Сгинувшее Время. Рождение Смерти

Тейра Ри (2024)

В Скрытом мире, где люди поклоняются Богам-драконам, на свет появился принц Алгод, чьей души коснулась Пустота. Жестокий и бесчувственный, он рос, внушая страх всем вокруг. Рэнле, наследнице могущественного драконьего рода, была уготована долгая и счастливая жизнь, но судьба свела ее с Алгодом. Встреча этих двоих в одночасье изменила все: Богов свергли, к власти пришла Пустота, драконы стали рабами, мертвые заполонили мир живых. Но пока бьется сердце черной драконицы Смерти, остается шанс на спасение. Ведь рано или поздно Смерть забирает каждого, даже тех, кто мнит себя бессмертными…

Глава 4. Нечто прекрасное

Рэнла вся извелась в предвкушении. Путь до Одэ́лума — столицы Элхеона — занял много дней, но утомительным не был. Девушка любила путешествовать. Вместе с Даризом она объехала всю Пагрэю, успела побывать в Тихих и Огненных землях, куда брат плавал по делам, но на Благословенные земли еще не наведывалась.

О красоте Одэлума Рэн была наслышана. Ее манили северные просторы и их суровые народы. Она мечтала посетить не только Элхеон, но и далекий Озелейн — холодное королевство, где можно увидеть, если верить путешественникам и картографам, самые высокие и величественные горы во всем Скрытом мире — Мерзлые горы, со склонов которых никогда не сходил снег. Грезила Рэнла и поездкой в Афекхад. Как же мечтала она воочию узреть легендарный Храм Афх! В общем, Благословенные земли и расположенные на нем королевства прельщали сестру герцога и будоражили ее воображение.

Рэн едва не завизжала от восторга, когда их корабль наконец пересек Иблуаргский пролив, и на горизонте замаячил чарующий, гордый Одэлум. Матросы суетились, капитан выкрикивал приказы, а Рэн, не моргая, продолжала глядеть на приближающийся город. Бесспорно, столица Пагрэи — Аглу́рг — была не менее прекрасна, но она являлась скорее символом единения культур всех народов, что явственно читалось в смешении огромного количества архитектурных стилей.

Элхеон же не жаловал переселенцев и не был к ним столь гостеприимен, как Пагрэя, оттого его столица сохранила строгость черт, заложенных в нее предками, и являла собой образец порядка. В городе четко прослеживались широкие прямые улицы, веером расходящиеся от порта у мыса Единства вглубь Одэлума. В северном королевстве растительность не была столь буйной, как в Открытых землях, но некая притягательность в высоченных соснах, елях и могучих дубах, чьи раскидистые ветви прятали под собой аккуратные двухэтажные дома, определенно была. Сочетание темно-зеленой листвы, серо-белых стен и коричневой черепицы радовало глаз. Были меж этих построек и другие, куда более высокие и грандиозные: храмы, административные здания, центральная библиотека, несколько корпусов университета и театр. В них отсутствовали изящные изгибы, замысловатые вензеля на фасадах, панорамные окна и просторные террасы, опутанные цветущим вьюнком, как в солнечной Пагрэе. Зато в избытке имелись массивные колонны с искусно изукрашенными капителями, множество каменных открытых галерей, соединяющих здания между собой и у земли, и на уровнях второго и третьего этажей, а также поражающие воображения горельефы с изображениями Богов и их гигантские статуи, установленные на площадях и в парках, отчего в простонародье столицу Элхеона иногда величали «городом великанов». Если бы какого-нибудь путника попросили описать Одэлум одним словом, то наверняка он бы сказал — грандиозно.

— Ты это видишь, Мышка? — спросила Рэн у трехмесячного щенка волкодава, который поставил лапки на фальшборт и, высунув язык, неустанно вилял хвостом.

Мышку ей подарил Дариз весной на день рождения. Рэнла тогда едва не задушила брата в объятиях. Она давно мечтала о щенке и настолько привязалась к новому питомцу, что пожелала взять малышку с собой в Элхеон. Щенок стойко перенес столь дальнее путешествие и, казалось, восхищался Одэлумом ничуть не меньше хозяйки.

— Ваше Сиятельство, прошу.

К ним подошел слуга и, поклонившись, протянул госпоже поводок, который она ранее велела принести. Мышка была послушной собакой и не отходила от Рэн ни на шаг, но девушка все же решила не рисковать и вести щенка на поводке. Ей бы не хотелось носиться по всему Одэлуму в поисках питомца, если тот вдруг чего-то испугается и сбежит.

Но надо отдать Мышке должное, по прибытии в порт она вела себя идеально, а когда все расселись по каретам и направились в сторону Белого замка, и вовсе задремала у ног хозяйки. Щенок будто и не замечал царящей вокруг суеты, вызванной в Одэлуме визитом таких важных гостей. Рэн казалось, весь Элхеон собрался в порту, чтобы посмотреть на королевскую чету Пагрэи и будущего мужа принцессы Тории, приплывших в сопровождении пышной свиты, включающей в себя, помимо придворных и слуг, немалое количество воинов, больше половины которых были драконами. Конечно, дядя Кастер и раньше посещал северное государство, но никогда прежде не брал с собой дочерей и племянников.

— Нервничаешь перед встречей с королем Элхеона? — поинтересовался Дариз, сидящий рядом с Рэн.

Брат с сестрой и матерью ехали в отдельной карете. Король Лотт, его супруга и дочери — в другой.

— Не особо. Скорее переживаю, что не смогу все рассмотреть как следует.

Герцог улыбнулся. Он и сам был крайне впечатлен столицей северян.

— Дар, — завороженно разглядывая очередную статую, мимо которой они как раз проезжали, снова заговорила Рэн, — пообещай мне кое-что.

— Мне это уже не нравится, — нахмурился Дариз.

— Не веди себя, пожалуйста, как курица-наседка, когда приедем в замок.

— Я никогда себя так не веду.

— Еще как ведешь, — вмешалась Арлетта, тихо рассмеявшись.

— Но там полно незнакомых мужчин. А ты… — герцог запнулся, не подобрав нужных слов.

— Могу разжечь в них возбуждение?

— Рэн! — стушевался Дариз. — Леди не пристало так говорить.

— Не будь занудой, — фыркнула девушка, сложив руки на груди. — Можно подумать, что я до сих пор верю, будто с утра пораньше дамы тихонько выскальзывают из твоих покоев, потому что всю ночь болтали с тобой о прекрасном, а не ублажали.

— Рэнла Лотт-Рокласд, — рыкнул герцог.

Арлетта снова рассмеялась.

— Брось, Дариз. Я уже давно обо всем ей рассказала.

— Мама, и вы туда же!

Осознавать, что сестра уже не малышка, было печально и до жути тревожно. Дариза начинало тошнить от одной мысли, что кто-то ее коснется, станет целовать и увидит обнаженной. Он понимал — это неизбежно. Но ради всех Богов, как же герцогу хотелось отсрочить момент, когда Рэн влюбится и покинет его. Для Дариза не было никого дороже сестры, даже мать он не любил столь горячо, как ее. После смерти отца они стали еще ближе, будто две части одного целого. Без ее поддержки и заботы жизнь станет унылой.

— Эй. — Рэн, как всегда, безошибочно уловила перемену в настроении брата. — Ты всегда будешь главным мужчиной в моей жизни, Дариз. — Она крепко сжала его руку. — Но ты женишься, у тебя родятся дети, а что делать мне? Какова будет моя роль при вас? Однажды тебе придется меня отпустить, и ты это знаешь.

— Я не уверен, что готов, сестренка. До этого дня и не представлял, как пугает меня неизбежная разлука.

— Почему именно сейчас это так тебя встревожило?

— Твои слова о принцах в то утро. Не знаю… Просто вдруг ты и правда влюбишься в одного из них? — Он потер переносицу.

— Если пообещаю в случае чего выбрать самого покладистого из троих, успокоишься? — В глазах Рэн зажглись озорные огоньки.

— Разве что немного. — Дариз привычным жестом притянул сестру к себе и чмокнул в макушку, стараясь не испортить сложную прическу. — Люблю тебя, мелочь.

— И я люблю тебя, зануда.

Арлетта украдкой смахнула слезы, глядя на детей. Как же она хотела, чтобы все это видел их отец. Сердце герцогини до сих пор болезненно сжималось от мыслей о покойном супруге. Разве в жизни могло быть что-то страшнее, чем потеря любимого человека, будь то муж, родитель, сестра или брат?

Путь до Белого замка оказался относительно коротким. Обитель королевской семьи Элхеона ничуть не уступала в своем величии столице. Белый замок можно было смело назвать городом внутри города — столь огромным он был. Стоял исполин на возвышенности у самого моря, и окружала его неприступная стена, которая с восточной стороны шла вровень с отвесной скалой. Простолюдины даже верили, будто со смотровой площадки на самой высокой из башен можно увидеть Земли Богов. Откуда им знать, что с того места удавалось любоваться лишь бескрайними морскими просторами?

Рэнла ощутила благоговейный трепет, когда они проезжали сквозь ворота, над которыми красовался картуш с гербом Ансоутов — серым драконом в морских пенящихся волнах. Кареты остановились на просторной, вымощенной гладким камнем площадке перед еще одними воротами, уже куда меньшего размера, ведущими во внутренний двор замка. Вокруг высилось множество строений, суетились слуги, лязгали доспехами стражники, фыркали кони. Рэн, привыкшая к буйству зелени в замке Рокласд, чувствовала себя немного неуютно в этом каменном кольце. К тому же тут было куда прохладнее, чем в Пагрэе. Конечно, зная, что даже летом погода в Элхеоне нежаркая, Рэн оделась соответственно, но ветер все равно доставлял неудобства и забирался под плащ.

Крепко держа поводок Мышки, Рэнла не вникала в приветственные речи управляющего замком, вышедшего встречать их в сопровождении толпы разодетых слуг. Девушку куда больше интересовали непривычные виды, так хотелось побродить здесь, разглядеть все получше. Но вместо этого приходилось с вежливой улыбкой слушать Гранта Ма́рлоу, заливающегося соловьем перед достопочтенными господами.

— Интересно, северяне всех гостей сначала как следует морозят у дверей и лишь потом пускают внутрь? — шепотом поинтересовался Дариз, слегка наклонившись к сестре. — Или только мы удостоились чести околеть на этом проклятущем ветру?

Рэн с трудом сдержала смешок.

— Привыкайте, герцог Рокласд, скоро вам придется часто тут бывать. Уверена, ваша будущая супруга непременно будет настаивать на регулярных визитах к родственникам.

— В таком случае надеюсь, что твоим мужем будет какой-нибудь дворянин из Исушды, чтобы ты там изнывала от зноя.

— Еще получасом ранее ты вообще не желал выдавать меня замуж.

— Тш-ш-ш, — шикнула на них Арлетта.

Брат с сестрой приосанились и сделали вид, что крайне заинтересованы словами Гранта, но взгляды их лучились весельем.

***

Алгод не чувствовал ничего, кроме раздражения, стоя с родителями, братьями и сестрой в тронном зале и ожидая прибытия гостей из Пагрэи.

Помещение было до отказа забито дворянами, по периметру выстроились стражи, которые, принц был уверен, изнывали от духоты в доспехах и шлемах. Сегодня сюда набилось слишком много народа, и воздух сделался спертым.

Последнее, чего хотел Алгод — это торчать здесь и наблюдать, как мать с отцом целуют в зад сраного герцога, который намеревался просить руки Тории. Принц был зол на родителей и не одобрял их выбора, о чем не преминул уведомить короля и королеву, в очередной раз едва не нарвавшись на экзекуцию. А ведь он совсем недавно отбыл предыдущее наказание на конюшне. Не хватало еще свой день рождения, который наступит уже через неделю, встретить в подземельях или по колено в навозе рядом с без конца болтающим идиотом Одли, который, к слову, остался цел и невредим только благодаря тому, что Ворон выжил.

Юэну повезло меньше. На парня напали разбойники, когда он покидал замок сразу после выхода из лазарета. Бедняге раскроили дубиной череп.

«Какая страшная потеря. Какая жуткая смерть», — подумал с иронией Алгод и довольно усмехнулся, вспоминая, как мозги Юэна разлетелись по дороге. Нанятые им ребята потрудились на славу, и принц испытал удовлетворение, наблюдая издали за вопящим от страха конюхом, осознавшим, что его конец близок. Когда тело Юэна обнаружили, абсолютно все в замки сочли, что это дело рук Алгода, но доказать никто ничего не смог. Парень давно успел обзавестись «друзьями», которые умели сделать все чисто и держали языки за зубами. Эйрогас рвал и метал, а младший принц лишь безразлично пожимал плечами. Безусловно, труп можно было бы и спрятать. Но, в отличие от обезображенного тела, исчезновение Юэна не навеяло бы на обитателей замка столько ужаса.

— Они идут от порта пешком? — процедил Алгод сквозь зубы, одергивая расшитый золотом бежевый укороченный камзол, выгодно подчеркивающий мощную фигуру принца.

— Наберись терпения, — ответил стоящий рядом Фридэсс в аналогичном одеянии.

— Терпение и Алгод? Ну ты и шутник, Фрид, — усмехнулся Пейврад, которому достался такой же камзол.

Селия всегда настаивала, чтобы на официальные мероприятия принцы одевались одинаково, отчего злились все трое.

— Мы скоро от духоты сдохнем, — не унимался Алгод.

Тут Пейврад и Фридэсс с братом были солидарны, потому промолчали.

Алгод слегка наклонился вперед и посмотрел направо, на Торию. Бледная и напуганная, она стояла, словно высеченная из мрамора статуя, рядом с родителями и выглядела от волнения еще неказистее, чем обычно. Теперь принц корил себя за то, что провел эту ночь и утро в компании пышногрудой служанки, а не подле сестры, оказывая ей поддержку и утешая. Ведь Тория не раз говорила Алгоду, как ей страшно. Да и кто бы не паниковал на ее месте? Мнения тринадцатилетней принцессы отец не спросил, когда решил отдать единственную дочь в лапы какому-то там герцогу из дальних краев. Видите ли, он племянник короля Пагрэи, а еще сказочно богат, влиятелен и хорош собой. Будто это оправдывает то, что Эйрогас продает Торию точно породистую кобылу.

Наконец двери тронного зала распахнулись. Мгновенно повисла тишина, и герольд объявил:

— Его Величество, король Пагрэи и Открытых земель Кастер Лотт. Ее Величество, королева Пагрэи и Открытых земель Мойна Лотт. Ее Высочество, принцесса Пагрэи и Открытых земель Хлоя Лотт. Ее Высочество, принцесса Пагрэи и Открытых земель Лорна Лотт.

В дверном проеме показался невысокий, но складный мужчина с густыми темно-русыми волосами длиной до плеч, в темно-синих одеждах, щедро украшенных россыпью мелких драгоценных камней. На плечах Кастера покоилась тяжелая синяя мантия, подбитая белоснежным мехом, которая тянулась за ним по полу, а на голове красовалась массивная корона. Взгляд его желтых глаз из-под кустистых темных бровей был жестким и отталкивающим. Массивная нижняя челюсть выдавала в нем человека волевого и бесстрашного.

Рядом с Кастером Лоттом шла его жена. Миниатюрная, изящная шатенка с зелеными глазами, она походила на прекрасную фарфоровую куклу в светло-голубом платье и белоснежной мантии. Королева Мойна приковывала в себе внимание. Правда, выражение ее лица отчего-то напоминало застывшую в вымученной улыбке маску, и казалось, что женщина вот-вот оступится и упадет без сил под тяжестью короны, венчающей ее голову.

За родителями следовали принцессы. Обе очень даже недурны собой. Старшая — в нежно-сиреневом платье, младшая — в бледно-розовом. Их каштановые волосы свободно струились по плечам, а тиары украшали камни в тон платьям. Лорна смотрела на все с глуповатым восторгом, в то время как от Хлои прямо-таки разило презрением.

Алгод тяжело вздохнул. И вот это дочери великого и ужасного Кастера Лотта? Да на их лицах буквально написано: курицы пустоголовые. Он-то уж думал, будто им с братьями выпадет шанс поразвлечься, состязаясь за внимание прекрасных принцесс. Но к этим расфуфыренным девицам приближаться у него желания не возникло. Хотя поцеловать руки дамам все же пришлось, после того как короли обменялись стандартными приветствиями, и Эйрогас представил Лоттам Селию, принцев и Торию.

Хлоя одарила Алгода недвусмысленным насмешливым взглядом, на что он закатил глаза, заставив ее тем самым покрыться красными пятнами от негодования. Неужто она вообразила, будто все мужчины без исключения должны терять голову при виде ее миловидной мордашки? Алгод, к примеру, чаще предпочитал дурнушек с мозгами бестолковым красоткам. В конце концов, в перерывах между плотскими утехами и поболтать иногда хочется.

Голос герольда снова разнесся по залу:

— Его Светлость, герцог Рокласд Дариз Лотт. Ее Светлость, вдовствующая герцогиня Рокласд Арлетта Лотт. Ее Сиятельство, леди Рэнла Лотт.

Алгод уже хотел презрительно скривиться перед встречей с будущим шурином, но так и замер с раскрытым ртом подобно всем остальным. Даже Эйрогас не смог утаить удивления. Кастер довольно ухмыльнулся, удовлетворенный произведенным эффектом.

Алгод не разбирался в мужской привлекательности, обычно ему хватало уверенности в собственной неотразимости, но при виде герцога Рокласда он был вынужден признать — хорош. Дариз Лотт держался так, словно считал себя повелителем мира, умудряясь не выглядеть при этом напыщенно и высокомерно. Одет он был весьма скромно: в антрацитовый камзол и того же цвета штаны, на пальцах красовалась пара перстней. Ненавязчивая серебряная вышивка на ткани не бросалась в глаза и придавала образу герцога легкости. Черные волосы, собранные в низкий хвост, едва заметный загар, обычно несвойственный аристократам, ценящим почти болезненную бледность, и яркие желтые глаза, лучащиеся дружелюбием, делали этого мужчину неотразимым. Только глупец не признал бы этого.

Алгод бросил встревоженный взгляд на Фридэсса.

— Думаешь о том же, о чем и я? — шепнул Фрид.

— Наша бедная сестра обречена на жизнь в постоянной борьбе за внимание мужа с толпой его любовниц, — так же тихо ответил Алгод.

Как бы он ни любил Торию, не мог отрицать того факта, что она совершенно невзрачная. А рядом с герцогом принцесса станет казаться еще хуже. Парень покосился на сестру, та окончательно впала в оцепенение. Тория была слишком умна, чтобы не понимать очевидных вещей. Ей не избежать насмешек подле такого мужа и никогда не обрести уверенности в себе. Алгод не сомневался, сейчас Тория проклинала Селию за несуразную внешность, унаследованную от нее: блеклые пшеничные волосы, отсутствие пышной груди и бедер и острый длинный нос, выглядящий слишком большим на худом бледном лице.

По правую руку от герцога шла его мать, такая же черноволосая и прекрасная. Но по-настоящему все ахнули, когда из-за спины Дариза Лотта показалась его сестра и встала слева от брата. Кто-то из дворян аж присвистнул, не сдержавшись. Челюсть отпала даже у невозмутимого герольда.

Рэнла Лотт была не просто красива, она была великолепна. Впервые Алгод почувствовал, как от волнения потеют ладони, а сердце начинает биться где-то в горле. И если раньше он считал, будто потерять дар речи при виде женщины — это полнейший бред, то теперь уверовал, что такое возможно. В этой девушке совершенно было абсолютно все: пухлые губы, выразительные голубые глаза, кожа с легким оттенком загара, черные волосы, уложенные в аккуратную прическу, состоящую из замысловато переплетенных кос, точеная фигурка с небольшой упругой грудью и соблазнительным изгибом бедер. Она была одета в платье из той же плотной ткани, что и наряд герцога, с длинными рукавами, но открытыми плечами. Алгод ощутил толику возбуждения при виде ее шеи и оголенных ключиц. Улыбка Рэнлы Лотт пленяла, а внимательный, приветливый взгляд напрочь лишал рассудка. Все, чего принцу хотелось теперь, — это смотреть на нее бесконечно.

Алгод, оторопевший от увиденного, даже не сразу заметил у ног Рэнлы серого щенка волкодава. Животное вело себя смирно и следовало за хозяйкой, деловито задрав мордочку. Выглядело это весьма мило и забавно.

— Чур, вечером я первый приглашаю ее на танец, — шепнул братьям Пейврад, имея в виду прием, который намеревались устроить Эйрогас и Селия в честь почетных гостей.

— Только попробуй, — прошипел Алгод, ощущая странное волнение, зарождающееся внутри. — Девчонка моя.

— Вот еще, — вмешался Фридэсс. — С какой это радости она вдруг успела стать твоей?

— С той, что если вы двое к ней приблизитесь, я отделаю вас так, что будете харкать и мочиться кровью.

— Серьезно, Годи? — возмутился Пейврад, а Алгода передернуло от этого дурацкого детского прозвища, которое он ненавидел. — Настолько понравилась? Да ты с ней еще и парой слов не перекинулся.

— Я вас предупредил, засранцы. Потом не бегите жаловаться отцу, — рыкнул Алгод.

— А ну, замолчите, — осадила их Селия.

Дариз, Рэнла и Арлетта как раз подошли. Алгод услышал, как девушка тихо скомандовала:

— Сидеть, Мышка.

Мышка. Губы Алгода против воли расползлись в улыбке. Ну разве не прелесть? Интересно, почему она решила назвать собаку, которая вырастет размером чуть ли не с теленка, Мышкой?

— Герцог Рокласд. — Эйрогас шагнул вперед и склонил голову в знак почтения. — Рад приветствовать вас и ваших мать и сестру в Белом замке.

— Благодарю вас за приглашение посетить Элхеон, Ваше Величество, — поклонился Дариз в ответ. — Мы с сестрой всегда мечтали побывать в Одэлуме.

— Одэлум покорил меня своим величием, Ваше Величество. Элхеон бесподобен. — Рэнла сделала реверанс, когда Эйрогас устремил на нее свой взор, изучая с нескрываемым интересом.

Алгод тут же подметил, как насторожился и слегка нахмурился герцог. Ага. Брат печется о сестренке и явно недоволен вниманием правителя к ней, хотя скорее небеса рухнут на землю, чем Эйрогас изменит жене. Король Элхеона наверняка всего-навсего прикидывал, кому из сыновей или знатных лордов он мог бы сосватать такое сокровище. Но Дариз Лотт этого знать не мог.

— Что ж, Ваша Светлость, позвольте представить вам мою жену королеву Селию, — Эйрогас снова переключил внимание на герцога, который поклонился и коснулся губами протянутой королевой руки. — Это мои сыновья: Пейврад, Фридэсс и Алгод. — Монарх поочередно указал на принцев. — А это моя дочь, принцесса Тория.

Дворяне, присутствующие в зале, навострили уши и вытянули шеи, чтобы получше разглядеть происходящее. Вот он, момент, ради которого все и затевалось, — знакомство будущих супругов.

Тория стояла столбом. Алгод видел, что она близка к истерике. Дариз, очевидно, ее пугал. Герцога же ее реакция, а точнее, полное отсутствие оной, ничуть не смутила, он продолжал улыбаться, в отличие от Эйрогаса и Селии, взирающих на дочь с пугающим недовольством.

— Ваше Высочество, я счастлив наконец увидеть вас воочию. Мне столько рассказывали о ваших добродетелях, что сердце мое полно восхищения вами. — Дариз поклонился и сам взял руку девочки, чтобы поцеловать. Тория часто заморгала, не в силах вымолвить ни слова.

— Милая, ты ничего не хочешь ответить Его Светлости? — с нажимом поинтересовалась Селия, когда молчание принцессы уже грозило перерасти в неловкость.

Алгод решил, что пора вмешаться и спасти сестру, на наказание плевать, ему не впервой. Он почти шагнул вперед, но вдруг раздался звонкий голосок леди Рэнлы:

— А ведь герцог приехал не с пустыми руками. — Девушка имела в виду просто невообразимое количество подарков: драгоценностей, тканей, оружия, великолепных хекраиских скакунов, скота и много чего еще, привезенного пагрэйцами для принцессы и ее семьи. — Полагаю, один из даров можно вручить уже сейчас. — Она легонько толкнула брата локтем в бок, что очень позабавило Алгода.

Дариз встрепенулся.

— Верно. Верно. Эвен! — громко позвал он.

В зал тут же вошел полный молодой мужчина, который, пыхтя, поспешил к господину. Перед собой он держал нечто большое и квадратное, накрытое сверху алой бархатной тканью.

— Признаюсь, я не разбираюсь в том, что обычно нравится леди вашего возраста, принцесса, — сказал Дариз, когда Эвен подошел. — Потому буду честен: подарок выбирала моя сестра. Надеюсь, он придется вам по душе.

Тория продолжала молчать. Герцог сдернул ткань. Под ней оказалась золотая клетка, в которой сидел очаровательный белоснежный щенок, похожий на крошечное пушистое облачко.

— Это девочка, — подсказала Рэнла и, передав поводок Мышки Даризу, открыла дверцу. — Я узнала, что у вас нет питомца. Вот и подумала: маленький друг вам не помешает.

Рэн достала щенка, погладила, успокаивая, и подала его Тории. Белое облачко заскулило и вытянуло мордочку, принюхиваясь к принцессе. Девочка будто очнулась ото сна и наконец улыбнулась, ласково потрепала собаку по голове и взяла на руки.

— Спасибо, — пробормотала она, а улыбка ее тем временем становилась все шире.

Тория прижала щенка к себе, и тот лизнул ее в подбородок.

— Вы ей нравитесь, Ваше Высочество, — обращаясь к принцессе, Дариз с благодарностью глянул на сестру.

— Спасибо, Ваша Светлость, — уже увереннее повторила Тория, заливаясь румянцем, и все-таки осмелилась взглянуть в лицо будущему мужу. — Это лучший из подарков, которые мне когда-либо делали.

— Рад, что смог угодить.

Алгод с облегчением выдохнул и заметил, что леди Рэнла пристально смотрит на него. Едва заметно кивнул, выражая признательность, она махнула рукой: мол, пустяки.

Когда с формальностями было покончено, королевская чета Элхеона и их гости направились в банкетный зал, где слуги уже накрыли стол к обеду.

Алгод шел рядом с братьями по широкому коридору за королями и герцогом, которые вели оживленную беседу, женщины следовали позади. Как всегда, угрюмый и погруженный в свои мысли, принц вздрогнул от неожиданности, когда его руки едва ощутимо коснулись.

— Принц Алгод, — позвала Рэнла, воспользовавшись тем, что Дариз отвлекся на беседу с дядей и королем Эйрогасом.

— Леди Лотт, — опешил принц, ловя на себе косые взгляды братьев. — Чем могу быть полезен?

Он никак не ожидал, что она решится заговорить с ним.

— Вам не стоит опасаться за свою сестру. Дариз никогда не обидит ее.

Достойная уважения прямота.

— С чего вы взяли, что я опасаюсь? — насупился Алгод, недовольный ее проницательностью.

— Я наблюдательна, — расплывчато пояснила Рэнла.

Она шла так близко, что Алгод уловил аромат ее духов. Пахло ландышем и чем-то сладковатым, он не мог разобрать, чем именно. Точно не шоколад. Мед? Нет, скорее ваниль.

— Герцог много старше Тории, — буркнул принц. — Это неправильно.

Рядом с леди Лотт ему было некомфортно. Девушка вызывала в нем тревогу и, что поразительнее всего, легкое смущение. Алгод никогда не смущался, никогда не терялся даже в присутствии своего венценосного отца, мечущего гром и молнии в очередном приступе гнева, направленном на нерадивого сына. Но эта особа, которую он знал всего около часа, умудрилась одним своим видом всколыхнуть в нем больше эмоций, чем все его окружение за много лет. Алгода это бесило, а еще сильнее бесило то, что, несмотря на раздражение, он ощутил глубокое удовлетворение, когда Рэнла подошла именно к нему, а не к Пейвраду или Фридэссу. Их завистливые взгляды тешили его самолюбие.

— Дариз никогда не позволит себе лишнего, пока ваша сестра не будет к тому готова, — возмутилась леди Лотт, но так, чтобы их никто не мог услышать. Мышка, семенящая рядом, негромко зарычала, уловив недовольство хозяйки. — Принцесса еще дитя, а мой брат не изверг. Поверьте, маленькие девочки его не прельщают. Он не страдает от недостатка женского внимания. Герцогу нет нужды кидаться на ребенка.

Глаза Алгода полезли на лоб от удивления. Прежде он не слышал столь смелых и откровенных речей от юных леди.

— А вы, я погляжу, неплохо разбираетесь в подобных вещах, — съязвил принц по привычке.

— А в Элхеоне женщины настолько необразованы, что верят, будто детей приносят аисты? — парировала она в ответ с насмешкой.

— В Элхеоне женщины достаточно воспитаны, дабы не касаться подобных тем при общении с малознакомыми мужчинами, — отрезал Алгод.

Как она вообще смела ему дерзить? Он — принц. Он — Алгод Ансоут. Парень сомневался, что слухи о нем не дошли до королевского двора Пагрэи.

— Ради всех Богов, Ваше Высочество. — Рэнла отмахнулась от него так, словно он был пустым местом, чем разозлила еще больше. — Едва ли вас смутили мои речи. Какой прок от нудных разговоров? Мы ведем достаточно скучных, утомительных бесед на светских приемах. Они уже успели набить мне оскомину.

Алгод не сводил с нее глаз, не переставая поражаться подобной наглости, а она улыбнулась в ответ так, что у принца заныло в паху, коснулась своей шеи, скользнула пальцами вверх, поправляя и без того безупречную прическу, а потом вдруг посмотрела вперед и невинно пожала плечиками. Принц проследил за ее взглядом и увидел, как через плечо за ними наблюдает герцог, и яростный блеск желтых глаз красноречивее любых слов говорил, что Алгоду лучше прямо сейчас самому себя придушить, чем нарваться на беседу с антрацитовым драконом с глазу на глаз.

Но младший принц не был бы собой, если бы пасовал перед трудностями. Леди Лотт его заинтриговала, и никакие свирепые драконы не помешают ему заполучить ее. Не часто встретишь девушку с мозгами и характером под стать своему.

Рэн же сникла. Никакой этот Алгод не страшный, ничем не отличается от прочих мужчин. Немного дерзости, пару игривых взглядов, разговор на откровенную тему, несколько соблазнительных, но невинных жестов, и вот в его глазах уже плещется похоть и жажда обладать. Скучно и предсказуемо. Только зря встревожила Дариза. Она-то надеялась, что Алгод пробудит в ней интерес, поразит своим хваленым остроумием, холодностью и неприступностью. Но, видно, с такой внешностью Рэн на роду было написано вечно наблюдать, как мужчины пускают на нее слюни, не замечая в ней ничего, кроме прекрасного личика и аппетитных форм.