую новому жильцу.

— В общем, мама предлагает сдать ее работнику. То есть он будет жить у нас бесплатно и при этом работать в «Перекрестке» за символическую плату. Денег лишних нет, поэтому родителям так проще.

— Сдать комнату и не париться?

— Да.

Амадис отходит на пару шагов назад, вскидывает брови и лишь теперь замечает, что по его рукам течет мороженое вместе с шоколадной посыпкой. Я внимательно наблюдаю за его реакцией на слова о сдаче комнаты, чтобы прикинуть, как отреагирует отец. Затея брата звучит интересно и, возможно, даже как-то разрядит напряженную обстановку в доме.

— Стой, — зрачки Амадиса расширяются, — ты хочешь сказать, что они готовы принять кого-то, впустить к себе домой, чтобы не платить простым официантам здесь?

Он недоумевающе моргает и явно не может понять, зачем мы все так усложнили.

— Да. Местные требуют высокую плату в сезон. Нам проще дать комнату. Да и вдруг новый сосед поможет наладить отношения родителей.

— Как какой-то незнакомец поможет твоим родителям?

— Думаю, при посторонних они не будут выяснять отношения так бурно, с битьем посуды и криками, а наконец-то сядут и поговорят.

— Не думаю, что это хорошая идея.

А я все-таки вижу в ней какой-то смысл. По крайней мере, мы с Абелем попробуем сделать хоть что-то. Разрушить всегда проще, чем построить.

— Сейчас наш единственный с Абелем шанс — найти такого работника. Я согласна на кого угодно. Даже на потного старого мужика.

Амадис напрягается: желваки дергаются, ладони привычно сжимаются в кулаки. Он закусывает губу почти до крови.

— А если это будет молодой красивый парень? Это сумасшествие, Бридли!

— Мне плевать, Амадис, хоть обезьяна. Если она поможет решить проблему, почему бы и нет?

— Он будет жить в соседней комнате, — грозно констатирует факт Амадис.

— А проводить время я буду с тобой, — отвечаю достаточно мягко в попытке сгладить нарастающий конфликт.

Амадис не терпит парней рядом со мной, он всегда начеку. Интересно, что произойдет, если моим новым соседом действительно окажется симпатичный парень? Нет, глупость какая, почему я вообще думаю об этом, находясь в отношениях?

Потому что у этих отношений нет будущего? Я отмахиваюсь от липких мыслей, часто забирающихся в голову в последнее время. Глупости!

— Растаяло… — произношу я с грустью, наблюдая за тем, как мороженое стекает по его пальцам.

— По пути купим новое. Нужно ехать?

— Да, Абель в бешенстве.

— Пусть бесится, его злости очень не хватает на играх в последнее время.

Амадис выкидывает вафельные рожки с оставшимся мороженым, вытирает салфеткой руки и затем переплетает наши пальцы в замок, и я едва не содрогаюсь от ощущения будто физического щелчка. Все чаще ловлю себя на мысли: рядом с Амадисом я не то чтобы под защитой. Я скорее под замком.

— Ладно, — выдыхаю я, но в груди все равно что-то прячется от чувств Амадиса, — едем на вокзал.

— Скорее, малышка.