Сумрачный покров. Идеальные

Таня Лаева (2024)

Никогда не играйте со своей тенью и своим отражением, иначе «оно» поймет, что имеет над вами власть, а не наоборот. По ту сторону живет кто-то другой, кто-то злой, корявый, корыстный, и именно этот «кто-то» может наделить тебя силой или свести с ума… лишь только оно узнает о своей самостоятельности, своей самости. У Джона идеальная семья и идеальная жизнь, но все меняется, когда приходит она — сумасшедшая, одержимая лишь им тварь. Его безоблачная жизнь начинает рушиться, и он понимает, что все это время он жил в аду, а он там самый настоящий дьявол…

Глава 8. Вторая жертва

Звенит будильник.

— Привет, Френки.

В приподнятом настроении, наконец-то, выспавшись, я спешил на завтрак. В коридоре мы столкнулись с Кирстен. Она выглядела задумчиво и, мне показалось, даже немного расстроено.

— Привет, Джей. Где ты был вчера вечером?

— Привет, цветочек, — я обнял ее за шею и звонко чмокнул в щеку, — Я ездил в полицию, давал показания. А ты чего такая серьезная?

— Я волнуюсь за тебя…

Я стыдливо опустил глаза. Я все еще чувствовал себя виноватым перед ней.

— Ты совсем не общаешься со мной. После дня рождения мы никуда не ходили вместе. Я скучаю.

— Цветочек, прошло всего два дня.

— А как будто целая вечность…

Я нежно обнял ее за плечи, заглядывая в печальные родные глазенки.

— Хорошо, сегодня после учебы сходим куда-нибудь. В кино?

— Отлично! Ты лучший, Джей!

Идеальным быть приятнее, чем лучшим. Когда ты лучший, значит тебя с кем-то сравнивают. Сегодня ты лучший, а потом в гонке появляется более быстрый или сильный конкурент, и ты можешь не выдержать марку. Но когда ты идеален, ты ни с кем не соперничаешь. Тебе не нужны соперники для самоутверждения и понимания своего превосходства.

Идеал — это верх совершенства. Быть лучшим — всегда из кого-то; а быть идеальным — быть единственным в своем роде.

— Джей? Алё!

Я взглянул на смеющуюся малышку.

— Я говорю идем, опоздаем же.

Мы уже закончили завтрак, а я, погруженный в свои мысли, ковырял последний кусок омлета и гонял его по тарелке.

— Джон, дорогой, не играй с едой.

Я вопросительно взглянул на мать исподлобья.

— Доедай, милый. Вам пора, — она торопила меня, и мне это не понравилось, что нехорошее снова зачесалось между ребер.

По дороге в универ мы слушали наш любимый плейлист и пели наши любимые песни. Настроение, как и погода, радовали, как никогда. Солнце поднималось и проглядывало сквозь деревья. Снег искрился и переливался, купаясь в ранних солнечных лучах. Я взглянул на Кирстен, в ее глазах отражался солнечный свет, она будто была наполнена им и сияла словно солнышко.

— Эй, следи за дорогой.

Моя Карен такая же светлая, как и сестра.

Легкая улыбка коснулась моих губ при мысли о ней. Я скорее хотел ее увидеть. Впервые я скучал по ней, мне хотелось как можно быстрее коснуться ее медового оттенка гладкой кожи, и ласкать ее бесконечно.

Я чувствовал что-то новое, ранее не известное. Внизу живота было приятное волнение при воспоминании об этой жгучей брюнетке, о ее чувственных сладких устах.

Как бы я хотел наслаждаться ее поцелуями вечно.

Мы подъехали, рядом со входом стояли две полицейских машины. Кирстен никак на них не отреагировала, а я запереживал ни на шутку.

— Хорошего дня, Джей! Сегодня мы идем в кино. Я уже купила билеты на вечерний сеанс. На экранизацию моего любимого мультфильма. Встречаемся у выхода сразу после занятий. Маму я предупредила, что мы будем поздно.

Она меня чмокнула и"поскакала"на занятия, а меня переполняло чувство распирающей грудь тревоги.

Почему здесь копы? Может проверка или обучение?

Вдруг тревожный колокол ударил… нет с грохотом упал на мою голову, и я схватился за нее, пытаясь унять бешенную пульсацию.

— Карен…

Я бросился в ее кабинет. Я хотел убедиться, что с ней все в порядке, но в коридоре налетел на Шона.

— Эй, здоровяк, здорово! — он был бледнее белоснежных рам и подоконников университетского коридора и скалился словно к его щекам прицепили прищепки.

— Привет, дружище. Ты не знаешь, почему здесь столько полиции?

Лицо Шона в миг переменилось, улыбка сошла, глаза потемнели.

— Тебе, брат, лучше не знать. Ты слишком впечатлительный.

— Говори! — громко отрезал я и сделал угрожающий шаг ему навстречу.

— Ладно, ладно. Убили одного из преподов… прямо в кабинете. Вчера вечером, видимо, после занятий.

— К-кого? — запнулся я и нервно сглотнул.

— Джон, ты уверен, что…

— КОГО?! — мой рев раздался эхом в пустом коридоре.

— Мисс Уайлд. Ее нашли в аудитории около классной доски, сидящей в луже крови.

Я рванул бежать, но Шон успел перехватить меня за локоть.

— Братец, тебе туда не надо. У тебя будет инфаркт от этого зрелища.

Я вырвал руку и оттолкнул его.

— Руки прочь!

Я помчался в кабинет Карен. Шон за мной. Коридор был оцеплен с двух сторон. Копы никого не подпускали, да и желающих было немного.

— Тебя не пропустят, Джон.

Я отчаянно смотрел на открытую дверь, из которой вспыхивала вспышка камеры.

— Идем. Идем же.

Я развернулся к нему со взглядом полным слез и мольбы.

— Помоги мне… помоги пройти туда.

Два полицейских о чем-то оживленно спорили, когда Шон подлетел к ним с выпученными ошалелыми глазами.

— Офицеры. Там… там на лестнице еще один труп.

Черт, даже я бы ему поверил. Ему надо было поступать в театральный.

Полицейские ринулись за ним. Путь был свободен. Молнией я метнулся к кабинету, времени было в обрез. Я вбежал и отшатнулся.

О, Господи Боже…

Она сидела ровно также, как и вчера, опустив голову, поджав ножки, в той самой луже из моего видения. Лицо было иссиня-белым, вены вздулись. Кровь запеклась на полу и на ее губах.

Вокруг сновали криминалисты. Фотографировали, снимали отпечатки. Мужчина в белом халате заполнял что-то, сидя за столом. Я снова взглянул на нее, мне даже не было дурно… я не верил своим глазам.

Она же была жива, когда я уходил. Мы разговаривали.

Я смотрел на нее, слезы застилали мои глаза и безжалостно щипали их. Я почувствовал дрожь по всему телу. Видимо прошел шок, и пришло осознание.

Внезапно ОНА подняла голову и открыла глаза с желтыми белками и болотно-зелеными радужками. С ее губ потекла густая вязкая кровь. ОНА улыбнулась мне и стиснула свои окровавленные зубы, а сквозь них пролились черные сгустки, когда она открыла рот и пробулькала.

— Джонни…

Мои губы стали открываться, как у рыбы, издавая немой крик. Чудовище склонило голову на бок, и ее липкие волосы упали на обезображенное лицо.

— Поцелуешь меня? Ты же мечтаешь о моих чувственных губах? — прохрипел монстр голосом с зажеванной пленки.

Оно потянуло свои синюшние руки ко мне, и начало подниматься на шатающихся ногах, карабкаясь лопатками по стене.

— Можешь целовать меня вечно! — заверещал мертвец и бросился в мою сторону, брызгая кровавой слюной в разные стороны.

— Мистер Уильямс! — громкий голос вырвал меня из кошмара и, наконец, я смог заорать.

Я упал на пол и стал бить ногами по столу. Руками я схватил свою голову, и пытался локтями закрыть уши.

— ДЖОН!!! — крикнул кто-то.

Я бился в конвульсиях как при эпилептическом припадке и шепотом безумно повторял.

— Это не я… ты жива… нет… нет… это не ты…

Картинка исчезает точно, как и мое сознание. Наступает вечная темнота.