Мракоборец. Кровь химеры

Тим Волков, 2018

Ярость никогда не исчезает. Она копится. Просачиваясь сквозь раны, оседает на самое дно, где до времени пребывает в кромешной тьме. Но каждый сосуд души имеет свои объемы и приходит час, когда ярость, хлестнув через край, вырывается наружу. Огонь злости испепеляет всё на своем пути, жажда мести требует новых жертв. Что может остановить и погасить пламя? Только кровь…

Глава 3

Утром его разбудил хозяин ночлежки.

— Время вышло, — произнес он каким-то замогильным глухим голосом.

— Что? — растеряно спросонья спросил Ардус.

— Ваше время вышло, — повторил тот, указывая на окно, за которым начало только-только начало подниматься солнце. — Вы брали комнату на три веретена¹. Ваше время вышло.

Парень потянулся, прислушался к звукам, доносившимся со двора. Глухо брехала собака, лениво кудахтали куры, сопел похрюкивая поросенок. Ардус мгновение размышлял — не доплатить ли еще, чтобы вздремнуть чуток? Вставать так не хотелось. Но потом, взвесив все «за» и «против», отказался от столь заманчивой идеи.

«Деньги любят бережливых» — любимая присказка отца. В данный момент она была как никогда актуальна.

— Хорошо. Уже ухожу.

Пока Ардус собирал свои вещи, хозяин ночлежки, не отрывая взгляда, и даже, казалось, не мигая, следил за ним. Блеклые глаза не выражали никаких эмоций, а сам хозяин, если бы не его хриплое с присвистом дыхание, мог запросто сойти за каменное изваяние. Пытаясь скрыть заполнить тишину, парень робко спросил:

— Извините, вы не подскажите, где здесь можно найти конюшню? Мне нужно добраться до Амальтара, чтобы…

Хозяин шумно втянул воздух ноздрями, словно собираясь как следует чихнуть, тем же гробовым голосом произнес:

— В двух кварталах выше есть почтовая станция. Раз в неделю оттуда отправляется экипаж. Как раз сегодня день отправки. Если поспешите, то можете успеть.

Без лишних слов парень схватил сумку, поблагодарил хозяина и выбежал на улицу.

В утренние часы Заррия представляла собой не такое страшное место, как ему показалось вначале знакомства с городком. С противоположной улицы шли две доярки с кувшинами молока, пели веселую песенку. Завидев его, переглянулись друг с другом и рассмеялись, стеснительно пряча взгляды. Ардус неуверенно помахал им в ответ, от чего те вновь прыснули от смеха. И чего он так ругался и проклинал это селение вчера? Воплне себе нормальный.

Почтовая станция представляла из себя выкрашенный в черное деревянный дом с огромной табличкой, на которой на непонятном диалекте было что-то нацарапано. Возле строения крутился худощавый больного вида мужичок, таская огромные тюки и укладывая их на повозку, при этом ругаясь так затейливо и необычно, что парень невольно заслушался.

— Чего тебе? — в лоб спросил мужичок, заприметив стоящего.

— Простите за беспокойство… — Ардус подошел ближе, деликатно кашлянул: — Просто я хотел…

— Табачком не богат?

— А? Нет, я не курю.

— Иди тогда куда шел, мальчик, некогда мне тут попусту разговоры вести. Выезжать уже надо, а почта не загружена. Сколько раз говорил им, крысам тыловым, готовьте все с вечера. Нет, растуды их, все на последний момент откладывают! А честные люди потом страдают. Праздник, видите ли, у них! Мордоширокие кишконабиватели! А мне, может, тоже праздника охота! Но я же не напиваюсь по любому поводу! И не потому, что денег нет! Просто держу себя в руках. Дело должно быть на первом месте. Правильно я говорю?

— Правильно, — совсем уж неуверенно ответил Ардус, даже не понимая, о чем сейчас толкует собеседник. — Я просто хотел попросить с вами поехать. Вы ведь в Амальтар путь держите?

— В Амальтар, — кивнул мужичок, остановившись перевести дыхание. — И что с того?

— Возьмёте меня с собой? Я заплачу.

— Заплатит он, — пробурчал почтовый рабочий, скосив взгляд куда-то в сторону. — А знаешь ли ты, что не положено мне по уставу попутчиков брать? Почта — это вам не просто так. Строго все тут, по Уставу, раздери его собаки. Порядок нужен в этом деле! Этак если каждый встречный будет ко мне в повозку проситься — подвези да подкинь, — во что почта превратится? Правильно — в бардак! Сечешь?

— Я заплачу. Мне правда надо.

Мужичок тяжело вздохнул, почесал заросшую щетиной шею.

— И во сколько же ты оцениваешь мои услуги?

Ардус, не зная сколько это может стоит, назвал первое, что пришло в голову, готовый, впрочем, сразу же поднять цену как минимум вдвое.

— Три медных. Этого хватит?

— Так что же ты молчал-то раньше! — радостно воскликнул мужичок, потирая ладони. — Три медных — это, знаешь ли, хорошая цена. Сразу вижу, уважаешь труд почтальонов. На три медных можно знаешь сколько табаку купить? Много! Меня, кстати, Бальтиром зовут, но все кличут Куцым.

— Ардус.

— Давай, парнишка, лезь в телегу, скоро поедим. Только, — назвавшийся Куцым замялся, словно бы подбирая нужные слова. — Денежку давай сразу. Так сказать, на переправе рассчитаемся. Положено, не я это придумал, устав, сам понимаешь, такие дела.

Ардус кивнул. Достал нужную сумму, отдал почтальону. Тот дрожащими руками принял плату, не сдерживая эмоций, радостно запел:

— Табачок ты мой чудесный, будет день прелестный! Будет день прелестный! Табачок чудесный!

Потом, вспомнив что работа еще не выполнена, махнул рукой парню, мол, садись, и продолжил загружать повозку.

Но прошло времени, за которое порядочная женщина сможет связать не одну пару носок, а Куцый все и не думал отправляться в путь. Без умолку болтая, перескакивая с одной темы на другую, он постоянно на что-то отвлекался и снаряжал повозку крайне медленно. Не выдержав нудной болтовни спутника, Ардус начал деликатно подгонять его, потом и вовсе принялся помогать почтальону.

— Казалось бы, кто тут грамоте обучен, в глуши такой? — не унимался Бальтир, скрепляя сумки между собой пеньковой веревкой. — А видишь, мешок целый писем сообразился. Видать, не все еще потеряно, ага. Не такие уж мы и дураки получается. Я ведь правильно говорю? Правильно. А, кстати, знал ли ты, что в Заррии самый лучший табачок продается? Вот знай. А еще…

Выдвинулись в путь не скоро, когда солнце уже светило высоко над головой. Погоняя лениво идущую и спотыкающуюся кобылу, Куцый вновь принялся рассуждать о разных вещах, значения которых порой и вовсе не знал.

Пройдя главную улицу, свернули в проулок, проехали несколько прижавшихся друг к другу ветхих домов. Едва не перевернувшись, скатились с косогора, повстречав навстречу вусмерть пьяного пастуха. Он мычал, пытался что-то показать, грозил кулаком, но не смог даже подняться с колен. Пейзаж стал быстро редеть, последние строения, уже давно брошенные, исчезли за деревьями, сменяя вид на еще более унылый, обреченный. Поднимая до неба клубы едкой пыли, повозка миновала границы поселения, въезжая в пустынные земли.

Ардус благодарно осенил себя святым знамением, облегченно вздохнул, вдруг почувствовав радость что покидает этот богом забытый городишко, в котором пришлось ему провести всего лишь одну ночь. Знал бы что тут будет его ждать, навязался бы с ходоками лишнюю сотню лиг пройти. Сделал крюк, но добрался бы в душевном спокойствии.

«Это было испытание», — внезапно словно бы из ниоткуда пришла в голову мысль. «Испытание веры».

Ардус оглянулся, внимательно всмотрелся в плывшие мимо однообразные пейзажи. «Всё, что ни случается с нами — испытание нашей силы. Силы преданности и веры», — вспомнил он начальные слова из Третьего Завета.

«Пусть будет так», — согласился сам с собой парень, откинулся на тюк и, рассматривая кристально голубое небо, вдруг почувствовал, что проваливается в его глубину, не в силах что-либо поделать с собой. Прошлую ночь выспаться на каменном матрасе не удалось и теперь сон медленно подступал к глазам. Парень начал зевать и клевать носом.

— А ты сам откуда будешь? — нарушил тишину Куцый, ловко правя повозкой меж камней и ухабов.

— Лугад, — лениво ответил Ардус.

— Ого! — присвистнул почтальон. — Дык это же почти у самого Чернокрая будет!

— Так и есть, — кивнул головой парень, вновь зевая. — Но ничего в этом нет такого жуткого. Обычный городишко. Придумали просто всяких слухов про него.

— Ну не знаю, — покачал головой Куцый, забивая трубку. — Может и придумали, а может и… Не мне решать. Но много чего толкуют, все больше плохого. Не даром же те места Чернокраем кличут.

— Так зовут, потому что там кругом угольные шахты. Все дома в пыли угольной. Вот и назвали так. Не более.

Куцый долго раскуривал трубку, пыхтя и сплевывая табак, наконец, когда из чаши занялся сизый густой дым, как следует затянулся и с довольным видом выпустил клубы дыма.

— Не мне судить, но я вот думаю, что коль назвали Чернокраем места те, то не просто так. Народ ведь истину подмечает.

Почтальон пыхтел трубкой, жевал нижнюю губу, все не решаясь спросить мучивший его вопрос. Ардус тоже молчал, наслаждаясь столь редкой для такой компании болтливого человека тишиной, и не спешил давать новый повод для очередного потока болтовни.

Но умиротворение длилось не долго.

— А что, и в правду говорят, что у вас на угольных шахтах мертвецы, ожившие работают? — спросил старик, подгоняя лошаденку. — Будто бы их местные некроманты оживляют и используют?

Ардус улыбнулся.

— Нет, не правда. Нет у нас никаких некромантов, сказки все это. И мертвецов оживших тоже не имеется. А на шахтах заключенные трудятся. Каторжники. Убийцы да насильники всех мастей. И правильно, туда им и место!

— Видать, брешут про мертвецов-то, — задумчиво с какой-то тоской сказал Куцый, глядя вдаль.

— Брешут, — махнул головой парень, выискивая в своем заплечном рюкзаке чего-нибудь перекусить.

Нашел краюху хлеба, повертел в руках, колеблясь. Спрятал обратно. Терпимо еще, чтобы последние запасы подъедать. А до ближайшего поселка кто знает сколько еще пути? Куцый все как-то уклончиво отвечает и тему переводит.

— Я давно, еще по молодости, — улыбаясь, продолжил почтальон. — До того, как почту подвязался тут доставлять, уголь этот самый возил. Но только не с самой шахты. Туда никого не пускали из посторонних, тем более с других земель. Вывозили лиг за двадцать, к самой границе, ссыпали горами огромными на просеках, да оттуда уже и мы и волокли. Дадут тебе накладную грамоту на полную телегу, вот и везешь себе, едва оси не ломаешь. Разное бывало. Уж и руки человеческие в угле этом находили, и прочие конечности. А пальцы практические в каждом обозе имелись. Жуть! Видать оттуда и пошла эта байка. А иначе как такое могло там оказаться?

Ардус, хоть и не доводилось ему ни разу быть в самих шахтах, часто слышал от взрослых истории о том, каким нелегким трудом добывалось горючее. Бывали истории и совсем уж жуткого толка.

— Телегами отрывает, — пояснил парень. — И рубилами.

— Телегами?! — не смог скрыть удивления Куцый. — Как это так? Это же под землей они роют, как туда телега то пролезает?

— Так и пролезает. По её размерам и роют шахты. Когда рабочие вниз спускаются, то на них порожних едут, а обратно, когда обозы полные угля, уже пешком топают, возле. Проходы маленькие, телеги груженные, тяжелые, вот и задевает людей, и подминают под себя.

— Во дела! — присвистнул Куцый. — А ты откуда знаешь?

— Отец работает там, — нехотя ответил парень. — Надзирателем. Далеко еще ехать? — стараясь сменить тему, спросил он. — Перекусить бы не мешало.

— Не мешало бы, это точно, — охотно кивнул старик. — Я вот табачком это дело, хорошо голод притупляет, а все равно пустота в животе уже ощущается. Да только долго еще ехать. Считай кладбище еще даже не проехали.

— Какое кладбище? — насторожился Ардус.

— Человеческое, — просто ответил тот. Хитро прищурился: — А ты что же, боишься, небось?

— Ничего я не боюсь!

— Это правильно. Я считаю так — коль умер человек то и конец. А все эти сказки про душу, про небесные наслаждения — ерунда! Ну какая душа? Разрежь человека, загляни к нему внутрь — нет там никакой души.

–А вы заглядывали? — спросил парень.

Куцый запнулся, прикусил язык. Поняв, что сболтнул лишнего, торопливо ответил:

— Нет, конечно же! Это я так, образно говорю. Образно. Всем известно — беспокойство человеческой плоти после её смерти карается законом.

— Смертной казнью карается! — уточнил Ардус с нажимом. Ему приятно было смотреть на замешательство и растерянность спутника. Ничего, пусть поволнуется, полезно ему будет. Может быть, теперь он заткнется?

— Смертной, — закивал тот головой. От греха подальше быстро раскурил уже было потухшую трубку и стал пускать клубы дыма, дабы не сболтнуть еще чего.

Миновали небольшой проселок, съехали в широкую низину, пахнущую болотом. Лошадь заметно занервничала, начала брыкаться.

— Чего это? — не удержавшись, спросил Ардус.

— Чует животина.

— Что чует?

— Да что мимо кладбища едем.

— Да где же тут кладбище? — оглянулся парень.

В округе, кроме густо поросших мхом валунов да скрученных больных деревьев, оплетенных удушающей травой, ничего не было. Сидя на прошлогоднем валежнике, хлопая крыльями, хрипло ухала какая-то птица, изредка взвизгивая, заливисто, с захлебыванием. Место больше напоминало заросшую падь, навевая нехорошие чувства. — Ни плит, ни знаков покойных нет.

— Нету, — кивнул Куцый. — Потому что тут грешный люд испокон веков хоронили. Им по церковным делам не положено ставить покойные знаки.

— Знаю, — хмуро произнес парень.

Почтальон натянул вожжи, громко скомандовал:

— Пр-р-р! Стой, Хромая!

— Зачем мы остановились? — еще больше напрягся Ардус.

Куцый хохотнул.

— Да ты не переживай, если мысли какие дурные тебя одолели. Я же не грабитель, такими делами не промышляю. Сейчас отдам полагающийся налог за пользование дорогой и дальше поедем.

— Какой еще налог? Нет таких налогов.

Куцый вздохнул.

— Это у вас нет. А у нас есть. Местный, так сказать, налог.

— Бандиты? — догадался парень.

— Ну да. А как иначе? Житья же не дадут. Ну хватит разговоров, сидит тихо! Неча их понапрасну злить.

— Как же?..

— Цыц сказал! — шикнул почтальон, сам начиная заметно нервничать. — Бандиты, не бандиты — какая тебе разница! Малой еще чтобы соображать и размышлять по таким темам! Я же не со своего кармана плачу. Еще бы со своего платил! Ха-а! А ты лучше бы спрятался от греха подальше. Мало ли. Они чужаков не любят.

— Куцый! — гаркнул кто-то вдали.

— О! И вам доброго здоровьица, Гиафий! Как ваша селезенка? Не болит ли нынче? Не давит ли? Уж очень, говорят, для этого дела хорошо помогает настойка из крапивы. Непременно попробуйте! Если хотите, я в следующий раз захвачу.

— Деньги привез? — оборвал его тот, кого Куцый назвал Гиафием.

— Конечно же, привез, а как иначе? Вот тут у меня, в кармашке, всё как положено. Монетка к монетке. Сейчас достану. Извольте.

Ардус, спрятавшийся в крытой части обоза, попытался незаметно сквозь щель разглядеть незнакомца. Голос показался парню знакомым. Рассмотреть не получилось, но как только тот вновь заговорил, парень с ужасом узнал его.

— Что-то не в настроении сегодня вы? — спросил Куцый, протягивая плату.

— Не твое собачье дело! А будешь нос совать куда не надо, я тебе его живо тесаком укорочу. Хочешь?

— Нет, не надо! Не хочу.

Чтобы подтвердить свои жуткие догадки, Ардус вновь зыркнул в щель. Удалось разглядеть толстую волосатую руку, часть засаленной рубашки, пояс, на котором болтался огромный тесак с пятнами засохшей крови.

«Да это же тот… из Рыбного квартала!», — белея от страха, понял Ардус. Чувство самосохранения подсказало не издавать лишнего шума. Лучше вообще не дышать.

— Чего везешь? — спросил головорез, подходя к обозу.

— Да как обычно — письма, посылки, кое-что из вещей — управляющий городской ратуши попросил передать кое-чего из лекарств в Эарликон. Говорят, в деревушке совсем туго стало — болезни так и косят жителей.

— Ну-ну, — процедил бандит. — А пацаненка случаем не видел такого, не из наших, черненький такой?

— Пацаненка? — немного заикаясь, переспросил Куцый.

— Ну да, пацаненка. Договорить с ним не успел — убежал он. Не хорошо это получается.

— Не хорошо, — закивал головой Куцый. — Но нет, не видел я никого. Мое дело, сами знаете, маленькое, кати себе до станции, грузи обоз и обратно. Так и живем. Такова жизнь почтовая.

— А ну-ка, ущербный, слезь-ка с телеги своей.

— Зачем?

— Слезай давай живо, плешивый! — зарычал головорез и Куцый мигом спрыгнул на землю.

— Говорю же, нет там никого… — начал оправдываться он.

— Заткнись! Ему других путей нет, кроме как с тобой ехать. Он ведь на учебу едет. А отсюда только твой обоз катает. Что, не прав я?

Головорез усмирил старика крепким тычком в живот. Куцый согнулся, застонал. Бандит подошел к обозу, лениво постучал ногой по колесу. С усмешкой в голосе произнес:

— Сам выйдешь, или мне тебя достать? Думал уйти от меня? Вроде смышленый ты парень, а вон как поступил. Хорошего человека обидел, убежал, не попрощавшись даже. Не по-божески это.

Ардус молчал, боясь шелохнуться. Сердце едва не выпрыгивало из груди.

— А ну, вылезай! — уже заорал во всё горло толстяк, вновь стукнув по колесу и занеся над головой оружие.

Парень прикусил губы, едва сдержавшись чтобы не закричать от страха. Вот же влип!

— Нет, каркас только не руби! Он денег стоит! — взмолился Куцый, с трудом поднимаясь с земли. — Не порти мою телегу! Там он, внутри пацан этот. Забирай его, только телегу не руби! Я бедный старик, у меня больше ничего нет! Забирай мальчонка, а меня отпусти! Я тебе всегда по чести деньги отдаю.

— А говорил, что никого нет у тебя, — зашипел головорез. — Врал, гнида!

Мощный удар — и Куцый вновь упал на дорогу.

Бандит наотмашь рубанул по парусине, обтягивающей обоз. Вжих! Лезвие пронеслось над самым лицом, Ардус едва успел отскочить в другой край телеги. В прорезе показалось знакомое круглое лицо с обвислыми щеками. Поросячьи глазки, заметив паренька, заблестели.

— Вот ты и попался! — растянулся в улыбке головорез. — А убегать не надо было от меня! Я же ведь не хотел тебя убивать. Но теперь придется — сам понимаешь, дело чести, обязан.

Увидев в руках бандита огромный тесак, парня вдруг взяла оторопь. Во рту пересохло, а голова словно наполнилась дорожной пылью. Он отчетливо понимал, что надо что-то сделать чтобы спастись, но не мог пошевелить и пальцем.

— Иди сюда, парнишка! — пыхтя, бандит по пояс влез внутрь. — Ну же, смелей!

В лицо пахнуло горячим смрадным дыханием. Тошнота подкатила к горлу, Ардуса пробила мелкая дрожь. Он дернулся, попытался увернуться, но не успел. Бандит схватил его за ногу и одним рывком словно тряпичную куклу вытащил наружу.

Парень рухнул на землю рядом с постанывающим стариком.

— Щенок! — остервенело прошипел толстяк и пнул Ардуса в бок. — Думал убежать от меня! От меня просто так еще никто не уходил!

Еще удар.

— По-человечески же с тобой хотел, а ты вон как поступил. Теперь я тебя точно не отпущу. Прирежу как свинью. Будешь визжать и умолять о пощаде. Но никакой тебе пощады не будет.

Еще удар.

— Где его сумка? — обратился он к старику.

Куцый что-то зашамкал, но внятно ничего не смог ответить. Бандит злобно сплюнул под ноги.

— Ладно, сам найду. Когда выпущу этому подонку кишки наружу.

Звякнул тесак. Головорез ухмыльнулся. Любуясь лезвием оружия, смакуя произнес:

— Нашинкую тебя на кусочки. Заодно и пообедаю. Давненько молодого мясца не ел.

Ардус уже смутно помнил себя. Все перед глазами начало плыть, в ушах зашумело. Низ живота от страха стянуло в тугой узел.

А потом словно что-то щелкнуло в голове. Не чувствуя ни страха, ни боли от ударов ногами, Ардус схватил с земли камень — треугольный ребристый и острый со всех сторон кусок скальника, — и с диким криком прыгнул на головореза.

Бросок вышел не таким удачным как хотелось, но сыграла внезапность. Бандит просто не ожидал что жертва попытается дать отпор, за что и поплатился. Удар пришел в висок. Головорез взвыл, схватился за окровавленную голову, упал на одно колено.

Но быстро пришел в себя, зарычал. Глаза его налились кровью. Ардус вдруг понял, что еще мгновение и его просто разорвут на части. Поэтому вновь атаковал первым. Неумело размахнулся, собираясь нанести второй удар. Но удара не получилось. Толстяк отклонился, камень пролетел в двух пальцах от подбородка головореза, задев острым краем тому лишь шею.

Бандит довольно улыбнулся. Попытался рассмеяться, но не смог — из горла вырвался только вороний клекот. А потом складки шеи разошлись, обнажая тонкую красную линию разреза. Острый скальник как лезвие рассек плоть, перебив артерию. Из раны фонтаном брызнула ярко алая кровь.

Парень так испугался, что едва успел погасить невольное желание подбежать к головорезу и помочь остановить кровь. Стоять! Тесак все еще находился в руке у бандита и выпускать он его не собирался. А дать еще отпор Ардус просто не сможет. Голову словно стянуло железным обручем. Вновь подкатила тошнота. Стало холодно и противно, словно наглотался слизней. Ноги едва не подкосились, потеряв всю прочность, разом одряхлев. Вдруг захотелось упасть и уснуть, откинув все. Проспать пару дней, а потом проснуться и понять, что это был всего лишь сон.

Но это был не сон. Ардус прекрасно это сейчас понимал.

На ране головореза вспучивались и с омерзительным чмоканьем лопались влажные липкие пузыри, кровь уже не хлестала. Бандит завалился на землю, удивлено посмотрел на парня, пытаясь что-то произнести, но лишь открыл и закрыл рот подобно рыбе. Потом дернулся, затих.

— Мать честная! Да ты убил его! — севшим голосом прошептал Куцый, схватившись за голову. — Ты чего наделал? Ты же убил его! — и словно осознавая смысл сказанных слов затряс головой. — Я не буду молчать — мне это ни к чему. Я не хочу на шахтах в Чернокрае всю оставшуюся жизнь уголь копать. Нет! Не дождешься! Я все расскажу, как было! Господин судья меня обязательно выслушает! Я расскажу ему как все было на самом деле! Что достопочтенный господин Гиафий хотел лишь только заглянуть внутрь телеги, как заносчивый юноша выхватил его оружие и прирезал как собаку! А я в этот время стоял далеко от телеги и не успел дать отпор. Просто не успел! Я ни в чем не виноват.

Слова испуганного старика подействовали на Ардуса как наркотик, что так любят шахтеры Чернокрая. Глаза застлал туман, в голове что-то вспыхнуло грязно-красным — то ли ненависть, то ли страх вперемешку с паникой. Еще до конца не осознавая, что он делает, парень подошел к старику, схватил трясущейся рукой за шиворот. Хотел закричать ему прямо в лицо чтобы тот не смел врать о случившемся и рассказал все как было на самом деле, но не смог произнести ни звука.

Старик не унимался и впал в истерику:

— Я все расскажу! Как было на самом деле! Мне нет резона на шахтах мучится. Это у тебя там отец надзирателем работает, тебе нечего боятся. А я не хочу дохнут! Не хочу быть покалеченным телегой. Мне моя шкура дорога. Все расскажу, как было. Пускать тебя судят. Ты молодой, тебя лет через двадцать отпустят, а я уже старый, мне спокойно свой век охота дожить!

Истерический трёп старика окончательно затмил разум Ардуса. Паника змей обвила горло, не давая опомниться. Рука, все это время державшая тесак, поднялась над головой.

— Что ты? — вытянулся в лице почтальон. — Что ты? А ну не дури! А то…

Договорит старик не успел. Тесак со свистом рассек воздух, с чавканьем глубоко вонзился в шею старика. Куцый взвизгнул, начал вырываться. Из раны хлестанула кровь, не так сильно, как у бандита, но хватило и этого чтобы обрызгать почтовый обоз. Куцый рванул в сторону, начал забираться в телегу, но быстро ослабел, обмяк, повиснув на борту. Лишь ноги его иногда трястись в предсмертных судорогах, от чего лошадь, все это время мирно стоявшая рядом, начала вздрагивать и фырчать.

Ардус выронил оружие, сделал шаг назад. Все поплыло, земля накренилась, резко вырвалась из-под ног. Потеряв сознание, парень упал на землю.

Примечания

1

Мера времени, распространенная больше в западных районах Энгарийской империи и равная около 2,5 часам, то есть время, за которое прядильщица прядёт определенное количество пряжи.