Выбери меня

Тесс Герритсен, 2021

Ночью на улице в Бостоне находят тело студентки Тэрин Мур, выпавшей из окна. Это выглядит как самоубийство, однако некоторые детали настораживают следователей. Выясняется, что недавно Тэрин рассталась со своим бойфрендом Лиамом, но он отрицает всякую причастность и к ее смерти, и к ее беременности, о которой становится известно чуть позже, на вскрытии. В университете Тэрин писала работу о женщинах древности – Дидоне, Ариадне и других, – которые были преданы своими мужчинами. После разрыва с Лиамом она дала себе слово, что всегда будет бороться с обманом и предательством и что сама никогда не станет жертвой. Если ты не жертва, то ты хищник. Однако на охоте всегда есть риск встретить хищника покрупнее. Впервые на русском!

После

7. Фрэнки

Бойфренда Тэрин зовут Лиам Рейли, и он, похоже, из тех парней, кого матери считают завидными женихами для своих дочерей. Рослый блондин, чисто выбрит, одет опрятно — брюки чинос и оксфордская рубашка.

Стоит Фрэнки с Маком войти в его квартиру, он сразу вежливо предлагает кофе. В наше время редко встретишь молодого человека, который с уважением относится к копам, и еще реже того, который будет с ними настолько любезен, что предложит кофе.

Когда они все втроем располагаются в гостиной, Фрэнки обращает внимание на аккуратную стопку буклетов юридических школ на кофейном столике. И это тоже производит на нее впечатление. Лиам совсем не похож на нечесаных музыкантов, которых недавно притащили домой двойняшки. Те ребята явно без особых амбиций, для них главное — найти площадку для следующего выступления группы. Такие боятся посмотреть Фрэнки в глаза просто потому, что она — коп. И почему ее девочки не пригласили вместо них Лиама? У него родители — врачи, говорит вежливо, речь грамотная, плюс ко всему сейчас сказал, что его приняли сразу в две юридические школы. Приводов в полицию нет, даже талонов за неправильную парковку и тех нет. И похоже, известие о смерти бывшей подружки для него действительно шок.

— У вас нет хоть каких-то догадок, почему Тэрин могла покончить с собой? — спрашивает Фрэнки.

Лиам трясет головой:

— Я знаю, она расстроилась, когда я с ней порвал. И да, иногда она вела себя как мелкая психопатка. Но убить себя? Это не похоже на Тэрин. Совсем не похоже.

— Что вы имеете в виду, когда называете ее мелкой психопаткой? — спрашивает Мак.

— Она преследовала меня.

Мак приподнимает брови, и Лиам продолжает:

— Серьезно, прямо как настоящая сталкерша. Началось с того, что она чуть ли каждый час звонила и слала эсэмэски. Потом она начала приходить в мою квартиру, пока меня не было дома.

— И вы ее застукали?

— Нет, но одна соседка видела, как Тэрин утром выходила из нашего подъезда. Дело в том, что она не вернула мне ключ от квартиры и могла приходить, когда захочет. А потом я заметил, что начали пропадать кое-какие вещи.

— Что за вещи?

— Да всякая ерунда типа моих футболок. Сначала я подумал, что сам куда-то их задевал, а потом понял, что это она. И это, скажу я вам, было немного жутковато. А потом стало еще хуже.

— Вы сказали, что она продолжала вам звонить и слала сообщения, — уточняет Фрэнки.

— Пришлось ее заблокировать. Но однажды она воспользовалась телефоном одного студента и позвонила мне с него.

— Значит, у нее все-таки был телефон.

Лиам смотрит на Фрэнки, как будто не может понять, о чем он вообще говорит.

— Естественно, у нее был телефон.

— Но дело в том, что мы его не нашли.

— Да был, конечно. Тэрин постоянно жаловалась, что ее мама может купить только андроид.

— Если мы его найдем, вы сможете его разблокировать? — интересуется Мак.

— Смогу. Ну, если только она не сменила пароль.

— И какой был пароль?

— Ну… — Парень отводит глаза. — Наша годовщина. День нашего первого поцелуя. Тэрин была сентиментальной, вечно уговаривала меня вместе отмечать этот день. Даже после…

Лиам умолкает.

— Вы сказали, что она продолжала слать вам сообщения, — говорит Фрэнки. — Мы можем их просмотреть?

Лиам выдерживает паузу, явно прикидывает — есть ли у него на телефоне что-то, что не стоит показывать копам. Потом неохотно вытаскивает айфон из кармана, снимает блокировку экрана и передает телефон Фрэнки.

Фрэнки просматривает список сообщений, пока не находит ветку с СМС от Тэрин Мур. Последние — трехмесячной давности.

Где ты?

Почему не пришел? Я прождала два часа.

Почему меня избегаешь?

Позвони ПОЖАЛУЙСТА. Это важно!!!!!

Судя по сообщениям, девушка была в отчаянии, но Лиам и не думал ей отвечать. Он выбрал путь труса: решил отмалчиваться, оставил свою девушку кричать в пустоту.

— Думаю, вы уже связались с ее матерью, — говорит Лиам. — Надеюсь, Бренда в порядке.

— Разговор был трудный, — признается Фрэнки.

И это еще мягко сказано, но не Фрэнки обрушила на мать Тэрин страшную новость. Это пришлось сделать офицеру полиции Хобарта, он постучал в дверь Бренды Мур и лично сообщил ей о смерти дочери. Уже потом, спустя несколько часов Фрэнки позвонила матери Тэрин и услышала ее сорванный от рыданий голос.

— Бренда всегда хорошо ко мне относилась, — говорит Лиам. — А я всегда вроде как ей сочувствовал.

— Да? Почему?

— Ее муж сбежал с другой женщиной, когда Тэрин было всего десять. И думаю, Тэрин так после этого и не оправилась.

— Не поэтому ли она была на грани нервного срыва, когда вы ее бросили?

Лиам морщится, ему не нравится сравнение с отцом Тэрин.

— Мы с Тэрин не были помолвлены, вообще ничего такого. Обычные отношения, как у всех старшеклассников. Да, мы выросли в одном городе, но, кроме этого, между нами не было ничего общего. Я планирую поступить в юридическую школу, у Тэрин никаких планов не было. Вообще никаких, разве что выйти замуж.

Фрэнки снова смотрит на телефон Лиама:

— Это последние ее сообщения?

— Да.

— Насколько я вижу, все февральские. После февраля никаких не было?

— Нет. Она перестала писать после того скандала в ресторане. Я ужинал со своей девушкой, Либби. Тэрин, не знаю уж как, выяснила, где мы, и ворвалась прямо в зал. Начала перед всеми кричать на меня. Пришлось волоком тащить ее на улицу. Когда выволок, сказал, что между нами все кончено. И все, после этого она перестала слать свои эсэмэс. Я подумал, что она решила двигаться дальше и, может, даже завела нового бойфренда.

— Мать Тэрин не говорила, что у нее появился новый бойфренд.

— Откуда Бренде знать? — Лиам пожимает плечами. — Тэрин с ней никогда таким не делилась.

Фрэнки думает о том, какими секретами с ней не делятся дочери. Противозачаточные таблетки в ящике с нижним бельем Гэбби. Тот парень, который имел наглость тайком пробираться в спальню Сибил, пока Фрэнки не наставила на него ствол служебного пистолета.

Да, дочери умеют хранить секреты от своих матерей.

— Так у нее был бойфренд или нет? — спрашивает Мак.

— Ничего о таком не знаю.

— Видели ее с каким-нибудь парнем?

— Только с ее одногруппником. Этот парень постоянно возле нее околачивался. Не знаю, как его зовут.

— Как думаете — у них были отношения?

— В смысле, романтические? — Лиам смеется. — Исключено.

— Почему это?

— Если бы вы его увидели, не стали бы спрашивать. Парень — здоровенный увалень, настоящий жиртрест. Тэрин наверняка из жалости позволяла ему быть рядом. Другой причины даже в голову не приходит.

— У меня есть пара подсказок. Дружба? Или он интересная личность?

Лиам фыркает:

— Ага, конечно.

Он уверен в своей неотразимости, и самооценка у него явно зашкаливает, так что ему трудно представить, что его могли заменить на какого-то увальня. Фрэнки приходит к выводу, что ей все-таки не нравится этот парень.

— Лиам, как по-вашему, почему Тэрин покончила с собой?

— Не знаю. — Лиам трясет головой. — Как я уже сказал, мы давно не контактировали.

— Она была вашей девушкой. Вы начали встречаться еще в средней школе. У вас должны быть какие-то догадки.

Лиам на секунду задумывается. Но только на секунду, не дольше. Как будто над этим вопросом вообще не стоит ломать голову.

— Я действительно не знаю. — Он смотрит на свои часы «Эппл вотч». — У меня встреча через двадцать минут. Мы закончили? Вопросов больше нет?

— Какой же он говнюк, — говорит Фрэнки Маку за ланчем в столовой полицейского управления Бостона.

— Дерьмо идет в комплекте со званием «золотой мальчик». Я в детстве-юности сталкивался с такими типажами. Самодовольные, надменные придурки. Считали, что они особенные, а на самом деле просто выиграли в генную лотерею, и ничего больше. Я бы и сам не отказался от парочки таких генов.

— А что не так с твоими?

— Мы сейчас не о моем диабете, розацеа и мужском, соответственно, облысении?

— Не думаю, что розацеа — генетическое заболевание, Мак.

— Нет? Ну я как-то умудрился перенять ее от матери.

Мак подносит ко рту сэндвич с сыром и ветчиной и откусывает солидный кусок. Учитывая его вес и гипертонию, сыр и ветчина ему не рекомендованы, но этот сэндвич — настоящее искушение по сравнению с салатом «Цезарь», который заказала себе Фрэнки. Объективности ради стоит заметить, что Фрэнки не любительница салатов, но утром она мельком увидела свое отражение в женском туалете, и это отражение послужило подтверждением того, о чем ей давно намекал ремень на брюках. Пока брюки не перестанут давить, салаты будут ее спутниками. И еще до тех пор, пока она не перестанет морщиться, увидев себя в зеркале.

— Ну и какие планы на вечер? — поинтересовался Мак.

— Думаю, телевизор и постель. — Фрэнки смиренно цепляет вилкой лист салата ромен и без энтузиазма отправляет его в рот. — Почему спрашиваешь?

— Если планов нет, у Пэтти имеется кузен.

— Понятное дело, имеется.

— Ему шестьдесят два, хорошая работа, дом. И ни судимостей, ни приводов.

— Какой молодец, прям выигрыш в лотерею.

— Пэтти считает, что он должен тебе понравиться.

— Я вышла из игры, Мак.

— И не подумываешь снова выйти замуж?

— Не подумываю.

— Серьезно? Плохо ли возвращаться вечером домой, где тебя кто-то ждет? Кто-то, с кем хорошо встретить старость?

— Ладно, ты прав. — Фрэнки опускает вилку на тарелку. — Я думаю об этом. Но на данный момент у моей двери не толпятся всякие там Ромео.

— Кузен Пэтти и правда симпатичный парень, и она ну прям очень хочет вас познакомить. Можем обставить все по-простому, типа двойное свидание с пивом и бургерами. Если почувствуешь, что невмоготу, маякнешь мне и можешь сваливать.

Фрэнки берет вилку и с отсутствующим видом передвигает по тарелке лист салата латук.

— Этот ее кузен в курсе, что я коп?

— В курсе, она ему сказала.

— И все равно не против со мной познакомиться? Обычно это знание для них как щелчок по лбу.

— Пэтти говорит, он любит сильных женщин.

— И с огнестрельным оружием?

— Просто не размахивай им у него под носом. Будь собой, ты ведь душка, и все будет прекрасно.

— Ну, не знаю, Мак. После последнего свидания вслепую…

— А знаешь, почему оно прошло хреново? Потому что его устроила твоя дочь, а ты пошла у нее на поводу. Черт, кому вообще придет в голову знакомить свою мать с барменом?

— Ну, вообще-то, он был очень даже секси. И делал отличный мартини.

— Начинать всегда надо с прошлого. — Мак склоняет голову, как будто отвешивает поклон. — Да, можешь не благодарить. Я проверил, с биографией кузена Пэтти полный порядок.

Полный порядок. И когда этот порядок был для Фрэнки качеством, которое она надеется обнаружить в мужчине? Учитывая, что она, прежде чем довольствоваться приемлемым вариантом, еще надеется пережить гормональные всплески и всякие там учащенные сердцебиения.

— И как зовут этого кузена?

— Том.

— Том, а дальше?

— Том Блэнкеншип. Вдовец. Двое взрослых детей. И как я уже говорил, досье чистое — ни одного талона за неправильную парковку.

— Прям звездный материал для свиданий.

Казалось бы, вечер заявлен как обычный — пиво с бургерами в пабе на Брайтон-авеню, так почему она стоит напротив шкафа и никак не может решить, что надеть? Фрэнки уже несколько месяцев не ходила на свидания. Последнее было с тем вороватым барменом. Фрэнки сомневается, что сегодняшний вечер окажется лучше предыдущих, но не теряет веры в то, что этот конкретный мужчина может оказаться именно тем самым. Поэтому она не собирается профукать шанс познакомиться с этим незнакомцем и стоит перед платяным шкафом, подбирая что-то подходящее на вечер.

Синее платье исключается — она переросла его на два размера. Фрэнки отправляет его вместе с плечиками в гору одежды, перспектива которой — кабина для пожертвований «Гудвилл». У зеленого платья пятна под мышками, так что туда ему и дорога. Признав поражение перед собственным довольно жалким гардеробом, Фрэнки выбирает свой проверенный временем черный брючный костюм. А что? У нее с ним гармония.

Фрэнки переодевается в этот самый черный брючный костюм и проходит в гостиную, чтобы там взять из шкафа свой плащ.

Гэбби отрывается от журнала, который вроде как внимательно читала, и кривится с видом знатока:

— Ой, мам, ты что, правда в этом пойдешь?

— Что не так?

— Все так, если ты в суд собралась. А платье надеть — проблема? Ну хоть что-нибудь типа секси?

— Вообще-то, за окном минус один по Цельсию.

— Сексуальность требует жертв.

— Это кто сказал?

— Вот тут сказано. — Гэбби машет журналом с фото модели в кожаном красном мини-платье.

Фрэнки с неприязнью смотрит на шпильки с каблуком шесть дюймов.

— Да, но нет.

— Перестань, мам. Ну хоть попробуй. Мы с Сибил считаем, что ты на шпильках очень даже аппетитная. Можешь в моих туфлях пойти.

— Во-первых, заруби себе на носу: слова «аппетитная» и «мама» не сочетаются в одном предложении, если только речь не идет о еде. И во-вторых, мне плевать, аппетитно я выгляжу или нет.

— А вот и не плевать.

— Пусть так. — Фрэнки надевает плащ. — Но я не стану принаряжаться ради какого-то незнакомого парня.

— Подожди-ка. Я не поняла. Мак устроил свидание вслепую?

— Угадала.

Гэбби стонет и снова переключается на журнал.

— Ну, тогда твое дело, иди в чем хочешь.

— Пожелай мне удачи. Возможно, приду поздно.

Гэбби перелистывает страницу.

— Сомневаюсь.

— А потом, когда наши дети еще учились в средней школе, она поступила в кулинарную школу и в сорок четыре года получила диплом. То есть начала строить новую карьеру в ресторанном бизнесе. Да, питались мы с детьми отлично! К ней на Бикон-Хилл приходила уйма народу, она устраивала для них и рождественские, и новогодние вечеринки, и вечеринки после бар-мицвы…

Фрэнки поглядывает на часы, отпивает глоток пива и начинает гадать, как бы поизящнее улизнуть из паба и отправиться домой. Сколько же можно рассказывать о своей святой жене Терезе, которая семнадцать месяцев как умерла? Причем не полтора года, а именно семнадцать месяцев. Том относится к своему статусу вдовца, как родители ребенка до двух лет — к своему. То есть ясно, что рана от потери еще не затянулась.

Когда Фрэнки только вошла в паб и увидела за столиком с Маком и Пэтти мужчину, с которым ей предстояло познакомиться, ей показалось, что вечер обещает быть удачным. Том к своим шестидесяти двум годам сумел остаться при волосах, был аккуратно пострижен и гладко выбрит. Когда их представили друг другу, рукопожатие Тома было крепким, он посмотрел ей прямо в глаза и улыбнулся. Они заказали пиво и куриные крылышки. Фрэнки сказала Тому, что у нее дочери-двойняшки, он сказал, что у него тоже есть дочери, а потом начал рассказывать о своей покойной жене.

Это было два кувшина пива назад.

— Я в дамскую комнату, — бодро анонсировала Пэтти и, встав, слегка толкнула мужа в плечо.

— А? Ах да, пойду закажу еще один круг пива, — сказал Мак и тоже встал из-за стола.

Фрэнки отлично понимала, почему они оставили ее наедине с Томом-без-криминального-прошлого. Пэтти всех неженатых знакомых воспринимала как личный вызов, а Фрэнки была ее самым трудным проектом. Оставшись за столом одни, Фрэнки с Томом какое-то время неловко молчали и смотрели на деревянное блюдо с разворошенной горкой куриных крылышек.

— Жаль. — Том вздыхает. — Кажется, мне не удалось высечь искру интереса.

Это правда, но у Фрэнки нет желания быть жестокой.

— Том, я ведь вижу, что для вас все это слишком рано. На то, чтобы смириться с потерей, требуется время. Не стоит заставлять себя вернуться в игру с незажившей раной.

— Вы правы. Это мое первое свидание, с тех пор как… — Том осекся. — Но Пэтти уже не первый месяц уговаривает меня, как вы выразились, вернуться в игру.

— Да, она у нас настойчивая, будет долбить, пока своего не добьется.

— Да, она крутая. — Том рассмеялся.

— Но вы не готовы.

— А вы?

— Моя рана не такая свежая.

— Простите. — Том смотрит Фрэнки в глаза. — Я тут весь вечер говорил о своей жене, а следовало спросить вас о вашем муже. Что с ним случилось?

— Пэтти вам не сказала?

— Сказала только, что вы его потеряли несколько лет назад.

Вот за это Фрэнки искренне благодарна Пэтти. С нее достаточно того, что подробности знают коллеги.

— У него был сердечный приступ. Совершенно неожиданно во всех смыслах. Тому уже три года, так что у меня было время оправиться.

— А возможно ли это? По-настоящему?

Фрэнки задумывается. Вспоминает, как первые месяцы после смерти Джо лежала ночами без сна, изводила себя вопросами, на которые не было ответов, и ее горе смешивалось с гневом. Нет, она никогда по-настоящему не оправится, потому что теперь она ставит под вопрос все, во что когда-то верила, все, что раньше воспринимала как должное.

— По правде говоря, я еще не отошла после смерти Джо, — признает Фрэнки.

— Знаете, в некотором смысле даже легче становится от осознания, что не один я переживаю трудные времена.

— Сдается мне, вы были по-настоящему хорошим мужем. — Фрэнки улыбается.

— Мог бы быть и получше.

— Не забывайте об этом, если когда-нибудь снова соберетесь жениться. Но думаю, сейчас вам следует позаботиться о себе. — Фрэнки берет свою сумочку. — Приятно было познакомиться, Том. — Тут она совершенно искренна, хоть между ними и не пробежала и, вероятнее всего, не пробежит пресловутая искра. — Уже поздно, мне пора домой.

— Знаю, это свидание не предел мечтаний, и все-таки могу я вам как-нибудь позвонить?

— Не исключено. Я дам вам знать.

Но по пути домой Фрэнки уже понимает, что они с Томом больше никогда не встретятся.

Жизнь не всегда дарит второй шанс на счастье, так что порой вполне достаточно просто уметь довольствоваться тем, что у тебя есть.

Воздух такой холодный, что Фрэнки при каждом вдохе кажется, будто она глотает ледяные иголки. Неприятно, конечно, зато чувствуешь, что еще жива. Фрэнки делает еще один глубокий вдох и пешком направляется домой.