My Darkest days

Сергей Рыбников (2022)

Недалекое будущее. Проблемы у людей все те же, просто они обрели иной уровень. Религия себя изжила. Ксенофобия никуда не делась, но проявляется в моменте решил ли ты улучшить тело сталью и имплантами или являешься приверженцем генной инженерии и изменяешь свое ДНК. В таком мире жизнь одного парня пошла под откос. Еще "Вчера" он любил и был любимым, уже "сегодня" он в стельку пьян, а "завтра" сойдет с ума. Будет ли он требовать крови или сможет обуздать свой гнев? Помогут ли новые знакомые справиться с бедой или используют парня в своих целях? Как далеко заходят корпорации в попытках скрыть свои деяния?

4

— Акс, это Томми. Прости за ссору. Ты где? Развернулся тогда, психанул и ушел. Я понимаю, нервы. У тебя опять началось, да? Снова плющить начало? Ты мне скажи, я помогу, чем смогу. Просто ответь на звонок. От тебя сутки вестей нет. Не верю, что ты дома заперся, я проверял. Да и вряд ли ты там сейчас можешь находиться. Ответь, короче, хорошо?

***

— Аксель, ау. Amicissimus. Брат. Третий день, а ты хрен знает где. Ни ответа, ни привета. Я понял, ты снова пошел само бичеваться или что ты там делал несколько лет назад. Будь добр, хотя бы мне, хотя бы сообщение, фотку скинь, что ты тупо жив. И всё.

***

— Я тебе оставил десяток голосовых уже. Еще больше просто сообщений. Ну, надеюсь, ты жив. Хотя бы.

С каждым сообщением голос Томми становился грустнее и грустнее. Они были давними друзьями, еще задолго до начала их отношений со своими дамами. Тогда, они ночами зависали в местах со сборищем сомнительных персон, употребляли то, что не следовало, а если и следовало, то не в том виде, не в том количестве и не таким образом. Аксель страдал и пустился на путь самобичевания, ибо проблемы шли одна за одной: родители умерли, девушка делала ему"рога"и,по итогу, залетев, ушла к другому, работы не приносили отдачи, денег, профита, в общем. Вроде, ничего удивительного, многие и не из такого дерьма выбирались, но тут весь стресс тянулся с самого детства и где-то к двадцати годам, это был набор психозов, страхов и сомнений. А сил ни моральных, ни физических уже не было. Плюс, не у всех есть запас такого здоровья.

А что Томми? Друг же просто любил кутить и не видел ничего плохого в таком времяпрепровождении. Тем более, считай, составлял Аксу компанию. Благое дело, не иначе!

***

— Мистер Ли?

Наверное, самый внезапный звонок разбудил Томми посреди ночи. Спросони, он пока не понял, что к чему, но через пару секунд, уже представлял, что ему скажут.

— Эм, да, я, что-то случилось, да?

— Случилось. Мистер Кейн, Аксель Кейн. Вы записаны у него в контактах, как второе лицо в случае экстренных ситуаций. До первого, Мисс Карен Грейс, мы не дозвонились.

— Ох, да, конечно, я вас слушаю… — Томми повернулся в сторону. — Спи, дорогая, это по работе.

***

Радиоведущий приехал, как только смог. На Акселя было тяжело смотреть, да и вообще находиться в одном помещении, хотя бы потому, что запах был как если человек умер, воскрес, снова умер, а его труп окунули в самый вонючий сыр на свете. Фиолетовые пятна по телу, от синтетической наркоты, надувшиеся вены на лбу, разбитые костяшки пальцев, нос, губы и левый глаз. Выдрано несколько клоков волос. Но жив. Нашли в помойке у одного из клубов на периферии города. Жаловались на отвратный запах, а дело вовсе и не в мусоре оказалось. Так и нашли.

— Извините, док. Что с ним будет дальше? — Томми явно волновался, но в глубине души был в ярости, что этот хмырь, который его друг, не отвечал неделю и пришлось ехать в больницу посреди ночи из-за него.

Бородатый дядька с красным носом, то ли из-за алкоголя, то ли аллергии, прокашлялся и отхаркался прежде чем говорить.

— Ну, вообще-то, по-хорошему, я должен заявить в полицию на его счёт. Все-таки наркоша, может опасен для жизни окружающих и тому подобное.

— Но?

— Но, вообще то, чхал я на таких отбросов с высокой колокольни. Естественный отбор в действии. Если он тупой, чтобы принимать синтетику, не имея искусственных внутренностей, то скатертью дорога на тот свет. А насчет окружающих, так тоже сами виноваты, что общаются с таким отродьем.

— Вы же понимаете, что раз я у него в контактах, значит, я с ним, так или иначе общаюсь.

— А это, вообще-то, принимайте, как хотите. На свой счёт или нет, — и достал из папки с"историей болезни"тонкую флягу, открыл и выпил. — Мне геморрой и бюрократия не нужны. Берите за шкирку и топайте.

— Может, вы и правы. Лучше быть убитым им, чем стать таким как вы, да, док?

— ЧТО?! Вон! На хуй, оба! И манатки его забери.

Врач рявкнул, брызжа слюной. Кажется, он пил портвейн. Ничего особенного. Дешевое пойло, дешевых людей.

Вещи валялись разбросанные на полу, пришлось наклониться, чтобы их взять и иметь риск получить по хребту, за провокацию врача, которой, впрочем, не случилось. Врач был прилично пьян и мог рухнуть в любой момент, вот и не стал рисковать бить в спину. Затем Томми, взял друга на руки. Никаких катетеров, шлангов и труб к телу прикреплено не было, что позволило быстро"сделать ноги".

***

Он медленно начал открывать глаза. Во рту словно кошки нагадили, в горле сухой ком. Руки, ноги дрожат. Голова болит. Глаза режет. Весь этот, и не только, перечень вещей тяготил бренное тело Акселя. Повезло, что над головой не было никаких ламп и светильников. В комнате в целом был полумрак. Томми понимал состояние друга и прекрасно знал, как важно избавиться от раздражающих внешних факторов, после такой попойки. Аксель же не пытался встать, но пробовал что-то сказать, хотя ничего не получалось. Рот слушаться не хотел вовсе.

— Погоди, дам воды. Сейчас.

Том, словно супергерой, тянул живительную влагу другу. Соломинка утопающему, рыба голодающему. Акс было попытался рукой дотянуться, но рука тоже не стала делать дело и лежала мертвым грузом на кровати.

— Да погоди. Лежи просто, хорошо? Лучше бы не просыпался…

Томми, приподнял голову друга и дал воде дотронуться до губ. Попить все же не получилось, отходняк от всего принятого был жесточайший, а печень, наверное, больше всех хотела сейчас умереть.

Минут через двадцать горло было промочено и можно было говорить. Но Аксель не знал что. Было ужасно стыдно перед другом. Было ужасно стыдно перед Карен. Перед первым, за то, что пропал, перед второй за то, что делал.

— Нам надо поговорить, — первым нарушил тишину Томми.

Ох, Аксель ненавидел эту фразу с самого детства. Её, наверное, все ненавидят, но тут прямо было лютое отторжение.

— М?

— Я не знаю, где ты пропадал. Я не знаю, что ты делал, и что с тобой делали. Я побоялся везти тебя к себе, поэтому мы в мотеле за городом. Еще страшнее мне было от того, что тут на «ресепшене», — Томми взял слово в кавычки, — Никто даже слова не спросил, почему я с телом на плече. Отвратительное место. Отвратительно, что мне пришлось ехать за тобой по первому же звонку врачей. Ты мне отвратителен. Мудак. Я, так понимаю, ты ошивался с той сектой и тем фанатиком, который тебя встретил в день, когда ты сбежал? — Томми выпускал пар как мог.

— Прости, — Аксель замолчал на минуту. Говорить было сложно, вспоминать еще сложнее. Голова была абсолютно против. — Нет, я вообще забыл про него. Я просто ушел. В отрыв? В разнос? Позвонил Арни и тот достал всё, как тогда. Помнишь, Арни?

— Ага, гандон-наркоман.

— Да-да. Кажется, он перебрал, и мы его хоронили. А может это глюки были.

— Заткнись. Честно, не знаю, что делать. Следить за тобой, как несколько лет назад — я не могу.

— А ты и не следил. Ты участвовал.

— Я был рядом, так или иначе. А сейчас все иначе.

— С одной стороны да, с другой стороны нет. Я снова один, мне снова отвратительно, я снова не знаю, что делать.

— Но, а у меня по-другому! — вспыхнул Томми. Но он всегда так, дай ему пять минут позлиться, а потом снова станет заботливой мамашей. — У меня семья. Работа. Брат, я искренне хотел бы тебе помочь. Но ты сам должен этого хотеть. Да даже если я прикую тебя к кровати, сам сяду рядом с битой и буду сидеть сутками — ты или найдешь способ слинять, или просто подохнешь с тоски и одиночества. И я не шучу. Такие случаи в мире уже бывали. Человек просто отказывался жить и тихо помирал.

— Я хочу. Или нет? Не знаю. Сложно, а голова совсем не варит, — слезы наворачивались на глаза. — Я хочу уметь менять время. Я хочу, чтобы все можно было изменить. Все можно было переиначить, — на последнем слове в горле появился ком. — Переиграть, пережить заново. Загрузить сохранение. Переместиться в прошлое. А хер там плавал, дружочек. Поэтому, то, что я хочу — невозможно. А другого на уме нет. Такие дела.

— Понимаю…

— Нет, — резко и громко перебил его Аксель

— Заткнись, щас как… — Томми задрал руку вверх, как если бы хотел удалить друга. — И слушай. Тебе стоит это «другое» придумать и чем быстрее, тем лучше. Еще один такой загул ты, может, и протянешь, но клянусь, последующий тебя просто убьет. Так или иначе. Наркотики или барыга лицом об асфальт — не суть.

— Ага.

— Может реабилитация? Ну, центр реабилитации.

— Мы же там были.

— И мне помогло.

— А мне нет. С чего бы во второй раз поможет? — за весь диалог, Аксель так и не посмотрел, и не посмотрит другу в глаза. Взгляд был уставлен в самый темный угол комнаты. Так было проще. Физически и морально.

— Тебе надо что-то менять. Работу, дом, образ жизни. Вообще всё. Просто, чтобы голова была занята, условно, тем, какой коврик в ванну выбрать, а не мыслью, где взять наркоту и получить в табло.

— Возможно.

— Я дам денег на первое время.

— Спасибо, но у меня есть.

— Я дам денег на второе время.

— Это ты так в меня веришь, что с первого раза не получится? — Аксель попытался отшутиться.

Томми его проигнорировал и продолжил.

— А на что ты закупался в клубах?

— Ты меня знаешь, я умею втираться в доверие и находить друзей на вечер.

— И подруг…

— Нет, в этот раз нет. Я не собираюсь…

— Да я понял, расслабься.

— Дай-ка куртку.

— Это чья-то? Спёр у кого-то?

— Она мне её подарила. Я такое не потеряю. Ни за что.

Аксель взял протянутую ему джинсовую куртку и с трудом начал елозить по карманам. В одном из таком карманов он вытащил клочок бумаги. На бумаге цифры. Набор цифр обозначал номер.