Талисман Цезаря

Тараксандра

Нет, не погиб Цезарь, сраженный кинжалами заговорщиков! Древнеримский историк Аппиан рассказывал, что в разгар похоронного действа над площадью зазвучал голос Цезаря: «Неужто я спас вас лишь затем, чтобы вы погубили меня?» А потом Гай Юлий Цезарь поднялся с погребального ложа и вознесся над пораженной толпой… Это миф, мистификация, или Цезарь вновь одержал верх, победив даже саму смерть? И в чем секрет успеха Цезаря? На эти и другие вопросы вы найдете ответы в новом романе Тараксандры.

ГЛАВА 6. СВАДЬБА ЮЛИЯ И КОРНЕЛИИ

Аврелия, торопя события, назначила свадьбу на самое ближайшее время. Юлий не спорил с матерью, праздничные хлопоты не радовали, но и не раздражали его. Равнодушие и усталость охватили молодого человека. Корнелия, видя такое состояние жениха, как-то вечером подошла к Юлию.

— Все еще можно изменить, — тихо сказала она. — Я знаю о твоем горе и не требую взаимной любви, но, если я совсем неприятна тебе, то лучше оставить все, как есть… — на ресницах Корнелии выступили слезы.

— Не волнуйся, — мягко проговорил юноша, — ты очень нравишься мне, и я не хочу ничего менять. Все будет хорошо, милая.

Девушка улыбнулась.

— Спасибо, — прошептала она.

За несколько дней до свадьбы странный посетитель пришел в дом Юлиев. Незнакомец был средних лет, высок, могучего телосложения, с короткими, вьющимися волосами и раздвоенным квадратным подбородком. Этого человека можно было бы назвать красивым, но что-то слащавое, отталкивающее было в этой, на первый взгляд, мужественной внешности. Словно боясь испачкаться, он брезгливо подбирал полы тоги и кривил тонкие губы. Он попросил, чтобы его проводили к Юлию. Войдя в дом, этот человек придирчивым взглядом осмотрел роскошное убранство особняка, острая зависть отразилась на его резком лице.

— Приветствую тебя, благородный Гай Юлий Цезарь, — хорошо поставленным голосом опытного полководца и оратора проговорил незнакомец. — Меня зовут Луций Корнелий Сулла, я сенатор.

— Приятно с тобой познакомиться, сенатор, — учтиво поклонился Юлий. — Присаживайся, пожалуйста.

Сулла небрежно развалился в кресле.

— Я был другом твоего отца, — сказал сенатор, — и, уважая его память, пришел сюда, чтобы предупредить тебя о грозящей опасности.

— О какой опасности, сенатор? — удивился Юлий. — Что мне грозит?

— Ты поставил не на ту лошадку, дружок. Твоя свадьба — позор для славного рода Юлиев.

Юлий нахмурился.

— Если ты пришел оскорблять меня, Сулла, а, тем более, мою невесту, я прикажу моим рабам выгнать тебя вон, — с угрозой проговорил Цезарь.

— Не шуми, мальчуган, — засмеялся Сулла, — в душе ты тоже согласен со мной. Плебейка Коссуция, конечно, не пара тебе, но и дочка этого взяточника Цинны тоже тебе не нужна. Я вижу твои замыслы до самого сердца. Ты захотел под крылышко к консулу, но его положение очень шатко. Новым правителем Рима стану я. И первое, с чего я начну, это уничтожу подлеца Цинну. Гнев, который я обрушу на отца, падет и на дочь, и, если окажешься ты рядом, то — и на тебя. Брось ее, пока не поздно, я найду тебе другую жену, действительно достойную особу.

— Убирайся! — воскликнул Юлий, он сжал кулаки и стал приближаться к Сулле.

— Уймись, юноша, — сказал сенатор, быстро поднимаясь, и начиная отступать к двери, — я говорил с тобой так резко лишь потому, что ты мне очень симпатичен и, во имя светлой памяти твоего отца, я не желаю, чтобы с тобой случилась беда. Дружи со мной, а не с Цинной, я — истинный покровитель для тебя.

Юлий схватил первую попавшуюся вазу.

— Еще одно слово и я разобью тебе голову, — проговорил Юлий.

— Ах, вот как, — побледнел Сулла, — ну, берегись, щенок, ты еще заскулишь у меня!

Сулла повернулся и стремительно вышел из комнаты. Во дворе он столкнулся с входящим в дом Цинной. Юлий видел из окна, с какой ненавистью посмотрели друг на друга два влиятельных политика. Сулла быстро прошел мимо, и сев в свои носилки, покинул дом Юлиев. Цинна быстро вошел в комнату Юлия. Юлий впервые видел этого ироничного, вальяжного человека таким взволнованным. Лицо Цинны было красным, а глаза горели гневом

— Что делал здесь этот мерзавец? — воскликнул Цинна.

— Очень странно себя вел. — ответил Юлий. — Мне он даже показался безумным.

Юлий рассказал о своей беседе с Суллой. Цинна устало присел на ложе.

— Этот негодяй не дает мне покоя, — сказал консул, вытирая лицо. — Мы с ним давние враги. Он ненавидит меня, а я — его. Эта скотина Сулла, развратник и подлец, сватался к моей дочери. Старый сатир захотел жениться на моей нежной юной голубке. Но я-то знаю, ему нужна не Корнелия, а ее приданое. Вряд ли найдется в Риме еще девушка с таким состоянием, какое я даю за моей дочерью. Я отказал Сулле. Сатир еще несколько раз приходил ко мне с предложением отдать дочь. Он пытался сразить, а потом и запугать меня своими связями и влиянием в сенате, угрожал, уговаривал, в конце концов, мы поругались с ним. Сулла становится все более и более опасным, он набирает мощь. Я выгнал Суллу, и после этого началась моя битва с сенатором, которая неизвестно чем закончится… Так что, паренек, тебе действительно, пожалуй, лучше отказаться от моей дочери. У Суллы много могущественных друзей, скоро новые выборы, и следующим консулом может стать он. Если Сулла получит власть, страшно подумать, что с нами тогда будет да и с Республикой тоже.

— Я не откажусь от Корнелии ни при каких условиях, — четко проговорил Юлий.

— Вот как? — удивился Цинна, он с интересом посмотрел на молодого человека. — Но мне казалось, что ты не любишь мою дочь, и женишься лишь из жалости к бедняжке Корнелии. Это она безумно влюблена в тебя.

— У меня есть чувства к Корнелии. Клянусь, я не оставлю твою дочь и стану ей самым верным мужем и защитником.

— Спасибо, — сказал Цинна, — пожимая руку молодого человека. — Именно это я и хотел услышать и рад, что не ошибся в своих ожиданиях. Когда я впервые обратил внимание на тебя, то сначала меня привлекло твое благородное происхождение. Моя семья тоже принадлежит к древним знатным патрициям. Я рано овдовел и один воспитывал дочь, поэтому особенно к ней привязался. Я хотел для моей доченьки все самое лучшее: лучшие наряды, лучших учителей, лучшего мужа. Корнелия росла в роскоши и в достатке, не зная зла и горя. Но я становлюсь стар, к тому же тучи, вызванные Суллой, сгущаются надо мной. В любой момент меня может не стать, и тогда моя девочка останется совсем одна в жестоком мире. Ты показался мне достойным: потомок божественного рода, умный, образованный, достаточно богатый, молодой, красивый. Я решил, что лучшего зятя мне не найти, Корнелия же влюбилась в тебя с первого взгляда. Я предложил Аврелии вас поженить. Клянусь Юпитером, я не знал, а твоя мать мне ничего не рассказала, о твоей любви к Коссуции. Если бы мне было известно о твоих чувствах к той девушке, то я не стал бы смущать ни твой покой, ни дочери.

— Коссуция отказалась от меня. — тихо проговорил Юлий. — Мы могли быть вместе, но она предпочла небесную любовь любви земной. Это был лишь упоительный сладкий сон, только сон и ничего больше. Я сделаю все, чтобы Корнелия стала счастливой.

Наступил день свадьбы. И опять в доме Юлиев собрался весь цвет Рима: сенаторы, военные, модные философы, представители самых знатных и уважаемых семейств. Слух о том, какой свадебный подарок получил этот бледный изящный юноша, заставил склонить головы перед семьей Юлиев даже самых ярых недоброжелателей. Все стремились заручиться поддержкой зятя консула, помощника самого верховного жреца Юпитера. Однако ни сердце, ни глаза Юлия не радовались свалившейся на него удаче.

Юлий почти ничего не ел и не пил, ярко алая туника зловеще подчеркивала его смертельную бледность. Среди гостей прошел шепот, что, вероятно, верховный жрец Юпитера, в ближайшее время, вновь останется без помощника, а юная супруга станет прехорошенькой молодой вдовушкой. Корнелия тоже была грустна. Ее прекрасные волосы убрали в высокую прическу, придавшую девушке гордый величественный вид, словно у служительницы Весты. Мысли о Весте всколыхнули в Юлии с новой силой мучительные воспоминания о Коссуции; Юлий тряхнул головой, отгоняя наваждение. Корнелия понимала состояние супруга.

— Я буду ждать твоей любви, ни о чем не волнуйся, — ласково сказала Корнелия.

Она нежно, как сестра поцеловала юношу в мокрый лоб.