Все, что дозволено небесами

Татьяна Воронцова, 2020

Где грань между верностью и предательством, между правдой и ложью? Чем можно пожертвовать ради достижения цели? Многоходовые хитроумные интриги порой запускают цепочки событий, абсолютно непредсказуемых, мучительных для всех участников, в том числе для самого интригана. Кто мог подумать, что малоизвестный кабинетный учёный способен на коварные козни, способные завести в такие дебри, из которых, практически нет выхода? История поиска легендарных сокровищ в подземном святилище языческого бога получает неожиданную развязку. Искушение и соблазны, вечное столкновение свободы и необходимости… Каждый сам находит ответ. Правильных решений не существует…

2

В двадцатых числах мая история получила продолжение.

Герман вышел из здания, где располагалась архитектурная мастерская, и тотчас к нему решительно направилась высокая светловолосая девушка, до этого со скучающим видом подпиравшая стену слева от крыльца. Под мышкой у нее была зажата папка формата А2 — такая, с какими обычно ходят чертежники и художники, — через плечо перекинута маленькая кожаная сумочка.

— Герман, прошу вас! Одну минутку. Вы мне очень нужны. — Подойдя, она протянула руку. — Здравствуйте! Меня зовут Дина.

— Здравствуйте, — произнес он, пожимая ее тонкую руку с длинными пальцами без колец. — Чем могу быть полезен?

Его томило смутное ощущение узнавания, но вспомнить, где и когда видел эту блондинку, он никак не мог.

— Я хочу вам кое-что показать. — Глядя на него в упор, девушка похлопала ладонью по своей папке. — Это не займет много времени.

Герман чуть приподнял брови.

— С чего вы взяли, что я хочу посмотреть на то, что вы хотите мне показать?

— Я знаю, что вы любопытны.

— Любопытен, — задумчиво повторил он, изучая ее лицо. Чем-то она напоминала главную героиню фильма «Домино» в исполнении Киры Найтли. Такая же короткая стрижка, такой же вызывающий взгляд. — Пожалуй, вы правы. Не возражаете, если мы пройдем в библиотеку Научного архива? Там, в читальном зале, нам никто не помешает.

Потом они сидели за столом в почти пустом читальном зале и разглядывали содержимое ее папки. Конечно, это была она — та самая женщина с фотоаппаратом. Только тогда ее светлые волосы скрывала черная вязаная шапочка, а стройную фигуру с узкими, как у мальчишки, бедрами и плоским животом — утепленная куртка.

— Вам нравятся фотографии? — говорила Дина, не спуская глаз с Германа, который не вымолвил ни словечка с той минуты, когда на стол перед ним лег первый фотопортрет. — Через месяц у меня персональная выставка в Москве. Если все пройдет как надо… в общем, это важно для меня. Я хотела бы выставить и эти работы тоже. Но мне требуется ваше согласие. Что скажете?

Из увиденного стало ясно, что она фотографировала его не только в тот день, когда была замечена Леонидом. На некоторых снимках он был запечатлен на фоне часовни Александра Невского, на других — на территории кремля или неподалеку от собственного дома. Снимки, безусловно, профессиональные, этого у нее не отнять. Впервые Герман смотрел на себя глазами постороннего человека и проникался сознанием того, что есть «роковая красота».

Это я?… В самом деле я?… Вот таким видят меня люди?…

Его передернуло.

— Простите. — Дина тоже вздрогнула. Прикусила губу. — Наверное, надо признаться. Чтобы это больше не мучило. Или мучило не так сильно.

Герман медленно перевел на нее взгляд своих неправдоподобно зеленых, цвета незрелого крыжовника, глаз.

Она помедлила.

— Вы… — Шумно вздохнула, задержала дыхание. Моргнула. — Вы можете выключить это?

— Что?

С растущим изумлением Герман наблюдал, как ее хорошенькое личико заливает краска.

— Свой магнетизм. Это невыносимо. — Дина слегка поморщилась, но не потупилась и не отвернулась. — Увидев вас, я сразу поняла, что вы человек незаурядный, но даже не предполагала, что ваша близость так разрушительна для психики.

Минуту он молча смотрел на нее, сидя в полной неподвижности, и вдруг накрыл ее руку своей. Вот тут она потупилась и нервно сглотнула.

— Я не могу это выключить, — слегка улыбнувшись, произнес Герман, — потому что не я это включил. Но не беспокойтесь. Я не причиню вам вреда.

Он снова взглянул на разложенные перед ними фотографии.

Странное существо, динамичное и грациозное, излучающее неопределенную опасность. Бледное лицо, острые скулы, черные волосы и брови. Поднятый воротник черной куртки. Тяжелый, пристальный взгляд.

Это я?…

Пальцы Дины шевельнулись.

— Женщина, живущая вместе с вами… которая постарше… это ваша жена?

— Да.

— Неправда. Я выясняла. Вы не расписаны.

— Выясняли? Тогда зачем спрашиваете?

— Мужчины очень по-разному отвечают на этот вопрос. Мне было интересно, как ответите вы.

Герман понимающе кивнул. Выпустил ее руку и еще раз перебрал фотографии.

— Хорошие работы. Можете их выставлять, я не возражаю.

— Спасибо. — Дина не спускала глаз с его лица. — Я занимаюсь художественной фотографией четыре года. У меня есть сайт, вот адрес. — Она положила перед ним визитку. — Мы еще увидимся?

— Если вы не уезжаете прямо сейчас, то, может, и увидимся.

— Я собираюсь пробыть здесь до конца недели.

— А я живу здесь постоянно. Живу и работаю. Так что увидимся обязательно.

— Давайте завтра? — взволнованно воскликнула Дина. И видя, что он колеблется, добавила: — Я хочу сделать еще несколько снимков для выставки. Ну и… познакомиться с вами поближе. Можно?

— Пять минут назад вы говорили, что моя близость разрушительна для психики.

Она пожала плечами.

— Люди часто делают то, что их разрушает. Потому что оно же и доставляет им удовольствие.

— Это верно. — В глазах его промелькнули искорки нового, неподдельного интереса. — Где вы остановились?

— В гостевом доме на улице Флоренского.

Герман отодвинул стул и встал.

— Я провожу вас. По дороге обсудим, какие достопримечательности острова вы хотели бы осмотреть.

Вечером дома он был молчалив. Нора спросила за ужином «как дела?», в ответ услышала «нормально» и оставила его в покое. Весь день она крутилась, как белка в колесе — после зимы на ферме было много дел, — и теперь мечтала пораньше завалиться спать, оставив грязную посуду Марго.

— Иди, иди, — сказала рыжая, допивая чай со смородиновым джемом. — Я все уберу.

— Спасибо, лисичка!

С закрытыми глазами приняв душ, Нора нырнула под одеяло и мгновенно провалилась в сон. И даже не слышала, как пришел Герман. Поэтому обо всех его похождениях узнала только на следующий день. Точнее, вечер. Когда все четверо сидели в гостиной, попивая кто пиво, кто коньяк, и Леонид вдруг спросил:

— С кем это ты гулял около двенадцати по Заозерной?

— Около двенадцати? — нахмурился Герман.

— Марго отправила меня за хлебом, и я как раз вывалился из магазина… ну, напротив «Кают-компании»… посмотрел налево и увидел вас со спины. Тебя и какую-то блондинку с короткой стрижкой. Вы шли на юг.

— О! — многозначительно проронила Марго, откладывая книгу и весело глядя то на одного, то на другого. — Интрига!

На лице Германа появилось выражение досады и укоризны.

— Болтун — находка для шпиона. Я собирался сначала все обдумать, а уж потом рассказать вам. Но теперь, конечно, придется рассказывать, пока вы не сделали из этого историю. — Он глотнул коньяка и поставил рюмку на журнальный столик. — Помните девицу с фотоаппаратом на берегу Святого озера? Так вот это она.

— Потрясающе, — вымолвил Леонид, глядя на него широко раскрытыми глазами, на дне которых плескался смех. — Тебе пришлось соблазнить ее, чтобы добиться признания?

— Она и без этого призналась. Сказала, что занимается художественной фотографией, что через месяц у нее персональная выставка в Москве и что на этой выставке, помимо прочих своих работ, она хотела бы представить мои фотопортреты. Спросила, не возражаю ли я.

— И?…

— Я ответил, что не возражаю.

— Да ты тщеславен, сын мой, — усмехнулся Леонид.

— Надо было встать в позу и потребовать компенсацию за моральный ущерб? Пусть выставляет. Тем более что работы действительно хорошие.

— А куда вы направлялись, когда я вас засек?

— К Переговорному камню.

— Ты опять работал экскурсоводом?

Герман скромно улыбнулся.

— И что было дальше? — поинтересовалась Марго.

— Мы дошли до Переговорного камня, оттуда до мыса Печак, там Дина немного поснимала… Ну, и все.

— Дина? Значит, Дина. — Марго кивнула. — Понятно.

— Два километра до Переговорного камня, потом еще шесть до мыса Печак, потом столько же в обратную сторону. — Леонид внимательно посмотрел на Германа. — Неплохая прогулка.

Тот скорчил гримасу.

Нора сидела, точно воды в рот набрав. Целый день в компании молодой блондинки… Он не сделал бы этого, если бы не заинтересовался всерьез. Молодая, талантливая. Ему понравились ее работы. Творческая личность, как и он сам. Конечно, такая способна заинтересовать! Тогда как она, Нора, никакими особыми талантами не блещет. Картин не пишет, стихов не сочиняет, фотоаппарат последний раз держала в руках лет десять назад. Пирожков напечь? Это да, это мы запросто. Только пирожки можно купить в любом кафе.

Между тем Леонид не отставал:

— Что же ты собирался обдумать, прежде чем рассказать нам?

— Была ли ее первая поездка на Соловки самой обычной туристической поездкой, во время которой я случайно попался ей на глаза, и она сочла меня фотогеничным или…

— Или что?

–…или она знала, кто я такой, и искала повод для знакомства.

— О, сидя в кресле с бутылочкой коньяка, можно много чего надумать! А ты не пробовал спросить?

— Пробовал. — Герман глубоко вздохнул и потянулся за сигаретами. — Она ушла от ответа. При чем ушла виртуозно. И я решил не настаивать.

— Что она сообщила о себе? Как представилась?

— Дина Беглова, фотохудожник. Живет и работает в Москве. Дала визитку с адресом сайта.

— Покажешь?

— Конечно.

Вроде бы отвечает охотно, не нервничает, не злится, но все равно как будто не договаривает. Выдает ровно столько информации, сколько требуется. Ничего лишнего.

— Как долго она пробудет на острове? — продолжать выспрашивать Леонид.

— До конца недели.

— Вы еще увидитесь? Завтра, например.

— Завтра я работаю.

— Кстати, я тоже. — Зевая и прикрывая рот ладонью, Нора встала с кресла. — Поэтому вы как хотите, а я — чистить зубы и спать.

— Давай, дорогая, — спокойно кивнул Герман. — Скоро я к тебе присоединюсь.

— Можешь не торопиться.

Он молча взглянул на нее.

Мило улыбнувшись, Нора помахала рукой и направилась к лестнице.

В третьем часу ночи она спустилась в гостиную и подошла к Герману, который сидел на прежнем месте и курил, глядя на экран ноутбука. Бутылка коньяка почти опустела. Переполненная пепельница, клубящийся в свете настольной лампы сигаретный дымок… как в европейских фильмах тех времен, когда еще не началась антитабачная истерия.

Приоткрыв створку окна, Нора вернулась к столику, вылила в рюмку оставшийся коньяк и, сделав маленький глоток, опустилась в ближайшее кресло.

— Я немного пошарил в интернете, — заговорил Герман, не отрываясь от экрана, — но ничего особенного не обнаружил. Во всяком случае, пока.

— А что ты надеялся обнаружить?

— Намек на ее возможную связь с той или иной группой кладоискателей.

— Почему бы просто не сказать, что эта женщина тебе понравилась и теперь ты стараешься как можно больше узнать о ней?

— Эта женщина мне понравилась, но в интернете я искал… — Он поморщился. — Ладно, все это бред на самом деле.

Сделав еще глоток, Нора поставила рюмку на стол. Коньяк показался ей горьким.

— Ты влюблен в нее?

— Бога ради, Нора…

— Герман, — произнесла она хриплым шепотом. — Посмотри на меня.

Слава богу, он посмотрел. Сразу же, не медля ни минуты. В противном случае у нее, наверное, началась бы истерика.

— Ты всегда говоришь правду. Скажи, ты влюблен в эту женщину, эту… Дину Беглову?

Ответил он тоже без промедления.

— Я не всегда говорю правду, Нора, но сейчас сказал бы с радостью, если бы эту правду знал. Но я не знаю. Я пока еще сам не разобрался в том, что со мной происходит. Она мне понравилась, ты права. Но мне многие нравятся. Дело не в этом. — Он ненадолго задумался. Когда же продолжил свою речь, голос его напоминал голос раненого, преодолевающего мучительную боль. — Мне всегда было трудно понять, как я отношусь к человеку… к любому человеку… что он значит для меня. Я начинаю понимать это по следам каких-то событий. А так…

Об этом ей было известно. Она прекрасно помнила, как он не мог выдавить из себя ни «да», ни «нет» в ответ на ее вопрос о любви.

— Но ты же можешь оценить ее как сексуальный объект. Привлекательна она для тебя в этом смысле или нет.

— Именно это я имел в виду, когда сказал, что она мне понравилась. Она обладает сексуальной привлекательностью в моих глазах, но я не психопат и не бабуин, я не кидаюсь насиловать каждую встречную аппетитную самку.

— Не сердись. — Нора устало вздохнула. — Я ни в чем тебя не упрекаю. В конце концов, ты молодой здоровый мужчина… — Здесь можно было добавить «Дина молодая красивая женщина, все происходящее между вами естественно и нормально», вообще с языка рвалось еще очень много слов, но каким-то чудом ей удалось сдержаться. — Просто хочу, чтобы между нами была полная ясность.

— Я буду держать тебя в курсе, — мрачно произнес Герман.

И Нора невольно улыбнулась. Он снова стал похож на самого себя.