Выбери меня

Тесс Герритсен, 2021

Ночью на улице в Бостоне находят тело студентки Тэрин Мур, выпавшей из окна. Это выглядит как самоубийство, однако некоторые детали настораживают следователей. Выясняется, что недавно Тэрин рассталась со своим бойфрендом Лиамом, но он отрицает всякую причастность и к ее смерти, и к ее беременности, о которой становится известно чуть позже, на вскрытии. В университете Тэрин писала работу о женщинах древности – Дидоне, Ариадне и других, – которые были преданы своими мужчинами. После разрыва с Лиамом она дала себе слово, что всегда будет бороться с обманом и предательством и что сама никогда не станет жертвой. Если ты не жертва, то ты хищник. Однако на охоте всегда есть риск встретить хищника покрупнее. Впервые на русском!

До

8. Тэрин

Ей действительно следовало лучше относиться к Коди. Он один отвечал на ее звонки, когда ей требовалась помощь, и он единственный терпел ее, когда она была не в духе. Тэрин с Коди были паршивыми овцами в стаде, и с тех пор как они познакомились в прошлом году, когда он решил сесть рядом с ней на западной литературе, они тусовались вместе просто хотя бы потому, что паршивые овцы всегда даже в самом большом стаде легко узнают друг друга.

Так что да, Тэрин действительно следовало вести себя с Коди помягче, но ее порой реально раздражало то, что он постоянно болтается рядом и очень старается быть полезным. Коди как будто пытался внедриться в ее жизнь. Тэрин не слепая, она понимала, почему он занимает для нее место в аудитории, почему делится своими записями и подсовывает ей шоколадные батончики, когда она голодна.

Коди не мог понравиться Тэрин так, как ему бы этого хотелось. Да и как это было возможно, если в нем было столько всего, что она находила отталкивающим? И дело было не в его походке вразвалку и не в том, что у него свитера на груди вечно были усыпаны хлебными крошками. Нет, Тэрин раздражало его желание быть нужным, хотя она прекрасно понимала истоки этого желания. Коди, как и Тэрин, никогда не вписывался и, как и она, отчаянно хотел проявить себя так, чтобы его оценили по достоинству.

Они сидели за одним столом в библиотеке. Коди уже час корпел над эссе, которое надо было сдать через два дня, но, по наблюдениям Тэрин, напечатал предложения два, не больше. Он, как всегда, был в своей красной бейсболке с засаленным козырьком и, по обыкновению, надвинул ее так низко, что глаз было не видно.

— Ты вообще хоть иногда ее снимаешь? — спросила Тэрин.

— Чего?

— Твоя бейсболка. Никогда тебя без нее не видела.

— Это же «Ред сокс».

— Понятно, но стирать-то ее хоть иногда надо.

Коди снял бейсболку, и Тэрин непроизвольно обратила внимание на полоску, которую та оставила на его светлых и тонких, как у ребенка, волосах.

— Отец купил мне ее, когда мы с ним ходили на игру «Ред сокс». Они тогда проиграли «Янки», но все равно было здорово. Как сейчас помню, мы сидели на трибуне, ели хот-доги, а потом и мороженое. — Коди погладил козырек бейсболки, как Аладдин лампу, когда хотел вызвать джинна. — Это был последний день, который мы с отцом провели вместе. А потом, ну ты знаешь…

— И где он сейчас живет?

— Где-то в Аризоне. Прислал открытку на Рождество. Написал, что я, может, как-нибудь смогу его навестить. Написал, что, когда приеду, мы пойдем с ним в поход.

«Нет, — подумала Тэрин, — ни в какой поход вы не пойдете».

Отцы, которые бросают свои семьи, никогда не сдерживают данных обещаний. Они не хотят, чтобы дети приезжали к ним в гости. Им не нужны напоминания о брошенных детях. Они вообще хотят забыть о существовании этих детей.

Коди вздохнул и снова напялил на голову свою красную бейсболку.

— А ты виделась после развода с отцом?

— Нет. Ни разу за все эти годы. У него, судя по всему, нет желания со мной встречаться, да и я сама не хочу.

— Конечно хочешь, он же твой отец.

— Нет, не хочу. — Тэрин как попало засунула в рюкзак свои книги и конспекты. — И ты о встрече с отцом тоже лучше не думай.

После этого она встала из-за стола и быстро пошла к выходу.

— Тэрин, подожди…

Коди догнал ее, только когда она уже шла по двору.

— Слушай, прости, что я заговорил о твоем отце, — отдуваясь, сказал он.

— Я не хочу о нем говорить. Никогда.

— Но, может, все-таки стоит? Я знаю, он бросил тебя, но мой отец тоже меня бросил. Такое случается, с этим приходится жить. Да, это больно, но это делает нас сильнее.

— Нет. Знаешь, что это с нами делает? Это делает нас ущербными, превращает в отвергнутых.

Тэрин резко остановилась посреди двора и повернулась к Коди. Он вздрогнул, как будто она могла его ударить. Коди испугался, и его страх был оправдан: он боялся потерять Тэрин, боялся разозлить своего единственного друга во всем кампусе.

— Когда кто-то говорит, что любит тебя, это как клятва в том, что он будет любить тебя всегда, — сказала Тэрин. — Ты веришь в это, веришь так, что жизнь готов заложить. А мой отец… ему даже быть рядом влом оказалось. Он бросил тех, кого обязался любить. Так что пусть горит в аду.

Коди даже опешил от такого напора.

— Тэрин, я бы никогда так с тобой не поступил, — тихо сказал он.

Тэрин выдохнула, и вместе с выдохом ушла вся злость.

— Я знаю.

Коди прикоснулся к ее руке, с опаской, как будто боялся обжечься. Тэрин не отдернула руку, и тогда он обнял ее за плечи. Понятно, что Коди так хотел ее успокоить или даже приободрить, но она не хотела, чтобы у него хоть на секунду возникла мысль, будто между ними могут возникнуть отношения. То есть такие, на которые он надеялся.

Тэрин вывернулась и отступила на шаг:

— Ладно, учебы на сегодня хватит. Я иду домой.

— Я тебя провожу.

— Не надо, я в порядке. Завтра увидимся.

— Тэрин?

У Коди был такой жалобный голос, что она просто не могла не оглянуться. Он стоял под фонарем, и тень от него была просто огромной.

— Лиам того не стоит, — сказал он. — Ты достойна лучшего. У тебя все будет хорошо.

— И с чего ты вдруг о нем заговорил?

— С того, что в нем все дело. Верно? А не в отце, который тебя бросил. Лиам тебя игнорит. Чего я не понимаю, так это почему ты не хочешь его отпустить? Вокруг полно хороших парней, которые точно захотят с тобой встречаться.

Тэрин не могла разглядеть глаз Коди в тени козырька бейсболки, но в его голосе была такая тоска, что смотреть в глаза было необязательно.

— Я знаю, вы с ним уже много лет встречаетесь, но это не значит, что вы всю жизнь будете вместе.

— Именно это мы и планировали. Поэтому я здесь, в этом кампусе. Мы пообещали друг другу держаться вместе, что бы ни случилось.

— Тогда почему он сейчас не рядом с тобой? Почему он не отвечает на твои звонки?

— Потому что он занимается. Или на лекции.

— Нет у него сейчас лекций.

Тэрин достала свой телефон и набрала номер Лиама. Звонок сразу переадресовали на голосовую почту. Тэрин смотрела на экран телефона, и, судя по лицу, ей в голову пришел вариант, который она до этого отказывалась рассматривать.

— Дай мне свой телефон.

— А что, с твоим что-то не так?

— Просто дай телефон.

Коди передал Тэрин свой телефон и наблюдал за тем, как она набирает номер Лиама.

После третьего гудка тот ответил.

— Алло?

— Я тебе целый день звоню, а ты так и не перезвонил.

Последовала долгая пауза. Очень долгая.

— Тэрин, я не могу сейчас говорить. У меня тут дела.

— Какие дела? Мне нужно тебя увидеть.

— Что это за номер? Ты откуда звонишь?

— Это телефон моего друга. Я не могла до тебя дозвониться, подумала, может, ты случайно мой номер заблокировал.

— Слушай, мне надо идти.

— Позвонишь мне? Позвони в любое время.

— Ага, да, позвоню.

И связь прервалась. Тэрин словно в оцепенении смотрела на телефон: ее потрясло то, как резко Лиам оборвал разговор.

— Ну и что он сказал? — спросил Коди.

Он наблюдал за Тэрин все это время, и ей не понравился его понимающий взгляд.

— Не твое дело, — сказала Тэрин и резким движением вернула Коди телефон.

9. Джек

— Мне все же кажется, что это мышечное напряжение, — сказал Чарли, когда Джек подвозил его в клинику. — И не уверен, что рентген что-то даст. А вот тебе, приятель, вовсе не обязательно меня подвозить.

— Без проблем, Чарли, у меня сегодня выходной.

— В пятницу? Хороший же у тебя график.

— Да, одно из преимуществ работы университетского профессора. — Джек глянул на тестя и заметил, что у того снова напряглось лицо. — Больно?

— Немного. — Чарли махнул рукой. — Ничего такого, с чем не справится тайленол. Под старость всех одолевают разные хвори и головная боль. Подожди, вот стукнет тебе семьдесят и поймешь, что в этом возрасте даже с кровати утром встать ой как непросто. Мэгги говорит, что мне, возможно, просто надо походить на физиотерапию или на массаж. Надеюсь, она не станет настаивать, чтобы я записался на йогу или еще какой дуростью начал заниматься.

— Йога пойдет тебе на пользу.

Чарли хмыкнул:

— Можешь представить меня в трико и в позе «бигль мордой вниз», или как там они это называют? — Он посмотрел на Джека. — Этим летом я лучше себя чувствую, может, махнем куда-нибудь на Запад и покатим в поход на велосипедах. — Он достал из кармана куртки глянцевый буклет с рекламой путешествий. — На, полистай. В Брайс-Каньоне есть грунтовые дороги. Вот куда бы я отправился вместе с вами, пока силы еще позволяют. Я ведь, как-никак, восьмой десяток разменял.

— Разменял, но стариком не стал.

— Я, пока работал в полиции Кембриджа, почти не отгуливал отпуска. Тратил драгоценное время на всякие отбросы общества. На уродов, о которых никто не пожалеет, если им всадят пулю в голову. А мог бы путешествовать с Энни. Мы могли бы отправиться в круиз по Аляске, она всегда об этом мечтала. Господи, как я жалею, что упустил столько времени. Теперь надо наверстывать. — Чарли взглянул на Джека. — Так что проследи за тем, чтобы Мэгги взяла отпуск в июне. Дней на десять.

— Я передам ей твое пожелание.

— И путешествие за мой счет. Все расходы беру на себя.

— Это почему?

— Потому что я предпочитаю получать от заработанных денег удовольствие, пока еще жив. А вам не стоит тратить свое наследство на мемориальные водостоки.

— Это очень щедро с твоей стороны. Но и новые водостоки нам и правда нужны.

— В общем, с тебя отпуск Мэгги. — Чарли снова глянул на Джека. — Совместный отпуск подальше от большого города вам обоим пойдет на пользу.

— Естественно, отдых на природе — отличный шанс забыть о работе и расслабиться.

— И еще кое-чем заняться.

— В смысле?

Чарли подмигнул Джеку:

— Я не теряю надежды понянчить внуков, причем в ближайшее время.

— Я тоже, Чарли.

— Ну и когда ждать пополнения? Надеюсь, к этому моменту я еще буду в состоянии покидать внуку бейсбольный мяч.

Тема детей была для Джека слишком болезненной, и он не стал отвечать, просто вел машину и старался об этом не думать.

— Она еще не оправилась после последнего выкидыша, да? — спросил Чарли.

— Для нее это было тяжелым испытанием. Для нас обоих.

— Джек, это было год назад.

— Да, но боль никуда не ушла.

— Знаю, знаю. Но вы еще молоды и вполне можете иметь детей. Моей Энни, когда наконец-то родилась Мэгги, уже почти сорок два исполнилось. Для меня это было как дар божий. Ты поймешь, о чем я, когда возьмешь на руки своего малыша или малышку.

— Я над этим работаю, — только и смог ответить Джек.

— Тогда подумай о Брайс-Каньоне, договорились? Вы с Мэгги в романтическом номере в отеле. Это будет отличное место для нового старта.

И Джек действительно об этом думал. В тот день он сидел в кофейне «Данкин донатс» в Шиллман-холле, проверял письменные работы студентов, а буклет с описанием маршрутов по Брайс-Каньону не шел у него из головы. Он отложил в сторону стопку студенческих эссе и начал разглядывать размещенные в буклете фото с красивейшими видами и загорелыми лицами. Неделя вдвоем в таком прекрасном месте — это именно то, что им нужно.

Может быть, Чарли прав, может, пришло время снова подумать о ребенке?

— Профессор Дориан?

За шумом голосов в кафе Джек не сразу понял, что с ним поздоровалась какая-то женщина, и только когда она назвала его по имени во второй раз, он поднял голову и увидел, что рядом с его столиком стоит Тэрин с рюкзаком на одном плече. Она отбросила упавшую на лицо прядь волос, и этот жест показался Джеку скорее нервным, чем машинальным.

— Я знаю, у вас сегодня выходной, но в вашем офисе мне сказали, что я смогу найти вас в этом кафе. Вы не могли бы уделить мне несколько минут?

Джек убрал буклет в портфель и указал на стул напротив:

— Конечно, присаживайтесь.

Тэрин повесила куртку с капюшоном на спинку стула и села. Они регулярно встречались на лекциях в аудитории и порой перебрасывались парой фраз, когда пересекались в кампусе, но это был первый раз, когда у Джека появилась возможность хорошо ее рассмотреть.

Ясные карие глаза, открытое умное лицо. Тэрин не пользовалась косметикой и от этого казалась невинной и довольно уязвимой. Над верхней губой — тонкий шрам. Заметив его, Джек даже попробовал угадать его происхождение. Упала в детстве с велосипеда? Или с дерева?

Тэрин достала из рюкзака ноутбук, поставила его на стол и сразу перешла к делу:

— Я тут наконец решила, на какую тему буду писать курсовую, и хотела бы коротко ее с вами обсудить. Писать буду о Дидоне и Энее. Выбрала их, потому что мысленно постоянно возвращаюсь к их истории. Вернее, к истории Дидоны.

— Да, я еще в аудитории заметил, что вы чувствуете определенную связь с царицей Дидоной. И какими будут ваши главные тезисы?

— И Дидона, и Эней, безусловно, яркие и страстные персонажи, но их страсти разнонаправленные. Энея более всего волнует его общественный долг, и он предает Дидону, чтобы исполнить свое предназначение. Дидона целиком посвящает себя любви к Энею и жертвует собой ради этой любви.

— Общественный долг против личного желания. Или точнее — долг против любви.

— Именно. Кстати, это может быть очень даже хорошим заголовком — «Долг против Любви», — заметила Тэрин и что-то быстро напечатала в своем ноутбуке. — Я читала, что́ некоторые студенты написали о своих впечатлениях об «Энеиде». У многих такое стереотипное мышление, меня аж трясет от злости. Для них Дидона — иррациональная, излишне эмоциональная и даже заслуживающая жалости женщина. Они искренне полагают, что феминность Дидоны угрожает маскулинности Энея, то есть его идеальным представлениям о том, что такое власть, доблесть и порядок.

— А вы смотрите на это иначе?

— Естественно, иначе. И я думаю, Вергилий со мной бы согласился. У него Дидона — сложная женщина, гордая и могущественная царица, и она остается такой вплоть до предательства Энея. И когда он ее предает, она берет судьбу в свои руки и даже руководит устройством собственного погребального костра.

— Вы считаете, что Вергилий симпатизирует Дидоне?

— Да, ее соблазнили, а потом бросили. Обратите внимание на разницу их речевых характеристик. Она ведь очевидна. Речь Дидоны расцвечена эмоциями. Эней думает только о власти и своем предназначении. Его речь лишена страсти, а именно страсть делает Дидону живой и настоящей. Так Вергилий показывает нам, что настоящая героиня — это Дидона.

— Интересное предположение. Если вы сможете увязать курсовую с вашим эссе по «Медее», из этого вполне может получиться дипломная работа. Конечно, если вы решите пойти в докторантуру.

У Тэрин от таких слов профессора засияли глаза.

— Ой, я не думала об этой работе как о возможной диссертации, но да, вы правы! Исследование на тему «Какую цену платят женщины, когда их страсть угрожает мужчинам». Эта тема прослеживается в истории Абеляра и Элоизы. И в истории Хемингуэя. В этих историях женская потребность в любви становится непосильной ношей для их мужчин и выявляет их слабость. — Взгляд Тэрин затуманивается. — Такое и в реальной жизни случается.

— Вы говорите так, будто сами прошли через нечто подобное, — сказал Джек и тут же пожалел, что не прикусил вовремя язык.

Тэрин кивнула, ее глаза вдруг наполнились слезами. Она отвела взгляд и постаралась взять себя в руки.

Джек не знал, что за личный опыт подтолкнул ее к выбору подобной темы, но вспомнил, как Джессика на занятии высказала предположение, что Тэрин «помешана на мужчинах, которые предают своих женщин».

— Иногда изложение своих мыслей в письменной форме становится своего рода терапией. Это помогает укрепить самооценку, справиться с болью, побороть сомнения. Понимаете, о чем я?

Тэрин кивнула и вытерла ладонью глаза, размазав подводку. Теперь она показалась Джеку не просто уязвимой, а беззащитной, ему даже захотелось как-то ее утешить, но он сумел сдержаться и продолжил ровным голосом:

— Думаю, это отличный заголовок для исследования. Вы глубоко погрузились в тему, я впечатлен. Ваши родители из ученых кругов?

— Чего нет, того нет. — Тэрин пожала плечами, как будто ей стало неловко. — Они развелись, когда мне было десять. Мама работает помощницей медсестры. Мы живем Хобарте, это в Мэне.

— В Хобарте? Я там бывал. Правда, давно это было, тогда мы с женой увлекались рафтингом.

Да, в те времена они с Мэгги еще позволяли себе вместе проводить отпуск.

— Ну, тогда вы знаете, что это маленький фабричный городок в глухой провинции.

— Однако, как я посмотрю, из него выходят многообещающие студентки.

— Хотела бы я, чтобы это было правдой. — Тэрин улыбнулась. — У меня столько планов, определиться бы.

— Какие еще курсы вы посещаете?

— Литература восемнадцатого века, читает профессор Макгуайр.

Джек постарался сделать непроницаемое лицо. Рэй Макгуайр занимал соседний с ним офис. В начале семестра он пожаловался Джеку, что студентки из «последнего помета» все как одна непривлекательные. А потом посоветовал: «Но смотри не проморгай девчонку по имени Тэрин Мур. Из-за таких снятся влажные сны».

Теперь Джек понял, что имел в виду Рэй.

Тэрин встала из-за стола и надела куртку.

— Что ж, я готова с головой погрузиться в работу. Спасибо вам, профессор.

— Если надумаете поступать в магистратуру, дайте знать. С удовольствием напишу вам рекомендательное письмо.

Они вместе вышли из Шиллман-холла. Ветер растрепал темные волосы Тэрин, на солнце они начали отливать золотом, и Джек подумал, что она похожа на сирену прерафаэлитов.

— Увидимся в классе, — сказала Тэрин и скромно помахала на прощание рукой.

Джек остался стоять на тротуаре, глядя ей вслед. Ему стало тоскливо: он превратился в типаж. Очередной женатый профессор вожделеет студентку. Грустное и жалкое зрелище.

Конец ознакомительного фрагмента.