Зеркало с Бирюзовой улицы. Современная фантастика

Татьяна Николаевна Панасюк

А вы думаете, такого не может быть? Еще как может! В наше время, в самой обычной городской квартире, с самым обычным неудачником произошла совершенно фантастическая вещь — к нему явилась Таинственная Незнакомка в ночной сорочке и тапках с меховыми помпонами. Не с лестничной площадки вошла, и даже не в форточку влетела. Она вышла из таинственного зеркала.Новый роман Т. Панасюк — об объединении миров — «реальном» и «воображаемом». А что на самом деле реально — уважаемые читатели узнают из книги.

Телепортация

Когда я вошел в свою комнату с подносом, на котором еле умещались чашки, варенье, чайники и сахарница, она сидела на полу, около упавшего зеркала и задумчиво поглаживала резную раму.

Увидев меня, поднялась и спросила:

— Помочь?

Рыбонька моя… конечно, помоги! Сейчас… одно неловкое движение, и все рухнет…

— Да, если можно… вон туда, — я указал подбородком на низенький круглый журнальный столик, — туда поставим, чай попьем, поговорим.

С трудом уместив посуду на столике, я усадил ее в кресло и приготовился разливать чай.

— Что ты! Я сама! — сказала она. Деловито заглянула под крышки чайников, определилась, что где, и начала разливать чай. Ну что твоя купчиха с картин Кустодиева! Я притих. Ольга деловито разложила варенье по розеткам, добавила еще и сахар себе в чай. И, поднеся чашку к губам, принялась пить чай с вареньем. Я присоединился. Мы молчали, пока не выпили по чашке. Откуда я знаю, может, у них не ведут чайные беседы… в любом случае, инициатива исходила от них, экспериментаторов.

Попив чайку, Оля сказала:

— Спасибо. Варенье изумительно вкусное. И чай такой ароматный…

— Бабуля сама варила. Чай… рад, что понравилось!

— Ты хотел поговорить? — чинно спросила девушка.

— Да… я сейчас покажу тебе, как ты здесь оказалась!

Она кивнула головой, а я пошел подключать камеру. Через несколько минут я вернулся к столику, за которым моя милая гостья наливала себе третью чашечку чая.

— Ты будешь?

— А? Да, давай! — я притащил табурет из кухни, воодрузил на него ноутбук, воткнул в ноут шнур от видеокамеры и настроил просмотр. Ну и, разумеется, первые кадры были, как я болтаюсь в неглиже и дразню «товарища лейтенанта». Я нажал на «стоп». Вышло хуже, так как я застрял в семейниках в позе журавля с высунутым языком. Пришлось поспешно закрыть ноутбук. Краешком глаза посмотрел на Ольгу. Та сидела красная и смотрела в окно. За окном у меня — бесплатное «телевидение». На фасаде многоэтажного здания бывшего института (стекло и бетон) устроили огромный экран, крутят рекламу. По ночам — целая бесплатная иллюминация.

Я развернул ноут, прокрутил мое безобразие и включил просмотр с того момента, как началось затемнение зеркала.

— Вот, тут все прилично! Можно смотреть! — буркнул я и включил просмотр. Ольга отвлеклась от «телевизора» за окном, искоса глянула в ноутбук и больше не отрывалась.

Вначале с зеркалом ничего не происходило. Был виден я со спины — сидел в кресле, скрестив руки, нога на ногу, слегка покачивая ступней. Созерцал. И вдруг… поверхность зеркала как будто вспучилась посередине, стала полупрозрачной, и появилась часть руки — это Ольга уперлась, не удержав равновесие, в свое «окно». И, вот этот момент — зеркало раскрылось, чем-то это напоминало диафрагму фотоаппарата, но раскрылось не ровно, а только чтобы пропустить девушку, падающую с края стола в неизвестность, ко мне на колени. И — еще одно чудо — в этот раз на записи было видно несколько мгновений комнату, разъяренного мужика, его протянутую руку, высунувшуюся в мой мир и стремительно закрывающееся «окно». Затем зеркало упало, и дальше в кадре были вначале стена и дверь моей комнаты, потом выпорхнувшая в коридор девушка, наши с ней проходы, я с подносом… Нет, ну ничего себе!

Мы несколько раз просмотрели ее проникновение в мой мир. Эффектно!

— Я не знаю, что это такое! — честно признался я. — Ты… это, если надо — пойди прогуляйся! — я кивнул в сторону коридора. — Три чашки чая, стресс…

Оля закрыла лицо руками.

— Ты невозможен! — прошептала она.

— Да ладно, все мы люди… Я пойду, чайник подогрею.

Слышал из кухни, как она пробиралась в «ватер-клозет». Стеснительная…

Дождался, когда она вернется, принес чай с печеньем. Нашел заначку… Надо у бабули порыться, найти ей какой-нибудь халат. Сел рядом.

— Ну, рассказывай ты. Я ничего не понимаю.

Оля подумала, ответила:

— Я не знаю… но рама у этого зеркала, у твоего — вышла из-под рук моего дедушки.

— Так, давай подробнее про дедушку!

— Он… ученый. Был. Знаменитый ученый. Послушай, Александр… — она подняла на меня глаза. — Давай уговоримся говорить друг другу только правду! Мы не знаем друг друга и, конечно, можем наговорить чего угодно, но мы в такой странной ситуации, в которой реальность увлекательнее любой сказки… Согласен?

А вы бы что сказали? Я сказал:

— Согласен, — и добавил: — Конечно, согласен. Ты права.

Ольга взглянула на меня оценивающе. Помедлила, опустив глаза, потом сказала:

— Александр, странная вещь. После того, как ты показал мне зрительную запись рамы, сделанной моим дедом, я почувствовала… не обреченность, не то слово… скорее, неизбежность событий, в которых я оказалась. Дед был большим ученым. Он работал над проблемой переноса вещества на расстоянии без… как сказать… без видимого движения. Ну, заяц скачет, поезд идет, понимаешь?

— Да, продолжай!

— А дед, Смирнов Александр Феоктистович, открыл принцип переноса энергии на расстояние без носителя, понимаешь?

— Да, да! — я старательно вытаращил глаза и принялся кивать головой. Молоденькая девушка, с распущенной косой, в ночной сорочке и меховых тапочках серьезно рассуждает о науке. Я наслаждался.

— Не нужны каналы… вот, как у тебя, — она подняла провод, подключенный к ноуту. — Это шнур питания? — я кивнул. — Ну вот, а у нас нет шнуров. Энергия передается в эфирной среде!

Где-то я что-то подобное слышал…

— Э… и через нас проходит энергия?

— Конечно!

— И людям не вредит?

— А почему должно вредить? — Оля улыбнулась. — Мы сами состоим из неё же!

— Э…. м-м-м-м… да?

— Ну да, а как иначе?

— Оля, тебе сколько лет?

— Восемнадцать, а тебе?

— О… слушай, я старик для тебя, мне тридцать два!

Она и бровью не повела:

— Не огорчайся, как говорит мой дядя, «молодость — это недостаток, который быстро проходит!» И ты очень хорошо выглядишь!

Я огорчился. Она была слишком юной. Для меня. Впрочем… врет, наверное.

— Твои познания в области физики удивляют меня. У нас эта теория общности всего сущего только набирает сторонников. А так… кто-то думает, что мир материален, и точка, и больше ни о чем знать не хочет. Кто-то верит, что все создано Богом, ибо гармонично, но это только на уровне веры… Даже о происхождении человека до сих пор нет единого мнения. Бардак, одним словом!

Оля закивала головой:

— Да, да, да! У нас тоже в такую ересь верили — что человек произошел от обезьян!

— Ну вот… так откуда ты такая умная взялась?

Оля вскинула на меня серые глаза.

— Я училась в гимназии, а сейчас собираюсь поступать в Высшее техническое училище, на экспертизу…

— Будешь покойников вскрывать? — как можно вкрадчивей спросил я.

— Почему покойников? Нет, техническая экспертиза, ну… Если кто-то что-то изобрел, то вначале нужно провести изыскание — нет ли такого же изобретения у другого ученого или инженера. Потому что можно изобрести вечный двигатель на основе энергетических связей, а потом выяснится, что во Франкии кто-то на год раньше это же изобрел и получил право преждепользования. Тогда наша сторона должна договариваться об оплате за право пользования франкийским изобретением. Я… понятно изъясняюсь?

— Понятно… у нас это «патент» называется…

— Слово франкийское… у нас это — «право преждепользования». Я получу правовое и техническое образование… — она запнулась. — Если я сумею вернуться, конечно, назад…

— А кто за тобой гнался? Дядя? Он был очень зол!

— Дядя… мамин брат… А дедушка — отец моего папы… Да, дядя разошелся не на шутку…

— Я видел, с ним был такой громила, вот точно, как от обезьяны произошел! Кто это?

— Дядина охрана… Александр, а если тебе тридцать два, мне удобно обращаться к тебе на «ты»?

— Удобно! — буркнул я. — Я молодежью считаюсь. Оля, ты не о том думаешь. Как ты обратно-то вернешься? Зеркало разбилось. Ты сможешь к себе пробраться через разбитое зеркало?

— Я попробовала… нет, не работает, — огорченно вздохнула Ольга, разглядывая издали зеркало.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — я постарался изобразить искреннее недоумение. — Чай пьешь, спокойненько так…

Оля задумалась:

— Ты знаешь… наверное, это должно тебя удивлять.

Я утвердительно покивал головой. Мол, ужасно удивляет.

— Видимо, я была готова к приключениям. Да, была… когда я увидела — ты мне показал — раму зеркала, меня как молнией озарило. Я на тебя смотрела точно также, как ты на меня — в зеркало. В подобной раме. Только оно овальное и висит на стене. Над бюро в кабинете деда.

— Да? И давно ты так… наблюдаешь за чужой жизнью?

— Несколько дней… Александр, я по порядку расскажу, можно?

— Валяй!