Отряд «ГМО»: Герои трех миров

Сергей Чимсов (2024)

Мир плодвощей в опасности: таинственный злодей угрожает навсегда лишить планету солнечного света, окутав её туманом химических выбросов. Какие бы цели он ни преследовал, грядет катастрофа. На защиту мира встаёт Отряд «ГМО» — команда незаурядных супергероев: отважная и стремительная маслина Пуля, неунывающий и сильный перец Чад, а также изобретательный огурец Бенедикт. Втроём они отправляются на опасное задание, чтобы помешать коварным планам злодея сбыться. Но враг оказывается куда хитрее, чем они думали, а угроза — гораздо масштабнее. В попытке защитить плодвощечество герои сталкиваются с фантастическими технологиями, находят неожиданных союзников и распутывают загадки пространства-времени, с которым вдруг начали твориться странные вещи. Члены команды учатся доверять друг другу, разбираются в себе и своих способностях, ведь от их сплочённости зависит судьба целого мира. И даже не одного.

Глава 15. Проект

Запись 10.07.20ХХ

Я не смогла. Подвела всех. Подвела его.

Что со мной не так? Почему я не могу сделать все правильно?!

Слабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабаяслабая

Ненавижу себя

Я просто застыла на месте, как дура. Надо было стрелять. В итоге самой прилетел снаряд, пробил систему охлаждения. Теперь еще и ремонт из-за меня…

После того случая с Анной… что-то произошло. Иногда я просто не могу шевельнуться. Не могу нажать на спусковой крючок, когда надо. НЕНАВИЖУ

Адам видел, как я плакала. Сегодня он приходил ко мне в больницу. Мы впервые встретились вне полигона. Он просто молча оставил витаминные удобрения и ушел. Он не должен был меня видеть такой: в бинтах и слезах. Зачем он пришел?

Я так и не навестила Анну. Струсила. Наверно, она меня тоже теперь презирает. Как и все. Как и отец.

Я не виню его. Он просто хочет, чтобы я стала сильной. А я не могу… И за это он меня презирает. Теперь я понимаю, как он прав.

Мне нужно забыть обо всем. Забыть о боли и страхе. Забыть… об Адаме.

У меня есть миссия, все остальное не важно. Я должна стать сильной. Он увидит, что я способна.

***

Фургон мчался сквозь грозу почти под самым сводом черных туч. Джет-приводы работали в полную мощь — времени оставалось все меньше.

Машину качало и трясло в турбуленциях, по обшивке барабанили градины, а молнии то и дело норовили хлестнуть кабину электрическим кнутом. Огурец и перец сидели молча, угрюмо уставившись в лобовое стекло. Маслина же не отходила от сестры, которая лежала на откидной скамейке в кузовной части фургона. Оливке явно требовалось больше времени, чтобы прийти в себя и оправиться от пестицидов. Гораздо больше, чем было в запасе.

Каждый из членов отряда думал о своем, но всех так или иначе мучили одни и те же вопросы: куда делся Бекар и сказал ли он правду про генерала? На первый вопрос у Бенедикта не было ответа: Кислицкий сказал, что в целях безопасности в лаборатории хранится всегда только один прототип, последней версии, все остальные уничтожаются. Бекар просто не мог успеть создать новый, даже со всеми украденными с серверов данными.

Второй вопрос был чуть менее безнадежным, ведь прямо сейчас они летели на базу, где, по расчетам Бенедикта должна была находиться машина времени. Кислицкий сказал, что она может работать только в нескольких точках на планете. Имея эту информацию, детектив без труда выяснил параметры, которые накладывают это ограничение, а уже исходя из этого вычислил и сами точки. На всю страну их было две: в Кормвельском институте и в Каскадных горах, на Рейнире. Расположения военных баз строго засекречены, но по этой точке можно было понять примерные координаты, в которых нужно вести поиск.

Молчание в фургоне нарушил вопрос перца:

— Слушай, Бенедикт, а о чем это там в цехе говорил Бекар? Ну, про ГМО и какие-то там опыты. Ты был как будто в теме…

Эта фраза донеслась до маслины через открытую дверь между кабиной и кузовом, и Пуля прислушалась. Тема волновала ее не меньше, и если бы не переживания, связанные с оливкой, она бы и сама спросила то же самое.

Бенедикт закрыл глаза и тяжело вздохнул. Лишь спустя несколько секунд он все-таки заговорил:

— Мне стоило рассказать об этом раньше. Но наше задание все время уводило от этого разговора… Дело в том, что все мы, трое… — огурец помедлил. Обычно для него не составляло труда подбирать нужные слова, но сейчас это было действительно непростой задачей. — Все мы — результат генетического эксперимента, — он покрутил пальцами ус в задумчивости, пока остальные пытались осознать услышанное. — Говоря прямо, нас вырастили в лаборатории.

— Не может быть! — выпучил глаза перец, что было видно даже сквозь его темные очки.

— Это то, о чем говорила сестра, — покачала головой маслина, — но я… не хотела ей верить.

— ГМО, — продолжил Бенедикт, — расшифровывается как “гибридно-морфированные образцы”. Проект, нацеленный создать безупречных исполнителей военных приказов. В этом Бекар не солгал. Эксперимент был признан провальным, из всех образцов удачным был признан только один. Это ты, маслина…

Маслину, кажется, не удивили эти слова, и даже напротив, будто бы подтвердили ее давние догадки. Ее лицо потемнело.

–… но и такой результат их не удовлетворил, — закончил Бенедикт.

— Из-за Оливии, — покачала головой Пуля.

— Нет. Вернее, не только. Военные, которые стояли во главе эксперимента, сочли тебя слишком своевольной, хоть и исполнительной единицей. Ты прекрасно справлялась с задачами, но твой подход был неординарным и не всегда предсказуемым. Им это было не нужно. Они хотели сделать из нас оружие. Умное, разрушительное, но управляемое.

Пуля с Бенедиктом замолчали — казалось, они сразу поняли друг друга, чего нельзя было сказать о перце. Глядя на напарников, он усиленно пытался осмыслить, что сейчас происходит и о чем он вообще только что услышал.

— Но откуда… — сказала Пуля. — Откуда ты все это знаешь?

— Они сами мне все рассказали, — ответил огурец. — Военные. Я, так же, как и ты с сестрой, рос в школе-интернате. Только моя школа была гражданской, для одаренных плодвощей. Когда я учился в выпускном классе, за мной пришли — забрали прямо среди урока. Я тогда ничего не понимал, был напуган, но в то же время предвкушал, что сейчас должно произойти нечто важное. И оно произошло. Военные привезли меня в лаборатории и рассказали все. По крайней мере, тогда я так думал. Они говорили о проекте. О других образцах… Я не был готов к этой правде, но меня и не спрашивали. Они заставили меня подписать контракт, что я никогда не буду приближаться к участникам проекта ГМО и как-либо взаимодействовать с ними. Взамен они пообещали свободную жизнь, в которой я смогу заниматься всем, чем захочу. Кроме того, что прописано в контракте, разумеется. Тогда они не сказали мне самого главного: почему они решили мне это сообщить. Этот вопрос не давал мне спокойно засыпать по ночам все эти годы. И только теперь я понял.

Бенедикт сделал паузу прежде чем продолжить, ему было нелегко рассказывать о своем прошлом. Впрочем, и маслина с перцем не ожидали такого откровения, а потому лишь слушали, затаив дыхание.

— В тот год из другой школы сбежал Бекар. Я слышал о побеге какого-то ученика из лицея, подобного нашему, но не знал подробностей, а если бы даже и знал, то вряд ли бы придал этому значение. Но теперь все встало на свои места. Бекар сбежал тогда, чтобы узнать правду о своем происхождении самостоятельно. Наверное, он о чем-то догадался, как начинал догадываться и я. А узнав, что от него скрывали создатели проекта, он возненавидел и их, и свою искусственную жизнь, которую вокруг всех нас сымитировали.

— Погоди, — вдруг тряхнул головой Чад. — ничего не понимаю. Лаборатории, школы-интернаты, военные… Может, конечно, у вас все это было, но я-то тут причем? Я вырос в обычной семье. Ни в какой не лаборатории. И ходил в простую школу. Как я могу быть каким-то там… генным образцом, или как ты сказал?

Чад выглядел крайне озадаченным, но у Бенедикта уже был ответ, который ему совсем не нравился.

— Ты — один из первых экспериментов, Чад. Самый… малоэффективный.

Перц сперва усмехнулся такому абсурдному заявлению, но после нахмурился. Опережая вопросы, которые читались по меняющемуся выражению его лица, Бенедикт продолжил:

— Исследователи долгое время держали тебя в лаборатории, наблюдали, как ты растешь, проводили всевозможные тесты, измеряли параметры. Но твое развитие происходило… медленнее, чем ожидалось. Особенно ученых беспокоило то, что сверхспособности, ради которых и был начат проект, никак не проявлялись. Тогда военные приняли решение, что пора переходить к опытам с другими образцами, а текущий признать неудавшимся. Ученые же настояли, что наблюдение за тобой все еще может быть полезным для проекта. Они убедили сменить условия твоего содержания и отдать в настоящую приемную семью, которая бы ничего не знала, ни об экспериментах, ни о лабораториях.

Чад больше не менялся в лице. За все это время Бенедикт видел перца бодрым, дерзким, злым, иногда растерянным, иногда сосредоточенным — каким угодно, но он ни разу не видел Чада таким опечаленным, как сейчас. Перец даже снял очки и положил на приборную панель.

— Говоришь, — низким голосом произнес Чад, глядя сквозь лобовое стекло, по которому мелкой дробью лупил град — они ничего не знали?

— Да. Твои родители — обычная семейная пара. А ты для них был обычным сиротой. Ученые хотели узнать, как образцы ведут себя в обществе. Но никто не ожидал, что у тебя все-таки проявятся способности.

— Способности… Да. Это точно, — перец задумчиво покачал головой. — Я и сам не ожидал.

Чад надолго замолчал, но Бенедикт видел, что тому хотелось сказать что-то еще, поэтому не стал прерывать паузу.

В младшей школе, — наконец сказал перец, — я был тем толстым парнем, над которым все смеются. Да, сейчас, может, по мне и не скажешь, но… Знаешь, я на них не обижался. Просто хотел подружиться с кем-нибудь. А потом… в тринадцать лет все стало меняться. У меня вдруг начали расти мышцы, да и сам я подрос. Девчонки стали меня замечать. Сам для себя я был все тем же, но почему-то перестал быть изгоем для других. Меня начали приглашать на вечеринки. А я только и рад был — у меня наконец-то появилась компания! Но друзей среди них я так и не нашел. А потом все снова пошло кувырком. Я вдруг понял, что становлюсь каким-то… слишком уж сильным. Я начал постоянно все ломать вокруг себя по неуклюжести. Надо мной уже не смеялись, как раньше, но и общаться больше никто не хотел. Это было даже хуже, чем в младших классах. После школы я думал пойти грузчиком в порт — надо же было куда-то девать всю эту дурь, — но я не успел. Ко мне вдруг пришли полицейские и предложили работать с ними — мол, моя сила им пригодится. Как они узнали об этом — я тогда даже не задумывался. Да и после того не задумывался. Просто был рад, что кому-то могу быть полезным, — Чад усмехнулся. Казалось, эти воспоминания пробуждали в нем теплые чувства, — Потом еще и летать научился. Мне сказали, что я теперь как супергерой. И я подумал: “а ведь и правда, как в кино!”. Погоди… — перец вдруг нахмурился, — так выходит, этих полицейских ко мне приставили военные?

— Боюсь, что да, — коротко ответил Бенедикт.

Убедившись, что ни перцу, ни огурцу больше нечего сказать, маслина решила подытожить все услышанное, ведь это наводило ее на другую мысль:

— Значит, мы — провальный эксперимент военных? Как и Бекар, верно?

Бенедикт кивнул.

— Но есть ли тогда в его словах смысл?

— Ты это о чем? — попытался уловить нить разговора перец, который все еще, казалось, мысленно витал между картинами прошлого.

— Бекар говорит, что хочет отомстить генералу за сломанную жизнь. За эксперименты и весь этот искусственный мир, который вокруг нас создали. Но сейчас Бекар сам искусственно вырастил целую армию мутантов. Не похоже, чтобы он заботился об их жизнях.

— Вероятно, — произнес огурец, — он солгал о своих целях. Это вполне в духе Бекара.

— Но значит ли это, что он солгал и о машине времени?

— Это мы скоро и узнаем, — ответил Бенедикт, и фургон стал медленно заваливаться на бок, чтобы совершить маневр перед снижением. — Когда прибудем на базу.

— А что если нас там уже ждет засада? — маслина прищурилась, глядя на изогнутый горный хребет, который показался за лобовым стеклом. — В фургоне было полно жучков. Конечно, это фургон Организации, а не военных. Но все же, вдруг генерал давно за нами следит?

— Даже если так, на этот раз я настроил ПУП заранее. Как только что-то пойдет не по плану, мы сможем быстро эвакуироваться. Быстрее, чем в прошлый раз.

— А я все равно не понимаю… — сказал перец, покосившись на оливку, которая лежала на лавке. Ее тело покачнулась, когда фургон вновь выровнялся, но ремни безопасности не дали ей скатиться с лежанки. — Зачем генералу на нас нападать? Если машина времени у него — это же хорошо! Разве нет? Это значит, что мы быстро все уладим. А может, ученые и так уже все уладили. Мы же отправили этого… профессора крыжовника.

Маслина опередила Бенедикт в ответе:

— Генерал с самого начала о чем-то недоговаривает. И вся эта история с проектом ГМО… Только вдумайтесь — он назвал нас ГМО! Как будто издевался над нами. Я не раз пересекалась с ним по работе. Приятным плодвощем его точно не назвать. К тому же… даже зная о проблемах с машиной времени, он все равно нас отправил к Бекару. Здесь точно что-то не так.

Перец задумался.

— И чего будем делать?

— Спросим у генерала, — сказал огурец, — для чего ему нужна машина времени. А далее нам остается надеяться только на его благоразумие. Вероятно, он должен отказаться от своих планов.

— А если он нас не послушает? — усмехнулся перец.

— Попросим менее вежливо, — отозвалась маслина из кузова.

— Ха! А вот это уже по мне. Хотя я привык драться только с плохими парнями, — Чад почесал в затылке. — Военные обычно на нашей стороне… Думаете, это правильно? Он же все-таки генерал…

— Боюсь, — ответил Бенедикт, — у нас не останется выбора. Помните, что сказал Кислицкий? Если вселенные сольются, миру наступит конец. И не только нашему.

Последняя мысль заставила всех троих замолчать, ведь она означала, что пути назад нет. Чем бы ни закончился этот полет, как бы их ни встретили на военной базе, они обязаны во что бы то ни стало завершить свою миссию.

Перец взял с приборной панели очки и снова надел их.

— Кстати, Чад, — спросила вдруг маслина, — откуда у тебя эти очки? Разве ты их не разбил их на заводе?

Пуля не увидела довольную ухмылку перца, который откинулся на спинку кресла, вытянул ноги под приборной панелью и заложил руки за голову.

— Я всегда ношу с собой запасную пару, — произнес Чад так, будто ждал этого вопроса. — Как раз на такой случай. Знаешь, в нашем супергеройском деле вечно попадаешь во всякие передряги…

Маслина закатила глаза.

— Зачем тебе вообще нужны очки?

— Тебе не понять. Это супергеройская маскировка!

— Ты выглядишь в них глупо.

— Не глупо, а круто!

Пока маслина и перец препирались друг с другом, огурец постепенно снижал невидимый фургон над заснеженными горными склонами.

Неожиданно радар засек впереди сигнал.