История казачества. Памятка казаку

Сергей Мосолов

В истории России казаки переживали разные периоды: и взлёты любви государевой, и чёрные провалы имперской ненависти. Ходили ли они в героях, или же их чуть ли не поголовно изводили, они всё же оставались верными защитниками своего Отечества – Великой России. В книге «История казачества: памятка казаку» рассматриваются основные исторические события, связанные с процессами возникновения, становления и развития казачества на рубежах России, в том числе на Кольской земле.

Глава третья. Борьба казаков за волю и

лучшую долю

Ты взойди, взойди, красно солнышко!

Обогрей нас, людей бедных;

Мы не воры, не разбойнички,

Стеньки Разина мы работнички,

Мы веслом махнём — да корабль возьмём,

Кистенём махнём — караван собьём,

Мы рукой махнём — возьмём девицу.

Казачья песня

Казаки в Смутное время

С воцарением на престоле Бориса Годунова в 1598 году отношение Москвы к казакам резко ухудшилось. Годунов, видя в казаках своевольников, лишил их государева жалованья, которое им ранее было определено царями Иваном Грозным и Фёдором Иоанновичем. Он также не признавал казаков равноправной стороной и перестал принимать казачьи посольства. На Дону всё чаще стали появляться его воеводы. Царские крепости были воздвигнуты на исконно казачьих землях на Осколе и Северском Донце. А воеводы пограничных с Доном городков получили царский приказ перехватывать всех казаков, идущих без государева разрешения на Русь, и сажать их в темницы. Все эти меры жутко злобили казаков. Они понимали, что их вольностям приходит конец. И когда в Речи Посполитой, в замке самборского старосты Ежи Мнишека, в 1603 году объявился «истинный царевич Дмитрий»⁵³ (Григорий Отрепьев), обещавший донцам вернуть их былую волю, права и привилегии, они тотчас отозвались на его призыв и направили к нему своего атамана Андрея Корелу, слывшего в казачьей среде колдуном.

Прибыв в Краков, Корела, увидев, что польские вельможи и даже сам найяснейший король Сигизмунд III оказывают самозванцу пышный приём и царские почести, тоже признал его истинным сыном Ивана Грозного и бил ему челом, как законному государю, а также обнадёжил в верности и преданности казаков верховых и низовых.

Казаки в начале XVII века

Борис Годунов, встревоженный появлением самозванца, забыв о прошлых притеснениях казаков, направил на Дон своего посла Петра Хрущёва с выпиской решения Боярской думы о смерти настоящего царевича Дмитрия, а также с предложением немедленно восстановить «государев отпуск» на Дон. Однако его предложение казакам слишком опоздало. Дон бурлил и, уже отмобилизованный совместно с Запорожской Сечью, был готов к войне и хотел только войны. Царскую выписку донцы, не читая, сразу порвали, а бедного горемыку Хрущёва, заключив в оковы и посадив задом наперёд на чахлую лошадёнку, прямиком направили к Лжедмитрию, который со своим воинством уже вторгся в пределы России. Увидев самозванца, Хрущёв тотчас признал в нём «царевича Димитрия», залился слезами и пал на колена, воскликнув: «Вижу, вижу Иоанна в лице твоём: я твой слуга навеки!»⁵⁴

Именно казаки атамана Корелы весной 1605 года обеспечили Лжедмитрию победу своей неслыханной самоотверженностью и храбростью. Вместе с приверженцем Лжедмитрия, дворянином Григорием Акинфиевым, Кореле удалось занять Кромы и выдержать осаду сильного объединённого московского войска, предводимого Иваном Ивановичем Годуновым, Фёдором Мстиславским и Михаилом Салтыковым. Донской атаман умело руководил обороной крепости, в результате чего 75-тысячное царское войско долго и безуспешно простояло под Кромами — маленьким городком, укреплённым деревянными стенами и земляными окопами и имевшим не более 5000 человек всего населения. Несколько приступов было отбито. Тогда воеводы придвинули пушки к городу и стали бомбардировать Кромы изо дня в день, не жалея пороха. В Кромах сгорело всё, что только могло гореть. Крепость была разрушена до основания. На месте, где проходил пояс укреплений, осталась одна земляная осыпь. Но казаки решили не даваться живыми в руки воевод и сражались с яростью обречённых. Они углубили рвы, вырыли глубокие окопы и лазы, по которым могли теперь незаметно покидать крепость и возвращаться обратно. Свои жилища — «норы земные» — казаки устроили под внутренним обводом вала. Во время обстрела они отсиживались в норах, как мыши, а затем проворно бежали в окопы и встречали атакующих огнём из пищалей и мушкетов, после чего с обнажёнными саблями дружно бросались на врага.

Осада Кром затянулась, а после внезапной смерти Бориса Годунова (13 апреля 1605 года) и вовсе была прекращена. В мае 1605 года большая часть правительственных сил с воеводами Салтыковым, Басмановым и князьями Голицыными перешла на сторону самозванца.

В начале июня на поклон к Лжедмитрию приехал с Дона атаман вольных казаков Смага Чертенский. Чтобы унизить посланцев Боярской думы, прибывших из Москвы, самозванец допустил к руке донцов раньше, чем бояр. Проходя мимо бояр, казаки всячески ругали и позорили их.

Из стана самозванца в Москву были отправлены Василий Васильевич Голицын и князь Василий Михайлович Рубец-Мосальский с приказанием, чтобы из Москвы были устранены все враги «царевича». Именно они 10 июня стали организаторами убийства низложенного царя Фёдора Годунова и его матери царицы Марии Григорьевны. Лжедмитрию же донесли, что Годуновы покончили с собой, приняв яд. Прилюдно Лжедмитрий, конечно, сожалел об их смерти и обещал помиловать всех оставшихся в живых из их родни.

20 июня 1605 года Лжедмитрий, поддержанный донскими и запорожскими казаками, поляками, боярами, дворянами и простым людом, под праздничный звон колоколов и приветственные крики толп, теснившихся по обеим сторонам дороги, торжественно въехал в Москву. Духовенство встретило нового царя на Лобном месте с крестами и хоругвями; отъехавши несколько шагов от Лобного места, Лжедмитрий остановил свою лошадь возле храма Василия Блаженного, снял шапку, взглянул на Кремль, на бесчисленные толпы народа и с горючими слезами начал благодарить Бога, что сподобил его увидеть родную Москву. Народ, видя слёзы царя, также принялся рыдать⁵⁵.

Стремясь закрепить свой неожиданный успех, Лжедмитрий принял императорский титул. Отныне в официальных обращениях он именовал себя так: «Мы, наияснейший и непобедимый самодержец, великий государь Цесарь» или «Мы, непобедимейший монарх божьей милостью император, и великий князь всея России, и многих земель государь, и царь-самодержец, и прочая, и прочая, и прочая». Так мелкий галицкий дворянин Юрий (Григорий) Отрепьев, принявший имя Дмитрия, стал первым в русской истории императором. Объясняя смысл своего титула, самозванец объявил иностранным послам, что он обладает огромной властью и нет ему равного в полночных (северных) краях. В самом деле, боярская знать поначалу должна была считаться с «необъятной властью» новоявленного императора, тем более что на стороне его была сила⁵⁶.

Лжедмитрий I

Однако процарствовал Лжедмитрий недолго. Только первые дни он был ласков и милостив к простому народу. Вскоре наехали в Москву гордые польские паны, потом приехала невеста самозванца, польская княжна Марина Мнишек, с нею католические ксендзы и иезуиты. 8 мая 1606 года Марина была коронована как русская царица, и духовник Лжедмитрия Терентий совершил обряд бракосочетания. Пиршествам, шумному веселью и разгулу не было конца. Хвастливые шляхтичи да буйная челядь польских магнатов вели себя крайне нагло, бесчинствовали в пьяном виде, вламывались в дома, всячески оскорбляли москвичей, творили всякие насилия. Благочестивых москвичей возмущало и то, что в Кремле среди соборов и святынь, где обыкновенно раздавались благовест и церковное пение, теперь шёл разгул, пляс и гремела польская музыка. Вскоре по городу поползли слухи, что русских людей и казаков будут обращать в католическую веру. Москва возмутилась и сплотилась около популярного в народе боярина Василия Шуйского.

17 (27) мая 1606 года вооружённая толпа, разметав охрану, ворвалась в Кремль и растерзала самозванца. На грудь мёртвому Лжедмитрию бросили карнавальную «харю» (маску), а в рот воткнули дудку. В продолжение двух дней москвичи ругались над его телом, кололи и пачкали всякою дрянью, потом труп бросили в яму, куда складывали замёрзших и опившихся. Однако жестокое убийство Лжедмитрия вызвало неоднозначную реакцию. Многие простые люди жалели его и искренне рыдали, поэтому власти поспешили объявить, что самозванец был идолопоклонником и чернокнижником. Сразу после его похорон ударили сильные морозы, погубившие траву на лугах и уже посеянное зерно. Пошли слухи, что самозванец «мёртвый ходит» и якобы подле ямы, ставшей его последним прибежищем, люди видели голубые огни, поднявшиеся прямо из земли. В итоге труп самозванца выкопали и сожгли, а прах, смешав с порохом, выстрелили из пушки в сторону Польши.

Таким образом, первый русский император лишился власти и жизни в результате боярского заговора. Едва на трон взошёл боярин Василий Шуйский, по всей стране распространилась весть о том, что «лихие» бояре пытались убить «доброго царя Дмитрия», но тот вторично спасся и ждёт помощи от своего народа. Массовые восстания на южной окраине государства положили начало новому этапу гражданской войны, ознаменовавшемуся ещё более сильным подъёмом казаков, крестьян и прочих людей. И вскоре в стране, охваченной огнём гражданской войны, появились новые самозванцы.

Царь Василий Шуйский, понимая, что казаки представляют собой эффективную военную силу, начал проводить политику привлечения их на свою сторону. В частности он распорядился регулярно выдавать денежное и хлебное жалование казакам. Правда, в реальности это указание часто не выполнялось, что вызывало казачьи грабежи и разбои. В центральную часть Московского государства, где происходили основные события, шёл значительный поток казачьих отрядов, которые вливались в армии Ивана Болотникова и новых самозванцев — Лжепетра (Илейки Муромца)⁵⁷ и Лжедмитрия II⁵⁸.

После поражения Болотникова и распада тушинского лагеря Лжедмитрия II произошёл раскол в казачьей среде. Атаман Иван Заруцкий со своими соратниками принял участие в переговорах с польской стороной по поводу приглашения на русский престол сына Сигизмунда III — королевича Владислава. Но многие казаки не согласились с идеей передачи русского престола королевичу-католику и включились в борьбу с польскими войсками, вторгнувшимися в России.

Поражение войск Дмитрия Шуйского под Клушином от армии Сигизмунда 24 июня (4 июля) 1610 года и восстание в Москве привели к падению Василия Шуйского. В сентябре 1610 года он был выдан польскому гетману Станиславу Жолкевскому, который вывез его и его братьев Дмитрия и Ивана под Смоленск, а позднее в Польшу.

В конце декабря 1610 года Марина Мнишек родила сына якобы от Лжедмитрия II, которого крестили по православному обряду и назвали Иваном. В народе он получил прозвище «Ворёнок». Часть казаков признала его царевичем и стала бороться за возведение его на престол. Во главе этих казаков встал атаман Иван Заруцкий, который, как утверждали злые языки, был настоящим отцом «Ворёнка».

Конец 1610 и первые месяцы 1611 года были временем, когда не только многие представители боярства и дворянства, но и всё русское общество в целом осознало, что затянувшаяся гражданская война вплотную подвела Русское государство к опасности потери национальной самостоятельности. Надежды на восстановление прежнего государственного порядка, связанные с избранием на русский престол юного королевича Владислава, не осуществились, поскольку вскоре выяснилось, что занять престол не прочь и сам король Сигизмунд III. Боярское правительство фактически распалось, польские войска осаждали Смоленск и хозяйничали в Москве.

Во время интервенции поляков открыто выступил против них Патриарх Московский и всея Руси Гермоген, в миру Ермолай, который родом был из донских казаков. Он обратился с пламенным призывом к русскому народу выступить на защиту страны. С его благословения из Казани перевезли копию иконы Казанской Богоматери, впоследствии ставшей основной святыней народного ополчения. После захвата Москвы Гермоген оказался в руках врагов. Однако в тяжёлой ситуации он проявил несгибаемую волю и твёрдый характер. Поляки силой отрекли его от патриаршего сана и посадили под арест в Чудов монастырь. Но и из монастырской темницы Гермоген продолжал рассылать по Руси грамоты с призывом к патриотам создать народные ополчения и очистить от поляков столицу.

В начале 1611 года национально-освободительное движение приобретает уже вполне реальные очертания. Бывшие воеводы царя Василия Шуйского и Лжедмитрия II из Рязани, Тулы, Калуги, Нижнего Новгорода, Ярославля, Суздаля, Владимира и других городов с отрядами дворян, стрельцов и казаков двинулись к Москве. Началась долгая и упорная борьба за освобождение Москвы. Предводителями Первого ополчения были избраны признанный лидер рязанцев думный дворянин Прокопий Петрович Ляпунов и два сподвижника Лжедмитрия II — знатный аристократ из рода великих князей литовских Дмитрий Тимофеевич Трубецкой и атаман Иван Заруцкий, с которым пришли под Москву донские и иные казаки.

В конце марта 1611 года Первое ополчение попыталось освободить Москву, но сил для этого не хватило. Да и в самом ополчении начались трения между казаками и дворянами.

30 июня 1611 года по требованию ратных людей и казаков был выработан «Приговор Земского собора Первого ополчения», оформивший сословно-представительную организацию власти и порядок управления страной в отсутствии законного государя. «Приговор» укреплял дворянское землевладение, управление поручалось только дворянам, а атаманов и казаков решено было не посылать в города и волости. Наконец, беглых крестьян и холопов велено было возвращать их бывшим владельцам. Таким образом, «Приговор Первого ополчения» не устранил разногласий между дворянами и казаками и личного соперничества между лидерами ополчения Ляпуновым и Заруцким. В итоге противоречия между ними обострились настолько, что дворяне утопили 28 казаков, а казаки в отместку на своём круге 22 июля зарубили Прокопия Ляпунова.

После гибели Ляпунова дворяне покинули ополчение, и власть перешла к Ивану Заруцкому, стремившемуся упрочить положение казачьей верхушки. Под Москвой образовалось правительство «казачьих таборов», которое желало передать престол сыну Марины Мнишек. Но дворянство и значительная часть народа не желали видеть на престоле «Ворёнка».

Нелегко складывались отношения у казаков из подмосковных таборов и с народным ополчением Кузьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского. Руководители Второго ополчения настойчиво привлекали казаков на свою сторону, и с конца весны 1612 года отдельные казачьи отряды стали присоединяться к ним. Это вызвало новый раскол в казачестве. Чувствуя, как крепнут позиции Ополчения, и как теряет авторитет правительство «казачьих таборов» под Москвой, Иван Заруцкий вступил в тайные переговоры с польским гетманом Яном Ходкевичем. Но большинство казаков не одобрило переговоров с поляками. Тогда в июле 1612 года Иван Заруцкий с частью казаков бежал из-под Москвы на юг.

С августа по ноябрь 1612 года казаки в составе Второго ополчения участвовали в тяжёлых боях с поляками за Москву.

Польско-литовское войско великого гетмана литовского Ходкевича подошло к Москве утром 21 (31) августа 1612 года. Общая численность войск гетмана Ходкевича составляла около 12 тысяч человек. Причём основу войска составляли примерно 8000 запорожских казаков. В Кремле в этот момент находился 3-х тысячный польский гарнизон, под командованием полковников Струся и Будзилы, с которым Ходкевич поддерживал связь и старался координировать действия.

На рассвете 22 августа (1 сентября) гетман Ходкевич начал прорыв к Кремлю, чтобы доставить туда огромный обоз с провиантом для осаждённого гарнизона. Сражение началось с боя конницы на Девичьем поле (у Новодевичьего монастыря). В решающий момент битвы, когда поляки стали теснить русских, четыре казачьих отряда атаманов Афанасия Коломны, Дружины Романова, Филата Можанова и Макара Козлова самовольно отделились от войска князя Трубецкого и, форсировав реку, присоединились к изнурённому войску Пожарского. С помощью прибывших казаков натиск польско-литовских войск удалось отбить, и гетман Ходкевич отступил, понеся большие потери.

Сражение возобновилось через день, 24 августа (3 сентября). Теперь Ходкевич наносил удар через Замоскворечье. Бои вновь приняли упорный и ожесточённый характер. Потеснив русских, поляки ввели в пределы Москвы огромный обоз. До Кремля было уже совсем близко. В ходе боя казаки князя Трубецкого ушли в свои «таборы». Вернуть их на поле битвы смогли лишь уговоры келаря Троице-Сергиевой лавры Авраамия Палицына и призывы Кузьмы Минина. Уже под самый вечер Кузьма Минин, взяв три резервных конных дворянских сотни и отряд польского перебежчика ротмистра Хмелевского, переправился через Москву-реку и у Крымского двора решительно атаковал польский заслон. Поляки обратились в бегство, которое стало в гетманском войске общим.

Поражение войска Ходкевича на подступах к Москве предопределило падение польского гарнизона Кремля. Поляки, перед лицом голодной смерти и решающего штурма, умерили свою спесь и пошли на переговоры. И 26 октября (5 ноября) 1612 года остатки польского гарнизона покинули Кремль и сдались. При этом полк Струся, вышедший в лагерь князя Трубецкого, был почти полностью истреблён казаками. Полк же Будзилы в ходе капитуляции в целом уцелел, поскольку князь Пожарский не допустил кровопролития.

27 октября (6 ноября) 1612 года русские войска торжественно, под колокольный звон вступили в опустошённый и осквернённый захватчиками Кремль.

Художник Лисснер Э. Э. «Изгнание польских интервентов из Московского Кремля в 1612 году»

Значимая роль казаков в разгроме польских интервентов и освобождении Москвы предопределила их активное и решающее участие в Земском соборе 1613 года, на котором 21 февраля (3 марта) был избран новый царь Михаил Фёдорович Романов, и, соответственно, стала править новая династия Романовых. По легенде, один из казачьих атаманов на Земском соборе, глядя в упор в глаза остолбеневшим боярам, решительно положил на стол письменную «атаманскую отписку» с требованием утвердить в качестве единственного претендента на престол отрока Михаила Романова, а поверх неё небрежно швырнул обнажённую саблю.

Впрочем, избрание шестнадцатилетнего отрока на царский трон Московии «божией волей» казаков никак не способствовало авторитету новой династии. Так, например, канцлер Великого княжества Литовского Лев Сапега презрительно сказал пленённому митрополиту Филарету (в миру Фёдору Никитичу Романову): «Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки-донцы».

О решающем влиянии казаков на приговор Земского собора сохранились и другие свидетельства. 13 апреля 1613 года шведские лазутчики сообщали из Москвы, что казаки избрали Михаила Романова против воли бояр, принудив Трубецкого и Пожарского дать согласие на эту кандидатуру после осады их дворов. Жак Маржерет в 1613 году в письме английскому королю Якову I, призывая его к интервенции, писал, что казаки выбрали «этого ребёнка», чтобы манипулировать им, и что большая часть русского общества с радостью встретит английскую армию, поскольку живёт в постоянном страхе перед казаками. Холоп новгородского дворянина Бобарыкина, бежавший в Новгород из Москвы в июне 1613 года, утверждал, что царя выбрали «московские простые люди и казаки» без общего согласия. Наконец, так называемый Хронограф Оболенского второй половины XVII века упоминает, что за избрание Михаила Романова высказался на соборе «славного Дону атаман»⁵⁹.

Атаман Иван Заруцкий не принял решение Земского собора 1613 года, на котором на царство был призван Михаил Фёдорович Романов. Новая власть, в свою очередь, объявила Заруцкого врагом государства. Для борьбы с казаками Заруцкого в Москве было спешно сформировано войско под командованием воеводы Ивана Одоевского. Сподвижники Заруцкого начали колебаться. Ряд городов, которые ранее контролировал Заруцкий, присягнули избранному царю Михаилу.

Не видя возможности для возведения на престол своего ставленника — «царевича» Ивана, Заруцкий со своими казаками в апреле 1613 года отступил к Воронежу. Здесь его настиг Одоевский и бился с ним два дня. Потерпев поражение под Воронежем, Заруцкий и Марина Мнишек переправились через Дон и ушли к Астрахани, где были поддержаны волжскими, донскими и яицкими казаками.

В 1614 году казанский стрелецкий голова Василий Хохлов осадил Астраханский кремль и вынудил Заруцкого вместе с Мариной Мнишек бежать на Яик. В 20-х числах июня 1614 года стрелецкие головы Гордей Пальчиков и Севастьян Онучин осадили Заруцкого в городке яицких казаков на Медвежьем острове и после продолжительного и упорного боя заставили казаков выдать его и находившуюся с ним Марину Мнишек с ребёнком. Пленники были отправлены в Астрахань к воеводе Одоевскому, который немедленно отправил их под сильным конвоем в Казань, а оттуда в Москву. В Москве Иван Заруцкий был посажен на кол, трёхлетний «Ворёнок» повешен, а Марина Мнишек спустя некоторое время умерла в тюрьме.

После восшествия на престол царь Михаил Фёдорович начал наводить в стране необходимый порядок. В 1613 году был создан особый Казачий приказ, или Казачий разряд, во главе которого встали незнатный дворянин Колтовский и дьяк Матвей Сомов, служивший в 1607 году у Лжепетра, а позднее — у Лжедмитрия II и считавшийся «специалистом» по казачеству. Казачий приказ ведал личным составом «вольных» казаков, их обеспечением, в том числе распределением приставств, верстанием казаков поместными и денежными окладами. Параллельно с Казачьим приказом некоторые из этих функций исполнял Челобитный приказ, основной обязанностью которого было рассмотрение челобитных, поданных лично царю. Более того, именно после Смуты и восстановления монархии обязательства государя в отношении служилого войска Донского были зафиксированы специальными грамотами 1615 и 1618 годов. Казаки были весьма довольны новым царём, особенно на первых порах. Михаил Романов щедро наградил донцов, ввёл для казаков Войска Донского право беспошлинной торговли во всех русских городах, направил на Дон богатый государев отпуск (ружейный и орудийный порох, деньги, хлеб, сукно) и даровал донским казакам их первое официальное знамя, на котором был изображён двуглавый орёл. Начиная с 1614 года годовое жалованье неверстанных атаманов составляло 7 рублей, есаулов — 6 рублей и казаков — 5 руб. Помимо этого казакам выплачивалось ежемесячное или ежедневное «кормовое» содержание. В 1614 году под Новгородом атаманы получали на месяц по 20 алтын, рядовые казаки — по полтине.

Царская политика по отношению к казачеству отличалась противоречивостью. С одной стороны, любое правительство, выражавшее интересы дворянства, стремилось поставить казачество под свой контроль, ликвидировать казачье самоуправление, запретить или упорядочить казачьи приставства, прекратить приток в казачьи станицы феодально-зависимого населения и даже вернуть часть казаков прежним владельцам; с другой — и царь Василий Шуйский, и руководители ополчений, и правительство Михаила Романова были заинтересованы в привлечении «вольного» казачества на свою сторону и в сохранении его как значительной военной силы. При этом степень правительственного нажима на казацкие вольности во многом определялась текущей военной ситуацией. Когда она позволяла, правительство «разбирало» казаков, назначая жалованье лишь «лучшим» из них и исключая со службы и возвращая в феодальную зависимость казаков, вступивших в станицы незадолго до «разборов»⁶⁰.

Таким образом, царское правительство, начиная с Михаила Фёдоровича, стало проводить последовательную и решительную политику подчинения казачества.

Следует также отметить, что на вторую половину XVII века в общественно-политической и социально-культурной жизни Русского государства появилось другое явление, которое осложнило процесс подчинения казачества царской власти. Это церковный раскол. Изменения в обряде Русской церкви, которые непосредственным образом повлияли на устройство церковного быта как духовенства, так и других слоёв общества и простых верующих людей, не могли не вызвать возмущения. Известно, что церковная реформа была предложена и начата патриархом Никоном, но реальное её воплощение стало возможным только после её поддержки и реализации государственной властью в лице царя Алексея Михайловича. Поддержка реформы напрямую стала связываться с проявлением лояльности к власти. Отказ же от принятия нововведений рассматривался как сопротивление властям. Среди казаков возобладали идеи неприятия церковной реформы Никона. «Отпадение Московского царя от православия» давало право казакам ему не подчиняться. Представление о том, что именно они являются носителями «истинной веры» предоставляло им возможность консолидироваться и создать крепкую политическую силу, которая объединила бы всех казаков. Однако реальность была другой: постоянные притязания различных атаманов на лидерство и отсутствие собственной экономики делали социально-политическую обособленность казачества невозможной. Тем более что оно уже находилось в «тисках» жёсткого давления со стороны государства. Единственным способом отстаивания политических прав и социально-культурной самобытности были восстания, которые теперь шли не только под лозунгами «наивного монархизма», но и защиты «старой веры».

Степан Разин

В годы войны с Речью Посполитой (1654—1667) и Швецией (1656—1658) в ответ на усиление налогов последовало массовое бегство крестьян и посадских людей на окраины государства. Под давлением дворянства правительство, претворяя в жизнь нормы Соборного уложения 1649 года, с конца 1650-х годов приступило к организации государственного сыска беглых. Меры по возвращению беглых крестьян вызывали массовые протесты в южных районах, особенно на Дону, где издавна существовала традиция — «с Дону выдачи нет». Тяжёлые повинности и характер землепользования сближали с крестьянами служилых людей по прибору, охранявших южные рубежи.

Предвестником восстания Степана Разина было движение казачьих отрядов Василия Уса к Москве в 1666 году. К казакам, требовавшим жалованье за службу, во время похода примкнули крестьяне и холопы Южного Подмосковья. Весной 1667 года на Дону собралась ватага голутвенных казаков и беглых людей во главе с донским казаком Степаном Разиным, который повёл их на Волгу и Яик. Поскольку царские воеводы имели приказ задерживать казаков, действия разинцев нередко принимали бунтарский характер. В конце лета 1667 года они захватили Яицкий городок (Гурьев) и остались в нём зимовать.

Весной 1668 года разинцы вышли в Каспийское море. Ряды их пополнялись казаками, прибывшими с Дона, а также черкасами и жителями русских уездов. На Каспии вблизи персидского города Решта у казаков произошёл бой с шахскими силами. Бой был тяжёлый, и разинцам пришлось вступить в переговоры с персами. Но прибывший к шаху Сулейману I посланник русского царя Пальмар привёз царскую грамоту, в которой сообщалось о выходе в море воровских казаков. В грамоте также предлагалось персам, чтобы они «побивали бы их (казаков) везде и смертию уморяли без пощады». Переговоры с казаками были прерваны. По приказу шаха послов Разина заключили в тюрьму и вскоре казнили.

В ответ на эти действия разинцы разорили персидский город Фарабат (Ферахабад) в провинции Мазендеран. Причём в этот город они вошли, всем говоря, что они, дескать, купцы, привезли кавказские товары и хотят обменять их на персидские. Персы охотно покупали у казаков их товар, тем более что казаки продавали все вещи по очень низкой цене. Шесть дней они торговали так на базаре. Сам же Разин гулял между ними, и казаки зорко поглядывали на своего атамана. На шестой день Разин стал так, чтобы его было видно со всех концов площади, обернулся и вдруг взял шапку и сдвинул её набок. Это и было условным знаком для казаков. Казаки мгновенно бросились на персов, грабя торгашей и убивая всех, кто оказывал им хоть малейшее сопротивление. Пощадили казаки лишь православных купцов, которые с криками «Христос», «Христос!» выбегали им навстречу, а также освободили всех русских пленников. В Фарабате был дворец шаха, в котором находилась сокровищница фарфора, китайских ваз, чаш из сердолика, агата, коралла, янтаря, посуды из горного хрусталя и другие бесчисленные редкости. Казаки же разграбили и подожгли этот дворец. Ограбили и сожгли они также расположенный неподалёку городок Астрабат. Всю свою огромную добычу казаки погрузили в струги и отплыли недалеко от Фарабата. Там, на полуострове Миян-Кале между Фарабатом и Астрабатом Разин заложил свой стан.

Весной 1669 года казаки выдержали несколько боёв в «Трухменской земле», где в одной из стычек погиб ближайший сподвижник Разина атаман Сергей Кривой. Затем у Свиного острова, близ Баку, казаки подверглись нападению большого шахского флота под командованием Мамед-хана. Причём персы сцепили свои суда цепями, чтобы окружить казачий флот. Казаки воспользовались этой ошибкой и пустили ко дну флагманский корабль противника, после чего уничтожили и весь его флот. Именно в этом сражении в плен к разинцам попали дочь и сын командующего персидским флотом. Кстати сказать, по версии некоторых историков, дочь и была той самой персидской княжной, которую впоследствии Степан Разин, как поётся в известной народной песне «Из-за острова на стрежень…», сгрёб в охапку, как медведь, и швырнул со струга в воду, то бишь подарил её Волге-матушке.

Однако и после этой победы положение казаков оставалось сложным. Следовало ожидать подхода новых сил персов. Поэтому разинцы отправились к Астрахани. Вступив в переговоры с астраханскими воеводами, Степан Разин добился того, что его с почётом принимал главный воевода князь Иван Прозоровский и пропускал на Дон, а казаки за это должны были отдать пушки, пленных и часть своей богатой добычи. Но разинцы уклонились от выполнения своих обещаний и в августе — сентябре 1669 года прибыли на Дон.

В Кагальницкий городок, где обосновался Разин, стали стекаться казаки и беглые крестьяне. На Дону резко обозначилось противостояние разинцев и донской казачьей старшиной. На Дон был срочно послан царский посол Герасим Евдокимов с поручением выведать местонахождение Разина, состоят ли в сговоре с ним низовые атаманы и казаки «и куды его на весну чаять походу». Евдокимов прибыл в Черкасск в апреле 1670 года и был хорошо принят «домовитыми» казаками и войсковым атаманом Корнилой Яковлевым, крёстным отцом Степана Разина. В ответ на прочтение царской грамоты «атаманы и казаки на его, государской, милости челом ударили». Однако на другой день в Черкасск неожиданно прибыл Степан Разин со своими молодцами. Яковлев собрал новый круг для выбора «станицы» сопровождать Евдокимова до Москвы. Воспользовавшись этим, Разин вошёл в круг с верными ему казаками и открыто бросил Евдокимову обвинение в том, что он прибыл на Дон в качестве боярского лазутчика и «учал ево, Герасима, бранить и бить, и, бив до полусмерти, бросил его в воду в Дон реку». Вместе с Евдокимовым были убиты и многие из «домовитых» казаков. Попытка войскового атамана осудить убийство царского посла вызвала ярость и угрозу со стороны Разина в адрес Яковлева и гордый ответ: «Ты владей своим войском, а я владею своим войском!» Таким образом, сопротивление «домовитых» и их атамана было сломлено⁶¹.

Разин становится полновластным предводителем казачества на Дону. Он организует новый поход на Волгу, который принимает ярко выраженный антиправительственный характер. Повстанцы убивали воевод, помещиков и их приказчиков, создавали новые органы власти в форме казачьего самоуправления. Повсеместно выбирались городовые и крестьянские старшины, атаманы, есаулы, сотники. Активными участниками восстания были казаки, служилые люди «по прибору», народы Поволжья, жители Слободской Украины.

Разин обещал народу волю и призывал к поголовному истреблению бояр, дворян, думных и всяких приказных людей. Также он объявил, что в его войске якобы находится царевич Алексей Алексеевич⁶², сын царя Алексея Михайловича, который идёт на Москву по указу своего отца, чтобы наказать бояр, дворян, воевод и торговых людей «за измену». Примерно в это же время в повстанческом лагере появился боевой клич — «Нечай, Нечай!». По всей видимости, это означало, что лже-Алексей появился в разинском окружении нечаянно, «нежданно-негаданно». Специально для него изготовили струг, покрытый красным бархатом.

В мае 1670 года восставшие казаки овладели Царицыном. В это же время к городу подплыли московские стрельцы под начальством Ивана Лопатина, но они были разбиты повстанцами. В Царицыне состоялся военный совет. На нём вожаки восстания решили идти на Астрахань. Оборонявшие Астрахань стрельцы, недовольные тем, что начальство выплачивало им жалованье с крайне большим опозданием, были настроены позитивно по отношению к Разину. Весть о том, что Разин идёт на Астрахань, испугало власти. Против повстанцев был выслан отряд стрельцов. Однако при встрече с разинцами стрельцы, арестовав своих начальников, перешли на сторону восставших. После этого повстанцы двинулись к Астрахани и в ночь на 22 июня штурмовали её. При этом стрельцы и посадские люди не оказали им должного сопротивления. Взяв город, разинцы первым делом казнили воеводу Ивана Прозоровского и стрелецких начальников. В Астрахани, как и в Царицыне, было введено казачье устройство: население было поделено на тысячи, сотни, десятки с выборными атаманами, сотниками и десятниками. Высшим органом власти стал круг, а вместо воеводы, был назначен городовой атаман.

После взятия Астрахани на сторону восставших добровольно перешло население Среднего Поволжья (Саратов, Самара), а также чуваши, марийцы, татары, мордва. Такому успеху повстанцев способствовало то, что Разин объявлял каждого перешедшего на его сторону свободным человеком.

В сентябре 1670 года разинцы взяли часть Симбирска и осадили Симбирский кремль. Но осаждённый гарнизон под командованием князя Ивана Милославского и при поддержке присланного из Москвы воеводы Юрия Барятинского отразил несколько штурмов. Чтобы помешать царским войскам прийти на помощь симбирскому гарнизону, Разин направил небольшие отряды к городам правобережной Волги с целью поднять на борьбу крестьян и посадских людей.

Также в сентябре при поддержке примкнувшего местного населения разинцы захватили Алатырь, Саранск, Пензу, осадили Цивильск и спровоцировали волнения в Галицком, Ефремовском, Новосильском, Тульском, Тамбовском и других уездах.

Карта «Восстание Степана Разина»

Для подавления восстания были собраны значительные правительственные силы. В конце сентября из Мурома выдвинулось войско во главе с князем Юрием Долгоруковым, которое в конце октября разбило отряды Разина у села Мурашкино к северу от Арзамаса, затем освободило Саранск и Пензу.

В начале октября 1670 года под Симбирском царское войско под командованием воеводы Юрия Барятинского нанесло повстанцам жестокое поражение. Потери повстанцев были огромны. Вражеская пуля пробила ногу Разина, а когда он упал с лошади, то получил удар саблей в голову. В таком состоянии ему угрожало пленение, но верные соратники вызволили его из рук врагов, схвативших бесстрашного атамана. Он был вывезен на Дон, где со своими сторонниками укрепился в Кагальницком городке, из которого год назад начал свой поход. Разин рассчитывал вновь собрать своих сторонников. Однако домовитые казаки во главе с войсковым атаманом Корнилой Яковлевым, понимая, что действия Разина могут навлечь царский гнев на всё донское казачество, 13 (23) апреля 1671 года взяли штурмом Кагальницкий городок. На следующий день после жестокого боя они пленили Степана Разина и его брата Фрола и впоследствии выдали их царским властям.

2 (12) июня Степан и Фрол Разины были доставлены в Москву. После четырёх дней допроса, в ходе которого были применены пытки, 6 (16) июня Степан Разин был четвертован на Болотной площади. Причём палач сперва отрубил ему правую руку по локоть, потом левую ногу по колено. Его брат Фрол, видя мучения Степана, испугался и закричал: «Я знаю слово и дело государево!». «Молчи, собака!» — прохрипел в ответ Степан. Это были его последние слова: после них палач спешно отсёк ему голову. Руки, ноги и голова Разина были воткнуты на пять специально установленных кольев, а туловище брошено на съедение собакам.

Несмотря на разгром основных сил восставших, пленение и казнь лидеров, волнения ещё продолжались. В начале лета 1671 года отряд Фёдора Шелудяка предпринял поход из Царицына на Симбирск, осадил его. Однако три попытки штурма оказались неудачными, и осада была снята. До августа 1671 года на Среднем Поволжье оказывал сопротивление царским войскам казачий отряд Максима Осипова. Последним же оплотом восставших была Астрахань, сдавшаяся в конце ноября 1671 года.

Кондратий Булавин

Казаки до реформ Петра I жили на Дону своим особым, отдельным от Москвы казачьим миром. Эта жизнь была отнюдь не похожа на жизнь Московского царства, даже несмотря на присягу на верность, которую дали казаки царю Алексею Михайловичу в 1671 году. Присяга эта ни в коей мере не коснулась распорядка Войска Донского, прав народного собрания (круга). Донцы на своём Присуде продолжали жить по старому, на основе своих древних адатов (обычаев). Донское казачество представляло из себя военно-демократическую республику, которая существовала отдельным государством от Московского царства. Оно имело свою территорию, свой народ, свой язык и свою власть. При этом жизнь на Дону в то время слишком разнилась от жизни в Москве. Это было два противоположных полюса. На казачьей земле не было ни родовитых бояр, ни богатых купцов, ни холопов-рабов. Все казаки были равны между собой, а казачество являлось вольнолюбивым братством. Управлялась Донская земля по всем законам древнего народоправства, она имела свой «парламент» — Войсковой Круг, который устанавливал законы, выбирал Атамана и других должностных лиц из своей же казачьей среды. Был у казаков и свой суд — скорый и равный для всех казаков, без всяких пыток, правежа, застенков и прочим, чем особенно отличался тогда московский суд. Да и жизнь крестьян в Московском государстве была тогда тяжёлая и ужасная особенно после Соборного уложения 1649 года, по которому они были окончательно закреплены за помещиками на положении бесправных рабов. А после церковного раскола, вызванного реформами патриарха Никона, к тому же началось жестокое преследование приверженцев старой веры. И тем, кто продолжал держаться старых церковных обрядов, кто молился «двуперстием» и совершал молитвы по древнеславянским церковным книгам — рубили пальцы, резали носы и языки; их сжигали на кострах как «еретиков».

Весьма жуткую картину можно было наблюдать тогда и на верху московской церкви во главе с кощунственным «Синодом» Петра I.

Народ не взлюбил царя и считал его Антихристом за то, что после потери всей артиллерии под Нарвой в 1700 году он пустил на пушки церковные колокола, и за то, что он богохульствовал и подвергал священнослужителей едким насмешкам на сборище собутыльников — Всешутейшем, всепьянейшем и сумасброднейшем соборе, в котором сам состоял в сане протодиакона под кличкой Пахом Пихайх.. Михайлов. Устройство «собора» кощунственно копировало всю тогдашнюю церковную иерархию. В его состав входили: «князь-папа», «архидиаконы», «диаконы», «иподиаконы», «посошники», «лампадники» и прочие. Особыми членами «собора» были женщины. Иерархия среди них была такой: высшим титулом являлся «княжна-игуменья», затем шли «архиигуменьи», «игуменьи», «диаконисы» и «монахини». Всем членам «собора» были пошиты особые одеяния, которые представляли собой пародию на облачения христианских священнослужителей: к примеру, вместо архиерейской панагии они носили фляжку с вином, а на митре «князя-папы» был изображён Бахус⁶³, сидящий верхом на бочке с водкой. Пьянство, среди «соборян» именовалось «Ивашкой Хмельницким» или просто «Ивашкой», а разврат — «Ерёмкой».

Проводимые Петром I реформы повлекли за собой ужесточение в жизни народа, обложение податями и повинностями, приписку к занимаемым территориям. Это вместе с усилением крепостничества подвигало крестьян на массовое бегство в казачьи области. Но и там началось ограничение казачьих привилегий и самоуправления.

Восстание на Дону началось с запрета царского правительства казакам самостоятельно добывать соль и ультиматума — выдать беглых крепостных крестьян. Оба эти требования казаками были отвергнуты. После чего донской казак Кондратий Булавин, собрав отряд численностью около 300 казаков, напал на занятые солдатами Изюмского полка казацкие солеварни и отбил их. Присланный в октябре 1707 года против восставших отряд князя полковника Юрия Долгорукова был полностью уничтожен, а сам князь и большинство офицеров были убиты казаками. По некоторым данным, убийство полковника и разгром его отряда Булавин совершил в тайном сговоре с войсковым атаманом Лукьяном Максимовым, желавшего ослабить вмешательство царской власти в донские дела. Однако вскоре восстание было подавлено царскими властями, и Булавин со своими соратниками бежал в Запорожскую Сечь.

После возвращения Булавина на Верхний Дон весной 1708 года восстание вспыхнуло с новой, более яростной силой. К восставшим теперь присоединилась масса казаков, ранее стоявших в стороне от восстания, в том числе запорожцы. К апрелю 1708 года восстание охватило Козловский, Тамбовский, Верхнеломовский и Нижнеломовский уезды, распространилось на Слобожанщину и Левобережье, а также Поволжье. Войско Булавина двинулось к Черкасску и в сражении на реке Лисковатка (у городка Паншина) разбило войско атамана Максимова. После этой победы восставшие двинулись к войсковому центру — городу Черкасску. В ходе недолгой осады Черкасска Булавин взял в заложники двух старшин — братьев Поздеевых, и потребовал выдать ему войсковую верхушку с атаманом Максимовым. Часть черкасских казаков, в том числе брат заложников, схватили атамана Максимова и близких к нему старшин и выдали их Булавину. После занятия повстанцами города атаман Максимов и старшины были казнены, их имущество разграблено, а Черкасск стал форпостом восстания.

В начале мая 1708 года Булавин был избран атаманом Войска Донского, а часть его тайных сообщников, предавших Максимова, получила войсковые должности. Все это серьёзно обеспокоило царя Петра I, который для подавления восстания направил на Дон 32-тысячное войско во главе с майором лейб-гвардии Преображенского полка князем Василием Долгоруковым, братом убитого казаками Юрия Долгорукова.

Булавин, чтобы привлечь к себе народ, рассылал по казачьим землям и южным областям России «прелестные» письма с призывом постоять за казачьи права против изменников бояр и дворян. Своё войско он разделил на три части:

— На волжском направлении действовали отряды атаманов Игната Некрасова, Ивана Павлова, Лукьяна Хохлача (3,5 тысяч человек). В середине мая 1708 года они взяли Дмитриевск (Камышин), в конце мая осадили Саратов, но овладеть им не смогли и двинулись на Царицын, который захватили в июне. При этом царицынский воевода Афанасий Турченинов был казнён.

— На северском направлении действовали отряды атаманов Драного, Голого и Беспалого. Эти силы казаков выдвинулись на Северский Донец и Слободскую Украину и в начале июня на реке Уразовой (недалеко от города Валуйки) разгромили Сумский слободской казачий полк. Именно эта группировка повстанцев первой встретилась с превосходящей по численности армией Долгорукова. В начале июля отряды Драного и Беспалого потерпели серьёзные поражения под местечком Тор и в урочище Кривая Лука на Северском Донце. В одном из боёв атаман Драный был убит пушечным ядром, и казачьи отряды возглавил Никита Голый.

— Азовское направление возглавил лично Булавин. Его войско насчитывало около 2000 человек. В начале июля Булавин подошёл к Азову и начал его штурмовать. Однако при атаке крепости повстанцы попали под сильный огонь крепостной и корабельной артиллерии, подверглись контратаке гарнизона и были вынуждены беспорядочно отступить к Черкасску. Причём отступление было тяжёлым и неудачным: преследуемые царскими войсками, около 400 казаков утонули в Дону и в реке Каланче. 60 казаков попали в плен — их судьба была страшной: вначале им вырвали ноздри и языки, а затем повесили за ноги на крепостных стенах.

Воспользовавшись неудачей под Азовом и опасаясь царской расправы, группа домовитых казаков составила заговор против Булавина. 7 (18) июля 1708 года заговорщики под руководством старшины Ильи Зерщикова окружили дом, где жил Кондратий Булавин с одиннадцатью сохранившими ему верность казаками, и пошли на штурм. Силы были неравными, Булавин вынужден был укрыться в доме от заговорщиков и вскоре погиб. Впоследствии его труп доставили в Азов, где гарнизонный лекарь отрезал и заспиртовал голову отважного атамана, чтобы её представили царю, а тело повесили за ногу над городской стеной. Потом труп был разрублен на 5 частей, которые насадили на шесты и возили по городу. Голова же Булавина хранилась в спиртовом растворе на протяжении 9 месяцев, после чего Пётр I лично привёз её в Черкасск и приказал насадить на кол.

Карта «Восстание Булавина»

После смерти Булавина восстание ещё продолжалось, однако боевые действия велись разрозненно. В верховьях Дона действовал отряд Никиты Голого, на Волге — отряды Некрасова, Беспалого, Павлова и других атаманов. Пётр I направил против них регулярные воинские части, и к концу лета 1708 года выступление казаков в основном было подавлено. Лишь отдельные очаги восстания ещё сохранялись вплоть до марта 1709 года.

Поскольку в то время Россия вела тяжёлую Северную войну со Швецией и войска Карла XII находились на территории Украины, восстание Булавина было расценено царским правительством как «удар в спину» и репрессии за участие в бунте были крайне жестокими даже для тех времён. Подавляя восстание, Пётр I приказал князю Василию Долгорукову уничтожить казачьи городки на Хопре — в том числе Пристанский, Беляевский и Григорьевский. На Бузулуке свирепствовал воевода Апраксин, уничтоживший городки Казарин, Кардаилинский, Дарьинский, Черновской и Осинов. Тысячи казаков были или убиты, или депортированы, или сами разбежались. Богатый Хопёрский край фактически превратился в пустыню, а название «Червлёный яр»⁶⁴ навсегда было изъято из употребления.

Практически все Червлёно-Ярские земли перешли к Москве и были включены в состав Воронежской губернии. Часть местных казаков потеряла статус служилых людей и была обращена в однодворческое сословие. На месте Станичной слободы был основан Борисоглебск, а на месте Пристанского городка — воздвигнута крепость Новохопёрск, гарнизон которой (на положении городовых казаков) составляла восстановленная Хопёрская казачья команда из «амнистированных» хопёрцев и переселившихся в эти края малороссиян.

Кроме того, в связи с участием донского казачества в Булавинском восстании, Пётр I приказал уничтожить жалованную грамоту Ивана Грозного донскому казачеству, подтверждавшую его права и независимый статус, хранившуюся в подлиннике в войсковом соборе в Черкасске и в многочисленных списках в церквях по казачьим городкам, ежегодно торжественно выносимую и зачитываемую перед казаками на праздник Покрова Богородицы.

Таким образом, формально донское казачество было лишено независимости. Все церкви войска Донского официально вошли в состав Воронежской епархии, но, несмотря на это, большинство казаков сохранили преданность старой вере и до XX века оставались верными старому обряду и старым взглядам на церковь.

В 1718 году донцы лишились права самостоятельно назначать войсковых атаманов. В 1723 году войсковой круг, собравшись в последний раз, избрал атаманом известного героя шведской войны и персидского похода Ивана Матвеева, но Пётр I его, как находившегося под судом «за взятие у украинских жителей вещей и денег», не утвердил, а повелел быть атаманом впредь до указу старшине Андрею Лопатину. Следовательно, принято считать, что с 1723 года у Войска Донского было отнято его исконное право — избирать в своём кругу войсковых атаманов. Именно с этого времени атаманы стали назначаться царской властью.

Казаки-некрасовцы. Верный соратник Булавина, уроженец станицы Голубинской, атаман старообрядческой станицы Есауловской Игнат Некрасов, после разгрома восстания, ушёл со своим многочисленным отрядом сначала на Кубань (Крымское ханство), потом в турецкие владения на Дунай, где казаки-некрасовцы основали старообрядческие общины и жили по «заветам атамана Игната» — 170 строгим законам, записанным в «Игнатовой книге». Причём, надо сказать, что среди них были, например, такие суровые заповеди, как: «за брак с иноверцами — смерть»; «за убийство казака (члена общины) — убийцу живым закапывать в землю»; «за измену жены — закапывать её по шею в землю»; «если сын или дочь подняли руку на родителей — смерть, а за обиду старшему — плети»; «за измену войску, богохульство — смерть»; «за разбой, грабёж, убийство — по решению Круга, — смерть»; «священника, не исполняющего волю Круга — изгнать» и прочие.

Атаман решал, виноват или не виноват обвиняемый казак, а наказывать или не наказывать его — приговаривал уже Круг. Если Круг прощал, то виноватый казак кланялся атаману, потом старикам, потом на все четыре стороны, тем дело и кончалось. Ежели Круг приговаривал поучить (наказать) провинившегося, то его учили, например, пороли нагайками. Подобного наказания, если на то имелись веские основания, не мог избежать и сам атаман. А что атамана можно было высечь и секли, не подлежало никакому сомнению и вовсе не выходило из ряда обыденных событий жизни некрасовцев. Точно так же, как и других, рядовых казаков, после порки атамана заставляли пасть ничком (поклониться в землю) и поблагодарить Круг словами: «Спаси Христос, что поучили!» После чего атаману возвращалась его булава, символ власти, которую на время наказания у него отбирал какой-нибудь старик. Вручив же булаву, все казаки дружно валились атаману в ноги, вопя: «Прости нас Христа ради, господин атаман!» — «Бог простит! Бог простит!» — кряхтя и почёсываясь, отвечал народный избранник, после чего всё входило в прежний уклад и порядок.

Преследования крымских и турецких властей, заставлявших казаков-некрасовцев служить в аскерах (солдатах) не только в военное, но и в мирное время, потеря земель, новое переселение (с Майноса на остров Маду на Бейшеирском озере), эпидемии, увеличение налогов, вмешательство турок во внутренние дела казачьей общины, её расслоение — экономическое, социальное, религиозное — привели к вымиранию части некрасовцев, нарушению некоторых «заветов Игната», к примеру, запрета одному казаку работать на другого. Однако, несмотря на все эти трудности и лишения, казаки-некрасовцы сохранили связь с прошлым, свои обычаи, предания, культуру предков. Ни жизненные передряги, ни проживание в Туретчине не заставили их поступиться своим родным старинным языком. И как отмечают многие специалисты, они в неприкосновенности сохранили язык донских казаков булавинско-некрасовской эпохи.

Емельян Пугачёв

Осенью 1773 года вспыхнуло последнее крупное восстание казаков против самодержавия. Возглавил восстание донской казак, уроженец станицы Зимовейской, Емельян Иванович Пугачёв, который, воспользовавшись слухами, что император Пётр III жив, назвался его именем. 17 (28) сентября 1773 года Пугачёв в сопровождении группы казаков прибыл на Бударинский форпост, где огласил свой первый манифест к Яицкому казачьему войску: «И буду вас, казаков, жаловать рекою Яиком и впадающими во оную реками и протоками, рыбными ловлями, землёю, сенокосными покосами и всеми угодьями безданно и безпошлинно. И распространю соль на все четыре стороны — вези, кто куда хочет. И оставлю Войско Яицкое при прежней их вольности».

Страстный призыв нового «государя-ампиратора» к восстановлению вооружённой рукой прежних казачьих вольностей нашёл самую широкую поддержку в среде казачества. В течение первого месяца к Пугачёву присоединилось порядка 300 человек. Пугачёв шёл по Яику словно царь-освободитель. Все казачьи станицы в единодушном порыве переходили на его сторону; повстанцев встречали вином и хлебом-солью; радостно звонили колокола; попы приводили народ к присяге «Петру III» и служили молебны о его здравии и о победе его воинства.

Повсеместно пылали дворянские имения. Раскачивались на верёвках помещики и офицеры, повешенные пугачёвцами. Истребление злодеев-дворян становилось главной целью восставших, по достижении которой, как говорилось в пугачёвском манифесте, «…всякой может возчувствовать тишину и спокойную жизнь, коя до века продолжатця будет»⁶⁵.

Восстание быстро охватило весь Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее Поволжье. В результате агитации и обещания исполнения самых насущных чаяний к казакам присоединились башкиры, татары, калмыки, казахи, чуваши, а также старообрядцы и уральские заводские крестьяне.

Начальный период восстания с сентября 1773 года по март 1774 года ознаменовался военными успехами восставших, представлявших собой опытных представителей иррегулярных казацких и инородческих частей, над немногочисленными правительственными войсками. Восставшие осадили Оренбург, Яицкий городок, Уфу, овладели множеством небольших городков, крепостей и заводов.

Осознав серьёзность положения, царское правительство стянуло войска с западных и северо-западных окраин империи, поставив во главе их опытного генерал-аншефа Александра Ильича Бибикова. В результате в начале весны 1774 года повстанцы потерпели ряд поражений, многие видные руководители восстания были убиты или пленены. Но со смертью Бибикова в апреле 1774 года восстание вспыхнуло с новой силой в заводском краю Южного Урала и в Башкирии. Пугачёв сумел объединить рассеянные отряды и, несмотря на серию тяжёлых поражений, после похода по Уралу и Прикамью, в июле 1774 года захватил один из крупнейших центров империи — Казань.

Восставшие казаки получили поддержку крепостных и ясачных⁶⁶ крестьян Прикамья и Поволжья, однако в военном плане армия Пугачёва не могла более соперничать с регулярными войсками. Казачье ядро восставших таяло в боях, большинство башкир не последовали за Пугачёвым на Волгу, а крестьянское пополнение не имело ни боевого опыта, ни оружия. После поражения у Казани Пугачёв переправился на правый берег Волги, где в результате манифестов о вольности его поддержали многочисленные крепостные крестьяне Казанской, Нижегородской, Московской, Воронежской и Астраханской губерний.

Карта «Восстание Пугачёва»

В июле 1774 года, воспользовавшись завершением войны с Турцией, Екатерина II бросила на подавление восстания значительные силы во главе с генерал-аншефом Петром Ивановичем Паниным. Пугачёв бежал на Нижнюю Волгу и, не получив ожидаемой поддержки от донских казаков, в конце августа был разбит в бою у Чёрного Яра. С отрядом казаков он бежал к Узеням⁶⁷, не зная того, что ещё с середины августа его ближайшие соратники — казачьи полковники Чумаков, Творогов, Федулёв и некоторые другие — решили схватить и выдать его правительственным войскам. И 8 сентября у реки Большой Узень они накинулись и связали Пугачёва, после чего Чумаков и Творогов отправились в Яицкий городок, где 11 сентября объявили о пленении самозванца. 15 сентября Пугачёва доставили в Яицкий городок. Состоялись первые допросы, причём один из них провёл лично генерал-поручик Александр Васильевич Суворов, он же вызвался конвоировать Пугачёва в Симбирск, где шло основное следствие. Для перевозки Пугачёва была изготовлена тесная клетка, установленная на двухколёсную арбу, в которой, закованный по рукам и ногам, тот не мог даже повернуться. Сильный отряд при двух пушках окружал заключённого, и Суворов ни на миг не отлучался от него.

В деревне Мостах (в 140 верстах от Самары) случился пожар близ избы, где ночевал Пугачёв. Его высадили из клетки, привязали к телеге вместе с его сыном, и всю ночь Суворов сам их караулил.

Емельян Пугачёв

В Симбирск Пугачёв был доставлен утром 1 (12) октября 1774 года. Его привезли прямо на двор к графу Панину, который встретил его на крыльце, окружённый своим штабом. «Кто ты таков?» — спросил он у самозванца. «Емельян Иванов Пугачёв», — отвечал тот. «Как же смел ты, вор, назваться государем?» — продолжал Панин. «Я не ворон (возразил Пугачев, играя словами и изъясняясь, по своему обыкновению, иносказательно), я воронёнок, а ворон-то ещё летает». Панин, заметя, что дерзость Пугачёва поразила народ, столпившийся около двора, ударил самозванца по лицу до крови и вырвал у него клок бороды. Пугачёв стал на колени и просил помилования. Он посажен был под крепкий караул, скованный по рукам и по ногам, с железным обручем около поясницы, на цепи, привинченной к стене⁶⁸.

Но тем не менее, несмотря на поражение главной армии восставших, крестьянская война в Поволжье и восстание в Башкирии продолжались вплоть до конца 1774 года, а отдельные выступления — до середины 1775 года.

10 (21) января 1775 года Пугачёв и его главные соратники после следствия и суда были казнены на Болотной площади в Москве. По воспоминаниям очевидца казни, поэта и баснописца Ивана Дмитриева, Пугачёв сделал несколько крестных поклонов во все стороны, а затем обратился к окружавшей эшафот толпе: «Прости, народ православный, отпусти мне, в чём я согрубил пред тобою; прости, народ православный!» При сем слове экзекутор дал знак; палачи тотчас бросились раздевать Пугачёва, сорвали с него белый бараний тулуп, стали раздирать рукава шёлкового малинового полукафтанья. Тогда Пугачёв всплеснул руками, опрокинулся навзничь, и вмиг окровавленная голова уже висела в воздухе: палач взмахнул её за волосы⁶⁹.

После подавления восстания Пугачёва в целях полного забвения случившейся смуты Яицкое казачье войско было переименовано в Уральское казачье войско и лишено остатков автономии. Волжское казачье войско и вовсе было расформировано. Станица Зимовейская была переименована в Потёмкинскую. Река Яик была переименована в Урал, а Яицкий городок — в Уральск.

Однако имя Емельяна Пугачёва так и не удалось властям вытравить из памяти народной. Его помнили, о нём слагали легенды, песни, в сознании народа он приобрёл былинную славу героя, который восстал против чужеродной и незаконной царицы-немки, взошедшей на престол в атмосфере обмана и насилия и поставившей предел земному пути реального и законного Петра III. После восстания была скорректирована государственная политика по отношению к казачьим войскам, был ускорен процесс их трансформации в армейские подразделения. Казака обязали являться на службу по первому зову или по очереди. Для этого от него требовалось подготовить снаряжение, обмундирование и двух строевых коней за свой счёт на доходы с имеющегося хозяйства. В свою очередь казачья военная элита добилась к концу XVIII века уравнения в чинах с офицерским составом русской армии и возможности получения дворянских титулов за службу.

Есауловский бунт и волнения казаков

в 1792—1794 годах

Проникновение России на Кавказ началось во второй половине XVI века, в эпоху Ивана Грозного. Оплотом русского влияния на Кавказе были Терский и Сунженский остроги, построенные в низовьях рек Терека и Сунжы. Систематическое же продвижение на Кавказе Россия начала в XVIII веке. Со строительством в 1735 году Кизляра началось возведение Кавказской линии укреплений. В 1763 году был основан город Моздок. После Русско-турецкой войны 1768—1774 годов императрица Екатерина II издала указ о строительстве линии форпостов. К 1785 году с основанием Владикавказа строительство линии было окончено.

После присоединения Крыма к России в 1783 году земли к северу от Кубани, где проживали ногайцы, перешли к России.

С окончанием Русско-турецкой войны 1787—1792 годов началось усиление Кавказской линии и строительство новых казачьих станиц. Терек и верхняя Кубань заселялись донскими казаками, а правый берег Кубани, от Усть-Лабинской крепости до берегов Азовского и Чёрного морей, заселялся черноморскими казаками.

Знание местности и специфика линейной службы делали казаков мощным военным потенциалом для упрочения влияния России в этом регионе.

Линейные казачьи войска уже в первой четверти XVIII века были подчинены Военной коллегии и тем самым стали частью вооружённых сил Российской империи. Как иррегулярные соединения, они были окончательно лишены важнейших институтов самоуправления и по внутренней организации приблизились к устройству русских регулярных войск за исключением Гребенского и Терско-Семейного казачьих войск, а также казаков войска Донского, которые несли службу на Кавказской линии поочерёдно, сменяя друг друга, вдали от места своего постоянного проживания.

16 января 1792 года командующий Кубанским корпусом и начальник Кавказской линии генерал-аншеф Гудович Иван Васильевич представил правительству Екатерины II подробные сведения о состоянии всех укреплений, городов и селений Кавказкой линии. Основываясь на этих сведениях, он предложил свой план укрепления границы. Этот план включал в себя строительство новых и укрепление старых крепостей, редутов и образование новых 12 станиц с заселением их волгскими, хопёрскими и донскими казаками. При этом донских казаков планировалось заселить в 5 станиц, образованных при Прочноокопской крепости, при Григориполисском укреплении, при Кавказской крепости, при Тифлисском редуте и при Усть-Лабинской крепости.

Донские казаки в XVIII веке

28 февраля 1792 года был издан Именной указ, данный генералу Гудовичу «О приведении Терской линии в лучшее оборонительное состояние; о поcтpoeнии укреплений от Екатеринограда до Воронежского редута; о поселении 6 донских казачьих полков на Кавказской линии и об учреждении суда и расправы между горскими народами». По данному указу, в частности, предписывалось «…Хопёрских и Волгских казаков переселять не признаем полезным; предполагаемыя же вами 12 станиц, на означенных на карте местах населить казаками войска Донскаго, считая не менее 200 семей в каждой станице, да в Усть-Лабинской 400; по сему исчислению во все до 3000 семей потребно. Всего легче и удобнее признаем употребить к сему шесть Донских полков, уже на линии под начальством вашим находящихся; коих разделя по станицам, прикажите им с весны строить избы; для скорейшаго окончания оных употребите в помощь и прочия войска Наши, по вашему усмотрению, и всякаго пособия им делать не оставте. Равномерно необходимо нужно, чтобы вы приложили крайнее старание снабдить их всем надобным для житья в селениях, продолжая производить им жалованье, провиант и фураж, так как ныне получают, до тех пор, пока заведутся домами, а тогда долженствуют они пользоваться содержанием наравне с прочими поселенными на линии казаками; о чём положение и штат учиня, Нам представьте на Высочайшее утверждение. Впрочем, если некоторые из числа сих Переселяемых казаков, пожелают возвратиться на Дон, а вместо себя сыщут охотников перейти на Кубань: то сей обмен чинить им не запрещается. Для построения в станицах Храмов Божиих, повелеваем отпустить на каждую по 500 рублей, а переселяемым выдать на каждый двор на основание онаго по 20 рублей из экстраординарной суммы, в вашем распоряжении находящейся…»⁷⁰

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

53

Царевич Дмитрий (19 (29) октября 1582, Москва — 15 (25) мая 1591, Углич) — младший сын Ивана Грозного от Марии Фёдоровны Нагой. Дмитрий погиб во дворе княжеского дома в Угличе. При этом существовали разные версии его гибели. Одни говорили, что царевич погиб случайно, потому что страдал эпилепсией (падучей, как эту болезнь тогда называли), во время игры с ним случился припадок, и он упал прямо на нож, которым играл. Другие прямо утверждали, что Дмитрия зарезали по приказу Бориса Годунова. Этой версии придерживались все родственники царевича Дмитрия.

54

Карамзин Н. М. История государства Российского. Том XI. — СПб.: Тип. Н. Греча, 1824. С.145.

55

Соловьёв С. М. История России с древнейших времён. Книга IV. — М.,1960. С. 427.

56

Скрынников Р. Г. Самозванцы в России в начале XVII века. Григорий Отрепьев. — Новосибирск: Наука, 1987. С.164.

57

Илейка Муромец выдавал себя за царевича Петра Фёдоровича, в действительности никогда не существовавшего сына царя Фёдора Ивановича. Илейка был военачальником войска Ивана Болотникова. Из-за отсутствия «царя Дмитрия» в 1606—1607 годах Лжепётр был претендентом на русский престол.

58

Лжедмитрий II, также Тушинский вор или Калужский царёк (XVI век — 11 (21) декабря 1610 г.) — самозванец, выдававший себя за сына Ивана IV Грозного, царевича Дмитрия Углицкого и, соответственно, за будто бы чудом спасшегося 17 (27) мая 1606 года царя Лжедмитрия I.

59

Станиславский А. Л. Гражданская война в России XVII века: Казачество на переломе истории. — М.: Мысль, 1990. С. 90.

60

Станиславский А. Л. Гражданская война в России XVII в.: Казачество на переломе истории. — М.: Мысль, 1990. — 270 с,

61

Смирнов И. И., Мавродин В. В. Крестьянские войны в России XVII—XVIII вв. — М.-Л.: Наука, 1966. С.119—120.

62

Царевич Алексей Алексеевич умер 17 (27) января 1670 года.

63

Бахус — в древнегреческой мифологии сын Зевса и Семелы, дочери фиванского царя Кадма; бог вина, виноделия, виноградарства.

64

Червлёный Яр — историческая область, определяемая в историографии как междуречье Дона и Хопра, а в более узком смысле — часть Новохопёрского района вдоль реки Хопёр, от впадения в него реки Вороны до впадения реки Савалы. Данный топоним известен с XI века.

65

Пугачёвщина. Т. I. — М-Л., 1926. С. 40—41.

66

Ясачные люди — плательщики государственного налога общего характера — ясака, взимавшегося в царской России с народов Поволжья и Сибири. Средством принуждения ясачных лиц к уплате ясака была шерть (присяга).

67

Узени — историческое название области бассейнов степных рек внутреннего стока Большой Узень и Малый Узень, вклинившихся между бассейнами Волги и Урала (Яика) и параллельно текущих по Саратовской области и Западно-Казахстанской области.

68

Пушкин А. С. История Пугачёва: Замечания о бунте. — М.: КРАСАНД, 2017. С.69.

69

Дмитриев И. И. Казнь Пугачёва. Отрывок из воспоминаний // Русский быт по воспоминаниям современников. XVIII век: Сб. отрывков из записок, воспоминаний и писем. — М.: Т-во печатного и издательского дела «Задруга», 1918. С. 229—230.

70

ПСЗ-I. Т. XXIII. 1789 — 6 ноября 1796 гг. №17.025. С.305—308.