Кукушка на суку. Акт второй

Сергей Skolorussov, 2020

Словно вцепившись в ножку циркуля, главный герой книги нарезает круги жизненного пути. Путешествие по пустыне. Катастрофа. Смерть человека. Выхода нет. Надежда на спасение. Пустыня. И снова смерть. И снова тупик. И снова надежда. Круги ада Фёдора Лемешева. Пустыня, пустыня, пустыня… Как вырваться из замкнутого круга?

Эпизод семнадцатый

Начинается…

Она мне не понравилась сразу. Бывает так: увидел девушку и сразу проникся к ней симпатией. Если уж не с планами сделать её своей пассией, так хотя бы просто для приятного общения. А эта мне сразу как-то бр-р-р, вообще никак. Полное отторжение всеми фибрами моего молодого организма. Я говорю о девушке, которая появилась в аэропорту вместе с Мариной Юрьевной. Мы вылетали из Шереметьева. Я приехал из Питера заранее, поэтому долго без дела болтался в аэропорту. Возможно, именно этот факт стал причиной моего плохого настроения.

— Знакомьтесь: это — Фёдор, это — Виолетта.

Ну, да, Виолетта, кто же ещё? И имечко под стать моей негативной реакции. Хм! Поди ещё, Виолетта Хрякина какая-нибудь.

Виола была одета в практически белый с розовым оттенком брючный костюм, густо покрытый мелкими блестящими гламурными сердечками. Брючки доходили до щиколоток, не скрывая модные красные туфли на высоком каблуке.

— Очень приятно, — улыбнулась Виолетта ярко накрашенными губами.

Она была худой, стройной и высокой. Чуть ниже меня. Лицо, насколько можно было разглядеть под ярким макияжем, вполне симпатичное. Пожалуй, если бы я был нашим создателем, глазки бы сделал чуть пошире. А так, множество парней назвали бы её привлекательной. Но только не я.

Не удосужившись на ответную любезность, я безразлично отвернулся в сторону. Марина саркастически оглядела меня с ног до головы, выдержала большую театральную паузу и резюмировала:

— Ну, вот: главные герои в сборе. Можно идти на регистрацию.

«Главные герои»? Ни фига себе! Это и есть моя партнёрша? Фу! Впрочем, это же не на всю жизнь. Надеюсь, лирическая тема там не основная. Да уж… И желательно, чтобы в постельных сценах участвовала дублёрша. Я не смог сдержать свою антипатию:

— И где наша звезда снималась? Я что-то не припомню, чтобы она попадалась мне на глаза.

Сухарецкая сразу почувствовала мою иронию в отношении к Виоле:

— Ничего страшного, ты-то у нас тоже стартанул без послужного списка. Не боги горшки обжигают. Любую звезду надо кому-то зажечь. Этот процесс называется дебютом.

— Ну-ну, — только и проворчал я в ответ.

Меня эта новость вывела из-себя. Буквально взбесила. Взбесила неожиданно сильно. Неожиданно не только для себя, но и для Сухарецкой. Виола вмиг потеряла для меня даже те немногие достоинства молодой девушки, которые я минуту назад воспринимал вполне благосклонно. Видимо, все эти эмоции отразились на моей физиономии. Марина Юрьевна даже остановилась:

— Ты чего, Фёдор? С тобой всё в порядке?

Я попытался взять себя в руки:

— Вполне.

— Нездоровится?

— Всё в порядке. Я здоров. Мне кажется, что я самый здоровый в нашем дурдоме, который называется российским кинематографом.

— Ты о чём? — острые иголки сурового взгляда Сухарецкой пробежали по моему лицу.

— Ни о чём, Марина Юрьевна. Так просто. Ни о чём.

— Нет, Солнце моё, раз уж сказал «а» говори и «б». Чем ты так недоволен?

— Всё нормально, всё нормально, — я развёл руками и слегка улыбнулся.

Но видимо в улыбке моей было больше сарказма и язвы, нежели примирения и доброты. Виола сверкнула глазами и поджала губки. Она почувствовала и поняла, что моё недовольство — камень в её огород. Ладно, хоть не дура. И то хорошо.

— Своё плохое настроение нужно оставлять дома. Это закон для всей съёмочной группы. Иначе никак! И уж тем более: не порть нам настроение перед полётом. Впрочем, выскажись лучше сейчас, а не в воздухе.

— Особо не о чем высказываться.

— И всё же?

— Можете не обращать на меня внимание. Вы же знаете, что у меня теперь металлическая пластина в голове. Видимо она начинает давить на мозг по мере приближения металлоискателя. Что так смотрите на меня? В аэропортах теперь нет металлодетекторов?

— Солнце моё, я тебя знаю, как облупленного. Не юли.

— Ладно, проехали. Впрочем, хотите правду? Она проста! Мне всегда было интересно, как такие красавицы, как Виола, попадают в «фабрику грёз»? Да ещё на главные роли. Бух! Раз! И ты звезда. Где этот лифт находится?

Сухарецкая только ухмыльнулась:

— У-у-у, Федя! Да ты дурак, оказывается. Чужими лифтами интересуешься, а свой ломаешь. Ну, всё, надоел. Успокоился?

Далее она ввела нас в курс ближайших планов. Летели мы в Казахстан. А точнее на полуостров Мангышлак. Там нас ждала съёмочная группа во главе с Валерием Сергеевичем. В жаркой казахской пустыне должны были пройти натурные съёмки нового фантастического блокбастера с рабочим названием «Затерявшиеся в Млечном пути». Сюжет ленты особо ничем не выделялся среди подобной голливудской продукции. Звездолёт-разведчик, странствующий по вселенной в поисках внеземных цивилизаций, терпит кораблекрушение на обитаемой планете. В результате столкновения с чуждым неизведанным миром, гибнет практически весь экипаж. Выживают только двое: он и она. Вы, несомненно, догадались кому эти роли были уготованы. Продюсером фильма выступал уроженец Мангышлака. Главным условием он выдвинул съёмки натуры в Западном Казахстане, многие каменные долины которого напоминают марсианские пейзажи.

— Так, друзья мои, засуньте свои амбиции куда подальше и займитесь, в конце концов, работой, — Сухарецкая протянула каждому из нас по красной кожаной папке. — Здесь сценарий и все необходимые документы, с которыми вам надо ознакомиться.

Виола взвесила в руке пухлую папку и надула губки:

— Мы в Совке живём? Файлом это никак нельзя было мне перекинуть?

— Нельзя, радость моя. И папку эту не потеряй и не показывай никому.

— Это почему? — «звезда» округлила свои не очень большие глазки.

— Кругом шпионы и пираты. Я отвечаю за конфиденциальность процесса и мне лишние проблему не нужны. Понятно? — Марина в конце речи резко повысила свой голос.

Девушка слегка скривила губы, пожала плечиками и согласилась:

— Understand.

— Вот и океюшки, — в тон ей парировала администратор съёмок. — Чтобы по прибытии в Казахстан свои роли знали назубок и лишних вопросов на съёмочной площадке не задавали. Если что-то непонятно, спрашивайте сейчас.

Из Москвы мы вылетели в 10 часов вечера на Суперджет 100. Виола опять умудрилась высказать своё «фи», помноженное на непомерный апломб:

— Дикость какая! Это какой болван заказывал нам билеты?

— «Болван» ¬ — это я, — Сухарецкая, как всегда, была неподражаема в своём спокойствии. — А что тебе, Солнце моё, не нравится?

Но будущую «звездищу» российского экрана двусмысленность ситуации нисколечко не смутила:

— Ужас! Мы исполнители главных ролей. А вы, насколько я понимаю, тоже не последний человек в иерархии кинопроизводства. А летим, как обычное быдло, в эконом-классе. Да ещё и на этом жутком рашковском самолёте, которым пугают на всех форумах. Неужели нельзя было по¬-другому?

— У нас все так летают. Мы не депутаты, не олигархи и не ВИП-менеджеры. И даже не их жёны, дети или любовницы. Мы рабочие лошадки российского кино. И этим всё сказано. Садись, моя девочка, к окну, — Марина Юрьевна указала на ряд, состоящий из трёх кресел.

— Предупреждать надо, — недовольно буркнула Виола.

— А то что? Не полетела бы?

— Знала бы — не полетела. Или хотя бы у папы самолёт попросила.

— А кто у нас папик? — на всякий случай поинтересовался я.

— Кто надо. Не твоё дело, — девушка плюхнулась в кресло и отвернулась к окну.

В самолёте Сухарецкая усадила меня рядом с Виолой, а сама заняла место у прохода, как будто боялась, что мы сбежим по дороге. Но, скорее всего, это было сделано для того, чтобы мы поближе познакомились друг с другом и лучше подготовились к съёмкам. Да, уж! У Марины Юрьевны всё всегда продумано на сто шагов вперёд. Эпохальная женщина.

Я положил папку со сценарием на колени, но не стал её открывать до набора высоты. Самолёт заканчивал рулёжку перед взлётной полосой, когда я обратил внимание на бледный вид Виолы. Она вжалась в кресло и судорожно вцепилась руками в подлокотники. Всё ясно — стандартная аэрофобия. Я примиряюще попробовал пошутить, пытаясь отвлечь девушку от тягостных ожиданий взлёта:

— Я знаю отличный многократно проверенный рецепт, чтобы не бояться летать.

Но она не переспросила: какой. Тогда я продолжил:

— Надо прочитать три раза молитву «Еси на небеси». После первого прочтения необходимо три раза перекреститься. После второго — принять три таблетки валидола. После третьего — залпом выпить три стакана вискаря. И страх как рукой снимет.

Она пренебрежительно поморщилась:

— Примитивный юмор гопников и туристов из Рашки, для которых предел мечтаний бесплатный вискарь в отелях «All inclusive».

Меня зацепило:

— О! Мне выпала честь сидеть в кресле рядом с особой голубых кровей. Ты в шёлковой рубашке родилась? Твои какашки с детства напоминали манну небесную, благоухающую одновременно «Golden delicious», «Royale dream» и «Clive Christian»?

— Отвали…

— Почему же ты, аристократочка, летишь в отечественном гопниковозе в эконом-классе, да ещё в самую что ни на есть казахскую дыру?

— Ты можешь заткнуться?

— Как скажешь. Если тебе в тишине трястись от страха легче — я безмолвен.

Но через какое-то время она сама не выдержала:

— Сам поди трусишь, а туда же.

— Ничуть. Чему быть, того не миновать. Я даже люблю летать, если моё место у окна. Просто сидишь и смотришь в иллюминатор. Это здорово — на какое-то время обо всём забываешь. Ты ни от кого не зависишь. Ты просто летишь. Порхаешь в облаках и нет никаких проблем: нет повседневности, нет работы, долгов, необязательных знакомств, зависимости от других.

— А, ну да, ты же у нас типа воздушный ас из «Мёртвой петли».

— Может быть.

Она тягостно вздохнула, слегка обозначив улыбку, предназначенную мне:

— Бокал сухого вина сейчас бы точно не помешал.

— Коньячку. И только коньячку.

— Мечты. Неисполнимые мечты пассажиров эконом-класса.

— Сейчас организуем, — я остановил стюардессу и обратился к ней: — Извините за нестандартную просьбу, будьте любезны, принесите два снифтера самого дорогого коньяка.

Она опешила, но всё же переспросила:

— Снифтера?

— Да, это коньячные бокалы так называются.

— Продажа алкогольных напитков будет производиться после взлёта, — сухо ответила стюардесса и хотела двигаться дальше по проходу.

— Тогда один. Вот для этой милой девушки. Она первый раз летит на самолёте, поэтому от страха готова отдать богу душу ещё до взлёта. Пожалуйста, — я просил предельно вкрадчиво и деликатно. — Не сомневаюсь, ангелы «Аэрофлота» могут всё. Плачу наличными.

Вид у неё был вовсе не ангельский, но всё же она нагнулась и прошептала:

— Хорошо, но принесу в разовом стаканчике, чтобы эта просьба вирусно не распространилась по всему салону.

Когда коньяк принесли, Виола немного брезгливо взяла пластмассовый стаканчик и осторожно заглянула внутрь. Удостоверившись, что внутри качественный на вид алкоголь, а не жидкость для розжига, она резко опрокинула содержимое стаканчика в рот, после чего сделала губы трубочкой и протяжно выдохнула:

— Фу-у-у…

— О, как! Оказывается «ай пью» повышен не только у гопоты, но и у некоторых представителей аристократических кругов, — сразу же подколол я.

— Ну ты и заноза, Лемешев. Никогда не думала, что ты такая вонючка.