Иной

Тим Волков, 2020

Двум смертям не бывать. А трём? Королевская стража объявила на тебя охоту. По пятам следуют Проклятые, а на кону – жизнь единственного близкого человека. И цена жизни – магический артефакт, от прикосновения которого можно мгновенно умереть. Харпер Тень не из тех, кто привык сдаваться, поэтому твой девиз – только вперед! Ах, да, Харпер, в твоей крови яд, который тебя очень скоро убьет. Поспеши.

Глава 6

Я стал отползать по стенке в сторону, пока не уперся в какого-то мутного типа, стоящего возле стойки и хлещущего брагу.

— Ни нашим, ни вашим, — прокаркал тот, хмуро поглядывая на меня. — Пиво дрянь!

И, глянув на меня каким-то звериным абсолютно безумным взглядом, грозно повторил:

— Дрянь пиво!

Гомон таверны стал сливаться в один сплошной шум, а перед глазами все поплыло. Меня начало знобить, потом резко бросило в жар. Сильно закружилась голова, стало тяжело дышать.

— Ни нашим, ни вашим! — сказал незнакомец и я вдруг с ужасом обнаружил, что он превратился в ворону, огромную черную птицу, стоящую у стойки и заливающую в клюв пенный напиток.

— Пиво др-р-рянь! Др-р-рянь! Др-р-р-р-янь!

Где-то под самым потолком что-то черное, массивное забило крыльями, начало метаться. Я поднял глаза, но не смог ничего разглядеть — только расплывчатую уродливую тень.

— Чего выпучил глаза? — ласково спросил Вашек. — Иди сюда!

И удар меня по лицу.

Я отлетел к противоположной стене, но даже не почувствовал боли — был поглощён разглядыванием преобразившегося пространства, искривленного и необычного. Вместе людей я видел вокруг лишь каких-то причудливых зверей.

А еще я ощущал, как пульсирует в венах каждого из них кровь. Она была такая горячая, напитанная силой, что я невольно облизнулся. Мне хотел ее пить.

— Что тут происходит? — воскликнул трактирщик, вернувшись из подсобки. И быстро оценив обстановку, нахмурился: — Вашек, ты опять драку затеял?

— Ничего я не затевал, — пробурчал тот, отходя в сторону от меня. — Просто хотели с парнишкой поговорить по душам.

— Ты мне еще за прошлый погром денег должен!

— Да отдам я, сказал же!

— Вот когда отдашь, тогда и затевай очередную драку. А пока сядь на место или убирайся прочь.

Лесоруб хотел что-то возразить, его нижняя губа затряслась.

— Сядь, я сказал! — рявкнул трактирщик и громила с поникшей головой вернулся за столик и одним залпом осушил кружку с пивом.

— А ты чего разлегся? — спросил у меня трактирщик уже другим, более спокойным тоном.

Я не смог ничего ответить. Странное состояние начало по чуть-чуть отпускать, теперь я вновь мог разглядеть лица людей, и даже тот каркающий незнакомец опять стал прежним.

— В голову прилетело? — поинтересовался хозяин заведения, помогая мне подняться на ноги.

— Да, ерунда, сейчас полегче уже, — с трудом ворочая языком, ответил я. — Все нормально. Комнатка найдется для меня?

Трактирщик кивнул.

— Повезло вам. Последняя осталась.

— Беру, — я протянул хозяину кулак. Трактирщик привычным жестом обхватил его двумя ладонями. Плата была получена, причем так, чтобы лишний раз никого постороннего не дразнить видом денег. — На сдачу еды принеси, самой лучшей, кувшин вина, и лошадь в стойло поставь, соломы свежей ей постели и овса дай, да больше. И колючки еще с хвоста вычеши.

Трактирщик выпучил глаза от такой наглости, но, когда увидел блеск золотой монеты у себя в руках, быстро закивал головой.

— Будет исполнено по высшему классу! По высочайшему!

Мы поднялись по деревянной винтовой лестнице на второй этаж, вышли в темный коридор, оказались возле черной двери, оббитой чугунными вставками.

— Ваши апартаменты, — указал на дверь хозяин заведения. — Еда и питье будут через десять минут.

— Хорошо, — кивнул я, ступая на порог. — И еще. Разбудите меня утром как можно раньше. К моему подъёму лошадь должна уже быть готова. Мне надо отправляться в путь.

— Как скажете.

Трактирщик щелкнул каблуками и убежал прочь. Я же, едва переставляя ноги, ввалился в комнату.

Пахло внутри кислой капустой, давно не стиранными простынями, плохо вымытыми ночными горшками и еще чем-то, сильно похожим на тухлятину.

Я открыл окно чтобы хоть как-то выветрить эту вонь, но понял, что так выспаться мне точно не удастся. Окно располагалось прямо под входом в таверну и весь тот шум и гам, что творился внутри заведения, я мог отчётливо сейчас слышать. Орал Вашек-Лесник, доказывая какому-то молчаливому собеседнику, что он может, если захочет, завернуть меня в калач. Шарманщик уже в которым раз проиграл псалом и принялся крутить гимн. Хмурый незнакомец, что жаловался на пиво, натужно блевал на улице. Кто-то заливался лошадиным смехом.

Я закрыл окно и плюхнулся на кровать. Та заскрипела так, что я ненароком подумал, что прищемил кошке хвост.

Мне хотелось, чтобы этот день как можно скорее кончился.

Но заканчиваться он не спешил.

Не смотря на усталость, заснуть сразу не получилось. В голове невольно стали крутиться мысли: о моей смертной казни, о помиловании, о сестре, о Норвене. Тысяча разных мыслей, больше похожих сейчас на рой дикий ос, желающий только одного — как можно больнее ужалить меня.

— Да я его одной левой размазать могу по стенке! Просто связываться не хочу! — продолжал орать здоровяк, сотрясая воздух глухими ударами кулака по столу.

Я приподнялся, проверяя — закрыл ли я плотно окно? Оно было закрыто. Неужели эти крики будут разноситься всю ночь?

Стараясь отвлечься и абстрагироваться от всего, я закрыл глаза и попытался уснуть, не думая ни о чем. Дребезжащий шум шарманки уже не раздражал, напротив убаюкивал. И даже Лесник на какое-то время стих. Я стал медленно погружаться в мягкую как вата дремоту, готовый вот-вот уснуть.

Но вдруг сквозь эту пелену до моего слуха донесся женский голос.

— Отпусти! А не то…

Голос раздавался с первого этажа, причем с улицы.

Я бы не обратил на него внимания — мало ли проституток ходит ночью по городу? — если бы он не показался мне знакомым. Определенно я его уже где-то слышал.

— Отпусти говорю!

Я открыл глаза.

— Убери свои руки, грязная сволочь!

И вдруг меня словно окатило холодной водой — эта же та самая рыжая, которая в лесу мне повстречалась! Красивая, чего уж там. Тоже видимо ночлег искала и сюда пришла, на свою беду.

— Отпусти!

Я поднялся с кровати, выглянул в окно. Конечно же ничего не увидел.

— Ну, чего ты ломаешься? Такая красивая, в гости к нам явилась! Хочешь, мы тебя бражкой угостим? Или пивом? У Зохана отличное пиво, забористое! Или, может, чего перекусить желаешь? А хочешь, можем сразу к делу приступить?

И этот голос мне был знаком. Вашек-Лесник, будь он неладен!

Девушка закричала, но крик ее оборвался после звонкой пощечины.

— А ну заткнись! Рыба, скинь все со стола! Сейчас мы ее уложим… Ишь какая резвая! Люблю таких!

Послышалась возня.

— Рыба, чего встал?! Держи давай крепче!

Я выскочил из комнаты. Не знаю, что мной в этот момент управляло, но я был полон решимости спасти девушку из лап негодяя. Одно дело когда это происходит по обоюдному согласию, а другое — по принуждению. И последнего допустить я никак не мог — не позволяло воспитание улиц. там за такое спрашивали по всей строгости.

С лестницы я буквально слетел.

— А ну отпусти ее! — крикнул я, еще толком не успев разглядеть в табачном дыму что происходит.

— И ты сюда пожаловал? — радостно воскликнул Вашек, увидев меня. — С тобой мы чуть позже разберемся, ты пока в сторонке постой.

Рыжую держали двое крепких парней, еще один, приземистый крепыш, собутыльник Вашека, тщетно пытался содрать с нее одежды. Ремни упорно не расстегивались, и горе-насильник грязно бранился. Сам Лесоруб стоял рядом и масляным взглядом осматривал девушку.

Я выхватил нож, направился прямо на здоровяка.

— Я сказал отпустить ее!

Резкий выпад вперед.

Нож в руке — как продолжение руки.

Движения мои были быстрыми и слаженными. Не смотря на кривое оружие, я вдруг ощутил до чего же оно удобно лежит в ладони. И каждый кривой, на первый взгляд, изгиб идеально вписался в анатомию моей руки.

Вашек успел отскочить к стенке. Кончик лезвия лишь едва коснулся его одежды. Но хватило и этого, чтобы прорезать толстую кожаную жилетку и холщовую рубашку в районе груди.

— Да ты все никак не уймешься! — зарычал Лесоруб, глядя на свой живот, выглядывающий из широкой прорези.

Конец ознакомительного фрагмента.