Дочь лучшего друга

Тиана Тесса, 2022

Я закоренелый холостяк и бабник, она умница и скромница. И ещё дочь моего когда-то лучшего друга, которого я не видел почти двадцать лет. Друга, готового пристрелить любую особь мужского пола, взглянувшую на его дочь. Да я и не стремился вроде, пока однажды девчонка сама не пришла ко мне с необычным предложением.

Глава 5

Рома

Всю дорогу до института Александра что есть сил вжимается в кресло. Это, конечно, ее дело, как ей удобно, может, такое положение и для осанки хорошо, но сидения кожаные, и чувствую, после такого напора обивка может просто не выдержать. Понимаю, что как минимум Саша оставила в моей жизни, а заодно и машине, след. А точнее следы. От ногтей, и медленно выдыхаю, стараясь быть мудрым.

К черту, девчонка и так бог знает отчего меня боится, а если я ее попрошу не царапать мои сидения, может вообще в обморок свалиться, кто знает.

Если честно, Саша до безумия милая, пухлые губы, немного вздернутый нос, аккуратные черты лица, длинные ресницы и светлые глаза. Идеальный набор скромной умницы и красавицы, но иногда во взгляде проскакивают такие чертята, что я невольно вспоминаю простую истину про тихий омут.

Не знаю, почему тянет ее разглядывать, она ещё так забавно замирает, когда смотрю на нее, что я на время забываю, кто передо мной. Благо, вовремя одергиваю себя, не дело так реагировать на дочь друга. Не то, чтобы я боюсь быть намотанным на двустволку, но… кто знает, вдруг Мот уже и базукой обзавелся.

Растягиваю губы в улыбке, меня веселят свои же мысли, конечно, я не всерьез. Да и женщин вокруг полно, мне просто нужно снять напряжение, а то вон уже за восемнадцатилетними наблюдаю.

Снова обращаю внимание на Сашу. Там ничего не изменилось. Страх в глазах и скованная фигура. Очередной поворот, и колени девушки немного заносит в мою сторону.

Вот дьявол, почему она в юбке? Женские коленки для меня — это особое искусство. И вчера она так внезапно выскочила из ванной в коротких шортах, что я невольно взгляд опустил.

Просто как ценитель красивых коленок. Не больше.

Здание института вырисовывается внезапно, значит, я ещё не забыл короткие пути, есть ещё порох в пороховницах. Обращаю внимание на время, мы ехали несколько минут, так что Саша может присоединяться к светлым умам, и о чем она говорила там ещё мечтает с утра до вечера.

— Приехали, — объявляю девушке, и она тянется к замку ремня. — Только давай договоримся о легенде, я ехал двадцать километров в час и параллельно сдувал с тебя пылинки, идёт?

Я пытаюсь обстановку разрядить, но кажется, мой искрометный юмор в этих краях не особо ценится. Сашка кивает и уже нервно пытается выдернуть ремень.

Да что с ней?

Накрываю ее руку своей и показываю, что можно это сделать без применения силы. Но как только касаюсь ее ладони, она ремень отстегивает, а руку тут же одергивает.

Освободившись от оков безопасного движения, Сашка стремительно выбегает из салона, бросив стандартное «до свидания».

А я просто смотрю ей вслед. Она не оборачивается, видимо, и правда, опоздать для нее — происшествие.

Ну в принципе, Саша вполне может, действительно, так сильно любить институт.

Настроение внезапно становится лучше, эта маленькая девчонка своими испуганными глазами меня почти рассмешила. Я против воли улыбаюсь, вспоминая ее смущенный взгляд и сбивчивый разговор.

Даже оказавшись у матери, остаюсь в хорошем настроении, хотя тут есть от чего потерять желание не только улыбаться, но жить в принципе. Отчим на работе, чему я рад, в его компании чувствую себя неуютно даже спустя годы.

Мама бледная, в старом теплом халате, готовит на кухне. Я тяну носом, внезапно переносясь в школьные годы. Всегда любил ее стряпню, так по-домашнему вкусно и… как-то уютно, что ли? Смотрю на мамину спину и думаю о том, что стоило больше с ней общаться, а не обходиться звонками по праздникам и пересылкой денег раз в месяц. Но находясь на расстоянии, не чувствуешь этой давящей ответственности, все кажется проще.

Повернувшись, мама ставит передо мной тарелку борща и банку сметаны, ох, слюна сейчас зальет стол.

— Очень вкусно, — говорю ей, съедая все за считанные минуты, мама смеется, сидя напротив меня, подперев голову ладонью.

— Ты изменился, — говорит тихо, я киваю, предпочитая не развивать эту тему. Разговоры по душам — это не мое.

— Мам, что врач сказал? — спрашиваю ее, она сразу как будто темнеет лицом, а мгновенье назад светилась.

— Нужна операция, — говорит бесцветным голосом, словно речь не о ней идет. — Но и она не даст гарантий, что все будет хорошо. Повезет, не повезет, как говорится.

Если бы я был долбанным оптимистом, я бы уже мял ее руку и, кивая головой, как китайский болванчик, уверял, что ей непременно повезет.

Но я вполне реалист, чтобы понимать: выше головы не прыгнешь. И все, что мы можем сделать, это по-максимуму постараться влезть в те пятьдесят процентов, где везёт.

— Думать об этом сейчас рано, — все же говорю ей, — после операции подумаешь. Я хочу, чтобы ты легла в частную клинику, — на ее протестующий взгляд добавляю, — это не обсуждается. Я все оплачу.

Она кивает, но в ее лице я не вижу радости. Какое-то тупое равнодушие. Блядь, если тебе уже ничего не надо, может, просто пойдешь и спрыгнешь с балкона?

Но вслух я этого, конечно, не произношу. Она моя мать, я должен ее поддержать. Даже вот остаюсь здесь, чтобы быть рядом. Разве этого мало?

Мы сидим еще полчаса, которые вдруг растягиваются в бесконечность, разговор не клеится. Наконец, я встаю с чувством выполненного долга, мать провожает меня до дверей, смотрит все такими же грустными глазами, и я начинаю чувствовать себя полным дерьмом.

Хорошего настроения как не бывало, однако за свою жизнь я научился блокировать нежелательные эмоции, поэтому просто убираю лишние мысли в сторону. Что меня сейчас интересует, так это тендер, о котором вчера рассказывал Матвей.

Пообедав в ресторане и вернувшись в гостиницу, начинаю искать в интернете данные об объекте, все, что нахожу, мне нравится. Я еще успеваю подать заявку на тендер, если после выигрыша сработать оперативно, то разделаюсь с основными вопросами в пару-тройку месяцев. Как раз с мамой станет яснее, и можно валить отсюда куда подальше. После этого объекта с поднятым баблом реально надо на море. А в том, что выиграю, я не сомневался, нет там никого, кто смог бы противостоять по уровню «СтройПаблишед». Матвея возьму в долю, пусть поднимает свою захудалую фирмишку, не жалко. Надо сегодня с ним переговорить. Смотрю на часы и понимаю, что обед давно позади, звоню другу и договариваюсь на шесть вечера в его офисе. Там, пожалуй, и впрямь будет удобней.

Фирма друга располагается в маленьком бизнес-центре рядом с железной дорогой. Почти уверен, если открыть окна, то звук проезжающих поездов рано или поздно сведет с ума. Вся его фирма занимает два помещения в длинном коридоре: его кабинет, маленькая каморка, где кроме стола, стула и Матвея больше никто не поместится, и комната квадратов в тридцать, где ютится бухгалтер, инженер и менеджер по продажам. Тут же комнатушка со столом для переговоров, я почти уверен, что пыль с него стерли перед моим приходом.

Кроме Матвея меня встречает высокая стройная блондинка. Мой опытный глаз сразу вылавливает, что дамочке под сорок, хотя выглядит она отлично: точеная фигура, удачно подчеркнутая одеждой, грамотный макияж и уход за собой. Я столько баб на своем веку перевидал, что мог бы стать косметологом-визажистом. Правда, говорят, у них строгий отбор по сексуальной ориентации.

— Привет, — Мот пожимает мне руку, — рад, что ты пришел.

Я киваю и, улыбнувшись, протягиваю руку даме.

— Роман, — представляюсь и вижу, как она меняется в лице, хлопая большими глазами с наращенными ресницами.

Правда, в самообладании ей не откажешь, потому что через мгновенье уже улыбается в ответ, нацепив маску безразличия.

— Инна, — жмет мою руку и добавляет, — вообще-то мы знакомы.

Я окидываю ее взглядом и вспоминаю вчерашний разговор. Значит, это та самая подруга, с которой я когда-то спал? Ну что могу сказать, во вкусе на баб мне точно не откажешь.

Я легонько сжимаю ее ладонь, впиваясь откровенным взглядом в глаза, так что она на мгновение теряет свою маску и смотрит растерянно.

— Прости, — говорю ей, — я сегодня так вымотался, что сам себя не помню.

Так себе оправдание, но и это делаю только, чтобы не вносить разногласия в деловые отношения. Не рассчитывала же она, на самом деле, что я все эти годы дрочил на ее юношескую фотографию?

Инна улыбается, куда фальшивее, чем я, кстати, но обиду проглатывает.

— Поговорим о делах, — указывает мне на стул, присаживаясь рядом.

Я кидаю взгляд на расстегнутые пуговицы блузки. Хорошая троечка. Есть, о чем подумать.

За бумагами и разговорами мы сидим до десяти вечера, и я окончательно решаюсь ввязаться в это дело. Инна, как оказалось, ведет все документы у Мота, делает это качественно, я отдал должное ее уму и скрупулезности.

Когда мы заканчиваем, и Матвей выходит, смотрю на нее, не отрывая взгляда. Уверен на сто процентов, она все понимает. Даже вижу ее борьбу между «отказать этому козлу» или «трахнуться так, чтобы искры из глаз летели». Надеюсь, она достаточно испорченная, то есть осталась такой, потому что двадцать лет назад я только с такими и встречался.

Когда наши гляделки длятся достаточно, чтобы я все понял, задаю вопрос:

— К тебе или ко мне?

— Ты вроде в гостинице остановился? — спрашивает она.

Ну хоть не стала строить из себя сорокалетнюю невинность. Надеюсь, у нее нет дома трех кошек.

— Тогда к тебе, — киваю, закрывая вопрос.

Так даже лучше, в случае чего не надо думать, как выставить ее за дверь.

Матвею мы, конечно, ничего не говорим, только когда он первым уезжает, Инна садится в мою машину, бросая свою на парковке у бизнес-центра.

— Адрес? — спрашиваю ее, она произносит, я киваю.

Без пробок добираемся за пятнадцать минут, обычная панельная пятиэтажка. По дороге, правда, Инна разглядывает меня с интересом и говорит:

— Ты совсем не изменился.

Вот и пойми этих баб.

— Моя мама могла бы с тобой поспорить, — хмыкаю, вспоминая сегодняшнее утро, а следом в голове всплывает образ испуганных глаз и острых коленок.

Я невольно кошусь на колени Инны. Кругленькие такие, хотя ноги стройные. Морщусь, чувствуя себя почему-то идиотом. Всерьез собрался сравнивать восемнадцатилетнюю закомплексованную дуреху и раскрепощенную женщину?

Но коленки упорно возвращаются в мои мысли. Я зачем-то представляю, как веду пальцами от колена вверх, дохожу до края юбки (слишком короткой для такой скромницы!) и смотрю на нее. Представляю эти испуганные светлые глаза, пухлые губы, и… возбуждаюсь.

Возбуждаюсь, блядь, ведя машину, в которой сидит сексуальная и на все готовая женщина, и вовсе не от мыслей о ней!

Мотаю головой, отгоняя навязчивое видение. Не хватало еще на малолеток западать. Я не настолько стар, чтобы самоутверждаться подобным образом.

К счастью, в квартире у Инны мы обходимся без прелюдий и разговоров, сразу приступая к делу. Следует признать, она сексуальна, а главное, умеет порадовать мужчину. Я быстро отключаюсь от мыслей и сосредотачиваюсь на ней, точнее, на удовольствии, которое мы доставляем друг другу.

Не то, что я собирался оставаться у нее ночевать, но в итоге понимаю, что мне лень куда-то сейчас ехать, потому засыпаю, решив, что Инна разумная женщина и завтра не начнет разговор о том, что мы должны провести вместе остаток наших дней.

Просыпаюсь от звонка. Не сразу соображаю, где нахожусь, сажусь на кровати, мотая головой и вспоминая вчерашний вечер и ночь. Инны рядом нет, я смотрю на часы: половина одиннадцатого. Да уж, в Москве я себе не позволял так транжирить время на сон. Слишком много дел.

Снова раздается звонок, и я понимаю, что это в дверь. Поднявшись, натягиваю трусы и прохожу в холл, где хозяйка квартиры, в конце концов? Очередной звонок начинает меня раздражать, я подхожу и распахиваю дверь. И тут же встречаюсь с бездонными светлыми глазами.