Она ушла, но обещала вернуться

Татьяна Олейник, 2019

Быть и живой, и мертвой… Быть любимой и преданной… Убитой и возрожденной… Стихия огня и Магия смерти… Взрывной коктейль для попаданки Катерины

Глава 2

Меня разбудил запах еды, от которого живот начал громко урчать. Стоило открыть глаза, как рядом раздался уже знакомый детский голос.

— Мама, мама! Тетенька проснулась! — возле кровати на табуретке сидел белобрысый пацаненок лет десяти от роду и голосил во все горло, при этом не отрывая от меня любопытных и испуганных глаз.

Раздался звук торопливых шагов, цветастая занавеска на входе в комнату отлетела в сторону, и на пороге появилась немолодая женщина.

— Сынок, выйди! — она окинула меня тревожным взглядом.

— Ну, мам! — мальчишка насупился.

— Кому говорю, брысь! Выпорю! — после этих слов Ерошку словно ветром сдуло, и только колыхающаяся занавеска напоминала о том, что только что тут был любопытный ребенок.

Хозяйка дома, вытирая руки о передник, присела на табурет. Все это время я настороженно за ней наблюдала. Доброе, уставшее лицо с отпечатками нелегкой жизни внушало доверие. Видно, что в молодости она была привлекательной женщиной. Ясные, серые глаза, тонкие брови, аккуратный нос и губы никогда не знавшие губной помады, могли принадлежать как аристократке, так и простой женщине рабочего класса. Волосы спрятаны под косынку, лишь русая прядка выбивалась на высокий светлый лоб.

— Доброе утро! Рада, что вы пришли в себя! — женщина искренне улыбнулась.

— Спасибо, что не бросили в лесу! — я попыталась сесть.

— Лежите, лежите. Вам еще рано вставать! — она мягко надавила мне на плече. — А благодарить надо моих детей и провидение, которое привело их к вам. Еще бы чуть-чуть и уже ничего бы не помогло.

— Что со мной было и где я?

— Вы не помните, — она утверждала, а не спрашивала, что немного меня удивило. — Так и должно быть, еще хорошо, что вы разговариваете. После яда голубого василиска мало кто выживает, а те, кто все-таки выжил, становятся словно новорожденные дети ни ходить, ни разговаривать, ни обслуживать себя, они не могут, — из ее объяснений ничего не поняла. «Что она несет? Какой василиск?»

— Простите, не понимаю, о чем вы. Помню лишь то, что летела на самолете и все. Какой яд? Какой василиск? Вы так шутите? — посмотрела ей прямо в глаза и увидела сочувствие.

— Ох, дитя, какие шутки? Не знаю, про какой само…лет ты говоришь, — женщина плавно перешла на «ты». — Видимо, и для тебя отравление ядом не прошло бесследно, — она хлопнула себя по коленям и грустно вздохнула. — Ну, ничего, поживешь у нас, может, тебя найдут родные, а если нет, так совсем оставайся, если захочешь. А можешь потом, когда полностью оправишься, сама пойти искать свою семью. Но только надо дождаться середины весны. Места у нас глухие, зима застанет тебя в дороге, — она погладила меня по руке в утешающем жесте. — Так что оставайся, перезимуешь у нас.

— Спасибо за предложение. Я лучше попробую добраться домой, — оставаться здесь всю зиму будет неразумно. Мне главное выйти к трассе, а там доберусь до ближайшего города и на поезде или самолете отправлюсь домой, но вслух не стала это говорить. — А у вас есть телефон? Хочу родным позвонить и сказать, что со мной все в порядке.

— А что это такое? Наверное, какая-то магическая штука? — после ее ответа у меня возникло навязчивое желание покрутить пальцем у виска. — У нас есть маг в деревне, можно к нему сходить, может, он чем-то поможет, — я все больше убеждалась, что попала к сумасшедшей, а с первого взгляда и не скажешь.

— Простите, а как ваша деревня называется?

— Серебряный ручей.

— Московская область? — никак не могла вспомнить такое название. Да и вообще, как я оказалась в этом месте.

— Нет, какая там область! — она махнула рукой. — Мы принадлежим графству Чернолесье, находимся практически на его границе в самой глуши. До ближайшего города две недели если на лошади ехать, а пешком и того больше, — теперь я вообще выпала в осадок и устало закрыла глаза, понимая, что от этой женщины ничего не добьюсь. Хоть в лесу не бросили и на том спасибо.

— Вот растяпа! Ты ж голодная, десять дней без сознания лежала, а я сижу тут беседы веду, — женщина засуетилась. Поправляя одеяло и помогая мне немного приподняться, она причитала и охала, жалея меня. — Машка! Неси похлебку! — крикнула, закончив со мной возиться.

Я чувствовала себя лучше, чем в лесу, но легкое головокружение осталось, и раздражало меня оно неимоверно. А желудок услышав, что его сейчас будут кормить, начал урчать пуще прежнего.

В комнату вошла растрепанная девушка не старше семнадцати лет. Встретившись со мной взглядом, она скромно потупила глазки такие же серые, как и у матери.

Маша внесла деревянный поднос и поставила мне на колени.

— Давай, я тебе помогу, — женщина присела на край кровати, намереваясь меня покормить.

— Спасибо, я лучше сама, — взяла протянутую деревянную ложку, уже не обращая внимания на странности, и зачерпнула бульон, но не смогла даже оторвать ее от деревянной миски. Казалось бы, она легкая, а стоило добавить немного веса, и она тут же стала неподъёмной.

— Давай лучше я! — хозяйка дома забрала столовый предмет из моих ослабших рук и стала аккуратно кормить. Организм с радостным бульк принял вкусный, наваристый куриный бульон.

Через несколько минут я довольно откинулась на подушку, а женщина унесла посуду и вернулась обратно.

— Как вас зовут? — спросила я, вспомнив, что не знаю ее имени.

— Можешь называть меня просто тетя Дорофея.

— А меня Катя. Приятно познакомиться. Я вам очень благодарна за заботу.

— Не стоит, я не могла поступить иначе. Я ведь — знахарка, мое призвание помогать людям. К тому же, в нашем мире мало добра, и мы просто обязаны любыми способами увеличивать его количество — она улыбнулась. — А теперь отдохни. Сон — лучшее лекарство, — Дорофея встала и вышла, задернув за собой занавеску.

Вопреки ожиданиям я быстро уснула и снился мне очень странный, даже страшный сон.

Аэропорт, снова посадка, и я занимаю свое место. Вот откидываю спинку сидения и как только закрываю глаза, сразу начинаю падать во тьму. Испугавшись, желаю, чтобы это оказалось просто страшным сном, и щипаю себя за руку, но проснуться не удается. Кажется, что падение длиться бесконечно долго. А когда я уже готова поверить, что умерла и попала в ад, тьму начинают прорезать, сначала серые, затем белые всполохи. Постепенно все вокруг светлеет.

Я оказываюсь в лесу, удивленно озираюсь и снова не могу понять, сон это или явь. В растерянности бреду, куда глаза глядят, неожиданно слышу топот копыт за спиной. Медленно оборачиваюсь и вижу всадников, они что-то кричат и размахивают оружием. Испугавшись, бегу вперед, петляя между деревьев, спотыкаюсь и падаю. Меня быстро нагоняют.

Рыцари в кольчугах с красным крестом на груди, который делает их похожими на крестоносцев, спешиваются и, окружают меня, выкрикивая непонятные обвинения.

— Отродье — словно проклятье выплевывает мне в лице один из них, и в злобной гримасе щерит рот с гнилыми зубами.

— Бей выродка! — и как по команде на меня обрушивается первый удар железной перчаткой прямо в висок. На мгновенье теряю сознание, а когда прихожу в себя, то уже лежу на земле и пытаюсь закрыть голову от ударов, которые, словно град, сыпятся на все тело. Не в силах сказать и слова просто кричу от боли, а в голове крутится лишь одна мысль: «За что?»

— Довольно! — властный оклик, словно гром среди ясного неба раздается отовсюду. Удары тут же прекращаются.

— Поднимите ее! — требует неизвестный.

Еле живую меня ставят на ноги и поддерживают под руки. А я даже голову не могу поднять, чтобы посмотреть на того, кто остановил мое убийство.

— Поднимите ей голову, хочу напоследок заглянуть в глаза, чтобы перед смертью она видела, как я нажимаю на спусковой крючок, и запомнила, кто ее казнил, — оказывается, он не остановил убийство, а лишь пожелал добить собственноручно. В груди рождается черная, всепоглощающая ненависть.

Я смотрю, как молодому мужчине в дорогих, сверкающих доспехах на гнедом коне подносят огромный арбалет. Затем из металлического футляра осторожно достают огромный болт, с наконечника которого сочится голубая жидкость. Щелчок, свист, и он пронзает мою грудь. С запозданием вспоминаю, что уже где-то видела такой же болт.

В тот момент, когда по телу разлилась адская боль, я с криком проснулась. Тяжело дыша, я с облегчением поняла, что это был сон, но все равно на всякий случай ощупала грудь. «Вроде не болит!»

Отдышавшись и немного успокоившись, задумалась, сон ли это был или воспоминания. Уж больно все реалистично происходило. «Но откуда в наше время рыцари? Может, какая-то секта, помешанная на средневековье? И, вообще, если меня убили, то почему я жива? Может, все-таки сон?» От вопросов голова шла кругом. Еще немного и моя крыша, помахав ручкой, утопала бы в неизвестном направлении, если уже не ушла без предупреждения.

Вообще, начиная с пробуждения в лесу, все происходящее напоминало сюжет из фильма. Дорофея и ее дети вели себя странно. Обстановка в комнате, словно я оказалась в крестьянской избе конца девятнадцатого века. Если незнание, что такое самолет и телефон, можно было списать на глухую местность и удаленность от цивилизации, то разговоры про василиска, мага и то, что до ближайшего города две недели пути больше походили на бред сумасшедшего.

Устав от бесполезных размышлений, решила встать и осмотреться. На мой крик никто не пришел, поэтому сделала вывод, что в доме никого не было.

Поставив босые ноги на деревянный пол, осторожно встала. В глазах потемнело, и я покачнулась, но все быстро прошло. Держась за стену, окинула взглядом небольшую комнату, вмещающую в себя только кровать, старенький табурет и грубо сколоченный сундук в углу. Стены побелены, но местами штукатурка осыпалась, оголяя дранку, а деревянный пол был когда-то покрашен в коричневый цвет, но от былой роскоши остались лишь напоминания, виднеясь небольшими островками в местах, где ходят реже всего. Маленькое окно с перекосившейся рамой и мутным стеклом прикрывал захудалый тюль. А дверной проем закрывала занавеска с аляпистыми цветами.

Осторожно выглянула из-за импровизированной двери, за которой оказалась просторная горница. Основным элементом помещения являлась печь, она располагалась так, чтобы согревать не только горницу, но и еще две комнаты, которые располагались по обеим сторонам печи. Из одной из этих спален и вышла я. Остановившись посередине просторного помещения, стала разглядывать небогатое убранство дома.

Если описать обстановку двумя словами, то можно было сказать просто: «Небогато и странно!»

Длинный стол со скамьей, еще вдоль стены стояло несколько скамеек. В углу около печи еще один небольшой стол, на котором стояли разные ступки, глиняные горшки и деревянная посуда. Над печкой висели пучки сушеных трав и чеснока.

Неожиданно входная дверь скрипнула, и в дом вошла Дорофея с охапкой хвороста. Увидев меня, она замерла на пороге.

— Ты зачем встала? Тебе еще рано! — отойдя от удивления, сказала она.

— Я впорядке. Устала лежать и решила немного размяться, — женщина искренне проявляла заботу, и мне стало как-то неудобно.

— Это хорошо, что ты быстро идешь на поправку, хоть и удивительно. Давай, тогда сходи с Машей в баньку, она как раз ее натопила, а я пока ужин приготовлю.

Не стала спорить с Дорофеей и отправилась в комнату ждать, когда за мной придет Маша.

Долго ждать не пришлось, и уже спустя пять минут я лежала на скамейке в парилке и жмурилась от ударов березового веника по спине. А уже через час напаренные и вымытые, мы сидели за столом и ели обычный, но вкусный борщ.

— Катя, завтра придет магистр Николаус, посмотрит, возможно ли найти твоих родственников и связаться с ними, — говоря это, женщина попутно убирала со стола грязную посуду.

— Спасибо, — после бани и еды я разомлела и не стала спорить и доказывать, что магов не существует, а те, кто так себя называет, являются шарлатанами. Вот завтра и посмотрим, что там за Николаус такой.