Дар случайный. Поэтические произведения разных лет

Сергей Чугунов

Избранные поэтические произведения: стихотворения, циклы и поэмы, написанные за долгую творческую жизнь автора. Гражданская, любовная и религиозная лирика, ироничные стихи, пародии и шутки, стихотворные миниатюры и крупные формы подвластны неторопливому перу автора.

Больнаѧ боль

(стихотворенїѧ 1987 года)

Больнаѧ Боль

Больная Боль ударила в окно,

тяжёлой плетью ледяного ливня…

…и распахнулось вмиг оно,

…и стало холодно и больно…

…невольно…

Больная Боль вошла в мой дом,

Не госпожой, а робкой гостьей…

Боль улыбнулась мне с трудом

и попросилась на ночлег…

…навек…

Больная Боль — то явь иль сон?

Но Боль больна — ей надо верить!?

Но я распахиваю двери

и выставляю, молча, прочь…

В ночь!

15 января 1987

Истъба

У избы избыточный вес,

выпирают толстые брёвна…

Строю я кирпичный навес

и кладу кирпичики ровно…

Избалована мной изба —

я её обставить бессилен.

Подкачу машину из ба…

окачу из бака бензином!

Пусть горит — а мне наплевать,

у речушки быстрой за лесом

буду себе жить-поживать

под неприхотливым навесом…

Не бывает в жизни чудес,

не бывает лёгких побед…

От врагов не схоронит навес,

как в избе не укрыться от бед…

Знать, не сбыться глупой мечте…

Знать, цена помышлениям — грош!

От себя никуда не уйдёшь,

от тебя не укрыться нигде…

Пусть планида скупа до чудес,

пусть в кармане нет ни гроша…

Но я строю это чёртов навес,

и пожаром бредит душа…

15 января 1987

Полѧрнаѧ нощь возлюбленїѧ

Разбуди, растревожь среди ночи,

даже, если я болен иль очень устал…

Не глаза хочу видеть, а очи.

И не губы ласкать, а уста!

Днём обыденно всё, как-то пресно.

Кто ты днём мне? Всего-то жена…

А при свете свечи ты — принцесса,

и по-сказочному влюблена!

Ты смеёшься: «На север уедем,

ночь в полгода не встретишь нигде…»

Хорошо! Только день куда денем?

Остальные полгода там день!

16 января 1987

«Жизнь моѧ…»

Жизнь моя — моя первая песнь,

сочиняю тебя, а исполнить не смею…

И прорезался голос, и слух вроде есть —

да как надо пропеть, я пока не сумею!

Жизнь моя — моя первая боль,

как мучительно мало тобой я болею,

ты жестока!? Но я не расстанусь с тобой,

все мученья пройду, я смогу, я сумею!

Жизнь моя — моя первая дочь,

одеваю, кормлю, берегу и лелею.

Но за друга отдам, и уйду, кану в ночь,

как бы не было жаль мне тебя, я сумею!

Жизнь моя, я пока не постиг

тайну смерти… нестрашно… успею…

Буду петь и болеть, и лелеять… Прости —

если я по-другому прожить не сумею!

24 января 1987

Трудноустройство

Выдохся…

Будто раздели!

Но терплю,

человек как-никак.

Жизнь — вечный праздник! —

слова,

а на деле,

Ох, как далеко до праздника!

Выдохся…

А как над другими смеялся…

Да мне,

говорил,

да я!

А тут от безделья так надорвался,

будто камни ворочал,

а не стоял…

Выдохся,

Какая бездонная очередь!

Окунаюсь с головой

и плыву на свет…

Ну, наконец-то, и мой черед…

в кабинет…

Вхожу!

Подхожу?

— Нет!

Снова в прошлое

время брошено

даром…

Как тяжело ощущенье ненужности!

По испачканным листам тротуаров

плутает мой след,

как ненужный стих…

Сдвигаются кручи ушелия улиц,

гаснут последние проблески дня…

Ну, что теперь делать?

Куда ещё сунуться?

Люди!

Проснитесь!

Послушайте, я…

Выдохся…

5—6 февраля 1987

Нощь предъ сечей

Мои мысли окрепли на жгучем, зловещем ветру;

и свинцовые ливни омыли, очистили совесть…

Всё уже позади — на рассвете легко я и просто умру —

и окончиться жизни простая, совсем неприглядная повесть.

Так нетрудно давалась вчерашняя мне и дурашная жизнь…

Простодушный юнец я здесь горе большое увидел,

но спасибо друзьям, их святое «Братишка, держись!»

выручало ни раз и в беде, и в обиде…

И не надо, прошу, убиваться по мне, горевать…

Мой конец предрешён, я готов, по-солдатски спокоен.

Только жалко братишку, подружку и больше всех мать —

им меня не понять,

не простить,

не принять,

что я должен уйти на рассвете…

Я, наперво, — воин!

Будет утром последним и смертным мой бой.

Только сердце колотится: «Мо-жет, а мо-жет, а мож…»

Вот в дыру, что на крыше, пробился луч света невинный.

Свет господний — лазоревый цвет, голубой

вперемежку с нечистым свинцово-карминным…

Растревожен покой

долгожданной,

недружной стрельбой —

вразнобой…

Над горой

из тумана,

из дыма,

из газа

возник

закопчённый, весь в пятнах, замасленный солнечный диск…

Птицы смолкли — их трели, их писк…

Даже ветер затих, перестал шебаршиться и выть…

Долгожданный рассвет —

(здесь совсем не бывает других)

не умыт,

не одет

не пригож —

наступил…

Может рано тужить?!

На последний он что-то совсем не похож —

БУДЕМ ЖИТЬ!?

19 февраля 1987, 28 апреля 2018

Полкило весны

(въ очереди)

— Толкнулся недавно за водкой — народищу!

— Близится Март…

— Купила на рынке я щётку —

не белит, а токмо марат…

— Моя понимаешь невестка,

ну, так языком и метёт…

— Невестки — оно известно,

а у меня и зятёк…

— Свели бы нас снова вместе —

разом бы глаз подсинил…

— Барышня милая, взвесьте

мне полкила «Весны»!

Довольно, я дале не стал

слушать — не то бы заснул…

Я так от морозов устал,

А тут продают Весну!

— Почём же?

— Четыре с полтиной…

— Взвесьте хотя бы полдня…

— Нелепый какой вы, мужчина…

— Что ум на заум променял?

— «Весна» это просто конфеты…

— Нельзя быть таким тупым…

— Скажите, а нет у вас Лета?

С полчасика я бы купил!

7 марта 1987

Рискъ — благраднаѧ дѣ́тель

Риск — благородное дело…

Ты — благородная дева!

А, главное, какова!?

Рискуешь без всякого страха,

знаешь, что в случае краха —

ляжет на плаху

моя голова!

Я — никуда не годен.

Я даже неблагороден —

я рисковать не умею, увы!

Уж, если ты так захотела,

подумай, зачем тебе бело

тело

без головы —

побойся молвы!

Полно играть в благородство,

лучше займись садоводством —

в сад дикий дом преврати!

Я, может, больше рискую,

тебя возлюбив вот такую,

ведьмовскую…

Смеяться ли мне, иль грустить?

Боже прости!

А, может, на всё наплевать —

И также начать рисковать?!

17 марта 1987

Поблизнее къ небесємъ

Ни к чему теперь проклятья —

эту казнь избрал я сам…

…воспарит моё распятье

(места нету чудесам)

к заурядным небесам…

(вознесенье — это ль мука?)

…в небесах простор… и скука…

…облаков приглядный вид

умиряет…

…только злит

гурий сонм,

(их тронь-ка, ну-ка)

что в соседних креслах спит…

(так лишь полк солдат храпит)

…скоро я, увы, устану,

по земле тоской томим,

Я на Божий Суд предстану

прéди Господом самим…

Изречёт Он с постной рожей:

— Воспринѧть тебѧ̀ а'́зъ ра́дъ…

…ин ты̀ грѣ́шенъ ра́бъ Серёжа —

по тебѣ̀ тоскуетъ А'́дъ!

— Наопакъ ступай въ миръ грѣ́шный! —

прыснет в белые усы…

…и коснётся крест железный

долгожданной полосы…

24—27 апреля 1987

Безсловесное сословесїе

Непонятное молчанье

чем окончится оно?

Губ случайное касанье,

как в замедленном кино…

Глаз лучистое сиянье —

восхищенье иль укор?

Это вовсе не молчанье —

бессловесный разговор!

«…уже поздно, мрачный вечер,

дождь холодный моросит…»

«…мы с тобой пребудем вечно —

нас ничто не разлучит…»

«…время зло и быстротечно,

поздно встретились с тобой…»

«…мы с тобой знакомы вечно —

просто память дала сбой…»

«…в нашем мире всё конечно,

страшно мне, закат в крови…»

«…жить с тобой мы будем вечно —

нету смерти у любви!»

Мир словесный, мир острожный —

не сносить его оков!

Помолчим, пока возможно

понимание без слов…

27—29 апреля 1987

Аще бы слушалъ и близкихъ, и блудныхъ

Если бы слушал и близких, и блудных…

Если бы верил и честным, и правым…

Что бы было?

Представить не трудно.

Право…

Я к другой непременно ушёл —

есть такие, кому уже нужен…

Только ссорится что мне с собой?

Мне с тобой — хорошо!

Без тебя — ещё хуже…

19 мая 1987

Больнаѧ мысль

Мысль простодушна, красива, невинна,

вдруг, оциножила, обезножила и слегла…

(мыслям, как людям, нужны витамины)

Хворь безучастно,

по злобе природной,

белые острые зубы… на нет извела.

Вот и закончилось всё бестолково и тупо!

Ставши обычной, пустячной, бесплодной

мысль — и больна, и беззуба —

дала дуба…

4 июня 1987, 11 мая 2018

Аки напрость…

Как просто, чертовски, всё просто —

забыться,

забыть всё,

себя позабыть…

Я многое в жизни отведал и досыта,

но лишь одного ненасытно хочу я —

любить!

Как мало,

по-божески, мало

прошу я у жизни.

Напрасно.

Она

спокойно суёт, что под руку попало —

то златом осыплет,

то вымажет грязью со дна…

Как глупо…

как мерзко…

как странно…

Бессменна разлук караульная ночь.

И манят, и манят полуденных радостей страны.

И гонят, и гонят, и даже любимая…

прочь!

25—26 июля 1987

Ампутация памяти

Нелепая мысль — ампутировать память,

время затёрло, что было хорошего…

В сердце вцепилось зубами

прошлое…

(рвёт и ревёт…

…хулителей тварь конвойная!)

И так мало понятного в облике,

Что рисует ночами бессонница.

И так много зловещего в окрике

птицы, закрывшей солнце…

(орёт и поёт…

…песню-литию заупокойную!)

июль-август 1987

Скука — глупейшаѧ книга изъ книгъ

День ранен в солнце, чуть вскрикнул и сник.

Скука — глупейшая книга из книг.

Смысл в одной фразе: «Попробуй! рискни!»

Чем же? Как небо, молчит тишина…

Ночь безобразная — чёрный паук —

ткёт паутины изысканных мук,

тесен удач и побед моих круг.

И бессердечно молчит тишина…

Очередное рожденье — рассвет!

Яркой надежды встревоженный свет.

Новая жизнь будет радостней? Нет?

Кто мне ответит? Бежит тишина…

июль-август 1987

Заревъ отпетый

Как-то внезапно

вечер наступает,

солнце на западе

кровью истекает,

Август отпетый

листья осыпает…

«Дай мне монету —

лес не обедняет!»

Я куплю на эту

бесценную монету —

не полцарства за морем —

новую карету.

Запрягу в карету бешеных коней.

Из страны постылой

я уеду к милой…

Ветер лёгким флагом

вслед помашет мне.

август 1987

У зерцала

В чёрном зеркале кривды я вижу своё отраженье:

как нелеп и жесток простоватый, распахнутый взгляд;

огрубевшие губы не просят не прав, не прощенья;

и окрепшие мысли морщинами лоб бороздят.

В светлом зеркале правды ищу я своё утешенье,

но ослепли глаза… от бессилья слезятся, болят.

Я солгал. Ложь — мой враг! сильный враг…

Я попал в окруженье —

дни разлуки, как звери, в глаза беспокойно глядят.

Зеркала! Сколько в жизни моей ещё будет зеркал?

И в которых из них суждено, впопыхах, отразиться?

Зеркала… зеркала…

Очень просто упасть и разбиться…

Я осколки разбитых зеркал сотни раз собирал.

В королевстве зеркал так легко,

так легко заблудиться

и себя потерять…

Я ж так долго и трудно искал!

12 августа 1987

Рожденїе стїха

Первая строчка — случайная строчка,

не поцелуй — так, касание губ.

Правда моя небольшого росточка,

а дотянуться никак не могу…

Первая строчка — забыта беспечность,

сбито дыхание в предчувствии мук.

Что впереди? То ли шаг в бесконечность,

то ль лабиринт, то ли замкнутый круг…

Первая строчка — последняя мера.

До одурения прост приговор…

Над головою моею несмело

строчка вторая заносит топор!

16 августа 1987

Буїй игрь въ животъ

Что малый ребёнок я в жизнь как в песочек играю.

Неделями замок прекраснейший строю и строю,

и, вроде, дострою, глаза от восторга закрою,

да, вдруг, рассмеюсь, размахнусь и в минуту сломаю!

Никто на развалинах замка не будет рыдать,

ведь не было б счастья в том замке — он весь их песка…

Зачем тогда строить, терзаться, теряться, искать?

Хотя бы затем, чтоб, достроив, спокойно сломать!

18 августа 1987

Казень

А на западе, там на западе

дня

завершается казнь.

Каюсь! Каюсь,

то не моя вина,

и для меня:

ночь — западня.

Повешен ли буду,

расстрелян ли?

Как мне нынче разница.

Всё-таки легче, чем маяться

на прокрустовом ложе постели…

Вот уже не роняют тень

проплывающие облака.

Значит,

умер ещё один день —

продолжается моя казнь.

2 сентября 1987

Вресень

(Сентябрь)

Год постарел — ему девять.

Прожита большая часть…

Что же мне, что же мне делать?

Только бы не закричать

и не сорваться…

А, впрочем,

услышит ли кто этот крик?

К тому ж не моя это осень —

разрыв между нами велик.

Мне рано сорить облетевшей листвою,

да слёзы-дожди по ночам проливать…

Рискую опять я своей головою —

а чьей мне ещё рисковать?

14 сентября 1987

Бездоннаѧ нощь

Погружаюсь в бездонную, едкую ночь

на тринадцать месяцев — не часов.

Ни слащавых надежд, ни раскрашенных снов,

ни друзей, что могли б разбудить

и, хоть как-то, помочь…

Я один на один со своей безучастной судьбой,

но конец предрешён

был вчерашним,

безоблачным днём:

прозвучит долгожданно-родное: «Подъём!»

после долгого, злого: «Отбой».

22 сентября 1987

Риторическое любовное

Блаженствовать иль маяться, любя?

Что слаще мёд или нектар?

Твоя любовь — священный дар.

Моя — безбожный…

Желать иль от страстей бежать?

Смертельней: яд или кинжал?

Твоя любовь — сердечный жар.

Моя — ледышка…

Любить или любимым быть?

И то, и это — колебаний нет.

Твоя любовь — цветов букет.

Моя — бутонов!

2—3 декабря 1987

Мати…

Мама,

а, правда, я был очень маленьким;

Маленьким-маленьким, как вон тот малыш;

носил ни по росту валенки

и прыгал в сугробы с крыш?

Мама,

а, правда, я слыл непоседой;

что звали меня — Атаман;

ножовку сломал у соседа,

выпиливая наган?

Мама,

а, правда, я жил беззаботно;

поздно ложился и рано вставал;

работал до чёрного пота —

при этом не уставал?

Мама!

И всё же мне кажется странным,

что всё это помню, что не забыл…

Мама!

А, правда, я стану старым,

но не смогу подытожить: «Был»!

28 декабря 1987

Два въ одномъ

Всё тускней, всё глуше свет…

В моей речи правды нет…

Всё тесней ночи тюрьма…

В моих мыслях нет ума…

Всё сильней, всё злее мгла…

В моём сердце нет тепла…

Всё скверней забвенья бред…

И меня такого нет!

30—31 декабря 1987