Все дело в платье

Татьяна Веденская, 2016

Казалось бы, предложение руки и сердца сделано. Весь офис тому свидетель. И самое главное желание Маши Кошкиной – быть рядом с Николаем Гончаровым, опытным, красивым, успешным мужчиной, – исполнилось. Радуйся, сажай в золотую клетку птицу счастья и насвистывай с ней дуэтом! Но для Маши настали времена отнюдь не благостные. Каждый новый этап в отношениях с Николаем открывал ей ту сторону жизни, о которой она, романтическая девушка, и не подозревала. Как ей, дочке простых врачей, вписаться в круг жениха, принадлежащего совершенно к другому социальному классу? Как научиться обсуждать проблему, а не прятаться от нее, подобно страусу? Как справляться с ревностью? Как сохранить свою волю, когда так хочется подчиниться и раствориться во власти прекраснейшего из мужчин?

Глава 2

История с пирамидой, или Что бывает, когда оба твоих родителя — врачи

Медицинская династия семейства Кошкиных протянулась сквозь три поколения, и, если бы Маша не была такой упрямицей, то уже зацепила бы и четвертое. Конечно, оставалась определенная надежда, что Саша Кошкин продолжит семейную традицию, но на него Татьяна Ивановна пока больших надежд не возлагала. Кто знает, что может вырасти из мальчика, главной мечтой которого является сомнительный прыжок с одной крыши гаража на другую и который тратит все свободное время, изучая новые трюки со своим велосипедом. Одной зеленки на его коленки перевели, наверное, ведро. Нет, Саша пока был темная лошадка, а Маша больше вообще не участвовала в скачках. Оставалось только учиться смирению, что было совершенно не в характере Татьяны Ивановны.

А теперь еще и это. Жених, понимаете ли!

Татьяна Ивановна смотрела на чужого возмутительно взрослого мужчину, сидящего за ее семейным столом, и старательно сдерживалась, чтобы не разораться и не начать швыряться тарелками. Это было невообразимо! Ее девочка, еще вчера влюбленная в какую-то смазливую фотографию, мечтающая о настоящей любви и о новой мягкой игрушке, решила выйти замуж? И не за смазливую фотографию и пустые, набитые розовой ватой мечты, а за вполне реального, слегка небритого, со вкусом и дорого одетого мужчину — как раз такого, от которого лучше бы держаться подальше.

— Значит, ваша сфера — бизнес? — Татьяна Ивановна вздрогнула, услышав вежливый голос мужа, и принялась снова помешивать борщ в большой блестящей кастрюле. Идея пригласить этого типа к ним домой принадлежала не ей, а супругу, но теперь Татьяна Ивановна была готова признать, что идея была не так уж и плоха. Держи друзей близко, врагов еще ближе, а женихов своих молоденьких дочерей прямо рядом с тарелкой супа. То есть борща.

— Я владею бизнесом, — поправил отца Николай. — Поэтому, скорее, я занимаюсь вопросами управления.

— Строительный бизнес, — уточнил Андрей Владимирович, поглядывая на сидящую рядом Машу. Та была тише воды, ниже травы и явно чувствовала себя не в своей тарелке. Казалось, что ее будущее замужество было для нее такой же неожиданностью, как и для ее родителей.

— В том числе и строительный, да, — кивнул Гончаров. — Наш холдинг занимается разными направлениями, но я сейчас почти полностью сконцентрировался на «Русском раздолье».

— Раздолье? — переспросил отец, и Маша тут же очнулась. Это была знакомая тема, в рамках которой было вполне комфортно.

— «Русское раздолье», папа, это наш поселок, который мы строим. И проектируем. Помнишь, я рассказывала тебе про парк, который мы пытаемся «пробить» через управу области?

— Не мы, а ты, — улыбнулся Гончаров и тут же, к возмущению Татьяны Ивановны, положил свою большую ладонь на Машину коленку. — Ваша дочь совершила невозможное, но, кажется, мы действительно получим государственную поддержку проекта ландшафтного парка. Она умудрилась найти аргументы против вырубки леса, с которыми не смогли поспорить даже депутаты.

— Никогда не думала, что моя дочь способна на подобное, — процедила Татьяна Ивановна, размешивая борщ так яростно, будто планировала сделать из него суп-пюре. Рука возмутителя спокойствия все еще вольготно лежала на коленке ее дочери, и Татьяна Ивановна изо всех сил пыталась держать себя в руках.

— Ваша дочь способна на многое, — заверил ее «этот тип», как называла его про себя Татьяна Ивановна.

— Она всегда была упрямицей, — улыбнулся Андрей Владимирович, за что тут же получил обжигающий взгляд от супруги. Однако он его проигнорировал. Иногда он мог быть удивительно нечувствительным к намекам.

— Упрямица — это не то слово, — рассмеялся Гончаров.

— А как вы познакомились? — спросила, не выдержав, Татьяна Ивановна.

— Мама! Мы же работаем вместе! — воскликнула Маша.

— Да, да, да, — отмахнулась мама. — Согласитесь, ваша… новость для нас была шокирующей. Вам не кажется, что все происходит слишком быстро? Сколько времени вы друг друга знаете? Сколько вам лет, Николай? Вы были женаты? У вас есть дети?

— Мама! — почти закричала Маша, но Николай невозмутимо подцепил из хлебной корзинки кусочек хлеба и принялся намазывать на него масло.

— Законный интерес, — пробормотал он. — Итак, отвечая по порядку, скажу, что я очень рад, что все происходит быстро. Возможно, в других обстоятельствах и с другой девушкой мне нужно было бы больше времени, но Маша — это настоящий бриллиант, и я не могу дождаться дня, когда я смогу назвать ее своей женой.

— Да уж, бриллиант! — фыркнула Татьяна Ивановна, которую вся эта пламенная речь только еще больше разозлила.

— Мне тридцать два года, вполне подходящий возраст. Женат я не был, детей у меня нет.

— Подходящий для чего? — язвительно поинтересовалась Татьяна Ивановна. — Вы хоть знаете, сколько Маше лет?

— Мама!

— Нет, пусть он скажет! — Татьяна Ивановна отбросила кухонное полотенце на поверхность рядом с кухонной раковиной и развернулась к Николаю. Повисла неприятная пауза, в ходе которой Маша отчаянно пыталась подсказать Николаю свой возраст, но сделать это под бдительным наблюдением матери было не так-то просто.

— Татьяна Ивановна… — начал было Николай, но та резко подняла руку.

— Не надо. Вы даже не знаете ее возраста, а уже решили жениться. Это все совершенно неприемлемо, и я понимаю Машу, она слишком молода, у нее в голове ветер гуляет. Но вы-то ведь взрослый мужчина. Маше всего двадцать три года! Какую жизнь вы для нее выбрали? Посадите дома? Вы старше ее почти на десять лет! Вам не кажется, что это слишком много? Почему бы вам не выбрать кого-то более подходящего вам по возрасту и по статусу?

— Мама, пожалуйста, перестань, — прошептала Маша, сдерживая слезы. Это была плохая идея рассказать им о свадьбе. Нужно было подождать, может быть, месяц, два, три. Или вообще, рассказать им о свадьбе уже после свадьбы. Познакомить их с детьми, а потом уже с мужем. Жить на два дома, делать вид, что ты все еще не замужем, — даже это сейчас казалось Маше легче, чем то, что происходило в их кухне.

— Таня, наливай борщ уже! — вклинился в разговор Андрей Владимирович, и эта фраза, такая абсурдная для раскаленной атмосферы кухни, привела всех в чувство.

— Спасибо, но я, пожалуй, сыт, — пробормотал Гончаров, поднимаясь с места. — Было очень приятно познакомиться. Надеюсь, не в последний раз.

— Коля, пожалуйста… — пробормотала Маша, но Гончаров посмотрел на нее так, что она сразу замолчала.

— Маша, проводишь меня? — скорее приказал, чем попросил он, и Маша тут же подскочила с места и побежала за Гончаровым в прихожую. Он шел быстро, но спокойно, а уже перед выходом остановился так неожиданно, что Маша буквально влетела в него. Он подхватил ее и помог удержаться на ногах.

— Ты редко смотришь, куда идешь, да? — улыбнулся он, нежно глядя на Машу.

— Они… не специально. Они просто очень удивлены, вот и все. Я… я поговорю с ними. Я постараюсь убедить их, что так нельзя. Нужно… как-то объяснить… — тараторила она.

— Маша, Маша, Маша! — Николай притянул ее к себе, взял за подбородок и заставил приподнять лицо. Его взгляд был очень серьезным. — Я понимаю, слышишь? Я все понимаю.

— Ты… не обижаешься? — спросила она взволнованно.

— Я просто не собираюсь сидеть и выслушивать это все. Они привыкнут — со временем.

— А если нет? — спросила вдруг Маша. Тогда Гончаров взял Машину головку в две ладони, приблизил ее к себе, прикоснулся к ее губам сначала нежно, едва-едва прикасаясь, а затем поцеловал, захватив ее губы властно. Его руки удерживали Машу так, что она не могла даже вздохнуть. Она приоткрыла губы навстречу поцелую, и тут же Николай просунул язык внутрь, жадно, по-хозяйски заскользил по ее зубкам, коснулся ее языка. Его поцелуй был долгим, неторопливым и умелым. Машино сердце билось, как сумасшедшее, от одной мысли о том, что сейчас в коридор может выйти кто-то из родителей, но ее жениху на это было совершенно наплевать. Он обхватил Машу и прижал к себе, продолжая целовать, не отпуская, пока не почувствовал, как ее тело смягчилось и перестало сопротивляться, подчинившись его воле.

— Все будет хорошо, — прошептал он, но взгляд его оставался опасно серьезным. — В любом случае ты — моя. Ты понимаешь это? Скажи мне «да».

— Да, — Маша улыбнулась, приподнялась на цыпочки и поцеловала Николая в губы.

— Шалишь? — Николай взялся за ручку входной двери. — Я сейчас уеду, а ты побудь с родителями. Можешь сегодня не приезжать на работу. Между прочим, твоя мама затронула интересный вопрос.

— Какой? — спросила Маша, невольно любуясь мужчиной, о котором она совсем недавно даже не мечтала. Гончаров вышел на лестничную площадку и нажал кнопку вызова лифта. Где-то внизу механизм отозвался на это и покорно зажужжал.

— О том, какую жизнь я хочу для тебя после свадьбы.

— А как насчет того, какую жизнь я сама хочу? Разве это не мне решать? — возмутилась Маша, но Николай на это ничего не ответил и только посмотрел каким-то странно сочувствующим взглядом, значения которого Маша не поняла и вовсе. — Что?

— Ничего, — покачал головой он. Пришел лифт, избавляя его от необходимости что-либо объяснять. Николай зашел в него, а Маша подбежала и посмотрела с нескрываемым волнением.

— Ты чего-то недоговариваешь! — воскликнула она. Николай вздохнул и на несколько секунд задержался, не нажимая кнопку.

— Маша, освободи, пожалуйста, вечер пятницы, — сказал он обманчиво нейтральным тоном.

— Зачем?

— Мы пойдем в ресторан.

— Просто в ресторан? — сощурилась Маша.

— Да, просто пойдем в ресторан, — кивнул Николай. — Знакомиться с моей семьей.

И он нажал кнопку, оставив Машу переваривать информацию. Она совершенно забыла о том, что к ее жениху прилагается вся могущественная семья Гончаровых. Откровенно говоря, она вообще ни о чем не подумала.

— Маша, не стой на площадке, тебя продует! — Мама смотрела на Машу так, словно проблема сквозняка была единственной, о которой следовало беспокоиться. Маша обернулась к матери, будто впервые видела ее. Когда в мечтах Маша представляла себе, как будет выглядеть ее личное счастье, ее маленький «кошкин» рай, она ни разу не представляла себе маму, спрашивающую о сквозняке, вместо того, чтобы спросить о том, что действительно важно.

— Мама, он ушел!

— Я вижу, — невозмутимо ответила Татьяна Ивановна. — Идем обедать.

— Я не хочу обедать, — замотала головой Маша. — Я ничего не хочу. Почему нельзя было поговорить с ним по-человечески? Неужели так нужно было устраивать этот цирк?

— Неужели мы обязаны поставить в курс всех наших проблем весь дом? Зайди в квартиру, и мы поговорим, Маша, — мама говорила таким ласковым, таким ровным тоном, как если бы она разговаривала с террористом, держащим в руках кнопку от бомбы. Татьяна Ивановна и вправду боялась, что Маша сейчас сядет в лифт и убежит, и выкинет что-то еще. Поженится прямо завтра или передумает и решит жить каким-нибудь ужасным гражданским браком. Кто знает, что придет в эту милую головку?

— О чем, мама? — пробормотала Маша, чувствуя себя совершенно обессиленной. — О том, что он мне не подходит по возрасту?

— А ты считаешь, подходит? У нас с твоим отцом разница всего в один год, и ты знаешь, мы никогда не испытывали этой разницы поколений. Этот твой Николай — это же взрослый мужчина. Ты никогда не имела дела с такими.

— Мам, я никогда не имела дела ни с какими. Я его люблю!

— Ну вот. А я все думала, когда же я услышу это, — бросила Татьяна Ивановна так, будто Маша сказала какую-то несусветную глупость. — Да у тебя нет даже малейшего представления о том, что такое любовь. Идем домой, борщ остыл!

И Татьяна Ивановна развернулась, ушла обратно, уверенная в том, что Маша последует за ней. В первую минуту Маша хотела остаться. Из чистого упрямства она хотела так и остаться стоять посреди общего холла, в тапочках, в футболке, замерзая от вполне ощутимого сквозняка. Но делать это без единого зрителя было совершенно бессмысленно, к тому же Маша проголодалась. И устала. И не знала, что думать. Вчера, когда Николай сделал ей предложение на глазах у всего офиса, Маша чувствовала себя самой счастливой девочкой на свете. Но это было вчера, а сегодня все стало таким сложным. Разве настоящая любовь должна быть сложной? Столько вопросов без ответа!

— Когда это ты успела его полюбить? Еще вчера ты кричала, что знать его не хочешь? — ехидствует мама.

— А кто такой был этот Роберт, куда он делся? — задумчиво спрашивает папа.

— А ты не задумывалась, почему этот Николай в свои тридцать два не был женат? А? Разве это нормально? — щурится мама.

— И потом, для чего такая спешка? Вы же даже не встречались? Он что, боится, что если ты узнаешь его поближе, то передумаешь? Может быть, поэтому он не был женат? — предполагает она. Маша сидит на табурете напротив полной тарелки кроваво-красного борща и молчит. Она ни на кого не смотрит, исследуя самым подробным образом линии на своих ладонях.

— И где вы собираетесь жить?

— Я не знаю. У него, наверное.

— Да? Отдельно, значит? Но ты же даже готовить не умеешь! У тебя же в комнате полнейший кавардак, Машка. Да он тебя просто выгонит!

— Не выгонит, — возразила Машка, которой, надо признать, до этого и в голову не приходило связать свою нелюбовь к уборке и потенциальное будущее своего брака. Для нее любовь все еще оставалась понятием исключительно приятным и дальше поцелуев не шла.

— Ты что, беременна? Он поэтому на тебе женится? — продолжала мама, оглядывая дочь с подозрением, выдающим в ней врача. — Мы же говорили с тобой о контрацепции, я тебе все подробно рассказывала. Ты не можешь винить меня ни в чем. Маша, почему ты молчишь?

— А что мне сказать?

— А ты проверяла его на СПИД?

— Мама!

— А он не мошенник? Ты уверена, что он — тот, за кого себя выдает? — этот вопрос уже задал папа.

Но мама его перебила:

— Сейчас столько разных венерических заболеваний ходит, ни от чего нельзя защититься. Вот у меня студентка со второго курса пришла, рассказала, что ее подруга, тоже со второго курса, подцепила хламидиоз. Так она даже не сказала своему парню, что подцепила хламидиоз. Знаешь, почему? Боялась, что он ее бросит. При том, что подцепила она его именно от этого парня. А потом они разошлись, и подруга начала встречаться с другим. И парень ее сменил несколько девушек. В итоге мы рассчитали пирамиду, она охватывает почти весь факультет. Не только второкурсников!

— Какую пирамиду? — спросила Маша, чувствуя, что еще немного, и она начнет биться головой об стол.

— Как какую? — возмутилась мама. — Инфекционную!

— Мама, почему ты мне это говоришь?

— Почему? А как я могу молчать? Ты моя дочь, ты связалась неизвестно с кем, я за тебя волнуюсь. Неужели так сложно понять?

— Да, мам, — устало пробормотала Маша. — Мне очень сложно понять тебя. Я выхожу замуж. Николай — очень хороший человек. Без хламидиоза.

— Как ты можешь быть уверена? — бросила мама.

— Я уверена. Чего ты хочешь? Мама, скажи мне прямо, чего ты от меня хочешь? ЧЕГО ВЫ ВСЕ ОТ МЕНЯ ХОТИТЕ? — Маша закричала, вскочила и бросилась к себе в комнату. Мама побежала за ней, но Маша была моложе и быстрее, она захлопнула дверь, защелкнула замок и прижалась затылком к дверному полотну.

— Машка, открой! Ты чего там задумала?

— Оставьте вы меня все в покое!

— Таня, оставь ее в покое, — голос отца звучал глухо, как из бочки. Маша закрыла глаза. На столе, среди кучи бумажек, завибрировал ее телефон. Она осторожно вытянула шею и бросила взгляд на экран. Николай. Его упрямое лицо, напряженные скулы, сомкнутые губы — Маша сфотографировала его, когда они гуляли по окрестным лесам вокруг поселка и разговаривали о жизни. Редкий момент. Гончаров пытался научить Машу водить машину, но справиться с тяжелой «Нивой» Маша не смогла. Зато… он признался ей в том, что она ему нравится. Зачем он звонит? Задать еще миллион вопросов, на которые Маша не сможет найти ответы? Вот это и есть Настоящие Отношения, вот это и есть взрослая жизнь. У нее есть не только любимый человек, у нее будут конфликты, и выяснения отношений, и заламывания рук, и мамины обиды, папины нервы, смешки младшего брата. Может быть, предложить Николаю поселиться на необитаемом острове? Может быть, он согласится ТАК видеть ее будущее?

— Маша, ты там что делаешь? — мама принялась стучать в дверь. Мария огляделась вокруг, затем нерешительно подошла к столу, расчистила место и включила компьютер.

— Работаю, — крикнула она.

— Что? — не поверила мама. Тогда Маша встала, подошла к двери, открыла ее так неожиданно, что маме пришлось отпрыгнуть назад. Без звука Маша развернулась и уселась на свое компьютерное кресло. Она загрузила планы поселка «Русское раздолье» и принялась рассматривать карту, которую ей любезно переслали из управы еще до того, как любимый мужчина сделал Маше предложение и все полетело вверх тормашками. Карта была необычной, технической, с расположением электрических сетей, кабелей, с геодезическими разметками и обозначением границ разных зон. Маше было необходимо тщательно сверить эту карту с имеющимися в ее распоряжении планами поселка и в особенности будущего ландшафтного парка, чтобы исключить опасность того, что парк зацепит что-нибудь недопустимое, какие-нибудь важные стратегические провода связи, какие-нибудь коммуникации или иные проблемные объекты.

— Ты всерьез хочешь меня убедить, что сейчас будешь работать? — спросила мама после того, как простояла за Машиной спиной битых пять минут. Маша кивнула, не оборачиваясь. Забавно, что именно работа оказалась единственным, что смогло успокоить Машу и вернуть ей уверенность в себе. Ее парк, дорожки, проложенные ею на бумаге, фонари, расставленные ею в специальной программе, зоны, размеченные ею в соответствии со всеми новейшими тенденциями в парковой архитектуре. Суждено ли ей когда-нибудь увидеть эти дорожки под своими ногами? Каким будет их поселок, когда его перенесут с бумаги на тело земли? Депутат их области радостно кричал на всех углах о том, что готов помогать с муниципальным парком, но на деле он просто зарабатывал таким образом дополнительные баллы у населения и еще немножко усмирял негодующих, коих хватало вокруг всего этого дела с поселком «Русское раздолье». У таких строек всегда масса недоброжелателей, особенно среди местных жителей. Чем еще их умасливать, как не обещанием красивого парка с кафетериями, аттракционами и сахарной ватой. Вот только Маша собиралась сделать все возможное, чтобы обещания воплотились в жизнь. Такие были ее планы.

— Маша, я просто не хочу, чтобы ты потом была несчастна, — сказала мама, присаживаясь рядом на стуле. Она некоторое время смотрела на картинки райского места, где в графике реализуются все человеческие мечты — милые домики с треугольными крышами, дым из труб, смеющиеся дети, слетающие с горки на санях. Русская мечта, доведенная до компьютерного совершенства умелой и талантливой рукой ее упрямой дочери.

— Я знаю, мама.

— Когда ты сама станешь матерью, ты меня поймешь.

— Думаешь? — грустно вздохнула Маша. — Ты не хочешь, чтобы я была несчастна потом, но делаешь меня несчастной сейчас.

— Ты так это воспринимаешь? — огорчилась мама.

— А как еще мне это воспринимать? Ты поругалась с моим женихом. Завтра я поеду знакомиться с его родителями, а потом ты возьмешь и поругаешься с ними. А что, если я им не понравлюсь? К кому я приду с этим? Ты же скажешь мне, что ты меня предупреждала, мам! — Маша продолжала смотреть в экран, но глаза ее наполнились слезами. — Я совсем не так представляла себе любовь.

— Но ты действительно считаешь, что это — любовь?

— Ты совсем его не знаешь.

— Ты тоже, малышка, вот в чем дело, — тихо добавил папа, который, как оказалось, стоял в дверях. — Ты можешь пообещать нам с мамой, что эта свадьба… она хотя бы не завтра состоится, ладно? Дай себе время немного лучше узнать этого Николая.

— Почему вы думаете, что я изменю свое отношение к Коле?

— Ты уже изменила… к Роберту, — напомнила мама. — Разве нет? И не смотри на меня так, словно ты забыла, кто такой Роберт.

— Я не забыла, — пробормотала Маша и устало закрыла лицо руками. Роберта Левинского, главного архитектора их архитектурного бюро, она помнила очень хорошо. Его лицо, его тихий проникновенный голос, его манеру держаться так, словно он наследный принц маленькой европейской державы. Его улыбку, ободряющую и теплую. Маша влюбилась в Роберта Левинского с той минуты, когда пересекла порог их фирмы. Она могла тогда часами смотреть на его фотографию и мечтать об эмпиреях, не имея представления о том, кто такой и каков на самом деле красивый, тактичный, прекрасно воспитанный и, несомненно, на редкость красивый мужчина — Роберт Левинский. В том-то и дело, что она не забыла, как Роберт Левинский подставил ее, чуть не разрушив и ее карьеру, и ее чувства, и ее достоинство. Все, чтобы прикрыть собственный позор. Оказалось, что Маша была влюблена в образ рыцаря, внутри доспехов которого была пустота. Но может ли мама быть права в том, что, ошибившись однажды, Маша может влипнуть снова, поверить в то, чего на самом деле не существует?

Может ли Николай Гончаров оказаться таким же, как Роберт? В конце концов, разве не смотрит она теперь так же на фотографию Николая? Что, если мама права? В это Маша отказывалась верить, ее душа восставала против самой идеи того, что Николай Гончаров способен на подлость. Но… что, если? Маша вздрогнула, услышав, как снова зазвонил ее телефон. Николай? Нет, хвала небесам. Это звонят из офиса, Юля, Машина новоиспеченная помощница. Маша обернулась — усталая после всех пережитых эмоций.

— Свадьба состоится не завтра. Папа, это я тебе обещаю.