Живые тени

Сергей Радужный

Приступив к расследованию дела об убийстве, которое по своей лёгкости в начале казалось чистой формальностью, оперативники оказываются вовлечены в извечное противостояние добра и зла. Теперь им предстоит узнать о причине и начале этой войны. И самое невероятное – испытать на себе древнейшую способность воюющих сторон. Смогут ли опытные сыщики отличить добрых от злых? Сумеют ли противопоставить себя древнейшим могущественным силам?

Глава 6

Фёдор накормил своего молодого гостя довольно аппетитным и сытным обедом. Кирилл ощутил себя, как в советской столовой, хотя в свои годы мог знать о ней только понаслышке. Но, как бы там ни было, Фёдор угостил юношу первым, вторым и третьим блюдами. На первое хозяин приготовил суп с макаронами. Кирилл довольно сильно удивился, когда обнаружил в своей тарелке свиное рёбрышко, хоть и не большого размера. На второе Фёдор подал макароны, такие же, как и в супе, и такого же размера свиное рёбрышко с подливой. На столе также присутствовали овощи и хлеб. На третье был заварен чёрный чай. Жадно проглотив предложенные угощения, Кирилл вернулся на диван. Фёдор остался за столом и потягивал чай из своей кружки.

— Наелся? — заботливо спросил Фёдор.

— Да. Спасибо.

— Ну, и слава Богу. Если захочешь ещё — говори.

— Нет, спасибо. Я и так уже много съел. Вам ничего не останется.

— Ты обо мне не беспокойся. Мне-то уже старику много и не надо. А то, что ты скушал — это не много. Ты ведь молодой. Глядишь, через пару часов снова проголодаешься.

— Я сейчас ещё чуть — чуть отдохну и пойду.

— Куда же ты пойдёшь? — с тревогой спросил Фёдор.

Кирилл молчал. Он не знал, стоит ли куда-то идти теперь. Последняя надежда в нём угасла. Теперь ему оставалось перенимать образ жизни Фёдора.

— Молчишь? — Фёдор отпил из кружки чай.

Кириллу нечего было сказать. Он не хотел уходить от Фёдора. Но ему было стыдно вновь повиснуть на чьей-то шее.

— Ну, вот и правильно, — продолжал Фёдор. — Полежи, отдохни. И мне старику радость за последние годы. Своих детей и внуков у меня нет. Так хоть за чужим пригляжу.

— У вас совсем нет семьи?

— Была. И семья была, и работа, и квартира, и друзья. Супругу давно уж похоронил. Дочка с сыном выросли. По другим городам разъехались, там теперь и живут. Обо мне не вспоминают. Остался я один в своём доме. Стал я приезжим студентам комнату сдавать. Не плохая прибавка к пенсии была. Но главное — общение с молодёжью было. Я же в школе учителем истории работал. Через пару месяцев милиционеры пришли. Говорят мне, мол, я квартирой торгую, а государству ни шиша. Оно, государство-то, мне эту квартиру дало, а я на ней деньгу зашибаю. Платить я им не стал. Ни этим, ни другим, которые приходили. А за что? И тут мне мой квартирант и говорит, — «Давайте мы с вами официальный договор составим. Всё будет по закону оформлено, и никто мзду требовать не будет». И стал он мне рассказывать, как это делается. Такого мне наговорил, голова чуть не лопнула. И половины его слов не понял. Но эти милиционеры — взяточники мне уже так надоели, что я и согласился на договор. Стал своего студента расспрашивать куда идти и что писать. А он мне говорит, — «Давайте мне свой паспорт, и я сам всё сделаю. Вам только документы для подписи принесу». Дал я ему свой паспорт, а вечером он мне уже и документы принёс. Я ив них тоже ничего не понял. Так подписал. А он мне снова говорит, — «Паспорт ещё нужен будет. Завтра принесу». А «завтра» пришли те же милиционеры и бумажку мне какую-то в лицо тычут. Говорят, что квартира не моя, и я в ней не прописан. А я чем докажу? Паспорта нет. Так и остался я без квартиры. Думал, помру с голоду. Пенсия есть, а паспорта нет. А как же без документа? Но нашёлся хороший человек. Ученик мой. Тоже в милиции служит. Он и помог паспорт восстановить. И то, что меня отсюда ещё не выгнали, тоже его старания. Да и жители меня ещё помнят. Правда, не все теперь здороваются.

Слушая Фёдора, Кирилл вспомнил своих родных, свой дом и своего недавнего опекуна.

— А почему этот ученик не помог вам квартиру вернуть?

— Да предлагал он мне и заявление на мошенников подать и квартиру через суд вернуть. Да я не захотел. Не эти, так другие заберут. Да я уж смерился. Бог им судья.

Кирилл принял сидячее положение на диване.

— Ну, как, полегчало тебе хоть немножко?

— Да, спасибо. Я, наверное, уже пойду.

С этими словами Кирилл встал, выпрямился и всё с той же медленной и неуверенной походкой, как и раньше, добрёл до стола и опёрся на него руками.

— Куда же ты пойдёшь-то такой слабенький? Посиди. Может, ещё чайку выпьешь? Поговорим ещё чуток. Я давно уже не разговаривал вот так по-человечески.

Кирилл сел за стол. Фёдор засуетился по кухне и приготовил ему ещё чаю.

— Может у тебя болит что-то? Может тебе в больницу надо?

— Нет, — взволнованно ответил Кирилл.

— Ну, как же «нет»? И покушал, и отдохнул, а всё равно еле-еле ходишь.

— Я давно уже не ходил ногами так много.

Фёдор непонимающе сдвинул брови и посмотрел на Кирилла. Но не стал задавать ни каких вопросов. «Может быть, я что-то не так понял. Молодёжь нынче так чудно разговаривает», — думал Фёдор. Он поставил на стол перед Кириллом кружку со свежим чаем и сел на своё место.

— Дядя Федя, мне совсем некуда идти. И документов у меня никаких нет, — вдруг признался Кирилл.

— Это я уже и так понял. Оставайся у меня. Найдём тебе какой-нибудь заработок.

— Спасибо. Вы только не волнуйтесь. Я не вор и не убийца. Просто у меня…, — Кирилл замялся. Открыть свою тайну Фёдору он не боялся. Просто не знал, как её объяснить. Да и поверит ли он?

— Не преступник — это уже хорошо. А что там у тебя на самом деле стряслось, если не хочешь, не рассказывай. Главное, что ты жив. А про беду свою, может быть, потом расскажешь.

Фёдор пока ещё не заметил, что по мере того, как Кирилл восстанавливает свои силы посредствам вкусного обеда и длительного отдыха на диване, его (Фёдора) жилище стало наполняться светом. Немного более ярким, нежели могли обеспечить две лампочки. Всё, что он пока замечал, как волосы Кирилла стали чище и светлее, чем некоторое время назад на улице. Однако Фёдор причислил это замечание одной из двух лампочек, расположенной за спиной Кирилла, когда он сидел за столом.