Сахарная кукла

Соро Кет, 2020

Сперва была Встреча. Говорят, чтобы изменить Судьбу, достаточно всего лишь одного шага. Когда Ральф вывел из леса маленькую девочку, он даже представить себе не мог, во что это выльется. Маленькая Верена, тем более. Вообразив что она – Русалочка, встретившая Принца, она очень скоро узнает, что у диснеевской сказки был фальшивый конец.

Виви по имени Цукерпу.

Черт! Черт! Черт!

Ральф задохнулся от неожиданности.

Перед глазами сверкнуло и потемнело. Он замер, молясь, чтоб Папоська не узнал его. И бог внезапно откликнулся. Мужчина скользнул по нему равнодушным взглядом и отвернулся к машине.

— Ви! — велел он. — А ну-ка прекрати вредничать!

— Не пекащу!

— Верена!..

— Да все нормально, — заверил сын графа. — Я ее возьму.

Он в самом деле нырнул в кабину и вытащил уже знакомую Ральфу девочку. Та яростно брыкала воздух маленькими ножками:

— Пуси меня! Отпуси! Я не юбью тебя, я юбью Фиипа!

Ральф резко отвернулся.

Ну, почему он не слушал тетю? Почему не держался подальше от графской семьи?!

Что, если девочка сейчас узнает его? Что, если ее родственники, начиная с Филиппа, конечно же, захотят спросить: а где они познакомились? А как они познакомились? А что он делал ночью в лесу?

И что он скажет?

Что собирал грибы?

— Что с тобой? Знаешь Ви? — игриво подмигнул Филипп.

Ральф молчал. Сердце билось, как сумасшедшее. В лесу Верена рассказала ему о своих родных. И описала их, как могла. И папочку, и мать свою, Грету. Что если Фил был его заказчиком?.. Что если Фил искал его всю неделю? Что если девочка запомнила и его?..

Рука скользнула по остаткам волос.

Внешность у Ральфа и без кудрей была яркая. Волосы, как смола и светлые глаза; как лед, голубые. Как Принц в Русалочке, — постановила Цукерпу. И Ральф загуглил дома. Те же цвета! Если она рассказала о нем домашним, те без труда могли сложить два и два. Безвестный юноша темной ночью в лесу и… тот же юноша, опознанный днем, у церкви!..

Ральф против воли, искоса, вновь посмотрел на малышку. Верена. Вот значит, как ее на самом деле зовут. Не Вивиан, а Верена.

Сегодня ее одели, как дебютантку в фильмах пятидесятых. В нежно-розовое платье с гладким лифом и целой кучей полупрозрачных юбок. Густые белые волосы были гладко зачесаны и уложены на макушке тугим узлом. Девчушку, вроде, даже, подкрасили. По крайней мере, щеки и губы.

— Мы думаем, ее притащили эльфы, — сказал Филипп. — По виду Маркуса не скажешь, что он способен что-то там породить.

Девочка развернулась и Ральфу пришлось развернуться одновременно с ней. Так чтобы она его лица не увидела. Но Фил, похоже, не обратил на это внимания.

— У ее бабки с матерью денег — вагоны, — продолжал он словоохотливо, — Ви стоит, как бриллиант «Надежда». Вот брат и прыгает, словно стрекозунчик, а я его довожу…

— Зачем ты рассказываешь мне это?

— А почему нет? Ты детей не любишь? И зря: наша Ви — прелесть!

–…пуси меня тупая койова! — шипела девочка.

— Что я тебе говорил? — Филипп гордился, словно папаша.

— Да, уж, — Ральф выжал улыбку. — Просто сахарная… прелесть.

— Ви! Ви! — вмешалась мать. — Что за сленг у церкви?!

Девочка доверчиво уставилась на нее. Точь-в-точь белый медвежонок.

— Как надо говорить в обществе? — спросила женщина низким, продирающим до костей, мелодичным голосом.

— Купный огатый скот с заделсками интеекта, — без запинки прошепелявила девочка.

Филипп заржал, и Ральф тоже прыснул, зажав рукой рот. Девушка, которая пыталась ухватить ее за руку, яростно обернулась к ним. Ее взгляд был подобен молоту Тора.

— Что-то смешное?!

— Да! — сказал Филипп. — Есть две минуты?..

— Урод! — она отвернулась вновь и крепче ухватила малышку за руку. — Идем! С тобой хотят поздороваться тетя Лана и ее муж.

— Бывшая? — спросил Ральф, заметив, что обе устремились в другую сторону.

Филипп рассмеялся.

— Не-е-ет! Меня ждет вот это, — он кивнул в сторону церкви. — Она…

— Ты? — ужаснулся Ральф. — Священником?

Он сам пару раз подумывал. Однажды, даже всерьез… Уж очень хотелось пять тысяч в месяц. Но когда речь зашла о Филиппе, Ральф не поверил своим ушам. Казалось немыслимым, что такой богатый, красивый, полный жизненных сил чувак, вдруг станет священником… Если бы Филипп сказал, что его собрались кастрировать, чтобы принести в жертву, Ральф поразился бы меньше.

— Но ты же сын графа!.. — возразил он.

Филипп улыбнулся вновь, но не очень весело.

— Если сам граф перестанет вдруг соблюдать традиции, кто станет их соблюдать?

Под этим углом Ральф никогда еще не смотрел. Но тем не менее, ляпнул:

— Да все равно! Отправить тебя в священники — преступление против всех законов природы! Будь я твоим отцом, подделал бы свидетельство о рождении и послал вот его! — он подбородком указал на Рене, который стоял, покорно свесив длинные руки, пока его мать оттирала платочком пятно на галстуке.

— На самом деле, все не так страшно, — губы Филиппа искривились, и он уставился на облако розового фатина, которое неохотно тащилось вслед за высокой, стройной сестрой. — Могло быть и хуже. Думаешь, братец так любит Ви? Он не дурак ведь и понимает: что будет лизать ей пятки, чтоб получить хоть цент. А она — изменять ему на каждом шагу… И хорошо, если только со мной, — он снова расхохотался и ткнул Ральфа локтем в бок. — Так что, не хорони меня раньше времени.

— Я и не хороню.

Филипп опять, как-то слишком пристально, всмотрелся в его лицо.

— Черт, как ты красив, парниша! Не будь я будущим падре, сломал бы тебе лицо в четырех местах! Не выношу конкуренцию.

Ральф улыбнулся:

— Я чемпион страны среди юниоров. Киокушин.

— А я дисквалифицирован за жесткач. Кикбоксинг, — парировал Филипп и, как бы невзначай показал свой профиль. Ровный, ни разу еще не сломанный нос. — Увидимся на обеде!

Он саданул его по плечу, как друга и побежал к церкви. Ральф молча посмотрел вслед. Он понятия не имел ни о каком обеде.