Сигнал иного порядка

Софья Андреевна Мироедова (2023)

В будущем, когда человечество научилось путешествовать по космосу, учёные фиксируют загадочный сигнал с далёкой звезды Кеплер-47. Это может оказаться посланием от иной разумной цивилизации, но что именно оно несёт — мир или угрозу? Астрофизик Рудольф Абель и археолог Виктория Голицына вступают в опасную игру, чтобы раскрыть тайну сигнала. На фоне научных открытий и политических интриг они сталкиваются с вопросами, способными изменить не только их жизни, но и будущее всего человечества.

3 Рудольф

Станция развёртывания червоточин мерно вращалась на экране мостика. Рудольф сидел в своём кресле, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику. Он помнил, что там поддерживается земная гравитация и излюбленные землянами двадцать два градуса выше нуля. Это было скверно — придётся постоянно чувствовать себя утомлённым и страдать от жары, ведь привыкание организма даже к незначительным переменам требует времени, даже если ты — напичканный геномодами землянин. Эти мысли роились где-то на краю его сознания, полностью поглощённого предвкушением открытий. Конечно, сразу ринуться в тоннель к Кеплеру-47 никто ему не позволит, как бы он ни сгорал от желания. Однако это был важный первый шаг, и приходилось мириться с промедлением и бюрократией.

Стоило полевой лаборатории стыковаться со станцией, как Рудольф почувствовал пять лишних килограммов своего веса. Отстегнувшись, он поднялся, хотя хотелось вскочить, и пошёл к шлюзу, привыкая к новой силе тяжести, хотя всё тело требовало бежать. По ту сторону его уже ждал Фирсов, потирая пухлые ручонки, точно надоедливая муха. В личном интерфейсе Рудольфа мгновенно подсветилась навигация станции. Рядом с коллегой зажглась иконка с именем, над головой появились рожки, когда-то давно пририсованные Абелем ради мелкого хулиганства. Они помогали смотреть на физика чуть менее раздражённо.

— Рудик, ну, наконец-то! Я уж думал, ты не прилетишь.

Абель молча кивнул коллеге, не протягивая руки. Он знал, что у прощелыги всегда были холодные и влажные, как мёртвые рыбы, ладони.

— Небось, весь извёлся? Скоро-скоро! Уже начинаем. Пойдём-пойдём, — Фирсов схватил его за локоть и потянул за собой в сторону командного отсека.

Они прошли в огромную лабораторию, усеянную экранами, голограммами и испещрённую множеством иконок интерфейса. По периметру напротив стен-дисплеев сидели на высоких стульях люди в белых халатах. В центре над круглым столом сияла проекция станции. Рудольф почувствовал лёгкий укол паники, тревога всегда сжимала его внутренности, стоило оказаться в многолюдном месте. Прощелыга юркнул к центральной голограмме и хмыкнул:

— Опять косит, — и уже громче: — скорректируйте угол и запускайте.

На проекции из центрального цилиндра станции начал медленно выдвигаться ствол генератора экзотической материи. Абель зачарованно смотрел на голограмму, позабыв о толпе окружавших его людей.

— Что, отличный материал для лекции, а? — подмигнул ему Фирсов. — Ты же ещё не видел этой красоты вживую?

— Можно подумать, ты видел, — буркнул Рудольф.

Он бывал на станции несколько раз, но этот был первым во время запуска. Тоннелей не открывали уже десятки лет. Последнюю червоточину к системе Трапписта-1 запустили, когда ему было девять лет.

— Да-да, конечно, я тоже слишком молод, чтобы быть свидетелем. Но крайне хорошо знаком с процедурой, — хихикнул Фирсов. — К тому же слежу, чтобы не схлопнулись остальные.

Генератор на проекции остановился.

— Все системы в состоянии готовности, — отчитался кто-то из толпы в белых халатах.

— Это хорошо, хорошо, — покивал прощелыга. — Давайте всё же запустим повторную диагностику, — его глазки бегали по проекции, то расширяясь, то прищуриваясь.

Абель отошёл от центрального стола и нашёл экран с данными о поддерживаемом в наведении тоннеле Эйнштейна-Розена. В нижним левом углу сияла розовая рамочка с предупреждением об аномалии. Он приблизился и пробежался по данным. Действительно, всё было в порядке нормы. Откуда же этот эффект?

Пока он размышлял, техники провели диагностику и отчитались перед Фирсовым. Рудольф повернулся, услышав звонкий голос коллеги, прорезавший мерный шум рабочих разговоров.

— Всё готово, приступим?

Все мгновенно замолчали, в разлившейся тишине стало слышно, как урчит лишённый завтрака желудок Абеля. Он поджал губы и скрестил руки на груди, пытаясь подавить досадный призыв организма.

Начался последовательный отчёт о готовности систем, после чего пошёл обратный отсчёт. У Рудольфа внутри всё сжалось и тяжело забилось сердце. К этому моменту он шёл всю свою жизнь, ради этого вложил долгие годы в учёбу и постоянное развитие. Поэтому он, борясь с собой, преподавал и участвовал в чужих исследованиях. Стал докой в массе научных дисциплин, чтобы быть незаменимым. Давил собственное эго, ходил по советам и спонсорам, выбивая гранты и финансирование. Для этого построил свою базу на Трапписте и самый лучший телескоп в колониях. Он жил ради этого мгновения. Этого и череды последующих. От того, что он увидит по ту сторону, зависел его рассудок.

— Шесть, пять, четыре, — громогласно отсчитывала система.

«Три, два, один», — сокрушительными ударами отдавалось в груди.

— Запуск успешно произведён, — отчитался механический голос.

— Ребята, поехали, — фальцетом взвизгнул Фирсов.

На проекции, казалось, ничего не происходило. Несколько секунд Рудольф был уверен, что никакого запуска не произошло, червоточины не будет. За эти мгновения он чуть не сошёл с ума. Однако, присмотревшись, увидел, как в отдалении от голограммы станции рос крошечный шарик.

— Тоннель инициирован, — кивнул Фирсов. — Стабильность?

— Поток стабилен, — ответил ему кто-то. — Сфера сбалансирована. Рост под контролем.

Абель облегчённо выдохнул. Только сейчас он понял, что кулаки сжаты, костяшки пальцев напряжены добела, а по лицу и спине струятся ручейки пота. Должно быть, он выглядел как первобытный недоумок, наряженный в деловой костюм. Рудольф расстегнул несколько пуговиц на рубашке. Он бы и пиджак снял, но тогда уж точно все заметят, что на нём сухого места не осталось.

Следующие несколько минут все, замерев, наблюдали за экранами и проекцией, страшась дыханием нарушить ход процесса. Время шло, сфера на голограмме росла. Когда генератор остановился и тоннель принял должные размеры, по помещению прокатилась волна облегчённых вздохов.

— Червоточина стабильна, — отчитался голос системы.

— Убрать генератор, — сказал Фирсов, бледный как полотно, он стоял у главной проекции, страдая от одышки и протирая влажный лоб платком.

Рудольф подошёл к проекции, червоточина сияла двумя незнакомыми звёздами: большой и маленькой. Казалось, всё было в порядке как минимум на первый взгляд.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросил он у Фирсова.

— Сейчас узнаем, — пыхтя, ответил тот. — Характеристики исходящего излучения? — прощелыга глянул через плечо.

— Излучение стабильно, — отозвался некто позади них. — Постойте, — озадаченно добавил голос, — оно какое-то нечёткое.

— Что ещё это должно значить? — фыркнул Фирсов.

— Сами посмотрите.

Сфера на проекции увеличилась в несколько раз, и стало очевидно, что изображение космоса по ту сторону искажено мелкой рябью, едва заметной невооружённым глазом.

— Это что за чертовщина? — обомлев, прошелестел прощелыга.

— Твои незначительные эффекты запутанности, — покачал головой Абель, вглядываясь в подёрнутую лёгкими волнами гладь сферы тоннеля.

— Этого не может быть, это невозможно! — взвыл Фирсов.

— Покажи мне излучения нейтрино, — скомандовал Рудольф.

— Выведите на экран нейтрино, — дрожащим голосом повелел физик, казалось, его вот-вот хватит удар.

Поток элементарных частиц выглядел таким же шумным, как и остальное излучение. Словно вместо одной системы Кеплера-47 по ту сторону был сразу миллиард наложенных друг на друга двойных звёзд.

— Это не может быть Эверетт, — прошептал под нос Рудольф и спросил громче: — Артефакт расстояния? Вероятно, стоило последовать методу, предложенному Шмидт?

— Это устаревшая концепция и слишком уж затратная, — вздохнул Фирсов.

— Три с половиной тысячи световых лет. Это в восемьдесят восемь раз дальше, чем Трапписта-1, а он уже в три раза дальше первого тоннеля к Тигардену.

— Мы провели все расчёты, прогноз был кристальным. Да и потом, если бы мы начали рыть галактику своими кротовинами, к твоему Кеплеру добрались бы только в следующем веке. Такие энергии можно достать разве что у чёрных дыр. Не ты ли настаивал на скорейшем исследовании системы? — Фирсов лукаво посмотрел на коллегу.

Абель отмахнулся и продолжил буравить взглядом проекцию червоточины.

— На остальных частотах такой же бардак? — спросил он.

— Увы, — физик одёрнул от лица платок, тот был уже насквозь мокрым.

Рудольф даже не пытался избавиться от струившегося по лицу пота, капли падали на стол, собираясь в маленькие лужицы.

— Ну и духота тут у вас, — досадливо вздохнул он.

— Доктор Фирсов, какие будут указания? — к ним подошёл молодой мужчина с настолько гладким лицом, что в нём можно было увидеть своё отражение.

— Пока собираем данные. Посмотрим, может, что изменится.

— Пф, — мотнул головой Абель. — Нужно отправлять дроны.

— Да-да, — Фирсов мелко кивал. — Дроны. Давайте переведём дух и займёмся этим, — он суетливо лазил по карманам в поисках другого платка. — Выведите пока парочку на орбиту.

— Вывести два научных дрона на орбиту сферы тоннеля? — уточнил юноша.

— Ага, выполняйте, — махнул Фирсов и обратился к Рудольфу: — Пойдём-ка перекурим.

— Я не курю.

— Ну да, чаю попьёшь. Какой там ты любишь, сладкий пуэр?

Абель кивнул, недовольный тем, что прощелыга умудрился запомнить его предпочтения. Они вышли из научной лаборатории и направились в кафетерий. Рудольф шёл, ощущая себя внезапно потолстевшим, отчего ещё меньше хотелось думать о еде, хотя желудок по-прежнему сжимался в голодных судорогах. Фирсов прошёл мимо пустых столиков в дальний угол кафе. Там взгромоздился на высокий табурет и вызвал меню.

— Надо немного окофеиниться, — он ткнул пальцем в нужную строчку.

Рудольф взял воды, он принимал пищу исключительно на своей территории.

— Ты не против? — Фирсов извлёк из нагрудного кармана тонкую сигарету и зажигалку.

— Кури, — махнул Абель.

— Итак, — прощелыга дрожащими пальцами пытался прикурить, от этого тревога Рудольфа только усиливалась, он раздражённо отобрал у Фирсова курительные принадлежности, прикурил и протянул сигарету коллеге.

— Да-да, спасибо, — мелко закивал тот, вдыхая ядовитые пары. — Это единственное, что успокаивает нервы.

— Что думаешь делать?

— Делать? А что тут поделаешь? Будем собирать данные, анализировать и снова собирать.

— Думаешь, дроны смогут пересечь горизонт?

— Ну да, наверняка. А что с ними будет?

— Чёрт его знает.

— Может, у них там защита какая-то? Сигнализация от проникновения.

— Сигнализация, — повторил Абель, продолжая размышлять об увиденном. — Думаешь, это искусственные эффекты?

— Ну да! Естественно! А ты что, считаешь, что это какой-то новый закон физики, запрещающий протыкать пространство на дальних расстояниях?

— Нет, — он покачал головой.

— Хорошенькое дельце! Тогда к прославленному открытию Шмидт нужно сделать приписку: пространство и время — интерфейс нашего восприятия, который легко можно обойти математикой высших размерностей, но только на расстоянии сорока световых лет. Это уже и не закон никакой, а так, студенческое допущение.

— Не думаю, что это связано с законами физики. Но допускаю, что это может быть космической аномалией, с которой мы просто ещё не имели дела. Мы ведь не открывали червоточин к чёрным дырам? И твоя излюбленная тёмная материя по-прежнему остаётся тёмной.

— И энергия.

— Да.

Фирсов присосался к сигарете и, не выпуская её из пухлых губ, выдыхал плотные клубы дыма. Из столика появился их заказ, прощелыга мигом схватил кофе и осушил чашку в два глотка, по-прежнему держа сигарету в уголке рта. Абель взял воду и покрутил её в руке.

— Нужно запускать дрон.

— Ага, дай, хоть докурить!

Когда с сигаретой было покончено, они поднялись и вернулись в лабораторию. Стакан воды остался нетронутым.

К проекции сферы тоннеля летели две едва заметные точки. Они вышли на орбиту с разных сторон червоточины и остановились. Фирсов запросил данные и, убедившись, что аппараты в порядке, отдал им приказ пересечь горизонт кротовой норы. Точки двинулись к тоннелю. Рудольф, задержав дыхание, следил за мерцанием голограммы. Через несколько минут дроны преодолели горизонт и растворились за ним.

— Что за ерунда, — прорычал Фирсов. — Мы получаем данные?

— Связь с дронами потеряна, — практически одновременно отчитался кто-то из лаборантов.

Он приблизил места входа ботов — их и следа не осталось.

— Как такое возможно? — сокрушённо поразился Фирсов.

— Повторите запись, — попросил Абель и увеличил место пересечения горизонта одним из дронов.

Тот приблизился к сфере и за доли секунды, поглощённый рябью, растворился. Точно капля краски в стакане воды.

— Ересь! — взвизгнул прощелыга. — Он просто исчез!

— Не просто, — Рудольф поджал губы. — Он растворился.

— Как в кислоте, — прошептал коллега.

— Как в ряби на озере.

— Что-то не так с экзотической материей? Но данные были превосходные!

— Что-то не так с пространством по ту сторону, — разъяснил ему Абель. — И мы понятия не имеем, что именно. Нужен дрон на тросе. Организуешь?

— Где ж я найду тебе такой трос? Придётся подойти в непосредственную близость к тоннелю. Я не готов терять свои научные шаттлы!

— Я могу.

— Ты что?

— Я подлечу на полевой лаборатории вот сюда, — он ткнул в место рядом с точкой исчезновения дрона. — И запущу бот на тросе. Моего троса хватит.

— Ты больной! Даже если Научный Совет даст разрешение, я сам буду против! Это же самоубийство!

— Я не буду пересекать горизонт, — спокойно добавил Рудольф.

— И что? Ты будешь прикреплён тросом к боту, кто знает, что случится? Вдруг тебя затянет?

— Обязательно получать разрешение от Совета? — нахмурился Абель.

— Естественно! У нас расписан план, и таких чудес в нём нет! Нужно составить отчёт, направить его в Совет, они оценят риски и предоставят решение. И не факт, что отправят тебя!

— Меня уже одобрили для экспедиции к системе.

— Это одобрение было дано без учёта новых данных! И потом, у тебя ещё нет команды.

— А если мы придержим эти данные? — он серьёзно посмотрел на коллегу.

— Ты просишь меня нарушить директивы? Да я же полечу с работы!

— Не вижу никаких нарушений, всё в порядке сбора подробной информации об аномалии. Ты делаешь из мухи слона.

Фирсов судорожно водил мокрым платком по бледному лицу, пытаясь собрать мысли воедино.

— Ты сумасшедший!

— Нет. Это ты идиот.

— Ну спасибо, Рудик, и это после всего, что я для тебя сделал! — физик в отчаянии закатил глаза.

Абель резко развернулся и направился вон из лаборатории.

— Ты куда? — завопил Фирсов.

— На свой корабль. Запущу своего дрона, раз ты такой трус.

— Я не разрешаю!

— А я и не прошу твоего разрешения.

Рудольф сомневался, что кто-то сможет его остановить — он не нарушал никаких правил. Пересекать горизонт не собирался, только провести необходимый эксперимент. Что сделает Фирсов? Расстреляет его из генератора экзотической материей? Он ухмыльнулся и большими шагами поспешил по коридору к своему кораблю, совершенно позабыв о лишних пяти килограммах веса.

Когда он вышел из шлюза в полевой лаборатории, нейросеть мгновенно вывела на динамики коридора запись пронзительных криков Фирсова, решившего попытаться остановить Абеля.

«Ты не посмеешь! Я звоню в Совет! Они лишат тебя всех грантов и отберут твой красивый корабль. Ты больше в жизни не приблизишься ни к каким значимым исследованиям», — кричал директор станции запуска червоточин.

— Ой, заткни его.

— Кажется, он правда передаёт информацию в Совет.

— Ну и пусть передаёт! Идиот.

— Думаешь, они будут на твоей стороне?

— Уверен, что нет.

— Тогда к чему такая спешка?

— Ты правда тупая? На счету каждая минута. Ты разве можешь спрогнозировать, что с этим тоннелем будет дальше?

— Учитывая аномалии, наиболее вероятные сценарии говорят, что из тоннеля ничего не поступит на эту сторону, а потому время для изучения есть.

— А как насчёт того, что червоточину могут закрыть на том конце?

— Этот сценарий исходит из наличия враждебно настроенного разума в системе Кеплера-47. Расчёты говорят…

— Помню, что разум, скорее всего, не враждебен. Но где в отчётах был такой сценарий? Кто просчитал аномалию? Этот недоумок просто не придал ей значения! А ведь эффекты подобны.

— Руди, давай немного успокоимся?

— Сама успокойся, — Абель ворвался на мостик и вывел на экран увеличенную проекцию тоннеля.

Не успел он сесть в кресло, как нейросеть снова подала голос:

— Ой.

— Что «ой»? — прорычал Рудольф.

— Входящий из Совета.

— Научный Совет решил меня пожурить?

— Нет, звонок от делегата Совета Колоний. С тобой хочет говорить Виджая Чоудари.

— Какого чёрта? — Абель покраснел, хотя пот перестал застилать ему глаза.

— Отклонить?

— Ладно, выводи её сюда.

Через секунду на голограмме мостика появилась седовласая женщина в голубом сари, на голове громоздилась хитросплетённая причёска. Она заговорщически улыбалась.

— Здравствуйте, Рудольф.

— Доктор Абель, — поправил её он.

— Конечно, доктор Абель. Прошу прощения за фамильярность.

Он резко махнул рукой, давая понять, что это не имеет значения.

— У меня на станции есть свой человек, он работает в команде доктора Фирсова, — она выдержала многозначительную паузу. — Я так поняла, что у вас возникли противоречия?

— Этим противоречиям примерно двадцать лет, — пробубнил под нос Рудольф.

— Хочу заверить вас, что Роса на вашей стороне. Если ваши действия будут негативно приняты Советами, хоть научным, хоть высшим, я смогу их отстоять.

Абель непонимающе уставился на голограмму.

— Я хочу сказать, летите к червоточине. Летите и соберите как можно больше данных. Знайте, ваша родная планета верит в вас.

Рудольф скривился, для него Роса-128 b осталась кошмаром, лишившим его родителей. Когда к власти пришли религиозные фанатики, народ встал перед выбором: принять веру, либо убираться с планеты. Родителям улетать было некуда: на Землю колонистам путь был заказан, на Тигардене условия были ужасными — сплошные шахты и рудники, а тоннель к Трапписту-1 ещё не был открыт. Его родители были детьми первых поселенцев с Земли, выросли на Роса и были людьми без особенных регалий: мать — учителем математики, отец — геологом. Так что было решено принять религию. Из огромного списка возможных они выбрали буддизм — самую логичную с их точки зрения. Родители остались на Роса и вложили все свои сбережения в сына, отправив его учиться на околоземную станцию, Универсариум, где Рудольф провёл всё своё отрочество, копя силы и знания, чтобы сделать самое значительное в истории человечества открытие — другой разум. Родителей он больше так и не увидел, они погибли во время бунта атеистов, жестоко подавленного властями колонии. Он считал, что обнаружение другой цивилизации будет ударом под дых для любой религии. Неужели он заблуждался?

— Второй вызов на линии, — шепнула ему в наушник нейросеть. — Это Халльбьёрнсон.

— Ясно. Что-то ещё, госпожа Чоудари? — скрипя зубами, спросил он.

— Нет-нет, не смею дальше занимать ваше время. Исполняйте свой долг перед Богом! — улыбнувшись, наставила она его на прощанье.

Рудольфа чуть не вывернуло наизнанку от последних слов. Как она посмела так исказить причину его страсти? Перевернула всё с ног на голову.

«Старая сучка», — подумал он и приказал нейросети вывести вызов председателя.

— Доктор Абель, — утомлённо выдохнул Халльбьёрнсон, он выглядел измученным, узкое лицо было землистого цвета, ясные глаза подёрнулись поволокой.

— Господин Халльбьёрнсон, — кивнул Рудольф.

— У вас талант выводить из себя директора станции червоточин.

— У него такой же в моём отношении.

— Знаю, — печально кивнул тот. — Доктор Фирсов разослал свои жалобы на вас во все концы человеческого космоса. Масштаб его обиды колоссален. Скажите, вы действительно просто хотите провести эксперимент с запуском зонда на тросе от вашей полевой лаборатории?

— Да. Приближусь к горизонту на безопасное расстояние и отправлю бот на тросе. Лишним это не будет.

— Конечно, не будет, — Халльбьёрнсон потёр виски. — Не знаю, чем вы так раздосадовали Фирсова, простите, доктора Фирсова, но за последствия я, увы, не отвечаю. Давайте так: от имени Совета Колоний даю вам разрешение на эксперимент. Только будьте добры, не выкидывайте никаких незапланированных фортелей, иначе меня могут заставить сместить вас с должности и лишить права на участие в экспедиции к Кеплеру-47.

— Разумеется, господин председатель. Ничего такого в моих планах не было.

— Вот и славно, — кивнул Халльбьёрнсон и отключился.

На экране вновь засияла сфера тоннеля Кеплера-47.

— Готовь зонд, — сказал он нейросети.