Библиотечная полиция

Стивен Кинг, 1990

В библиотеке маленького айовского городка причудливо изгибаются пространство и время, из самых темных глубин подсознания выходит безжалостный мститель-полицейский, а тихая женщина постепенно обращается в жуткое нечто, питающееся человеческим страхом…

Глава 4

Пропавшие книги

1

Обычно Сэм всю неделю довольствовался легкими завтраками — стаканом апельсинового сока и овсяной булочкой, — а вот по субботам (во всяком случае, по тем субботам, когда не страдал похмельем после слишком бурного ротарианского застолья) любил выспаться всласть, встать попозже, прогуляться пешком до расположенного на площади ресторанчика «Мак-Кенна» и за чтением (а не обычным просматриванием) газеты насладиться горячим бифштексом с яичницей.

Именно так сложился его распорядок на следующее утро, седьмого апреля. Дождь, накануне ливший весь день, наконец прекратился, и нежно-голубое небо дышало весной. После завтрака Сэм неспешно двинулся домой, останавливаясь перед каждой клумбой полюбоваться на только что распустившиеся тюльпаны и крокусы. Вернулся он домой в десять минут одиннадцатого.

Лампочка на автоответчике горела. Сэм нажал кнопку и достал из пачки сигарету, собираясь закурить.

— Здравствуйте, Сэм. — Спичка застыла в шести дюймах от сигареты: вкрадчивый голос Арделии Лорц он не спутал бы ни с каким другим. — Вы меня крайне разочаровали. Почему вы не сдали книги вовремя?

— О дьявольщина! — вырвалось у Сэма.

Целую неделю его преследовала какая-то неясная мысль — так порой вертится на кончике языка забытое слово, выводя вас из душевного равновесия. Книги. Проклятые книги. Эта женщина, должно быть, уверовала, что он истый филистимлянин, который только и знает что лицемерно рассуждать о том, каким плакатам место в детской библиотеке, а каким — нет. Вопрос только, отчитает ли она его прямо сейчас или прибережет это удовольствие для личной встречи.

Сэм бросил обгоревшую спичку в пепельницу рядом с телефоном.

— Мне казалось, что я вам четко объяснила, — продолжал ее вкрадчивый и вместе с тем неумолимый голос, — «Помощник оратора» и «Любимые стихи американцев» — книги из справочно-библиографического отдела, которые выдаются только на одну неделю. Я была о вас лучшего мнения, Сэм. Вы меня чрезвычайно разочаровали.

И тут Сэм, к своей досаде, осознал, что стоит, зажав в зубах незакуренную сигарету, и отчаянно, по-мальчишески, краснеет. Как будто он снова очутился в четвертом классе — только на сей раз в углу, да еще и в нахлобученном на голову бумажном колпаке — позорном головном уборе лодыря.

В голосе Арделии Лорц зазвучали снисходительные нотки:

— Тем не менее я решила простить вас и продлить срок; можете вернуть книги до полудня в понедельник. И пожалуйста — не навлекайте на себя неприятности. — Чуть помолчав, она добавила: — Помните о Библиотечной полиции, Сэм.

— Арделия, детка, тебе это не надоело? — проворчал себе под нос Сэм, но слушать его было некому: Арделия, напомнив про Библиотечную полицию, повесила трубку.

2

Сэм чиркнул спичкой и закурил. После первой же затяжки его осенило. Быть может, он и проявит некоторую трусость, но зато уладит сложности с мисс Лорц раз и навсегда. Да и вообще — справедливость того требует.

Ведь вознаградил же он Наоми! А теперь отблагодарит Арделию. Сев в кабинете к тому самому столу, за которым сочинял свою знаменитую речь, Сэм придвинул блокнот и начал писать, чуть отступив от фирменной шапки «Со стола СЭМЮЭЛЯ ПИБЛСА»:

«Уважаемая мисс Лорц!

Прошу извинить меня за то, что не сдал в срок Ваши книги. Поверьте, мои извинения абсолютно искренни, ведь книги эти очень помогли мне. Прошу Вас принять этот штраф за просрочку. Остальное — в знак моей глубочайшей признательности — оставьте себе.

Искренне ВашСэм Пиблс».

Перечитывая записку, Сэм выудил из ящика стола скрепку и подумал было, не поменять ли «Ваши книги» на «библиотечные книги», но решил оставить все как есть. Арделия Лорц, по его глубочайшему убеждению, была из когорты людей, относящих знаменитое высказывание «Государство — это я»^[5] целиком на свой счет, даже если «государством» в данном случае и считается местная библиотека.

Он достал из бумажника двадцатидолларовую купюру и прикрепил скрепкой к записке. Затем призадумался, нервно барабаня пальцами по столу. «Эта Лорц может подумать, что я пытаюсь ее подкупить. Обидится и, чего доброго, еще в бутылку полезет».

Впрочем, по большому счету ему было на это наплевать. Сэм прекрасно понимал, что скрывалось за утренним звонком мисс Лорц. Он слегка перестарался, когда высказывал свое мнение по поводу плакатов в детском читальном зале, и теперь библиотекарша пыталась хоть как-то поквитаться с ним. Однако четвертый класс остался в далеком прошлом, да и Сэм уже нисколько не напоминал себя прежнего — запуганного мальчонку, которого ничего не стоило отодрать за уши. Теперь уж он никому не разрешит унижать себя. И тем более не спасует перед какой-то дурацкой старушенцией-библиотекаршей, позволяющей себе выставлять в фойе щиты с наглыми надписями и читать нотации менторским тоном.

— Пошла ты… — громко выругался он. — Не возьмешь у меня деньги — отправь их в библиотечный фонд или еще куда-нибудь.

Сэм положил записку с пришпиленной к ней двадцаткой на стол. Он не питал ни малейшего желания передавать деньги лично, дабы не выслушивать очередную нотацию. Нет, он поступит иначе. Вложит записку с деньгами в одну из книжек, чтобы краешек чуть торчал наружу, сами книжки перетянет парой резинок и сбросит в библиотечный книгоприемник. Прожил же он в Джанкшен-Сити шесть лет, не зная Арделию Лорц; если повезет, то и ближайшие шесть лет обойдется без нее.

Теперь оставалось только найти сами книги.

В кабинете их не было, это точно. Сэм прошел в столовую и посмотрел на журнальном столике, где обычно оставлял вещи, которые должен был возвратить. Там лежали только две видеокассеты из салона Брюса, конверт с грифом «Пейпербой» и две папки со страховыми полисами… Ни «Помощника оратора», ни «Любимых стихов американцев» на столе не было.

— Проклятие, — сплюнул Сэм, почесывая затылок. — И куда, черт возьми, они запропастились?

Он отправился на кухню. В сердцах швырнул свежую газету в картонную коробку и осмотрел стойку. И здесь ничего, если не считать упаковки, из которой он вынул вчера вечером замороженный ужин.

Сэм неторопливо поднимался на второй этаж. На душе у него уже скребли кошки.

3

В три часа дня Сэм был в бешенстве, рвал и метал. Готов был лезть на стенку. Дважды прочесав весь дом вдоль и поперек, во второй раз перевернув вверх дном даже чулан, он отправился в контору, хотя и был абсолютно уверен, что, уходя с работы в понедельник, прихватил книжки с собой. Ясное дело — и в конторе злополучных книг не оказалось. И вот результат — половина прекрасного субботнего утра в разгар весны потрачена впустую на поиски каких-то дурацких библиотечных книжек.

Голос Арделии Лорц звенел у него в ушах: Помните про Библиотечную полицию, Сэм. Он представлял, как бы возрадовалась эта мегера, узнав, сколько неприятных минут доставила ему. Сэм ничуть не сомневался, что, существуй такая полиция на самом деле, эта женщина непременно натравила бы ее на него. Чем больше он об этом думал, тем сильнее злился.

Сэм бросился к себе в кабинет. Со стола на него укоризненно смотрела записка с двадцаткой.

— Дьявольщина! — в сердцах сплюнул Сэм.

Он уже решил было обшарить дом еще раз, но в последний миг передумал. Бесполезно. И вдруг в его ушах зазвенел голос матери, которой давно не было в живых. Мягкий и увещевающий: «Помни, Сэмюэль: когда долго не можешь чего-то найти, не стоит тратить время на бесполезные поиски. Сядь и как следует все обдумай. Пошевели мозгами, а ноги побереги до лучших времен».

Сэму было десять лет, когда мать дала ему этот совет; что ж, и теперь, когда ему уже сорок, совет ничуть не утратил актуальности. Сэм сел за стол, зажмурился и попытался припомнить все про эти треклятые книжки с той самой минуты, как получил их из рук мисс Лорц и до… неведомо чего.

Из библиотеки он привез книги к себе в контору, заскочив по пути в пиццерию; там взял себе пиццу с грибами и перчиками, которую умял уже в конторе, заодно просматривая сборник «Помощник оратора». Сэм даже вспомнил, как внимательно следил, чтобы ни одна капля кетчупа не упала на страницы «Помощника», — сейчас, учитывая, что книги вообще пропали, это казалось полным издевательством.

Большую часть дня он работал над речью, вставляя куда нужно шутки, а потом полностью переделал концовку, чтобы подогнать ее под стихотворение. Вернувшись в пятницу днем домой, он привез с собой одну только речь, оставив книги в офисе. В этом Сэм был уверен. В «Ротари-клуб» его отвез заехавший за ним Крейг Джонс; Крейг же подбросил его домой и на обратном пути — как раз вовремя, чтобы Сэм успел облевать коврик перед собственной входной дверью.

Субботнее утро ушло на мучительную борьбу с головной болью и крайне неприятным похмельем; остаток уик-энда он провел дома, читая, смотря телевизор и — что уж греха таить — упиваясь своим триумфом. Ни в субботу, ни в воскресенье он к своей конторе и на пушечный выстрел не приближался. В этом Сэм был уверен на сто процентов.

«Ну ладно, — подумал он. — Теперь начинается самое трудное. Попытайся сосредоточиться». Впрочем, особенно напрягаться ему не пришлось. Сэм мигом вспомнил, что в понедельник без четверти пять уже выходил из офиса, когда позвонил Стю Янгман и попросил выписать здоровенный полис на страхование домашнего имущества. (Затем подобные заказы посыпятся как из рога изобилия.) Разговаривая по телефону, Сэм краешком глаза видел, что обе библиотечные книжки лежат на краю стола. И, покидая офис во второй раз, он прихватил их с собой, зажав под мышкой. В том, что это было именно так, Сэм нисколько не сомневался.

В тот же вечер он хотел их сдать, но позвонил Фрэнк Стивенс и пригласил его в ресторан отужинать в семейном кругу. Оказалось, что к Стивенсам приехала племянница из Омахи (Сэм давно убедился в том, как трудно жить холостяку в маленьком городке — даже случайные знакомые моментально становятся сводниками). Ужинали они в «Брейдис Рибсе». Домой он вернулся поздно для будней — в одиннадцать, уже (естественно) совершенно позабыв о книгах. И больше про них не вспоминал. Внезапно навалившиеся заказы отнимали столько времени и сил, что он снова вспомнил про проклятые книжки уже только после звонка Лорц.

«Что ж, вполне вероятно, что я больше к ним не прикасался. Значит, книги должны быть там, где я их оставил, вернувшись в понедельник с работы». На мгновение зародилась надежда — а вдруг книги просто остались в машине? Но в следующую минуту, уже встав, чтобы пойти и проверить, Сэм отчетливо вспомнил, как переложил портфель в руку, зажимавшую под мышкой книги, чтобы вынуть из правого кармана ключ. Нет, в машине их быть не может.

«Ну и чем ты занялся, когда вошел?» — спросил он себя и мысленно представил, как открыл дверь в кухню, вошел, водрузил портфель на табуретку, покрутил книги в руках и…

— О нет! — Он сжал кулаки. — Только не это.

В воздухе отчетливо запахло бедой.

На полу, в кухне, между столом и газовой плитой, стояла картонная коробка из-под виски. Насколько Сэм помнил, она была там уже пару лет. Обычно люди при переездах складывают в такие коробки всякое барахло, но некоторым они также заменяют мусорные ведра. Сэм использовал эту коробку под ненужные газеты: каждый день, прочитав газету, швырял ее в эту коробку; точно так же, например, он и сегодня поступил с утренней газетой. А раз в месяц…

— Грязнуля Дейв! — пробормотал Сэм, вскочил из-за стола и бросился на кухню.

4

Коробка из-под виски с изображением ухмыляющегося Джонни Уокера в монокле была почти пуста. Роясь в газетах, едва прикрывавших дно коробки, Сэм уже знал, что ничего не найдет, но все-таки для очистки совести проверил. Так обычно ведут себя вконец отчаявшиеся люди, которые втайне надеются, что их желание сбудется, если хотеть по-настоящему. В коробке обнаружились только субботняя «Газетт» — от которой он избавился совсем недавно — и газета за пятницу. Ясное дело — никаких книг, ни внизу, ни в середине. Обуреваемый самыми мрачными предчувствиями, Сэм решил позвонить Мэри Вассер, женщине, которая приходила к нему по четвергам убирать.

— Алло, — послышался в трубке слегка встревоженный женский голос.

— Здравствуйте, Мэри. Это Сэм Пиблс.

— Сэм? — Тревожные нотки усилились. — У вас что-то случилось?

Да! В понедельник за мной начнет охотиться эта стерва, что заправляет нашей библиотекой! Возможно, даже запасется распятием и здоровенными гвоздями!

Разумеется, ничего подобного он сказать не мог, и тем более — Мэри, которая относилась к тем несчастным и загнанным душам, что появились на свет под несчастливой звездой и вели жалкое существование из-за своих вечных страхов. Люди, подобные Мэри Вассер, вообще свято убеждены, что ходить по тротуарам нельзя, потому что на голову вот-вот упадет кирпич. Или тяжелый бронированный сейф. Если не кирпич и не сейф, то тебя непременно собьет пьяный водитель. Или цунами. Цунами — в Айове? Да, цунами в Айове. Если же цунами обойдет стороной, то уж шальной метеорит точно не пощадит. И вообще Мэри Вассер была из тех, кто при каждом телефонном звонке прежде всего думает, что случилась беда.

— Нет, ничего, — поспешно ответил Сэм. — Все в полном порядке. Просто я хотел спросить, не видели ли вы в четверг Дейва?

Вопрос чисто формальный: газет все равно уже не было, а Грязнуля Дейв — единственный Газетный Тролль в Джанкшен-Сити.

— Да, видела, — упавшим голосом признала Мэри; похоже, заверения Сэма, что все в порядке, привели ее в полное смятение, и в голосе уже слышался безотчетный ужас. — Он приходил за газетами. Что, не следовало впускать его? Но ведь он всегда приходил, вот я и подумала…

— Успокойтесь, Мэри, все нормально, — прервал ее Сэм с наигранной беззаботностью. — Просто, не увидев газет, я решил проверить…

— Но ведь раньше вы никогда не проверяли! — Голос Мэри сорвался почти на визг. — Скажите, Дейв жив? С ним ничего не случилось?

— Нет, — ответил Сэм. — То есть я ничего про него не знаю. Я только… — И тут его осенило. — Купоны! — выкрикнул он. — Я забыл вырезать газетные купоны в четверг, вот и подумал…

— Ах вот в чем дело! — Мэри мигом успокоилась. — Могу вам дать свои, если хотите.

— Нет, что вы…

— В следующий четверг принесу хоть целую кипу, — жестко заявила она. — У меня их миллионы. — «Все равно мне столько ни к чему, — угадывалось в ее тоне. — То ли кирпич на голову свалится, то ли сосна под собой похоронит, то ли пылесос взорвется. Жить мне осталось считанные минуты, поэтому на кой черт мне эти паршивые купоны?»

— Хорошо, — поспешил согласиться Сэм. — Спасибо большое, Мэри. Просто не представляю, что бы я без вас делал!

— Но вы уверены, что ничего не случилось?

— Абсолютно, — с готовностью соврал Сэм.

И тут же сравнил себя с взбесившимся сержантом, поднимающим оставшуюся горстку солдат в бессмысленную атаку на хорошо укрепленное пулеметное гнездо. «Вперед, парни, — враг наверняка дрыхнет там без задних ног!»

— Что ж, будем надеяться, — неуверенно произнесла Мэри, и Сэму наконец удалось повесить трубку.

Тяжело плюхнувшись на табуретку, он тупо уставился на коробку из-под «Джонни Уокера». Итак, как он и предполагал, газеты унес Грязнуля Дейв, который всегда приходил за ненужными газетами в начале месяца. Однако на сей раз он прихватил с собой и еще кое-что: «Помощник оратора» и «Любимые стихи американцев». Сэм прекрасно понимал, во что теперь превратились эти книги. В бумажную массу. Ту самую, что получали, перерабатывая макулатуру.

Грязнуля Дейв был профессиональным алкоголиком. Не будучи в состоянии удержаться на постоянной работе, он занимался утилизацией отбросов, принося тем самым немалую пользу. Собирал стеклотару, а кроме того, как и двенадцатилетний Кейт Джордан, кормился за счет газет. С той лишь разницей, что Кейт ежедневно развозил «Джанкшен-Сити газетт» по домам, а Грязнуля Дейв Данкен раз в месяц собирал их. Сэм часто видел, как Грязнуля толкает перед собой тележку, набитую бутылками, банками и пластиковыми мешками, по направлению к городскому утилю, который располагался между старым вагонным депо и небольшой ночлежкой для бездомных, в которой, как правило, ночевали Грязнуля Дейв и его собратья.

Сэм посидел еще немного, барабаня пальцами по столу, затем встал, натянул пиджак и вышел к машине.

Примечания

5

Приписывается Людовику XIV.