Габи. Легенда о любви

Стефка Модар, 2019

На страницах этой книги читатель познакомится с легендой о судьбоносной встрече всемирно известного французского писателя Виктора Гюго с необычной женщиной, которая осталась тайной для всех. Однажды в Париже писатель повстречал венгерку (цыганку из Трансильвании). Её звали Габи. Она предрекла ему будущее, в котором Гюго суждено было познать и свет, и тьму. А затем вошла в его жизнь полноправной хозяйкой. Девушка внесла в его душу не только мир и покой, но и хаос, как бывает при страстной любви. Гюго предал ради неё Адель, свою жену, и детей, что принесло ему в дальнейшем одни разрушения и потери. Габи, родившая ему сына, вынесла тяжёлые испытания, заплатив за любовь очень высокую цену. Для самого Виктора Гюго эта тайная связь с цыганкой обернулась жестокой внутренней борьбой… Получая удары судьбы, он понимал, за что расплачивается.

Х

Съёмная квартира в Париже

Габи с распущенными волосами в лёгком домашнем платье стояла у окна, любуясь солнечными лучами, подставляя им своё лицо; за окном был тёплый летний день.

Уютную комнату наполнял свет, дверь в другую комнату была открыта, позволяя заглянуть и увидеть, как там, сидя за письменным столом, что стоит в центре, ближе к окну, работает одетый в домашний халат сам месье Гюго. Он что-то быстро записывал пером, всё чаще и чаще окуная его в чернильницу. В комнату постучали. Испуганная Габи, будучи в положении, подошла к двери во вторую комнату. Гюго вышел из-за стола, тихими шагами направился к двери. У обоих пронеслось в голове одно: «Кто это может быть?»

Габи спряталась за раздвинутую ширму, затаив дыхание. Гюго спокойно подошёл к двери, повернул ключ в замке, приоткрыл её, посмотрел на гостя. В дверь ввалился нахрапистый блондин, молодой человек лет 25.

Гость, оставив у двери трость, прошёл вперёд, оглядывая мутным взором комнату, полупьяно задержав взгляд на Гюго, сообщил:

— Виктор! А я к тебе в гости! — панибратски полез обниматься он, улыбаясь. — Не ждал?

Гюго растерялся, будто его в чём-то уличили; он обеспокоенно посмотрел на гостя. Первое желание его было взять и выкинуть пришедшего за дверь, как блудного пса, но он сдержался, зло сверкнув глазами. Гость моментально всё понял, поэтому решил перейти к экспромту, придумав невинный предлог своему приходу, сбалагурил:

— Мне твой слуга намекнул за золотой, где можно тебя, мой милый друг, найти. Не обессудь! Принимай гостя в объятья! — и вновь полез обниматься, готовый расцеловать Гюго. Но тот его оттолкнул.

Блондин обиженно, переходя на фальцет, крикнул:

— Ах ты, стареющий мальчишка! — укоряюще-шутя потряс указательным пальцем, — проказник! — прищурившись, — всё по девочкам ходок! — Продолжая изображать из себя обиженного, он нараспев спросил: — Виктор, вы меня уже разлюбили? — впиваясь в него взглядом. — Как мне это понимать, совсем и навсегда? — Паясничая: — Ах! Ах!

Он приложил руку ко лбу, изображая расстройство, но тут же убрал её, ревниво глядя на Гюго, и с сарказмом выдавил:

— Или на троих играешь? — испепеляя его взглядом. — Где же твоя новая пассия? — оглянувшись, выкрикнул: — Я хоть посмотрю! На кого ты меня, мой великий писака, променял? — с прищуром, отчего у Гюго внутри пробежал холодок, въедливо произнёс: — Признайся как другу, где она? — не унимался он. — Чтобы я не устроил здесь кавардак, не доводи меня до безумия!

Габи, став свидетельницей пафосного монолога, устав от трескотни скорее женщины, нежели мужчины, не выдержала уединения, смело выступив из-за ширмы.

Изумлённый мужчина, осмотрев её с головы до ног, произнёс:

— Ух ты! Пардон, мадам!

Он неопределённо развёл руками, отпустив очередную колкость в адрес друга:

— Гюго! Да ты у нас влюбился по уши! — он не сразу пришёл в себя от потрясения.

Ещё раз посмотрев на Габриэллу, он, не сдерживая эмоций, с ехидством выпалил:

— Какие формы! — и затем язвительно: — Извращенец!

Гость, сражённый наповал догадкой, взмахнул руками, словно курица, что несёт яйца при нежелательных свидетелях, долго оправлялся от своей мысли, потом схватился за лоб и ошеломлённо произнёс:

— Подожди, подожди! Дай мне подумать! Так-так-так! Ты что?.. Может, отцом хочешь стать без свидетелей?

Он, взяв Гюго под руку, отвёл в сторону и зло процедил сквозь зубы:

— Да ты в своём уме? Она же цыганка! Сдурел? — сверкая глазами, продолжил, — да за такие дела! Тебя общество… И наше, и ваше сожрёт с потрохами! — Переходя к наставлениям: — Ну пошалил бы, и всё! — Добавил шёпотом: — Умыл бы, как говорится, руки! Не впервой! Девчонка ведь!.. — он оглянулся на Габи. — Понимаю тебя. Смазливая! — презрительно: — Её породе задрать подол за золотой ничего не стоит! — и вкрадчиво добавил: — Одумайся! Рви концы!

Гюго с болью смотрел на Габи, с трудом терпел нравоучения друга, затем с мягкой улыбкой, но язвительно сказал:

— Андре! Не тебе судить меня, пошляк! Она не цыганка! Венгерка из Трансильвании!

Виктор распалялся, презрительно взглянул на друга и уничтожающе произнёс:

— Возьми себя в руки! Ведёшь себя как ревнивая баба! — сжигая взглядом. — Улыбнись даме! А то забуду телесную и духовную близость с тобой!

Андре, впав в оцепенение, глядел на Гюго, подыскивая подходящие слова, перевёл взгляд на Габи, с нежностью, скорее от жалости к ней, сказал:

— Дитя! Как мне вас звать?

Габриэлла с дерзостью выпалила:

— Габи!

Андре констатировал:

— Габи? Странное имя для цыганки.

Та, глядя на него в упор, с гордостью парировала:

— Я не цыганка! Я венгерка! И зовут меня Го-а-би!

Тот, явно заинтригованный, продолжал допытываться:

— И как же вас, милочка, занесло из Трансильвании в Париж?

Габи, откинув голову, нагло заявила:

— Замуж захотелось выйти! Вот — за него!

Она кивнула головой в сторону Гюго, который молча стоял с усмешкой на лице, что придало ей уверенности. Глядя на Андре с вызовом, зло добавила:

— Во сне будущее видела, как тебя сейчас… — испепеляя взглядом, вновь кивнула в сторону Гюго, — вот с ним у меня встреча была! Ой, как понравился месье!

Габи, довольно поцокав языком, покачала головой, сверкнула глазами, пронзив Андре ледяным взглядом. Не переставая ёрничать, сказала:

— Позвал! Я и приехала! На зов его души.

Андре, поражённый её наглостью, повернулся к Гюго, ошарашено произнёс:

— Что-то мне не совсем понятно то, что она говорит. Объясни хотя бы ты! Чтобы я перестал чувствовать себя идиотом.

Гюго по-приятельски хлопнул друга по плечу, с усмешкой парировал:

— Судьба, братец! — расплываясь в улыбке. — Месье! Вам не понять такое чувство, как любовь! Кроме похоти, вы в своей жизни ничего не ощущали. — Он резко стал серьёзным. — Судьба свела нас с Габи! Мы познакомились, расстались и нашлись вновь.

Он ласково посмотрел на Габриэллу, светившуюся от счастья при его словах.

Не скрывая своих нежных чувств к девушке, Гюго постарался всё объяснить ошеломлённому другу:

— И я счастлив с этой сопливой девчонкой, с моей единственной дамой сердца… — он поднял указательный палец, подытожив: — вдвойне оттого, что буду отцом! — Его переполняли эмоции: — Надо умереть, чтобы воскреснуть!.. Я же умирал не раз и не два, и ты тому, мой друг, был свидетелем. — В запале: — Искал свою любовь! И не мог найти. И вот!..

Виктор ласково смотрел на Габи, любуясь и мысленно благословляя свою ненаглядную.

— Благодаря этому черноокому ангелу! Я воскрес! И живу, купаюсь в лучах счастья! Теперь я не просто самец, но влюблённый, любящий мужчина! — посмотрев на друга, — понятно, Андре?

Тот, скрывая нарастающую зависть, с сарказмом изрёк:

— Да уж! Вижу, ты как мотылёк над зажжённой свечой — крылья распушил… — процедил он сквозь зубы, — не жарковато? Не опалите крылышки, Дон Жуан!

Андре вдруг перестал сдерживать эмоции и в истерике закричал:

— Сколько раз! Сколько раз ты божился мне в любви?! — Кривляясь и передразнивая друга: — Видите ли, он влюбился! — с ухмылкой добавил: — скоро твоя голова начнёт лысеть… Зубы вот-вот сгниют, как у старого скакуна.

Он резко умолк, сообразив, что сказал лишнее. Продолжил чуть спокойнее:

— Вытри пот под крыльями. Сдурел совсем! — резко развернулся, напоследок испепелив Гюго взглядом, добавил: — всё! Я ухожу! Наши с тобой отношения закончились, здесь и сейчас. — И продолжил брюзжание: — Ты меня при этой, — кивнув в сторону Габи, — при ней в грязь втоптал… — С сарказмом: — Было бы перед кем! — ядовито: — Перед простой девкой, цыганкой!

Андре злобно посмотрел на Габи и отчаянно крикнул:

— Она ведьма! Околдовала тебя! — Уже спокойнее сказал: — Сходи, исповедуйся! И гони эту девку прочь! Знаем мы таких! — добавил он.

Не оглядываясь, Андре направился к двери; схватив свою трость, в дверях повернулся, пристально оглядел стоящую в молчании парочку и зло, скорее обращаясь к Габи, сказал:

— Деточка, между прочим, Гюго — горький пьяница! Как напьётся, так бьёт… — с вымученной улыбкой, — ой, не любя и чем попало, больно, учти. Проверено мной!

Габи крикнула в ответ:

— Идите уже, месье! Я его изучила, как пса. Ест с моей руки и носом не крутит, поверьте, всё принимает с благодарностью! Идите, месье! А то ведь прикажу ему выгнать вас, всего-то и надо сказать одно словечко — фас!

Андре оторопел от её слов. Гюго со смехом посоветовал:

— Андре, катись-ка ты отсюда! Под три чёрта! А целомудрие твоё меня удивляет… — продолжая смеяться, он съязвил, — оказывается, я и впрямь спал с настоящей бабой!.. — покатываясь от смеха. — Прости, только теперь понял, по утрам просыпаясь счастливым рядом с Габи, а не с тобой. Б-р! — он сделал брезгливую гримасу, не щадя своего друга: — Ты мякиш! Ни то ни сё! Подстилка для пьяницы! За то, что бил, за мою неудовлетворённость — извиняюсь, прости! Я редко бываю так груб, только если с подстилками, падшими девками — шлюхами. С теми, кто непристойно свой зад мне подставляют!

При этих словах Андре пулей вылетел из квартиры, дверь за ним с грохотом захлопнулась. Габи с Гюго вовсю хохотали. Гюго приоткрыл дверь, выглянул, прислушиваясь к убегающим вниз по лестнице шагам, — до него доносились бормотания нежданного гостя.

Андре безумно выкрикивал:

— Ах ты прохиндей! Сучок с пенька! — он не скупясь посылал проклятия в адрес Гюго и Габи, — запомните мои слова! Скоро рыдать будете крокодильими слезами!

На миг шаги утихли, Андре во всё горло прокричал:

— Я ещё отыграю партию! — неистово: — Судьба! — он стучал со всей силы по перилам. — Цыганка! Басурманка клятая! Девка падшая! — в отчаянии перешёл на фальцет: — Возомнил из себя Шекспира! — с пеной у рта: — Писака! — задыхаясь от ненависти: — Я его ещё расхваливал перед всеми… — и обессиленно: — Демон в обличье человека! И стихи, и эссе — чушь!

Стоя на площадке второго этажа, он что есть мочи выкрикнул:

— Бред сивой кобылы! Извращенец!.. — угрожая: — Я сорву с тебя маску! Всех на уши поставлю! — плача, задыхаясь от гнева и обращаясь к самому себе: — Но почему я его так любил? — всхлипывая и злясь. — Ещё хотел быть в его бесстыдных глазах героем-любовником.

Он помчался вниз по лестнице, на бегу размазывая слёзы и бормоча:

— Ангел! — сплёвывая. — Она и ангел?! — негодуя: — А я?! Я в его глазах уже падший ангел?