Талисман Цезаря

Тараксандра

Нет, не погиб Цезарь, сраженный кинжалами заговорщиков! Древнеримский историк Аппиан рассказывал, что в разгар похоронного действа над площадью зазвучал голос Цезаря: «Неужто я спас вас лишь затем, чтобы вы погубили меня?» А потом Гай Юлий Цезарь поднялся с погребального ложа и вознесся над пораженной толпой… Это миф, мистификация, или Цезарь вновь одержал верх, победив даже саму смерть? И в чем секрет успеха Цезаря? На эти и другие вопросы вы найдете ответы в новом романе Тараксандры.

ГЛАВА 9. СЛУЖБА В ВИФИНИИ

Вифиния. Здесь правил царь Никомед IV, эстет, интеллектуал, красавец. Гай Юлий Цезарь-старший был его другом, поэтому юношу при дворе приняли очень хорошо. Никомед окружил себя красивыми молодыми людьми, Юлий с его поэтическим даром сразу вошел в число самых избранных любимцев властителя. Задача придворной молодежи заключалась в том, чтобы развлекать царя. Одни расписывали для него залы дворца дивными фресками, другие ваяли статуи, кто-то придумывал новые изысканные танцы, Юлий услаждал правителя стихами.

Однажды царь и его фавориты совершали морскую прогулку. Внезапно на царский корабль напали пираты. Между охраной и разбойниками завязалась битва. Юлий тоже принимал участие в сражении. У молодого человека не было при себе оружия, поэтому он выхватил меч у какого-то раненого охранника и стал неумело, но очень яростно наносить удары нападавшим.

— Что ты делаешь, безумец? — крикнул Никомед. — Иди ко мне! Стража и без тебя управится!

Царь укрылся в недрах корабля, изнеженная молодежь, словно котята испуганно жались к своему повелителю.

— За мной, друзья мои! — закричал Юлий. — Покажем этим плебеям, что значит благородная кровь!

Увлеченные примером товарища, молодые люди выбежали из убежища и, подняв мечи у павшей охраны, ринулись в битву. Почти никто из этих служителей муз не умел владеть оружием, но в их сердцах горел огонь юности и задора. Их стремительный напор обескуражил бандитов, пираты стали отступать. Разгоряченный сражением, Юлий бросился в воду.

— Не дадим шакалам бежать! — весело воскликнул он.

Скульпторы, танцоры, музыканты с боевым кличем, как на охоте, последовали за Юлием. В несколько минут они доплыли до разбойничьего корабля и взобрались на него. Бандиты осыпали смельчаков ударами камней и мечей. Все молодые люди уже были изранены, но, в пылу битвы, они не замечали своих ран. Попав на пиратский корабль, Юлий тут же всадил меч в первого попавшегося преступника, по счастью, им оказался главарь шайки. Лишившись своего руководителя, пираты растерялись. Тут на борт поднялись и уцелевшие царские охранники, фавориты и стража в несколько минут разоружили всю банду, а корабль, с веселыми песнями, доставили в порт Вифинии. Прибыв во дворец, Никомед поручил своих юных любимцев заботам лекарей, и сам проследил, чтобы врачи, как следует, исполнили свой долг. Юлий, хоть и был первым, в этом сражении получил лишь незначительные раны: камень ушиб ему плечо, а чей-то меч оцарапал запястье. Вечером царь, в честь отважных молодых людей, устроил празднество.

Этот бой на короткое время прогнал печаль из сердца Юлия, но, когда все завершилось, юноша вновь ощутил равнодушие и пустоту, поселившуюся в его сердце. Юлия поздравляли как организатора победоносного сражения. Но молодой человек не испытывал радостей от оказываемых почестей. Веселое пиршество затянулось за полночь, Юлий незаметно покинул зал и вышел в сад. Луна и звезды царствовали над миром. Юноша забрался в мраморную беседку, печальные мысли терзали его сердце. Здесь-то и нашел его Никомед. Он сел рядом с любимцем.

— Почему ты так грустен, мой великий полководец и лучший из поэтов? — ласково спросил царь.

Юлий оторвался от своих грез и вскочил с места.

— Прости меня, великий царь, — смущенно проговорил молодой человек, склоняясь перед Никомедом, — я покинул праздник…

— И правильно сделал, — улыбнулся Никомед, — я и сам сбежал от этих болтунов. Садись же, дружок, давай вместе помечтаем тут.

Юлий сел на прежнее место.

— Что тебя гнетет, друг мой? — заботливо спросил правитель. — Я вижу, с каждым днем ты делаешься все печальнее. Еще в первый день, когда я увидел тебя, я прочитал в твоих глазах великое страдание, но не осмелился спросить о причинах его. Ты молод, но, я вижу, что уже так много пережил. Сегодня, когда ты ринулся в бой, мое сердце чуть не вырвалось из груди. Ведь ты искал смерти, бедный мальчик.

— Да, — тихо прошептал Юлий, — и я жалею, что не погиб. Жизнь стала непосильной ношей для меня.

— Расскажи мне все, как другу, как отцу, как брату, я верю, что смогу тебе помочь.

— Я проклят богами, — сказал чуть слышно Юлий, низко опуская голову. — Я сумасшедший.

— Но ты ошибаешься, друг мой! — воскликнул Никомед. — Кто-то сказал тебе ложь и вздор, в которую ты поверил! Если ты, мудрейший и храбрейший из всех людей, — а я повидал немало народу, — считаешь себя безумным, то кто же тогда действительно сумасшедший? Нет, тебя жестоко обманули или зло подшутили! Не верь в этот вздор, друг мой!

— К сожалению, это правда, — вздохнул Юлий. — У меня была невеста, прекраснейшее и добрейшее создание, которое когда—либо видел свет, настоящая нимфа. Но человеческое коварство разлучило нас. Она ушла служить Весте и отказалась от меня, а я так и не смог ее забыть. У меня есть жена, красивая, умная, благородная женщина. Всякий был бы счастлив и горд такой супругой, но меня преследует образ Коссуции, моей первой и единственной любви, и я не нахожу себе места от тоски и горя.

Никомед осторожно обнял юношу.

— Ты счастливейший из смертных, что познал и сохранил в своем сердце такую любовь. Это не безумие, а благословение богов. Любовь — величайший дар небожителей, которую они посылают только свои избранным. Редкий человек и за всю свою жизнь испытает подобные чувства. Брак, семья — это еще не любовь. Сколько несчастных живет под одной крышей, в скотской похоти плодят детей, и сходят в иной мир, так и не изведав любви. И пусть тебя разлучили с возлюбленной, ты видел, ты знаешь это божественное чувство. Поведай же мне об этой девушке.

Всю ночь юноша рассказывал Никомеду о Коссуции, о ее неземном облике, вспоминал улыбку, глаза, смех навсегда потерянной возлюбленной. Правитель не перебивал молодого человека, внимательно слушая возбужденную речь несчастного влюбленного. И лишь, когда первые лучи солнца коснулись листвы, Юлий опомнился.

— Великий царь, — воскликнул он, — я же отнял у тебя ночь! Прости меня!

Юноша встал на колени. Царь поднял молодого человека, на глазах Никомеда блестели слезы.

— Я счастлив, что ты открыл свое сердце мне, милый мальчик, — растроганно проговорил правитель. — Сила твоей любви воистину вдохновлена богами, а Коссуция — сама небожительница. Она — муза, раз смогла пробудить такие чувства.

Юлий ощутил, словно новые силы влились в его тело, исчезла гнетущая тоска из сердца, печаль сменилась радостью и светом.

— Да, Коссуция — муза, богиня, — прошептал он.

После этой ночи откровений правитель и его поэт почти не разлучались. На охоте, прогулках, праздниках, заседаниях совета — они всегда были вместе. Юлий многому научился от мудрого царя, в делах юноша проявлял такой ум, что Никомед стал доверять своему любимцу ответственные поручения. Как представитель царя Вифинии, Юлий ездил в Киликию и Митилену, где улаживал проблемы Никомеда. В трудах и заботах прошли три года, и вот однажды Юлий получил письмо из дома, в котором Аврелия сообщала, что Сулла умер, его сторонники не пользуются популярностью, все же пострадавшие в период правления диктатора, наоборот, стали получать богатые подарки и новые должности. Аврелия настойчиво советовала Юлию вернуться. Трогательное письмо, полное заботы и грусти, написала и Корнелия. Она поддерживала Аврелию и с нетерпением ожидала возвращения горячо любимого мужа. Воспоминания об оставленной семье вызвали смятение в душе Юлия. С одной стороны ему не хотелось расставаться с Никомедом, с которым они очень сдружились, но с другой, — образ покинутой родины, образ прекрасной и тихой Корнелии, запрятанные глубоко в сердце, неумолимо манили юношу назад. Молнией промелькнула и мысль о Коссуции, которая, хоть и не с ним, но все же будет рядом. Юлий показал письмо царю.

— Я должен вернуться, — сказал молодой человек. — Жена и мать ждут меня. К тому же в Риме есть создание безмерно дорогое мне.

Никомед кивнул.

— Я понимаю тебя, мой мальчик, — сказал царь. — Если бы речь шла только о твоей семье, я бы всеми силами и средствами умолял тебя остаться, но тебя в Риме ждет та, кто выше всех людей и даже богов. Возвращайся к ней и будь счастлив своей, такой далекой, но такой прекрасной любовью, — Царь обнял друга.

Через несколько дней Юлий, нагруженный богатыми подарками и благодарственными грамотами от Никомеда IV, покинул Вифинию.