Осколки. Сборник рассказов

Сергей Николаевич Янин, 2022

Сборник «Осколки» расскажет вам о семи разнообразных мирах, каждый из которых не похож на другой. Здесь мифы и легенды смешиваются с реальностью, мистика скрывается в обыденных вещах, а магия является научной дисциплиной со своими законами и правилами. В «Осколках» собраны рассказы на самые разные темы: школьный буллинг, что такое война и как она влияет на людей и нелюдей, чем придётся пожертвовать, если заключишь договор с ведьмой. И, конечно же, любовь. Любовь сверхъестественная, любовь невозможная, но такая желанная. Жанровый коктейль понравится и любителям классического фэнтези, и фанатам мистики, и тем, кто предпочитает социальную драму.

По законам военного времени

(Рассказ)

1

На железнодорожной станции Багряный дол Сим услышал стук тяжёлых ботинок. Это новый пассажир двигался по вагону. Шумя поклажей, он медленно приближался к купе. Сим накрылся колючим одеялом и сделал небольшое оконце в его складках. Появившийся через мгновение пассажир был настоящим гномом! Невысокий, кряжистый, лысый, с длинной нечёсаной бородой-лопатой.

Осторожно положив короткий меч на деревянные нары, гном сбросил заплечный мешок, который тут же, ударившись об пол, звякнул железом. Отодвинув его в сторону, гном, кряхтя, снял мокрый походный плащ и повесил его на гвоздь. Затаивший дыхание Сим заметил на поясе нового пассажира внушительного вида пистоль с ударником в виде головы цапли. Наблюдая за гномом, мальчик боялся пошевелиться и выдать себя. Даже когда тот улёгся и задремал, он продолжал следить за ним, не вылезая из-под одеяла.

Тем временем поезд, покинув дождливую мрачную станцию, уже вовсю нёсся к залитым рассветным солнцем перелогам.

2

— Сим! Просыпайся! Всю жизнь так проспишь! — голос старшего брата вытянул мальчика из глубокого сна.

Симмек сел и вяло захлопал глазами. Ему снился дом и няня Виша, она наливала в деревянную кружку парное молоко. Как же Сим не хотел отпускать этот сон!

— Давай-давай, — Хобб взъерошил его волосы.

Сим поднял на него глаза. Брат, уперев руки в бока, возвышался над ним. Это была его излюбленная поза, перенятая у коменданта Игвардсона из лагеря беженцев под Имметом.

Хобб был вдвое старше Симмека и в свои четырнадцать успел почувствовать войну буквально собственной шкурой. На его смуглом лице остались неглубокие шрамы от осколков разорвавшейся в лагере бомбы. Совсем юное лицо только начало грубеть — нос и скулы заострились, всё больше придавая сходства с отцом, а черные волосы, неровно постриженные в лагере, разрослись до вороньего гнезда.

Симмек был противоположностью брату: пухлощёк, сероглаз, а его кожа напоминала цвет молодого абрикоса. Он был добр и рассудителен, спокоен и смирен. Бабки в деревне говорили, что мальчик пошёл в мать. Мол, она не только отдала за него жизнь, но и вложила в сына собственную душу.

Завтракали они снова вяленым мясом. По правде сказать, в мешке у них не было иной еды, разве что фрукты. Сим, стараясь не глядеть на ночного пассажира, давился, но ел. После он долго не мог избавиться от солоноватого привкуса. Хобб первое время, казалось, совсем не замечал необычного попутчика. Лишь когда гном зашевелился и почесал бороду, парень едва слышно пробормотал:

— Глядите-ка, предатель проснулся! — и демонстративно отвернулся, словно третье место в купе было пусто.

Сим же осмелел. Он поглядывал на гнома искоса, делая вид, что с интересом изучает свои грязные пальцы на ногах. Чтобы не сердить брата, мальчик попытался занять себя созерцанием пейзажа. Одинаковые весенние поля монотонно сменялись кленовыми рощами — это быстро наскучило Симу. Наконец Хобб, наказав ни с кем не разговаривать, снова ушёл играть в кости. И скоро его недовольные возгласы, как и вчера вечером, опять доносились из другого конца вагона.

Не находя себе занятия, Сим посмотрел на гнома. Тот, привалившись к стенке, сосредоточенно изучал потрёпанную книгу. На её мягкой обложке были выгравированы символы.

— Вы правда… гном? — наконец решился на вопрос Сим.

— Что? Не похож? — добродушно усмехнулся карлик и провёл рукой по бороде.

Мальчик подполз ближе. Теперь он мог разглядеть проседь в чёрной бороде и все, даже самые мелкие, морщинки на лице попутчика.

— Похож, похож! — обрадовался мальчик и тут же протараторил: — Я, честно, никогда раньше гномов не видел, но вы, на мой взгляд, подошли бы… — Симмек запнулся от избытка чувств.

Гном рассмеялся.

— Да, малой, я настоящий гном, — уже серьёзнее сказал он.

— А что за книгу вы читаете?

— Походный дневник отца моего отца.

— Интересно?

— Познавательно, я бы сказал.

Симмек пересел к гному и заглянул в книгу: символы там были такими же, как на обложке.

— Написано от руки…

— Да, походные дневники так и пишутся.

— А о чём здесь? Я слишком мал и не знаю гномий язык, — вздохнул с сожалением Сим.

— Отец моего отца восемьдесят лет назад отправился на север к высокогорным собратьям и записал своё путешествие в этот дневник. В силу того, что мой путь ныне повторяет его, я решил почитать эти заметки. Возможно, они помогут выполнить порученное мне задание.

— Задание? — с придыханием произнёс Симмек.

Гном кивнул.

— Сложное?

— Как знать. Я лишь в начале пути.

Увлечённый разговором, мальчик не заметил, как вернулся брат. Увидев, что Сим мило беседует с гномом, Хобб схватил его за руку и усадил на свою полку.

— О чём мы говорили, когда садились в поезд? — строго спросил Хобб, уперев руки в бока.

— О том, что мы никому не должны доверять, — испуганно отчеканил мальчик.

— О чём я просил тебя, когда уходил?

— Чтобы я ни с кем не разговаривал…

— И почему же ты тогда болтаешь с этим отребьем?

— М-мне было скучно… — у Сима на глазах навернулись слёзы.

Хобб раздражённо вытащил из-под полки походный мешок. Порывшись в нём, он нашёл карандаш и толстую книжку в дорогом кожаном переплёте. Беззастенчиво выдернув из неё страницу, он положил её рядом с Симмеком.

— Рисуй! Я скоро вернусь.

— Но Хобб…

— И чтоб я больше не видел, что ты треплешься с этим предателем. Смотри, не то я очень сильно рассержусь!

— Хорошо, — понурив голову, согласился Сим.

Хобб уже собирался уйти, но младший брат схватил его за руку.

— Что еще? — с раздражением спросил парень.

— Почему ты зовёшь гнома предателем?

— Потому что из-за таких, как он, погиб наш отец!

Хобб бросил гневный взгляд на невозмутимого гнома, всё это время безмятежно наблюдающего за происходящим, и снова ушёл.

3

Симмек попытался нарисовать на сером листе линию горизонта и пологий склон, плавно спускающийся к тихой озерной заводи. Но проделав в кромке озера внушительную дырку, мальчик тут же отложил карандаш. Рисовать на ноге ему совсем не нравилось. Разглядывая швы на железном потолке, Сим снова обратился к гному.

— Простите моего брата. Он не хотел вас обидеть.

— Мне так не показалось, — оторвавшись от чтения, отозвался гном.

— Честно-честно, — мальчик сел и поджал ноги. — Он — хороший, заботится обо мне.

Гном хмыкнул и, лизнув палец, перелистнул страницу.

— Я знаю, что вы не виноваты в смерти нашего отца. Он погиб смертью героя, защищая Иммет.

— Горнило Эллета? — гном тяжело вздохнул.

Симмек кивнул.

— Сочувствую тебе, малой.

Гном задумчиво поглядел в окно. Они ехали на небольшом возвышении, и зеленая скатерть лугов с редкими островками дубов и вязов, казалось, замерла в ожидании. Так замирает добыча, загнанная хищником в угол: жертва знает, что может ещё сражаться, но чувствует, что битва будет последней.

Юго-запад полыхал в огне войны. Долгие годы Империя пожирала маленькие королевства вокруг себя. Раздробленные войска мелких графов не могли умерить собственный эгоизм и проигрывали организованному строю «серых» войск. Другие королевства поглощались династическими браками и последующей внезапной смертью правящего монарха. А некоторых подчиняли экономически, превращая в сырьевые придатки.

Нападение на Дымное королевство было внезапным и ожидаемым одновременно. Многие правители Северных земель понимали, что Империя не умерит аппетиты, получив контроль над южными морями и торговыми путями с запустынными королевствами. Ничего не предпринимая для предотвращения беды, они воспитали у собственных границ монстра, намеревающегося захватить весь континент.

Столб дыма разрезал голубизну весеннего неба. Гном, заметив его первым, быстро приподнялся на локтях.

— Диверсия? — едва слышно пробормотал он и нахмурился. — Нет-нет, “серые” не должны были пробраться так далеко на северо-запад.

Откинувшись к стене, он покачал головой, прогоняя мрачные догадки.

Когда поезд миновал один из лысых холмов, гном увидел, что дымом чадила труба. Она была так же высока, как и шпиль городской ратуши, возвышавшийся в центре городка. Они подъезжали к Пройнину.

— Дядя гном, а вы воевали?

Гном нервно кашлянул.

— Дядей гномом меня не звали уже лет двадцать, — усмехнулся он и положил книгу на живот. — Так дело не пойдёт. Лучше обращайся ко мне: тэр Дукин.

Симмек кивнул.

— Воевал. Конечно, не так, как это делаете вы, люди. Я командовал небольшим отрядом, собранном в моём родном Ки Хароме. Мы совершали вылазки на захваченную территорию и проводили диверсии: взрывали склады с боеприпасами, сжигали провизию, грабили фуражи. Несколько наших диверсий даже помогли выстоять Инненгу полтора месяца. За это время женщин и детей успели отправить в Иммет, глубоко в тыл, — гном вздохнул. — Правда, оба города всё равно превратились в руины.

Заметив в проходе возвращающегося Хобба, Дукин снова взялся за книгу. Юноша был взъерошен. Бросив на кровать кожаный мешочек с деньгами, Хобб опустился на свою полку и подтянул ноги к груди. Симмек присел рядом.

— Хобб, что случилось?

— Не вникай, Сим, — раздражённо отмахнулся брат.

Мальчик незаметно пощупал кошелёк. Тот заметно отощал.

— Ты снова играл на деньги?

Хобб зло глянул на младшего брата и схватил кошелек.

— Я знаю, что делаю, — парень вытащил походный мешок, швырнул деньги и задвинул поклажу ногой. — Ну, что нарисовал?

Симмек потупил взор.

— Опять трещал с этим…

— Нет, — соврал мальчик. — В окно смотрел.

Хобб глянул на гнома. Тот продолжал читать, будто разговор не касался его.

— Ты помнишь, что получают лгуны? — грозно спросил старший брат.

Мальчик, не подымая головы, кивнул. Хоббу этого было недостаточно.

— Повтори. Вслух.

— Двадцать отжиманий.

В вагон вошли два охранника в тёмно-синих дублетах торговой компании. При их виде пассажиры оживились.

Охранников в поезда пустили после нападения Империи на Дымное королевство. Им полагалось следить за порядком, утихомиривать споры и, чего уж молчать, следить за пассажирами. Каждого подозревали в пособничестве «серым», каждый был потенциальным шпионом или предателем. Особенно после диверсии в поезде, шедшем из Инненга в Иммет.

Высокие и широкоплечие охранники издалека походили на братьев, только один был старше другого лет на пятнадцать. На самом деле они не были даже близкими родственниками, просто в их родных краях почти все люди темноволосые, с высокими скулами, черными густыми бровями и глубоко посажеными глазами, будто они всегда чем-то озабочены и потому сердиты. Тот, что постарше, носил на поясе короткий обоюдоострый меч, у младшего на бедре висела пистоль.

Охранники подходили к людям и спрашивали, есть ли у них какие-то жалобы. Иногда они перешучивались, стараясь подбодрить пассажиров. Многие ехали из тех мест, где давным-давно никто не улыбался. Дойдя до купе с братьями, охранники первым делом обратились к гному, чем раздосадовали Хобба, который пытался первым завязать беседу.

— Тэр Дукин, наше почтение, — старший охранник совершил полупоклон (младший едва кивнул). — Всё в порядке? Никто вам не надоедает?

Гном закрыл книгу и сложил руки на ней, сделавшись похожим на старенького деда, которого разбудили непоседливые внуки.

— Нет, нет, что вы.

— А вы, молодые люди? — осведомился старший охранник у братьев.

— Нас всё… — начал было говорить Сим, но Хобб больно сжал ему локоть и перебил.

–… устроило бы, если бы не приходилось делить вагон с мерзким гномом. В остальном у меня нет претензий.

Запустив гному «жука» под кожу, молодой человек ждал от него ответной реакции. Ироничного замечания, может быть, гневной тирады — чего угодно, лишь бы вывести недомерка из раздражающего равновесия. Но гном лишь улыбнулся в ответ. Охранники молча переглянулись и отправились дальше по вагону. От приподнятого настроения у них не осталось и следа.

Меж тем поезд медленно въехал в город. Небо потемнело от плотной тучной пыли, выдыхаемой трубой. За окном потянулись хлипкие хибарки пригорода. Состав медленно сдавал ход.

4

Дукин, заправив табак в увесистую трубку, по форме похожую на наковальню, заранее двинулся к выходу. Он погрузился в собственные думы, часть из которых касалась его путешествия в Рэйджволт, другая — двух братьев, деливших с ним купе. Он никак не мог понять, почему старший брат столь холоден к младшему? Его не заботило отношение старшего к нему самому. Дукин привык к ненависти людей, хоть и не до конца понимал её природу.

Поезд в последний раз легонько дёрнуло, и он остановился. Пассажиры заспешили на выход, проторяя себе дорогу по узкому коридору тюками с пожитками.

Дукин спустился следом за молодым охранником и остановился, вдыхая слабый аромат жжёной бумаги. Он напомнил ему дом с горящими печами, вздымающимися кузнечными мехами и ядрёным запахом пота гномьих тел, попеременно бьющих кувалдами по мягкому, податливому металлу. Дукин никогда не покидал Ки Харом надолго, даже когда командовал партизанским отрядом. Он чувствовал странную борьбу между жаждой путешествий и желанием вернуться в родной дом до той степени, что начинал испытывать беспокойство. Вот и сейчас, стоя на перроне в Пройнине, он ощущал, что теряет связь с родными подземельями.

Гном поджёг трубку и вдохнул дым выращенного на склонах родных гор табака. Вглядываясь в лица людей, он пытался проникнуть в их сущность. Взгляд Дукина остановился на женщине с двумя маленькими детьми. От страха малыши жались к матери и боязливо прятали лица в складках её просторного сарафана. Она была уже не молода и ей тяжело дался переезд. Думая о ней, Дукин представил картину: деревня с шуршащей пшеничной пашней и дом где-то на краю жёлтого колосящегося ковра, может быть, в тени высоких деревьев, посаженных основателем династии. Но случилась война. Муж этой женщины, уходя воевать с Империей, наказал уехать с детьми подальше. И вот она, растерянная и безмерно уставшая, стоит посреди чужого города в чужой стране и не имеет ни малейшего представления, что делать дальше. Что делать ей, обычной деревенской женщине, в заводском городе…

Дукин не представлял на месте этой женщины изгнанную из родных чертогов гномиху. Их король или откупится золотом, сколь бы высокую цену не потребовал враг, или прикажет народу биться за родной дом. Гномы останутся в своих чертогах. Живые или мёртвые. Дукин выдохнул. Перевёл взгляд на молодого охранника, стоявшего рядом. Тот озирался по сторонам, словно боялся каждого прохожего человека.

Перрон Пройнина был многолюден. Как-то раз Дукин был у знакомого гнома на пчелиной ферме, и толпа на вокзале представилась ему вот таким пчелиным роем, который потерял королеву-мать. Среди скромных деревенских одёж мелькали и элегантные фраки, и рабочие робы, и даже несколько дамских платьев с роскошными шляпками.

Однако дух войны пробрался с беженцами на север, затесался в узких привокзальных улочках, въелся в серые стены домов и изменил облик общества. Тут и там проглядывали затёртые плакаты с призывами пойти в добровольцы или встать у станка и делать пистоли и мечи для армии. Усиленные наряды полицейских ходили взад и вперёд, по большей части помогая сориентироваться на месте и разъясняя людям, как выйти с вокзала, как найти транспорт. И всё же Дукину казалось, что вся эта вычурная вежливость — лишь способ успокоить людей, бежавших от войны. Иногда из толпы выныривали мальчишки в мешковатых пиджаках на два-три размера больше, чем нужно, с газетками в руках. Они за бешеные пять райкатов¹ предлагали свежие новости с фронта.

— Империя остановлена под Симмитарией! Войско Объединённой армии теснит врагов у Золотых дубов! Полиция предотвратила диверсию на заводе в Хураде! Городничий Пройнина вышел работать в цех! Покупайте свежий номер Пройнинского вестника! — доносились выкрики назойливых мальчишек.

Торговля шла на славу. Люди толпились у этих островков доступной правды, готовые платить упятерённую цену, лишь бы быть в курсе событий.

Как-то внезапно на глаза Дукину попалось два мужика, отделившихся от толпы. Их вид не предвещал ничего хорошего. Первый — высокий и худой, был одет в штопанный-перештопанный чёрный костюм, из-под которого торчали концы драной серой рубахи. У него было узкое некрасивое лицо, заострённый подбородок, неровно поросший бородой, тонкий кривой нос и мелкие крысиные глазки, бросающие острые взгляды по сторонам. Второй был ниже ростом, крепче телом и больше напоминал вышибалу из бара, по утрам забивающего ради удовольствия скот. Он был лысым, но тонкие губы терялись в нечёсаной чёрной бороде, покрывающей и щёки, и подбородок, и большую часть шеи. На нём была простая просторная серая рубаха, вся в пятнах от пива и, похоже, запекшейся крови. На поясе у него болтался кинжал, завёрнутый в простую тряпку.

Они уверенным шагом направлялись ко входу в вагон, но Дукин решительно преградил им дорогу, удивив молодого охранника, потянувшегося к пистоли.

— Не мешайся, карлик, — лысый попытался оттеснить гнома, но тот ловко перехватил его руку и надавил на суставы пальцев.

Мужик выругался и отошёл назад.

— Или предъявляй билет этому молодому человеку, или топай, откуда пришёл, — процедил гном, не вытаскивая трубку изо рта.

— Билеты остались в вагоне, — отозвался долговязый.

Голос у него был торопливый, заискивающий. Таким обычно забалтывают клиентов торгаши на рынках.

— Я бы заметил таких проходимцев в своём вагоне, — гном невозмутимо сделал шаг вперед и легонько оттолкнул лысого мужика от себя.

Подельники переглянулись и усмехнулись.

— А ты любишь дерзить незнакомцам, гном? — спросил лысый, обнажив гнилые зубы, и дыхнул на Дукина перегаром.

Мужик потянулся к кинжалу на поясе; гном это заметил.

— Как и ты, — Дукин поправил пояс так, чтобы противники увидели пистоль.

Оружие остудило их норов. Долговязый, следя за действиями напарника, отступил назад. Гном понимал, что им не выгодно устраивать потасовку прямо на перроне, тем более в присутствии охранника, потому спокойно сложил руки на груди, дожидаясь реакции лысого. Молчаливая игра в гляделки затягивалась, и долговязый, словно бы внезапно всполошился.

— Тьма меня разбери! Да это же не наш вагон! — он подскочил к подельнику и показал пальцем на номер вагона. — Нам нужен восьмой, а это шестой!

Лысый криво усмехнулся.

— Действительно. Звиняй, карлик, перепутали номера.

Стараясь двигаться естественно и непринуждённо, они быстро смешались с толпой.

Охранник резко и громко выдохнул, будто всё это время задерживал дыхание. На лбу у него проступил пот.

— Благодарю вас, тэр Дукин. Будь я один, они бы порешили меня по-тихому. Видели их кинжал?

Гном кивнул.

— Первый выезд? — поинтересовался гном.

— Второй. Но первый раз, чтоб вот так.

— В следующий раз меня рядом не будет. Действуй спокойно, но твёрдо. Грязь всегда боится силы.

— Учту ваш совет, тэр Дукин. Честно говоря, я всегда думал, что гномы чопорны и высокомерны. Что они и пальцем не пошевелят, если не увидят в том своей выгоды.

Дукин от этих слов сделался серьезным.

— Вы глубоко не правы, мой дорогой друг. Не высокомерие и чопорность движет гномами. Лишь вопрос уважения. Мы считаем, что уважение зиждется на доверии. Но мой народ потерял доверие к человеческому роду — много лет назад ваши правители бросили нас в битве с элементалями. Как уважать тех, кто уже единожды предал?

Молодой охранник не знал ответа на этот вопрос.

— И в то же время, я понимаю — простой народ не должен отвечать за слова и поступки правителей. Потому я готов помочь человеку в трудную минуту.

Охранник протянул гному руку, и житель гор принял человеческую благодарность.

Дукин вытряхнул из трубки табак и поднялся в вагон.

5

Два часа спустя поезд пересёк границу северного королевства Атрела. Разделяла два государства мутная зеленоватая река, раздувшаяся от весенних дождей и подтопившая прибрежные кустарники. В воде плавали разбухшие стволы, торчали ломаные ветки, солома устилала берега заводи. Поезд поднялся на холм, и Сим увидел залитое рекой поле. Несколько домиков курганами торчали из застоялой воды. Мальчик сказал об этом гному, и они почтили память погибших молчанием.

К вечеру равнины за окном сменились невысокими лысыми горами, потянулись скалистые отроги, похожие на скульптуры животных. Симмек иной раз вскрикивал: «Смотри, Хобб! Скала на волка похожа!», на что брат лениво поднимал глаза и пожимал плечами. Или отвечал: «Здорово», но таким тоном, будто у него только что умерла любимая собака. Он всё без конца тасовал и тасовал карты, раскладывал их парами, мастями, складывал разные игровые комбинации, потом собирал колоду, тасовал и повторял всё заново.

Сим пробовал рисовать, подложив толстую книгу под листок. У него вышел худой человек в длинном пальто. В руках он держал посох со светящимся кристаллом на навершии. Рисунок получился по-детски несуразным: руки короче, ноги длиннее, чем нужно, голова и вовсе представляла собой продолговатое яйцо с ушами и носом. Но Симмек всё равно был доволен, как бывает доволен любой мальчишка, сделавший что-то сам, без посторонней помощи. Он показал рисунок брату, ожидая похвалы. Хобб долго рассматривал нарисованного мага и, глубоко вздохнув, принялся чихвостить младшего. Тут, мол, нарушены пропорции, здесь не хватает тени, и вообще, чародеев не существует! Симмек не дослушал до конца, выхватил у брата рисунок и обиженно поджал губы. Остаток дня он, закутавшись в одеяло, молча разглядывал в окне очертания отрогов атрельских гор.

Заметно похолодало. По вагону прошёл старший охранник и попросил закрыть форточки. Чуть позже Хобб принёс едва теплящийся огонёк на дне пыльной лампы. Гном к тому моменту уже крепко спал. После Пройнина, он молчаливо хмурился, не то от написанного в книге, не то от разбаловавшихся в соседнем купе детей. Пару раз Симмек пытался поговорить с Дукином, пока Хобб отлучался играть, но тот отвечал односложно.

Глубокой ночью Симмеку приспичило по нужде. Сонной походкой он дошел до купе с охранниками. Из-за приоткрытой дверцы раздавался громкий храп. Мальчик прошёл дальше и зашел в узкую комнатку, открыл ногой люк. Примерно в это же время за тонкой стенкой между уборной и тамбуром хлопнула дверь и раздались голоса.

— Захлопнись, Тонкий! — прошипел хрипловатый голос.

Симу он напомнил одного мужика из лагеря беженцев. У него обгорела половина лица, а шрамы еще не успели затянуться, и на тёплом солнце они блестели от мази, которую ему наносили на физиономию лекари. Этот мужик слонялся по улицам палаточного городка и ругался отборными словечками.

— Ещё два вагона подчистим и сойдём в Куркане. Там мой братец схоронит нас в одной из своих лесничих сторожек.

— Ты ему доверяешь? — ответил ему кто-то торопливым молодым говором.

— Верю ли я своему брату? Ты чё, грибов мочёных в Пройнине обожрался?

— Каких грибов, мы ж всё время вместе были.

Хриплоголосый витиевато выругался.

— Тупица! Не задавай мне глупых вопросов!

— Как я узнаю, что вопрос глупый?

Послышался звук удара. Кто-то грохнулся на пол и заскулил.

— Если ты задаешь мне тупой вопрос, я сделаю вот так. Усёк?! — хрипловатый голос нагнал на Симмека страху.

Мальчик выскользнул из уборной и быстро побежал в купе. Вернувшись к своей полке, он закутался в одеяло. Сим надеялся, что его не заметили, и отвернулся к стенке. Его била дрожь, и он старался успокоить себя, поджав колени к груди. Меж тем послышались приближающиеся шаги. Два тяжелых сапога и два едва слышных, крадущихся. Они подошли вплотную, и Сим сжался еще сильнее. Послышался шаркающий звук. Мальчик догадался — их походную сумку вытащили из-под кровати. Звякнули монетки в кошеле.

«Воры!» — подумал Симмек.

— Верни на место, — в темноте послышался серьезный голос Хобба, и Симмек, сам от себя не ожидая, обернулся к брату.

Юноша подтягивал к себе ноги и сжимался, подобно пружине или рычагу. В руке поблёскивал небольшой нож.

— Малой, положи зубочистку, — прошипел невысокий кряжистый мужчина с лысой головой. — Ты ж не хочешь пораниться?

— Верни деньги в мешок, — угрожающе повторил Хобб.

Сим видел в свете лампы, как блестят глаза брата. Лысый хрипло усмехнулся.

— Держи его, Тонкий! — скомандовал грабитель.

И тут случилось неожиданное. Худощавый воришка внезапно рухнул на пол. Лысый повернул голову, но не успел замахнуться — могучий удар в живот согнул его пополам. Вор захрипел от боли и злости. Когда он разогнулся, то перед ним уже было чёрное дуло пистоли.

— Доброй ночи, — с улыбкой сказал гном и ударил рукояткой грабителя по голове.

6

В шестом вагоне собралась едва ли не половина всех пассажиров поезда.

Как оказалось, воры вывернули карманы и вытащили кошели у двадцати двух человек, а одну дамочку и вовсе заперли в уборной десятого вагона, когда та почуяла неладное и попыталась поднять тревогу. Связанную с грязной тряпкой во рту, её нашли случайно, когда охранники осматривали все уголки поезда.

Глава охранной службы поднялся на ноги и попросил всех успокоиться.

— Господа пассажиры! Я понимаю ваше негодование, но нужно решить, что делать с этими проходимцами! У меня существуют довольно чёткие инструкции по отношению к преступникам, задержанным в поезде, — он сделал паузу, будто припоминая. — По законам военного времени, правонарушение третьего уровня в поезде приравнивается к предательству унии восточных королевств. Если вина подозреваемых полностью доказана и не подлежит сомнению, глава охранной службы «Нэрч и Тэтч» имеет полное право сбросить виновных с поезда на полном ходу, как если бы он судил шпиона Империи.

Толпа согласно загудела, а Тонкий заголосил:

— Ребята, вы чего! Мы ведь просто воры! Обычные, ничем не примечательные воры! Нам всего лишь и нужно было немножко деньжат! Чтобы отвязаться от мэра Пройнина! Не надо нас с поезда!

— Молчи, тупица! — прошипел лысый, но молодой парень не унимался.

— Я не хочу помереть, Гиз! Если нужно, я все расскажу, как на духу!

Гиз вырвался из рук охранника и ударил головой Тонкого по лицу. Кровь хлынула из носа парня, заливая его небритую физиономию и грязную серую рубашку.

— Заткни своё хлебало, Тонкий!

Лысого грабителя оттащили в сторону и приложили лицом к стене, чтобы больше не дёргался.

— Чего решать-то? Сбросить с моста через Игривую и дело с концом, — послышался молодой голос из дальнего купе, там сидели ребята, которым Хобб проиграл деньги.

Некоторые одобрительно зашумели, но почти сразу их остановил чванливый голос дамы в возрасте.

— Нам не стоит им уподобляться, — горделиво заявила она, стоя у окна, и сложила руки на груди.

В ней чувствовалась особая стать, которая бывает только у знатных особ. Седеющие волосы, педантично подобранные деревянным гребешком, подчёркивали её аристократичность. Однако поношенные мужские вещи — рабочие штаны на лямках и коричневая рубаха, вызывали недоумение. Женщина была не молода, однако на лице почти не было морщин, что делало её ещё привлекательной.

— Вам легко говорить, дамочка, вас-то не обворовали.

— Потому что брать у неё нечего, — добавил кто-то следом, и несколько человек сдержанно посмеялись.

Женщина одарила их презрительным взглядом и невозмутимо продолжила.

— Восточные королевства всегда славились своими законами. Унию признают образцом мирового права даже эльфы. Пока мы жили в мире и согласии, наши земли ставили в пример другим. Но война с Эллегаром свела всех с ума! Обещания, договоры забыты. Все принялись защищать свои богатства.

— Дамочка, мы здесь не о политике толкуем, а о двух ублюдках, которые собирались нас обчистить, — сказал мужик в клетчатой рубашке.

Он был похож на заводчанина: мощные руки и торс, но худые ноги. Рядом с ним стояла худенькая жена со спящим грудным ребенком на руках.

— Закон военного времени! — подавляя волну ропота, дамочка чуть повысила голос. — Его приняли, чтобы оправдать зверства. Вы не видите этого? Какими мы стали? Сплошная жестокость!

— Как будто Империя не творит зверств на захваченных территориях, — донеслось из толпы.

Этот возглас поддержали и другие.

— А вы были в оккупации? Видели эти зверства? Или вам об этом рассказали полевые командиры? Безусловно, получившие информацию из тайных, но достоверных источников. На войне царит ложь и притворство. Можно лишь доверять тому, что видел своими глазами.

— А ты видела? — спросил заводской рабочий.

— Я была в захваченном Иммете. «Серые» не издевались над мирными, не насиловали девок по сараям и не вешали на столбах шпионов, в отличие от городничего Багряного дола. Пытают там только захваченных в плен офицеров.

— И почему же ты здесь? Как ты выбралась из Иммета? Может, ты шпионишь на Империю? — спросил молодой охранник из шестого вагона.

Пассажиры вновь зашумели.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Райкат — медная монета, достоинством 25 рейлонов (железных).