Глава 8
Хорошенький подарок — вернуть надо… Причем понятно, каким именно образом.
В свою комнату она вернулась хмурой.
То, чего пыталась избежать любой ценой, случилось. Она понравилась султану. И что же делать теперь?
До сих пор она считала, что настоящая Роксолана изо всех сил стремилась понравиться султану, потому у нее и получилось. А вот на тебе — она-то не старалась, даже, вернее, старалась наоборот — а все равно выбрали именно ее. Что это — судьба? Какое противное слово…
«Звезды руководят слабыми, сильные двигают звездами». Кто это сказал, она не помнила, да и в точности цитаты не была уверена, но до сих пор была абсолютно уверена в ее справедливости. Впрочем, разве сегодняшний результат не стал последствием ее поступка? Сидела бы и не высовывалась — так никто бы и не заметил. Так нет, повыпендриваться захотелось. Довыпендривалась, что называется.
Прирезать его, что ли?
Она сама удивилась такой мысли, а также тому, что никаких эмоций при этом не испытала. Раньше думала: ну, в запале, может, и способна кого-нибудь убить. Сейчас мысль была совершенно спокойной, холодной, лишенной даже намека на эмоцию.
Ее вымыли и перевили ей волосы жемчужными нитями — по мнению распорядительницы, кетхуды-хатун, это должно было подчеркнуть цвет волос Хюррем (самой Анастасии казалось, что ей бы больше пошли изумруды — рыжим идет зеленое, но сейчас ей было все равно). Потом распорядительница принесла косметику.
— Ногти красить не буду. И глаза тоже.
От такой наглости кетхуда-хатун просто обалдела:
— Что значит — не будешь? Это оскорбление светлейшего султана!
— Видел меня такой, — упрямо поджала губы Анастасия. — Выбрал такой. Хочу, чтобы видел, что это я.
Кетхуда-хатун несколько секунд глядела на нее через зеркало, потом выражение ее лица поменялось с растерянного на довольное. Ну еще бы, эта рыжая славянская дуреха сама отказывается от своего счастья, не понравится султану ночь с ней — больше и не вызовет к себе ни разу!
— Может, ты и аромат сама выберешь?
А и выберет, что тут такого!
Когда сандалом благоухают пышногрудые и крутобедрые «однобровые» красавицы — это правильно. Но когда рыжая, да еще и с мальчишеской фигурой…
«Рыжий, словно апельсины на снегу». Масло апельсина — именно то, что ей надо. Горьковатый запах — так в гареме наверняка никто больше не пахнет…
И только перед самой дверью султанской опочивальни до нее дошло: она все-таки выбрала аромат, чтобы привлечь, а не чтобы оттолкнуть. Хотела подчеркнуть свою непохожесть на всех этих восточных красавиц, свою индивидуальность… Дура! Впрочем, как говорил муж тети Инны, «баба — она баба и есть».
В «приемной» — это слово, конечно, абсолютно не подходило, но другое упорно не лезло в голову — дежурила сумрачная усатая старуха. Наверное, мажет себе усы этой самой усьмой. Почти каламбур получился, но смеяться почему-то не хотелось.
Кизляр-агаси что-то сказал, но она не услышала. Не задумалась — голова была совершенно пустой, даже немного вроде бы гудела, как будто вместо нее был колокол.
Конец ознакомительного фрагмента.
