Ритуальное убийство

Тира Видаль, 2020

Еще одно расследование, которое совместными усилиями провели следователь Борис Ракишов и его племянник-экстрасенс Евгений (смотри первый рассказ «Ласточкино гнездо»). Рассказ «Ритуальное убийство» из серии экстрасенсорный детектив «Уполномочен завершить, или Полицейские будни». Спорт – это не только красивое захватывающее зрелище, но и каторжный труд. А еще опасность зависти, сглаза и порчи. В борьбе за «золото» все средства хороши! Но какой ценой? Расследование не всегда идет гладко. Подполковнику Ракишову пришлось поломать голову на нелегкой задачей. Не только спортсменам приходится делать нелегкий выбор, но и следователю пришлось от многого отказаться и многое поставить на карту.

Ноябрь этого года прошел на удивление спокойно. Мне даже удалось заключить перемирие с Верой, моей женой, которая не выдержала моего постоянного отсутствия дома и переехала жить к своей сестре. Мы ходили в кино, обедали в кафе и много общались по телефону. У нас словно начался второй медовый месяц — сувениры, цветы, конфеты… Надо сказать, что такая жизнь влетела мне в копеечку, но я был рад, что жена счастлива и наши отношения налаживаются.

— Если так пойдет и дальше, — как-то заявила она мне с ухмылкой, — то придется принять твое предложение и вернуться домой.

— Ты можешь сделать это прямо сейчас! — обрадованно заявил я. — Твои вещи мы можем забрать завтра, я попрошу Виталия Степановича об услуге, думаю он не откажется. Как раз сейчас у нас натуральный застой в делах и он слоняется без дела. Да и босс не будет возражать — ты же знаешь, как он к тебе относится. Поэтому можешь не волноваться — служебную машину я гарантирую.

— Да я и не сомневаюсь, что Антон Петрович не станет препятствовать! — Вера улыбнулась. — Вот только стоит ли рассчитывать на такую благодать судьбы?! Ваши постоянные погони, задержания и вечная занятость… Мне опять придется коротать вечера в одиночестве… К тому же, меня пригласили на работу в Институт гуманитарных наук, и я согласилась, очень уж соскучилась по работе. Хочется уже как-то применить свои знания в деле, да и чувствовать себя полезной не одному человеку, который не в состоянии оценить жертвы, а многим молодым специалистам, которые действительно нуждаются в профессиональных навыках…

— Верусь, ну что такое ты говоришь? — я был искренне озадачен. — Когда было такое, чтобы я тебя не ценил?!

— Ох, Боря, да постоянно! — Вера развела руками. — Это ты проводишь все время на работе, всегда по горло занят делами и время для тебя летит быстро. Ты не замечаешь мелочей на подобии выстиранной рубашки, отглаженных брюк или вовремя поданной чашечки кофе. Тебе некогда, ты устаешь и хочешь покоя. На меня у тебя попросту не хватает ни сил ни времени. Я это понимаю и не обижаюсь. Но и мириться с этим больше не хочу.

— Обещаю тебе что… — начал я и осекся.

Вера повернулась ко мне и заглянула в глаза:

— Если в течении нескольких дней ничего криминального не произошло, это не значит что так будет всегда. Стоит только случиться любой неприятности и все… мужа я не увижу до тех пор, пока он не приползет домой измученный, истощенный и вымотанный до предела… и тогда меня ждут недели загулов, депрессии и отрешенности! А потом опять криминальное происшествие и все понесется по кругу.

— Я не исключаю, что такое бывало не раз. Но ты же будешь работать и у тебя будут свои интересы. — в душе я понимал, что Вера права, но такова жизнь оперативника. Преступники совершают свои убийства, кражи и махинации не по расписанию. — И я даю тебе полную свободу действий.

— Дорогой, я и сейчас свободна в своих действиях. И мне пока так не хочется что-то менять. Давай подождем немного. Нам ведь сейчас хорошо вдвоем — никаких обязательств, никаких скандалов и упреков! А стоит только нам остаться под одной крышей и все вернется на круги своя. Мне надо влиться в новый коллектив, войти в график и настроить режим. Я тоже не смогу теперь уделять тебе много внимания. Для меня Институт — это серьезное испытание. А уж потом, когда все наладится мы вернемся к этому разговору.

— Обещаешь, что как только ты уладишь с работой, мы сядем и все спокойно обсудим.

Вера взяла меня за руку, стряхнула невидимую соринку с моего пальто и задумчиво кивнула головой в знак согласия.

— По крайней мере я за тебя спокойна. — сказала она. — Твой племянник справляется со своими обязанностями домработника на все сто. Я даже иногда завидую его умению готовить и вести хозяйство. Мужчины в этом отношении лучше нас, женщин. Они просто делают дело и не строят из себя жертв «домашнего насилия».

— Парня придется отправить домой, когда ты вернешься. — я с сожалением подумал о том, что без его помощи в делах мне будет трудно справиться. Да и Вера уже не сможет уделять дому столько внимания, как он. Но и жить втроем в малогабаритке наверное не получится. — Ладно, давай пока не будем ломать голову над этими проблемами, а пойдем вон в то кафе, поужинаем, заодно и согреемся.

Но как только мы сделали заказ, в кармане завибрировал телефон.

— Нестеров! — поморщился я, а Вера только хмыкнула.

— Борис! — рыкнула трубка. — Срочно дуй в отдел. К нам направили проверку. Надо подготовить все отчеты, документацию по показателям. Работы непочатый край. Мы тут все зависнем не пойми на сколько времени. Но что делать. У нас от силы три-четыре дня.

Я отключил трубку и виновато посмотрел на Веру.

— Что, не прошло и дня, как позвала труба?! — она с издевкой хихикнула и отложила в сторону вилку.

Я не знал что ответить. «Ну почему именно сейчас? Не могла комиссия подождать хотя бы недельку?! Мне так не хотелось выглядеть в глазах жены балаболом, но именно таким я и оказался!»…

Все последующие дни мне приходилось заниматься малоинтересной рутинной работой. Для меня это самое страшное наказание — бумажная волокита, особенно для отчета. Я всегда оставляю составление рапортов на самый последний момент, и в итоге потом сижу ночами на пролет и вспоминаю дела, которые уже успел выбросить из памяти. Параллельно в суд готовились несколько простых дел: о мошенничестве в мелкой строительной фирме, воровстве в одном из местных магазинчиков и потасовке двух выпивох, всполошивших родную улицу громкими криками предыдущей ночью. Ни одно из этих дел не наделало шуму в прессе, даже колонка дневных новостей в городской «Сплетнице» не удосужилась написать об этих эпизодах из жизни города ни строчки.

Крупных преступлений не было, так как город активно готовился к проведению областного чемпионата по легкой атлетики и гимнастике, и улицы патрулировались особенно тщательно. На каждом углу были выставлены временные посты, тротуары и проезжая часть в спешном порядке оборудовались фонарями, а там, где не хватало средств для освещения, прямо на бордюры и поребрик наносилась светоотражающая краска.

Однако это не говорит о том, что в нашем отделе наступило долгожданное затишье. То тут, то там вспыхивали скандалы, когда дежурные правопорядка были вынуждены выселять или прятать где-нибудь на задворках города бомжей, алкоголиков и наркоманов. Те бурно протестовали, понимая, что сытой жизни вдали от центра им не видать как минимум месяца полтора. Были подключены государственные службы, пообещавшие на это время выделить пособие по безработице и бесплатные обеды в пригородной церкви, а все пустующие помещения полиции, больниц и зданий горсовета переоборудовали в ночлежки, способные вместить в себя десятка два лиц без определенного места жительства.

Я тоже не сидел без дела — допросы, следственные эксперименты, встреча со свидетелями, заполнение протоколов и актов вымотали меня нисколько не меньше оперативной следственной работы. Я всегда приходил в уныние от нудной монотонной работы.

Поставив последнюю точку в рапорте, я взял такси и отправился домой, не в силах идти пешком по скользким тротуарам. Во мне еще теплилась надежда на встречу с Верой, о которой мы договорились еще в прошлый вторник.

Однако спокойно погулять нам так и не довелось. Шум на улицах стоял неимоверный. Специальная техника чистила улицы, активно велись строительные работы. И это зимой, когда все нормальные люди прекращают работы до середины весны. Даже в парках несколько десятков экскаваторов сгребали ковшами снег и увозили его в неизвестном направлении.

Мне казалась странной это борьба с осадками. Одного дня хватит, чтобы свести на нет все усилия работников коммунальной сферы.

— Скорее бы уж закончился весь этот бедлам. — вздыхала Вера. — К чему вся эта кутерьма? Почему не признать, что выпавший снег — это проявления природы, бороться с которыми не имеет смысла. В зимнем пейзаже есть своя прелесть. Через два месяца новый год, а какой праздник без снега?

Через неделю в город хлынул поток участников чемпионата — спортсмены, сопровождающие, тренера, зрители, жюри… Улицы наполнились людьми, на дорогах стали образовываться очереди.

— Как бы чего не случилось! — волновался Нестеров.

— Да не волнуйтесь вы так Антон Петрович. — отмахнулся Олег, мой помощник и правая рука. — На каждом углу столько полиции, что это просто невозможно. Да еще камер понатыкали — живем как в сериале, не чихнуть, на как говориться…

— Нам не надо «как говориться». — перебил его полковник. — Не сегодня-завтра еще эта комиссия, будь она не ладна. У вас все отчеты готовы? — спросил он, переводя взгляд с меня на Олега.

— Готовы. — буркнул я.

— А как же. — гордо выпятил грудь капитан.

— Ладно, орлы, я в вас верю. Не подведите!

— Есть, не подвести! — засмеялся Олег, а Нестеров смерил его таким взглядом, что тому стало не до смеха. — Понял! — умерил он свой пыл.

В воскресенье состоялось открытие чемпионата. Я сумел провести с собой Веру и усадил ее на свое место начальника дежурно-охранной службы. За что получил жирный балл в нашем примирении. А сам дефилировал от трибуны к трибуне, проверяя готовность своих «архаровцев». Мне некогда было смотреть представление, которое развернулось на площадке спорткомплекса. Полный аншлаг — это престиж города и моя головная боль. Я прекрасно помнил случай на прошлом мероприятии, когда какой-то предмет угодил в один из зрительских секторов. Началась паника, в которой пострадали десятки человек, решивших, что подверглись атаке террористов. Люди бежали сломя головы, распихивая всех кто был впереди, локтями. Жертвы падали, по их телам проносились сотни ног, ломая ребра и кости. Двоих затоптали насмерть… А на поверку оказалось, что это молодежь бурно делила между собой пакет с пирожками, который им вручила бабушка одного из студентов. В какой-то момент пакет выпал у одного парня из рук, ударился о чье-то сидение ниже и отскочил в группу работниц нашей местной швейной фабрики, что и спровоцировало панику.

Нам тогда пришлось не сладко, мы писали рапорты во все инстанции, нас таскали в прокуратуру, трепали нервы и наконец, лишив все наше подразделение премии, отстали.

Наученные горьким опытом, сейчас мы подготовились основательно и зорко следили, чтобы на трибунах не случилось ничего подобного.

В двадцать три часа ночи отзвучали последние аккорды и стадион опустел. Все зрители начали расходиться по домам и можно было вздохнуть с облегчением. Но как только я повел Веру к выходу, к нам подбежал маленький толстый человечек, смешно размахивая руками. Он отчаянно жестикулировал и выкрикивал что-то неразборчивое, а я невольно рассмеялся — такое комичное зрелище мне удалось увидеть впервые — говорящий детский мячик с пестрой раскраской.

Вера дернула меня за руку, грозно поджав губы и стреляя в меня глазами, пытаясь осадить, а я не мог остановиться, видимо сказалось напряжение вечера, хохотал как сумасшедший. И только когда до меня дошел смысл обращения этого нелепого карлика, я посерьезнел.

— Повторите, что вы сказали? — попросил я.

— Она пропала. Только была здесь, и сразу пропала. — слова выкатывались из его рта как горошины, и я собрал всю волю в кулак, чтобы вновь не рассмеяться. — Марьяна дисциплинирована и никогда бы не позволила себе самостоятельно куда-то уйти, да еще в чужом городе. Она ужасная паникерша и до смерти боится заблудиться. Никогда… в том то и дело, что… вы не понимаете… Мне должны помочь.

— Давайте все по порядку. — нехотя поморщился я, так не хотелось сейчас разборок, поисков и дознания. Я уже мысленно лежал дома на диване с кружкой пива в руках и какой-нибудь вяленой рыбкой. Если честно, меня тяготило даже присутствие жены. Как же я устал и переволновался за последние сутки. — Расскажите четко и ясно, без визгов и эмоций — что случилось, с кем, когда. А лучше, поехали в управление и там вы все изложите на бумаге.

Мужичок мелко-мелко затряс головой в знак согласия. Я же вызвал по рации Олега, и мы все трое отправились в машину.

Вера, поняв что продолжения вечера не будет, ободряюще мне улыбнулась и сказав, что сама закажет такси, покинула помещение. Мы же поспешили в свое отделение. По дороге я еле сдерживался чтобы не зевнуть, а Олег, уставший не меньше меня и вовсе клевал носом.

Рассказ нашего клиента занял много времени. Мужчина не мог спокойно сказать ни слова. Он то срывался на визг, то переходил на едва слышный шепот. И нам приходилось по нескольку раз задавать один и тот же вопрос, чтобы понять суть происшествия.

— Марьяна — это одна из двух моих подопечных. — кричал мужчина. — Она главная претендентка на золото.

— Вот как?! — Олег оторвался от записи разговора и даже слегка приподнялся на стуле. — Так это повод ее устранить, как конкурентку, если конечно она сама не ушла по каким-нибудь своим делам и не заблудилась в незнакомом месте. Как вы говорите, она плохо ориентируется в чужом городе.

— Да и кто мог похитить ее среди такого присутствия людей? — вставил я. — Тем более у вас под носом! Не так-то просто выбраться с трибун не замеченной.

— Так я потерял ее из виду, когда все повскакали со своих мест и двинулись к выходу. Шутка ли. такое количество зрителей! Я сам минут пятнадцать вынужден был ждать, когда толпа немного рассосется.

— Тогда возможно спортсменка давно ждет вас в гостинице!

— А что вторая ваша девушка? Она на месте, ничего не заметила?

— Они обе конкурентки! И ненавидят друг друга, как это часто бывает даже в одной команде!

— Может стоит тогда обратить внимание на… Кстати, как зовут другую девушку?

— Анжела! Петрова Анжела!

— Хорошо. Олег, ты запиши все имена, фамилии, адреса… Ну, сам знаешь, что в таких случаях может понадобиться. А я пока объявлю девушку в розыск. Мне думается, что она найдется жива и невредима в ближайшее время. Сидит себе где-нибудь под кустом и льет слезы. — Олег кивнул и вновь обратился к нашему потерпевшему.

Когда я выходил из кабинета, голос мужчины все еще звонко раздавался до тех пор пока я не свернул на лестничный пролет.

— Ох уж эти спортсменки! — вздохнул я. — Не хотел бы я, чтобы моя дочь Дашка с юных лет сломала себе психику спорами, интригами, ненавистью и… заговорами. Как я доказывал жене, что спорт не нужен нашей дочери. Мы тогда, помниться, здорово поспорили. Наверное, Вера до сих пор затаила на меня обиду за то, что отговорил, не позволил. А вот теперь… — мои мысли перекинулись на дочь. Сейчас — это самостоятельная самодостаточная женщина, с прекрасной перспективной работой, и замужняя мама двоих мальчишек-погодков. Хорошо, что я сумел отстоять девочку, наперекор желаниям и амбициям семьи. Может быть, спортивная карьера ребенка была бы достаточно успешной, как знать, а может быть. она вот так бы сейчас пряталась в закоулках чужого города.

А утром в полиции раздался звонок — в кустах центрального парка, что недалеко от дворца спорта, найдено тело молодой девушки. Я срочно выехал на место преступления и открывшаяся мне картина шокировала, заставив отшатнуться от увиденного.

На сверкающем в лучах восходящего солнца белом снегу алели красные брызги. И самое ужасное заключалось в том, что это было необыкновенно красиво.

Однако стоило перевести взгляд на неподвижное тело, по коже сразу пробежали миллионы мурашек и волосы на голове зашевелились.

На девушке был одет лишь легкий спортивный костюм в котором обычно выступают гимнастки — необыкновенно красивый, с ярким рисунком из блесток, люрекса и папильоток. Ноги и руки девушки были раздроблены, как будто-то убийца неистово молотил по ним молотком, или обухом топора, или каким другим подобным предметом. Голова неестественно вывернутая, расколотая почти надвое, была направлена лицом вверх, и смотрела в небо пустыми глазницами. Верхняя одежда девушки аккуратно свернутая лежала в трех шагах от жертвы.

Вид искалеченного преступником ребенка вызвал во мне досаду и сердечную боль.

Что-то меня насторожило, но что именно мне не удалось сфокусировать в мозгу. Липкий страх и предчувствие, что это только начало, проник за воротник теплого пальто и прокатился по позвоночнику. На мгновение мне представилось лицо дочери, подающей надежды спортсменки, вот так вот закончивший жизнь в свои неполные пятнадцать лет. Стряхнув наваждение, я наклонился к трупу. И вновь возникло ощущение чего-то неправильного.

— Что скажешь, Егор Генадич? — спросил я судмедэксперта, все еще всматриваясь в изуродованное тело.

— Работал один человек! — начал монотонно докладывать тот. — Обрати внимание, жертва не была изнасилована. Но кто-то очень здорово поработал… — он запнулся подыскивая слова. — Над девочкой издевались не один час. Сначала ей переломали кости ног, потом руки и только потом голова.

— А выколотые глаза?

— Кто знает… возможно ее не хотели убивать. А только изуродовать. Поэтому выкололи глаза, чтобы жертва не могла опознать преступника.

— Погоди Генадич, что-то не сходится. — в моей голове стали проясняться мысли. — Ты говоришь, что жертве выкололи глаза уже после того, как изуродовали тело — это значит что преступник не боялся, что жертва его опознает, иначе сделал бы это в первую очередь. Значит он был готов ее убить. Но зачем тогда так мучить? Чтобы выведать что-то для себя интересное? Если ты хочешь просто убить — ты убиваешь. Но здесь похоже, что девушку пытали?

— На пытки тоже не похоже! — заявил Егор. — Здесь, посмотри на раны — вот след, неясный, но разглядеть можно — мне кажется, что ноги девочки пытались сломать, но не вышло — кости оказались крепкими — это же спортсменка, которая наверняка укрепила организм протеином, кальцием… а потом уже раз за разом ломали еще и еще раз. Потом руки — та же история.

— Думается мне, что здесь просто расправились с конкуренткой.

— Это уже твое дело! — судмедэксперт защелкнул свой чемоданчик и отправился к служебному авто, бросив через плечо. — Заключение пришлю как обычно!

Я же еще некоторое время постоял, обдумывая его слова.

— Может статься, — говорил я Олегу позже, сидя в кабинете и рассматривая фотографии Марьяны, — что тут замешана ее конкурентка — как ее там?

— Анжела Петрова?

— Она самая. Посуди, две девчонки, обе достаточно перспективны. Обе в одной команде. Это значит, что их тренеру по сути все-равно, кто победит. Он получит свою прибыль в любом случае. Но девушки ненавидят друг друга, и видят одна в другой только соперниц. Давай-ка ты смотаешься к ней в номер и поговоришь с сглазу на глаз. Если она будет сопротивляться — привезешь ее сюда.

— Кстати, Антон Петрович строго наказал вести дело в строжайшей секретности. Не хватало нам, как он выразился, паники среди спортсменов. Да и нам прилетит, что не смогли предотвратить трагедию, несмотря на такое количество камер и полиции.

— Да, если пресса узнает, что лучший способ избавиться от соперницы — это ее убить, и считай, победа у тебя в кармане, нам несдобровать. Давай-ка усилим охрану остальных участниц, мало ли…

— А по-моему было бы здорово, если преступник или преступница переубивает всех конкуренток, тогда нам останется его или ее взять голыми руками.

— Вот балбес. — беззлобно пожурил я напарника. — Нам сейчас не до шуток. Нужно будет договориться что сказать о снятии спортсменки с участия. Придумать достоверную версию ее отсутствия.

— А почему вы думаете, что это была преступница, а не преступник. Ведь тренерам тоже есть резон избавиться от соперницы своей подопечной.

— Я никого не сбрасываю со счетов. — зло бросил я. — А ты давай не засиживайся. Я пошел пообщаюсь с прессой, припугну их, чтобы держали языки за зубами, хотя бы до окончания чемпионата.

Мне стоило большого труда убедить наших доблестных тружеников пера умолчать в интересах следствия о трагических событиях этой ночи. Я вернулся в кабинет выжатый как лимон, и заварив себе чай, стал ждать новостей.

Олег вернулся первым с неутешительными вестями:

— Анжела Петрова пропала.

— Вот только этого нам еще и не хватало. — устало выдавил я из себя. — Подруга — еще одна жертва, или убийца?

— Или как свидетельница преступления испугалась и затаилась.

— Что по этому поводу говорит ее наставник?

— Ничего вразумительного. Только орет, что карьера его загублена, прибыли нет, одни убытки. Все поставлено на кон этого чемпионата. И вот — одна убита, вторая неизвестно где. И что с ней, непонятно. А первое выступление уже завтра.

В коридоре послышался шум. Визгливый истеричный голос требовал пропустить его ко мне, второй строгий и вкрадчивый пытался утихомирить наглеца, доказывая, что подполковник Ракишов принимает только по вызову.

— Я требую пропустить меня как потерпевшего. — с этими словами дверь распахнулась, и в кабинет вкатился тренер обеих девчонок — Салимбаев Саркиз Самвелович.

— Найдите хотя бы Анжелу. — коротышка плюхнулся на стул, обхватил голову руками, и раскачиваясь из стороны в сторону завыл, словно раненый зверь. — Как мне быть? Что делать? Я пропал! Столько денег вбухано… столько сил… Что мне прикажете делать? Это все ваш долбаный город! К чертям собачьим этот чемпионат!

Спиваков протянул ему стакан воды и бедняга опрокинув его разом обмяк, словно куль со старым намокшим тряпьем. Руки его вытянулись вдоль тела, голова безвольно опустилась на грудь. Мы не сразу поняли, что Салимбаев потерял сознание. Пришлось вызывать медика, который строго воззрился на нас, предполагая, что это мы довели человека до такого состояния.

— Мы его не пытали и не запугивали! — начал оправдываться Олег. — Это не подозреваемый, это потерпевший, если можно так сказать.

— Смотрите мне, если это неправда, я вынужден буду доложить выше. — худой старик с жидкой козлиной бородкой сверлил нас взглядом.

— Помогите лучше человеку, а не ищите виновных там, где их нет. — вскипел я.

Медик вколол нашему мученику несколько уколов и через некоторое время лицо его порозовело, веки дрогнули, и мужчина открыл глаза, глупо пялясь вокруг. Понадобилось время, чтобы Саркиз Самвелович окончательно пришел в себя. Въедливый старикан задал ему несколько вопросов о самочувствии, проверил пульс, давление, и еще раз смерив нас грозным взглядом, удалился восвояси.

— Если не найдется Анжела, думаю что все золото достанется Люси Смирновой из Архангельской области. Еще есть две сильные девочки из Челябинска и Воркуты. Остальные особо не представляют угрозы, так, чисто для количества и заявки о себе родимых. Города сейчас обязывают уделять внимание этому виду спорта. Сами понимаете — сам президент симпатизирует женской гимнастике. Но найти действительно талантливых и трудолюбивых девчонок совсем не просто.

Мы выдвигали версии, несколько раз перечитали результаты вскрытия и экпертизы Егора Генналиевича, но они только запутали нас еще больше.

— Жертва получила многочисленные рубленые раны ног, рук и головы. Над девушкой издевались в течение часа, прежде чем размозжить голову. Но и тогда она умерла не сразу, а в течении получаса еще мучилась от боли. Кричать и звать на помощь жертва не могла, ее рот был залит кипящим воском, который сжег горло и связки, а после застывания перекрыл всю гортань. — читал акт Олег. — Следов волочения не обнаружено. Других отпечатков постороннего человека не найдено,. Скорее всего убийца действовал в перчатках. Смерть наступила где-то в район трех часов ночи.

Весь протокол вскрытия капитан читал еще около 20 минут, а я лишь делала короткие пометки в своем блокноте.

— Итак. Что мы имеем? — обратился я к Олегу. — Девушка пропала около 23 часов. Где она была три часа до момента смерти? И что заставило неизвестного действовать так жестоко?

— Тут все говорит о том, что преступник был в состоянии аффекта. Ни один здравомыслящий человек не станет наносить столько ран ребенку.

— А кто тебе сказал что наш убийца, человек здравомыслящий? — парировал я. — И какое может быть состояние аффекта, когда над подростком измывались планомерно, размеренно, раз за разом нанося раны? Какое-то уж слишком спокойное и изощренно-жестокое состояние аффекта.

— Дааа, что-то мы с вами упускаем, Борис Петрович!

— Но вот что?!

Домой я вернулся далеко за полночь. Женька уже спал, и я не стал его будить. Съел оставленный моим «личным кулинаром» остывший ужин и отправился на боковую. Но сон не шел. Что-то не давало мне покоя. Что-то там, на месте преступления было не так. Но я никак не мог сообразить что — мешали эмоции. Кое-как мне все же удалось провалиться в забытье. Но ненадолго.

Я, то просыпался, брел на кухню и пил воду прямо из-под крана, то опускался словно в глухую бездну и видел кошмары. В конце концов я не стал себя мучить и отправился в парк, сам не зная зачем.

Я еще и еще раз обходил то место, где совсем недавно лежал труп молоденькой девчушки.

Перед глазами всплывает неприятная до тошноты картина — расколотая почти надвое голова, из которой вытекла небольшая лужица крови, и тут же застыла на морозе красными пузырями, схваченными белесыми узорами. Пустые глазницы, устремленные к небу. Тело девушки уже увезли в морг, но передо мной картина была словно живая. Будто кто-то обвел ее рамкой.

Стоп! Рамка?… Я напряг память. — Ну да, вокруг тела была видна дорожка в форме круглой рамки, будто лежащее на снегу тело несколько раз обошли вокруг, тщательно утрамбовывая обводной рисунок. Слабая, еле различимая теперь линия из-за множества сапог, туфель, ботинок, кроссовок, которые затоптали весь узор… Даже сейчас с трудом, но все-таки можно было различить некогда ровную тропинку, будто специально сотворенную.

Тогда я подумал, что это спецы обходили тело друг за другом, чтобы сделать снимки и фотографии. Я опустился на колени и стал медленно, сантиметр за сантиметром осматривать следы. Спустя десять минут я удовлетворенно хмыкнул, отряхнулся и встал. Теперь я был уверен, что убийца, а не ребята из отдела, потратил некоторое время чтобы окружить тело, а может и еще живую девушку, загнав ее в круг снежного узора. И сделал он это с особым умыслом и усердием. Не просто так все это было проделано. Теперь я был в этом уверен на все сто процентов.

— И что это значит? — задал я себе вопрос. — Ритуальное убийство? Но тогда речь может идти не об одном человеке, а о группе лиц… не могла же Марьяна не сопротивляться и спокойно принять свою трагическую участь. Уж с одним-то человеком она бы справилась. Значит эксперт ошибся, что преступник — один человек? Первый раз в жизни? И здесь действовала шайка или сектанты? Только этого нам еще и не хватало. И можно ли говорить о «ритуалке» на основании только одного этого следа? Я пошарил фонариком вокруг, но больше ничего интересного обнаружить не удалось, слишком темно. Надо вернуться сюда утром и еще раз все хорошенько исследовать.

Прежде чем войти в подъезд, я замешкался — стоит ли возвращаться домой, если уже через полчаса прозвонит будильник и вновь придется выходить на мороз? Но в животе гулко заурчало, и я решил, что не будет лишним выпить чашечку горячего чая с булочкой. Нехотя я двинулся в родные пенаты. Лифт еще не работал, и мне пришлось тащиться на седьмой этаж по лестнице. В который раз уверяя себя, что пора сесть на диету и заняться спортом, я еле дыша вошел в квартиру. Женька уже вовсю орудовал на кухне, и слегка удивился увидев меня в верхней одежде.

Конец ознакомительного фрагмента.