Повод для служебного романа

Синди Майерс, 2015

У журналистки из Колорадо Эммы Вейд на первом месте ее работа, а капитан рейнджеров Грахам Эллисон с подозрением относится к репортерам, и на пресс-конференции дотошная Эмма выводит его из равновесия. Однако взаимное притяжение заставляет их искать общий язык. Вспыхивает страстный роман. Совместное расследование гибели знакомого пилота и целой серии таинственных происшествий сближает любовников настолько, что финалом их встреч становятся слова «доверие», «жить вместе», «любовь» и, наконец, «да, я выйду за тебя замуж!».

Глава 3

Если Эмма и грезила о плотской близости с Грахамом, то не о такой. Гравий впивался в ее спину и бедра, она с трудом дышала, а ее уши разрывали звуки выстрелов. В нос ударил запах пороха и раскаленной стали. Она поняла, что Грахам достал пистолет и открыл огонь. Хлопнула дверца машины, взревел двигатель, и скрежет шин сказал им, что нападавший уехал.

Грахам скатился с нее, встал, протянул ей руку и помог подняться.

— С вами все в порядке? — спросил он.

Эмма отряхнула платье и попыталась кивнуть, но правдоподобно врать она никогда не умела. У нее дрожали колени, к горлу подступала тошнота.

— Пожалуй, мне лучше сесть.

Из бистро выскочили хозяева и, подбежав к ним, сообщили, что вызвали полицию.

Грахам взял Эмму под руку. Она прижалась к нему и позволила провести себя внутрь кафе. Произошедшее постепенно входило в ее сознание, в голове теснились вопросы. Их могли убить — но за что?

Грахам протянул ей носовой платок — чистый, из белого хлопка, слегка пахнущий лимоном и крахмалом. Она вытерла мокрые глаза, и на ткани остались следы ее черной туши.

— Если у вас всегда так проходят свидания, думаю, пока от них воздержусь, — заметила она.

Она попыталась вернуть носовой платок, но Грахам его не взял.

— Оставьте себе. Клянусь, такое со мной впервые.

— Вы что-нибудь запомнили? Стрелявшего? Его машину?

— Мужчина в черном, с лыжной маской и в вязаной шапке. Приехал на темном седане без номеров.

— Как много информации! А я ничего не разглядела.

— Профессиональная наблюдательность. Он припарковал машину неподалеку и поджидал нас.

— Так все было запланировано? Стреляли не из проезжающей машины? — Она всмотрелась в его лицо, ожидая подтверждения. Но он даже не кивнул, только выглядел сильно обеспокоенным.

— Не думаю. Разве кому-то могла понадобиться ваша гибель?

После его вопроса она закашлялась.

— Давайте будем смотреть правде в глаза, о’кей? — промолвила она, когда вновь обрела способность говорить. — Вы спросили, не могла ли кому-то понадобиться моя гибель. Что вы имеете в виду?

Он похлопал ее по плечу, его теплая ладонь успокаивала. Тем не менее явно не в таких обстоятельствах Эмма предпочла бы развивать отношения с мужчиной.

— Подумайте, не могут ли у кого-то быть причины вас застрелить? — спросил он.

Одна мысль об этом подействовала на нее так же угнетающе, как сами выстрелы.

— Нет. Я просто пишу. И очень доброжелательный человек. У меня нет врагов.

— Уверены? А ваши публикации? Может, одна из них пришлась кому-то не по нраву? Например, Ричард Прентис? Как он оценил ваш очерк о нем?

— Похвалил — сказал, что я изобразила его симпатичным человеком. То есть я не ставила перед собой такой цели, но он так понял мой очерк.

— Вы сказали, что были криминальным репортером. Не могли вы положить конец чьей-то преступной деятельности — и вызвать желание за это с вами посчитаться?

— Я писала о разных преступлениях, но мне никто не угрожал, даже не посылал раздраженных писем. — Она скомкала в руке носовой платок. — Думала, такое только по телевизору показывают.

Он сжал ее плечо, а она подавила желание закрыть глаза и обнять его. Нет, надо было держать себя в руках.

— Вечером, если будет время, составьте, пожалуйста, для меня список всех ваших публикаций, которые — прямо или косвенно — могли кого-то задеть, — попросил он. — Мы проверим, кто из этих людей не за решеткой. Я узнаю в местной полиции, не мелькал ли один из этих субчиков поблизости.

— А не лучше ли действительно передать это дело полиции? Я думала, что вы следите только за тем, что происходит на общественных землях.

Он нахмурился:

— Да, вы правы. Но сегодня стреляли в меня самого, а это совсем другое дело.

— Так, может быть, целились и не в меня. — У Эммы отлегло от сердца. — Может быть, стрелок поджидал вас.

— Не исключено.

— Может быть, застреливший Бобби человек теперь преследует вас.

— Большой риск для него, ведь мы пока нисколько в этом деле не продвинулись.

— А если ему это неизвестно?

— Возможно и такое, — кивнул Грахам.

— Сэр? — К ним подошел полицейский в форме. — Я Эванс, из полиции Монтроза.

— Капитан Грахам Эллисон, ФБР. А это Эмма Вейд.

— Я хотел бы принять от вас обоих заявления в связи с произошедшим.

— Конечно, конечно.

Когда все закончилось, к Эмме подошел Грахам.

— Давайте вернемся к вам домой, — предложил он.

Она кивнула. Сильнее всего ей хотелось принять горячую ванну, выпить чаю и, наверное, посмотреть хороший фильм, чтобы забыть недавние ужасы — сначала гибель Бобби, а затем эту стрельбу. Слишком много для одного дня.

Когда они подошли к ее джипу, Грахам поднял руку:

— Я сяду за руль.

Она хотела возразить — что это ее машина и чтобы он не командовал, — но передумала.

— А ваш джип? — спросила она наконец.

— Заберу его позднее.

Она слишком устала, чтобы спорить, и молча протянула ему ключи.

По дороге оба молчали. У нее просто не было сил говорить, а он думал о своем. Но когда они подъехали к ее дому, он выругался:

— Вы ведь не оставляли входную дверь открытой, когда уезжали?

Эмма присмотрелась к двери, поняла, что она открыта, и выскочила из машины. Не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, она бросилась вверх по ступенькам.

— Джейни! — крикнула она. — О, Джейни!

С кошечкой ничего не случилось, только выглядела испуганной. Джейни нашлась под постелью Эммы — королевских размеров кроватью с мягким цветастым одеялом и по крайней мере двенадцатью подушками. Выглядело все очень по-женски, уютно и сексуально, и Грахам мысленно отругал себя за грешные побуждения в разгар серьезного расследования.

На первый взгляд все было в порядке.

— Может, что-то пропало? — наконец поинтересовался Грахам.

— Даже не знаю. Трудно сказать. Я так перепугалась из-за Джейни, что ничего толком не рассмотрела. — Эмма прижала к груди свою любимицу, а Грахам позавидовал кошечке. «Сосредоточься на деле!» — с досадой приказал он себе. Потому что эта женщина обретала над ним все большую власть.

— Давайте вместе проверим.

Они осмотрели спальню, гостиную и комнату, где Эмма обедала. Все лежало на своих местах. Но, едва зайдя на кухню, Эмма остановилась:

— Мои бумаги! Она показала на кухонный стол с полупустым бокалом и футляром для ручки. — Я разбирала свои записи, которые сделала на пресс-конференции и на месте крушения самолета. Они пропали. — Она отпустила кошку и поспешила через гостиную в комнату, которая служила ей кабинетом. — Нет моего ноутбука. — Она раздвинула дверцы встроенного шкафа. — Мои папки пропали тоже. Там были наброски для моих статей. Черновики интервью. Кое-какие фотографии.

— Весь ваш архив.

— Нет, материалы последних двух лет. Остальное хранится в другом месте.

— Надо сообщить в полицию. А вам теперь нельзя здесь оставаться.

Опять он взялся за свое. Начал командовать.

— Извините, но это мой дом, и я останусь здесь, если захочу.

— Это небезопасно. — Он отвернулся, словно считая вопрос закрытым.

Она взяла его за руку и повернула к себе:

— Погодите-ка минутку. Мы не знаем, связано ли это с недавней стрельбой. И еще неизвестно, собирались ли причинить мне вред те, кто забрал мои бумаги.

— А может, как раз собирались? Хотите рискнуть?

Конечно, она не собиралась так испытывать судьбу. Но нечего и ему вмешиваться в ее жизнь.

— Никуда не поеду. Только замки поменяю и буду соблюдать осторожность. Да и куда мне ехать?

Он сжал губы, словно подыскивая возражения. Она скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на него.

— Хотя бы не оставайтесь здесь на эту ночь, — попросил он. — Наверняка приедет полиция, они захотят все сфотографировать, будут искать отпечатки пальцев. Вам лучше поехать в отель. Попросите кого-нибудь врезать новые замки во время вашего отсутствия.

Он сбавил тон и уже не командовал, а старался убедить. А ее терзали сомнения, даже заныло под ложечкой. Она осмотрелась. Джейни устроилась в кресле, на котором любила дремать и приводить себя в порядок.

— Мне не позволят взять с собой в отель кошку, а я не хочу ее оставлять. Особенно после такого ужасного дня.

— Тогда давайте поедем ко мне. Джейни тоже можете взять с собой. — После ее вопросительного взгляда он добавил: — У меня есть гостевая комната. И сигнализация. Никто вас не потревожит.

— Хорошо. — Она слишком устала и, по правде говоря, перепугалась, чтобы спорить. — И спасибо вам.

Она вызвала полицейских и через полчаса рассказывала им, что произошло. Грахам вышел на улицу, чтобы сделать несколько звонков. Она видела в окно, как он ходит взад-вперед по дорожке рядом с домом, держа телефон у уха. А если бы она не согласилась к нему поехать? Наверное, он бы предложил охранять ее здесь. Его доброта и забота умиляли, но чрезмерная бдительность слегка раздражала.

Когда полиция удалилась, Эмма устроила Джейни в кошачью переноску, собрала сумку и отнесла все в свою машину. Один из полицейских съездил с Грахамом к ресторану за его джипом, а потом Эмма вслед за ним выехала из города по направлению к Национальному парку, через аристократические предместья с фешенебельными особняками и ухоженными широкими газонами.

Грахам жил в доме из кедрового бруса с большими окнами, из которых открывался вид на прерию и огни города вдалеке. Он захватил сумку Эммы, переноску с Джейни и набрал на панели сигнализации код, едва они вошли внутрь. Затем он провел ее в большую гостиную с высоким потолком.

— Позвольте мне показать вам вашу комнату, — предложил он.

Гостевая спальня была обставлена по-спартански, но в ней имелось все необходимое: королевских размеров кровать, кресло, а через коридор напротив была большая ванная. Грахам помог Эмме устроить кошачий лоток и постель, налил в миску воды.

— У вас есть какие-нибудь животные? — спросила она.

— Был раньше кот, но с моим образом жизни сложно держать дома животных, и после смерти Бастера я решил никого больше не брать. — Он погладил Джейни по спинке, а она громко замурлыкала. — Чудная малышка, — промолвил он, а по телу Эммы разлилась сладкая истома, словно он погладил ее саму.

Он посмотрел на нее:

— Что, если мы немного выпьем?

Она прошла за ним в гостиную. В июне ночи холодные, и Грахам зажег огонь в газовом камине.

— Как здесь замечательно! — улыбнулась она, принимая у него бокал с вином.

— Никакой моей заслуги. Дом нашел для меня риелтор. Присаживайтесь. — Он указал на кожаный диван.

Она села, а он опустился почти рядом. Она даже видела, как пульсирует жилка на его шее. Ей вдруг вспомнилось, как он закрыл ее своим телом, словно щитом.

— Прошу прощения, если был немного грубоват, — заметил он. — Привык отдавать распоряжения, а если сталкиваюсь с проблемой, стараюсь тут же ее решить.

— Но бывают случаи, когда решать эти проблемы следует не вам. — Она пригубила вина и взглянула на него поверх ободка бокала. Его извинение удивило ее. Ей нравилось, когда мужчина признавал свою вину.

— Как только услышал те выстрелы, инстинктивно бросился вас защищать. Можете считать это неуважением к женщине, но меня охватили именно такие чувства.

— Я привыкла сама о себе заботиться. Но благодарна вам за все, что вы сделали. Боже, а если бы я там оказалась одна? Вряд ли смогла бы вовремя среагировать на выстрелы. — Она вздрогнула и поставила бокал на стол.

— Вы держались великолепно. — Он поставил на стол свой бокал и чуть пододвинулся к ней. — Сохраняли хладнокровие в трудные минуты. И этим очень меня впечатлили.

— Ох. — Их взгляды встретились. — А что еще вас впечатлило?

— Вы не сочтете меня несерьезным, если я скажу, что у вас замечательная фигура? — Он провел пальцем по ее шее и коснулся губами ее щеки.

— Несерьезность может быть приятной. — Она повернула голову, и он прильнул губами к ее губам. Поцелуй был горячим и долгим. Настолько долгим, что их взаимное влечение стало почти неодолимым.

Она обвила его руками, прижалась к нему и ответила на поцелуй. У него было мощное и большое тело, а от его страстной устремленности к ней ее саму охватило вожделение. Может, как раз этого ей и не хватало — телесной радости.

Вечернюю тишину разорвала песенка Адели. Грахам отвел голову и осмотрелся по сторонам.

— Мой телефон. — Она потянулась к своей сумке.

На дисплее высветилось: «Неизвестный номер». Она нажала клавишу ответа, приготовившись вправить мозги рекламному агенту:

— Алло?

— Прикуси язык, пока не поздно, — произнес ровный, без акцента голос.

— О чем вы? Кто вы такой?

— Я мог запросто убить тебя сегодня вечером. И в следующий раз не промахнусь.

Он отключился. Эмма уставилась на телефон.

Грахам взял у нее мобильник и положил на стол.

— Ты все слышал? — спросила она.

— Да. Кому известен твой номер?

— Куче народу. Он есть на моей визитке. Его знают сотрудники «Денвер пост». Друзья. Деловые партнеры. — Она потерла одну о другую внезапно похолодевшие ладони. — Может, это розыгрыш. Кто-то хочет вывести меня из равновесия. — Она через силу хохотнула, хотя готова была разрыдаться. — Что ж, сработано неплохо.

Грахам встал и взял свой телефон:

— Попробую узнать, откуда звонили, хотя вряд ли это поможет. Наверное, с украденного или старого мобильника. — Они посмотрели друг на друга, и от его тяжелого взгляда ее снова охватила тревога. — Это не розыгрыш, Эмма. Думаю, тебе правда угрожает серьезная опасность.