Физиология и гигиена летчика в экстремальных условиях

Сергей Михайлович Разинкин, 2019

Монография посвящена медицинским и психофизиологическим аспектам обеспечения безопасности и эффективности деятельности летного состава в экстремальных условиях воздействия высоких температур. Отличительной особенностью монографии является системный анализ путей защиты лиц опасных профессий с позиции деятельностного подхода. Обобщен многолетний опыт проведения исследований включая особенности медицинского сопровождения деятельности летного состава в реальных условиях ведения боевых действий в Афганистане. Многие материалы публикуются впервые и содержат уникальные данные о лимитирующем значении психофизиологических возможностей человека в экстремальных условиях. Монография адресована широкому кругу читателей. Она будет полезна врачам, гигиенистам и физиологам, обеспечивающим работу лиц экстремальных профессий.

Глава 2. Особенности медицинского обеспечения полетов авиации в Афганистане

2.1. Специфика условий деятельности летного состава в Афганистане

При организации медицинского обеспечения полетов авиации в Афганистане необходимо было учитывать специфику условий жизнедеятельности летного состава. Ведение боевых действий авиацией в горно-пустынной местности в Афганистане характеризовалось неблагоприятным влиянием на летный состав по крайней мере трех групп факторов: уровнем боевой летной нагрузки, характером климатогеографических условий и степенью социально-бытового обеспечения в местах размещения личного состава.

Высокие профессиональные нагрузки, сложность и опасность полетных заданий, необычные условия ведения боевых действий в горно-пустынной местности, неблагоприятные условия среды обитания в кабине летательного аппарата и в наземных условиях приводили к ухудшению функционального состояния и снижению боеспособности членов летных экипажей.

Изменения функционального состояния летного состава проявлялись преимущественно в форме дизадаптационных расстройств, особенно в первые месяцы после перебазирования, а также выраженных явлений утомления и переутомления, астенизации и невротизации.

Для профилактики снижения профессионального здоровья и восстановления работоспособности летного состава при работе в экстремальных условиях использовался комплекс методов и средств, разработанный и экспериментально применявшийся в условиях медицинского обеспечения учебно-боевой деятельности летного состава в мирных условиях.

В числе самостоятельных проблем медицинского обеспечения полетов в Афганистане были вопросы проведения лечебно-эвакуационных мероприятий, поисково-спасательного обеспечения, применения средств спасения и противоударной защиты членов экипажей вертолетов.

2.1.1. Оценка значимости условий жизнедеятельности^[1]

Горно-пустынная местность с преобладанием высокогорья определяла условия боевой работы и жизнедеятельности летного состава в Афганистане. Эти условия оказались практически незнакомы летному составу и были мало изучены специалистами военного труда, хотя южные границы нашего государства на протяжении многих тысяч километров проходят именно в условиях высокогорья. Ранее, особенно в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., наша авиация имела боевой опыт в условиях горной местности (Кавказ, Крым, Карпаты, Кольский полуостров, Дальний Восток, Балканы, Альпы). При этом был выявлен ряд значимых особенностей летной деятельности, в первую очередь штурмовой авиации. Например, отмечались сложности визуальной ориентировки над горными вершинами и хребтами, покрытыми снегом, быстрое изменение метеообстановки, час тое возникновение мощных восходящих и нисходящих потоков воздуха. В тактическом отношении выявилась особая значимость вопросов организации взаимодействия авиации с наземными войсками и оперативного (ситуационного) взаимодействия между летными экипажами непосредственно в районе боевых действий.

Однако в целом условия деятельности авиации во всех перечисленных районах, представляющих главным образом средне — и низкогорье (до 2000 и 1000–1500 м соответственно), значительно отличались от условий Иранского нагорья и мощного Гиндукушского хребта (высота до 6730 м), определяющих физико-географическую обстановку большей части территории Афганистана. Наличие столь специфических условий оказывало безусловное влияние как на характер военного труда, так и на тактику ведения боевых действий. В то же время ранее полученный полезный опыт в должной мере не был реализован для подготовки летного контингента, готовящегося к перебазированию, о чем свидетельствует неожиданная и достаточно выраженная острота тех проблем, с которыми ему пришлось столкнуться при дальнейшем пребывании в Афганистане.

Субъективная оценка выраженности (в баллах) различных факторов, определяющих условия жизнедеятельности, представленная в таблице 2.1. позволила проранжировать их по степени неблагоприятного влияния на работоспособность и самочувствие летчиков. Обращает на себя внимание, во-первых, высокий уровень их отрицательного воздействия, которая в среднем достигала от 6,1 до 7,1 баллов по 9-балльной шкале, а во-вторых, превалирование факторов, не связанных непосредственно с выполнением полетов (климатогеографические условия района базирования, условия отдыха, питания и социально-бытовые условия). Детальный анализ частоты жалоб, предъявляемых летчиками к отдельным группам факторов, негативно сказывающимся на условия жизнедеятельности (табл. 2.2), позволяет в числе ведущих выделить: однообразие и низкое качество питания, отрыв от семей, длительное стартовое время, низкое материальное стимулирование и чрезмерную летную нагрузку в сочетании с неблагоприятными климатическими условиями, высокими нервно-психическими нагрузками, особенностями пилотирования в условиях горно-пустынной местности в неудобном защитном снаряжении.

Таблица 2.1 — Оценка значимости неблагоприятного влияния условий жизнедеятельности на работоспособность и самочувствие летчиков в Афганистане (по 9-балльной шкале)

Таблица 2.2 — Ранговая значимость неблагоприятного влияния факторов, формирующих условия жизнедеятельности, на работоспособность и самочувствие летчиков в Афганистане

С медико-биологических позиций необходимо рассмотреть четыре основные группы вопросов:

• специфика профессиональной деятельности летного состава (большой объем рабочей нагрузки при неравномерном ее распределении и высоком удельном весе сложных, а иногда и трудно решаемых задач);

• особенности среды обитания (комплекс физических факторов, не поддающихся, как правило, полной компенсации средствами защиты и организационными мероприятиями и оказывающих неблагоприятное влияние на функциональное состояние и резервные возможности летного состава);

• эргономические недостатки летательных аппаратов в специфических условиях, а также отсутствие или неудобство использования и низкая эффективность средств защиты;

• психотравмирующий характер влияния обширного комплекса неблагоприятных факторов, способствующих развитию тревожности и напряженности летного состава.

2.1.2. Характер деятельности

Отсутствие четкой линии фронта, обусловленное спецификой горного рельефа и характером действий вооруженных формирований оппозиции, во многом определяло динамический и выраженно-оперативный характер боевых действий с участием достаточно ограниченных по численности частей наших войск, преимущественно полков и батальонов. Операции проводились с широким использованием десантов, охватов, различных способов блокирования, а со стороны оппозиции — засад, маневрирования на больших площадях и расстояниях и быстрого переформирования в крупные и мелкие группировки. При этом оппозиция была оснащена современным, постоянно совершенствующимся вооружением и снаряжением. Возможности же использования нашими войсками танков, а в известной мере и артиллерии вне дорог были ограниченными. Все это предопределяло особое значение для наземных войск поддержки и обеспечения со стороны авиации и придавало этой помощи обширный, многообразный, неотложный и жизненно важный характер. Основной тактикой авиации были воздушные операции.

Ощутимое влияние на характер и интенсивность использования авиации в Афганистане оказывало наличие по существу единственной транспортной артерии — кольцеобразно проходящей по всей стране шоссейной дороги, исключающей маневрирование и весьма уязвимой в силу горного рельефа местности. Это определило исключительное значение воздушно-транспортных перевозок. Поэтому оппозиция и предпринимала энергичные меры по срыву ее деятельности.

Детальную характеристику особенностей боевого применения вертолетов дает в своих воспоминаниях боевой летчик И. И. Поздеев, который дважды побывал в Афганистане в 1980–1981 и 1988–1989 годах (Поздеев И. И., 2001).

«Основными видами боевых действий были:

• боевые вылеты на огневую поддержку сухопутных войск на поле боя (уничтожение живой силы противника в районе ведения ими боевых действий);

• прикрытие с воздуха десанта с момента их высадки до занятия круговой обороны;

• работа с группами спецназа;

• нанесение бомбоштурмовых ударов, как правило, массированных, по заранее намеченным наземным целям;

• прикрытие передвижения войск с воздуха;

• прикрытие движущихся автоколонн с горючим, боеприпасами, продовольствием;

• прикрытие транспортных вертолетов при выполнении ими полетов на перевозку десанта;

• «свободная охота» — выполнение воздушной разведки караванов, групп мятежников, дорог, мостов, других наземных целей и уничтожение их;

• минирование горных троп на границе.

Основными способами ведения боевых действий явились:

• нанесение ударов по вызову;

• нанесение ударов из положения «дежурство на аэродроме»;

• нанесение ударов из положения «дежурство в воздухе»;

• подъемы по тревоге в ночное время для отражения нападений на аэродром».

Значительное влияние на деятельность авиации оказывали организационные недостатки в планировании, проведении, обеспечении воздушных операций, а также в осуществлении взаимодействия с сухопутными войсками.

Одна из постоянных причин осложнения деятельности авиации — постановка ей задач со стороны наземных войск без достаточного учета летно-тактических качеств ЛА и специфики организации полетов летного состава, характерной для армейской, фронтовой и штурмовой авиации. Так, для экипажей штурмовиков порой в силу расположения объектов или складывающейся обстановки, выбирались цели, заход для атаки которых и особенно выход из нее, не учитывали требований безопасности. Экипажи вертолетов зачастую вынуждены были перевозить личный состав войск и грузы в количестве, превышающем допустимые нормативы для условий аридной зоны и высокогорья Афганистана, или совершать посадку на малопригодные площадки.

На экипажи транспортных самолетов ложилась, как правило, чрезмерно высокая нагрузка вследствие не только большого объема перевозок, но и нерационального планирования работы. Например, готовность экипажам назначалась на 5–6 ч утра, тогда как фактически груз подвозился к самолету к 9–10 ч, причем зачастую в упаковке, не пригодной для использования средств механизированной погрузки, в результате чего погрузка еще более затягивалась. В итоге на аэродром базирования экипажи возвращались к 21–22 ч, и после ужина и постановки задач отход ко сну производился после полуночи, а для обеспечения готовности к 5–6 ч новой рабочей смены подъем производился в 4 ч 30 мин. Круглогодичную потребность в воздушных перевозках можно было удовлетворить, только сохраняя подобный изнуряющий режим труда летного состава в течение многих месяцев.

Неотложный характер применения авиации также вносил напряженность в летную работу, которая нередко усугублялась спецификой местных условий. Это приводило к большой удельной занятости летного состава на боевых дежурствах в помещениях и на площадках, не оборудованных в должной мере средствами защиты от высоких температур, солнечной радиации, пыли, не имеющих минимума необходимых бытовых условий, а часто и средств защиты от возможных обстрелов. Все это, с точки зрения сохранения исходного уровня работоспособности летчика, приобретало характер острой проблемы.

Полет по вызову в район боевых действий представляет достаточно сложную штурманскую задачу в условиях ограниченного применения радиотехнических средств и полета над местностью с немногими ориентирами. Его выполнение требует от летного состава дополнительных навыков по сличению рельефа местности с информацией, имеющейся на оперативных картах, считыванию пути, проведению дополнительных расчетов. Эти операции особенно сложно выполнять на фоне предшествующего опыта, сформированного на основе многолетнего выполнения однотипных заданий на одном полигоне с постоянной мишенной обстановкой при отсутствии дополнительных вводных при подлете к цели или ее атаке.

В районах боевых действий летчик выполнял задачу при отсутствии четкой линии фронта, малозаметности и высокой устойчивости целей, прикрытых достаточно эффективными средствами ПВО и расположенных необычно близко (всего несколько сотен метров) от наших войск. При ограниченности боевого опыта у летного состава этого уже достаточно для того, чтобы вызвать у многих из них значительную напряженность.

Оперативные задачи, возникавшие над районом боевых действий, порядок решения которых не был согласован заранее с наземными войсками в процессе подготовки операции, также способствовали появлению у летчика серьезных затруднений и снижению эффективности его боевой работы, повышению опасности поражения летательного аппарата средствами ПВО, появлению крайне нежелательных осложнений.

К особенностям летного труда следует отнести интенсивность и характер распределения летной нагрузки. Число боевых вылетов за день летчиков истребительно-бомбардировочной, штурмовой и разведывательной авиации составляло в среднем 2–4, транспортной и вертолетной авиации — 4–8. Общий налет за год в Афганистане превосходил таковой летчиков вышеперечисленных родах авиации в условиях мирной учебно-боевой подготовки в 2–3 раза и составлял соответственно 600 и 450 ч. Налет за одну смену доходил до 6–8 ч, а стартовое время растягивалось до 12 ч и более.

В зависимости от важности задач происходило и распределение боевой летной нагрузки. Наибольшая интенсивность боевых вылетов наблюдалась в вертолетной авиации при перевозке личного состава, полетах на авиационную поддержку и воздушную разведку. Ввиду неравнозначности выполняемых боевых задач наблюдалось различие в боевых потерях летательных аппаратов вертолетной и других видов авиации и их летного состава. Так, в 1980–1988 гг. потери вертолетов в среднем превышали потери самолетов в 4 раза, а потери летного состава — в 6–8 раз.

Выборочный анализ показателей налета на боевое применение за 12 мес пребывания в Афганистане показали, что летная нагрузка и сложность боевых задач зависели от класса летчика (табл. 2.3). Летчики 1-го и 2-го класса привлекались к выполнению боевых вылетов чаще, а сложность и ответственность задач была выше. Одновременно выявлена неравномерность индивидуальной боевой летной нагрузки даже среди летчиков одного класса.

Таблица 2.3 — Распределение летной нагрузки на боевое применение в зависимости от класса летчика, %

Представляют интерес данные анализа взаимосвязи стажа летной работы и классностью летчиков (табл. 2.4) для характеристики боевой эффективности армейской авиации. Они свидетельствуют о высоком уровне профессиональной и психофизиологической подготовленности летного состава к экстремальным условиям и позволяют понять логику командования частей при формировании боевой летной нагрузки и обеспечения высокой боеспособности.

Таблица 2.4 — Распределение летного состава, чел., по классности в зависимости от стажа летной работы

Следует отметить, что, несмотря на различие в классности у летчиков штурмовой авиации, не выявлены существенные различия в количестве боевых вылетов. Из 24 летчиков-штурмовиков Су-25 имели 1-й класс — 6 человек, 2-й — 12 и 3-й — 6. Летчики 1-го класса имели летный стаж 8–15 лет, 2-го класса — 6–9 лет, 3-го класса — до 6 лет. У летчиков 1-го класса налет на боевые вылеты составлял от 30 до 150 ч, 2-го класса — от 12 до 60 ч, 3-го класса — от 40 до 100 ч.

Характерно отсутствие строго регламентированного характера летной нагрузки. Так, за год пребывания в Афганистане у 17 летчиков вертолета Ми-24 (выбранных случайно) общее число боевых вылетов было 4470. Из них в первые шесть месяцев основная боевая нагрузка приходилась на 6 летчиков, которые совершили 1836 боевых вылетов (41% общего количества). Остальные 2634 боевых вылета выполнили 11 летчиков.

У летчиков истребительно-бомбардировочной авиации число боевых вылетов также было различным. 10 из опрошенных 27 летчиков МиГ-21 оказались 1-го класса, 9–2-го класса и 8–3-го класса. Число боевых вылетов у них колебалось от 130 до 250, причем у 6 летчиков 3-го класса оно было больше, чем у летчиков 2-го или 1-го класса.

Анализ боевой летной нагрузки показал, что если в истребительной и истребительно-бомбардировочной авиации боевая летная нагрузка распределялась довольно равномерно независимо от класса летчика, то у летчиков вертолетов неравномерное распределение боевой летной нагрузки тесно связано с классностью. На выполнение более сложных задач выделялись, как правило, наиболее надежные летчики, не обязательно имеющие более высокий класс.

2.1.3. Влияние физических факторов

Характерные для Афганистана суровые условия горно-пустынной местности с преобладанием высокогорья, с резко континентальным климатом и скудностью ландшафта формируют целый комплекс физических факторов, неминуемо оказывающих выраженное неблагоприятное воздействие на человека, особенно на лиц, ранее не встречавшихся с такими экстремальными условиями.

Скупая, но яркая и точная характеристика условий деятельности в Афганистане дает И. И. Поздеев (Поздеев И. И., 2001):

«…И еще: горячая обшивка фюзеляжа вертолета, запах краски и пороха в кабине. Обжигаясь, залезали в двадцатьчетверку по ступеньке и двум закрытым выемкам в фюзеляже. Температура на солнцепеке достигала 70 градусов. Радиообмен в эфире на фоне дроби автоматных и пулеметных очередей с бортов вертолетов. Вспухание вертолета при стрельбе залпом НУРС в крутом пикировании. А также полнейшая без каких-либо ограничений свобода в пилотировании вертолета.

Жаркий климат, горно-пустынная, непривычная для нас местность создавали свои трудности. Мощность двигателей снижалась, возможность полной загрузки уменьшалась. Приходилось выбирать между боезапасом и топливом. Сложность в ведении ориентировки из-за однообразия, невыразительности ландшафта».

Наиболее значимым для большинства личного состава, ранее не имевшего опыта службы в таких районах, оказалось, по данным опроса (табл. 2.5), влияние метеорологического, температурного, пылевого и высотного факторов. Следует отметить два аспекта их неблагоприятного воздействия: острое, как правило, более выраженное влияние в полете в процессе выполнения боевой деятельности и опосредованное, отягощающее влияние из-за существенного осложнения управления летательным аппаратом, особенно в вертолетной авиации.

Как видно из таблицы 2.5, температурный фактор в Афганистане является определяющим с точки зрения неблагоприятных условий обитания человека. Длительный летний период, продолжающийся в различных районах страны 6–8 мес, характеризуется очень высокой температурой воздуха — до +40… +50°С. Вместе с тем в период холодной зимы в горных районах температура воздуха достигала — 30°С. В подобных условиях у людей, проживавших ранее в более умеренных климатических зонах, неизбежно наблюдались неблагоприятные функциональные сдвиги, не поддающиеся полной компенсации. Кроме того, действие температур усугублялось влиянием повышенной солнечной радиации, свойственной для высокогорья южных районов. В результате человек, находящийся на открытом месте, например на бетонированной площадке аэродрома, не оборудованной средствами солнцезащиты, уже через 30–40 мин испытывал чувство оглушенности и разбитости.

Таблица 2.5 — Сравнительная оценка выраженности основных неблагоприятных факторов полета в Афганистане

Наибольшие тепловые нагрузки летные экипажи испытывали в летательном аппарате перед взлетом, находясь в ограниченном объеме кабины ЛА, когда дополнительное тепло выделялось оборудованием. В солнечный день радиационная температура и температура воздуха в кабине на 16–19 и 9–12°С превышали аналогичные параметры, регистрируемые во внекабинном пространстве, и достигали 70–73 и 45–48°С соответственно. В случае выполнения полета на высотах 1000–1500 м, эти температуры воздуха через 15–20 мин снижались на 7–15°С, а на высотах более 2500–3000 м приближались к комфортным (рис. 2.1).

Рисунок 2.1. — Зависимость температуры воздуха в кабине вертолета Ми-24 при температуре воздуха в тени 40 (1), 30 (2) и 20°С (3) от высоты полетов

На посадке температура вновь возрастает и приближается к регистрируемой на взлете. Температура непосредственно влияет на условия летной деятельности. Даже при выполнении одного, полета взлет и посадка могут осуществляться в различных условиях. Например, при взлете в утренние часы аэродром может находиться в тени при температуре окружающего воздуха 12–15°С, тогда как ко времени посадки воздушная масса уже нагрета лучами солнца до 25–30°С. Поэтому предъявляются высокие требования к технике пилотирования летчика, в частности к его способности гибко реагировать на изменение внешних условий. Кроме того, повышение температуры и неравномерность нагревания воздуха в горных условиях дополнительно усложняют условия полета: появляется выраженная турбулентность; образуются дополнительные воздушные потоки в приземных областях; локально изменяются метеорологические условия и т. п.

Влияние температурного фактора в Афганистане сочеталось с устойчивым пылевым воздействием. Его интенсивность определяется физикогеографическими особенностями этой страны — наличием гор и пустынь, при выветривании которых и образуется природная пыль. Ее влияние на организм достаточно хорошо изучено в медицинском отношении. Пыль вызывает аллергизацию организма, оказывает прямое токсическое действие на легочную ткань, усиливающееся по мере повышения дисперсности пылевых частиц. При нарушении правил коммунальной гигиены в воздушные массы могут попадать органические частицы всевозможных отбросов, и тогда пыль становится эпидемически опасной.

Пыль, характерная для условий Афганистана, в ряде случаев резко ограничивает видимость на уровне 10–20 м до высот 4–5 км, что создавало труднопреодолимые проблемы, например, при посадке вертолетов на ограниченные площадки в горах. На высотах более 4–5 км воздух характеризуется высокой прозрачностью. Это, казалось бы, положительное, явление обостряло проблему так называемого пустого пространства. В представляющемся бесконечным воздушном пространстве, не имеющем по глубине заметных ориентиров, летчик непроизвольно фиксировал взгляд на одном из впереди расположенных конструктивных элементов самолета — трубке ПВД, его носовой части, крае приборной доски и т. п. При такой фиксации взгляда способность зрительного анализатора к определению расстояния до предмета, появившегося в воздушном пространстве, резко снижалась.

Поскольку в Афганистане противодействие авиации противника отсутствовало, эта проблема не проявилась в острой форме, но с точки зрения безопасности полетов она существовала, например, при разработке мер профилактики одного из самых тяжелых видов летных происшествий — столкновений ЛА в воздухе. Условия высокогорья оказывали достаточно большое влияние на летный состав, в частности при освоении особенностей управления вертолетом в условиях разреженного воздуха.

Средняя высота гор в Афганистане составляет около 3000 м. Большинство аэродромов и площадок расположено на уровне 500–2000 м, т. е. налицо высотный фактор. Его влияние на человека и все виды его деятельности многообразно. Так, управляемость вертолетов, применявшихся в качестве боевого, транспортного и поисково-спасательного средства, в значительной мере зависит от плотности воздуха, его температуры и степени разрежения и начинает ухудшаться с высоты примерно 2500 м. Именно на таких больших высотах экипажам приходилось выполнять наиболее сложные операции — зависание и посадку на горные площадки, часто расположенные в труднодоступных местах, а также маневрирование для облета препятствий или ухода от обстрела. Кроме того, вертолетные экипажи на маршруте в целях снижения опасности поражения от переносных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК) вынуждены были летать на максимальной высоте, где поведение вертолета и техника пилотирования изменяются в наибольшей степени.

С появлением у оппозиции ПЗРК типа «Стингер» изменилась и тактика применения авиации, возросли высота полетов над рельефом местности и эшелоны перелетов летательных аппаратов. В этих условиях, как видно из табл. 1.5, летный состав вертолетов, в отличие от членов военно-транспортной и штурмовой авиации, стал считать недостаток воздуха (гипоксическую гипоксию) одним из ведущих действующих факторов полета. В 1986 г. по сравнению с 1984 г. значимость этого фактора, по мнению экипажей Ми-6, Ми-8, Ми-24, возросла и переместилась со второго-третьего места на первое.

Этому обстоятельству способствовало многое: вертолеты и самолеты ВТА кислородом не заправлялись; комплекты кислородного оборудования ККО-ЛС были сняты; кислородно-добывающие станции имелись не на всех аэродромах; кислородом заправлялись лишь самолеты Миг-21, Миг-23, Су-17М3 и Су-25. Причем в Баграм кислород завозили из Кабула.

Еще более остро стоял вопрос о кислородном обеспечении пассажиров при их перевозке в негерметичных отсеках самолетов АН-12. Перелет проводился на эшелонах 6100–6400 и 6400–6700 м длительностью от 20 мин до 1,5 ч, что является предельной нагрузкой даже для здорового человека. В связи с этим имели место тяжелые осложнения и даже единичные случаи гибели среди перевозимого контингента.

Уместно поделиться собственными ощущениями полета в негерметичной кабине из Кабула в Кандагар.

«Нам вдвоем, Дворникову М. В. и Разинкину С. М., сразу по прибытии в Кабул пришлось экстренно вылетать в Кандагар. Время на подготовку было всего 20–30 минут. Нас вместе с ящиками с аппаратурой загрузили в негерметичную кабину. Взлетели. По спирали набрали высоту, судя по субъективным ощущениям, не менее 6500–6800 м (как потом выяснилась — эшелон был 6500). Лететь до Кандагара — 40 минут. Мы начали искать взглядом кислородные маски, которых не оказалось. Молодые лейтенанты и рядовые со знанием дела улеглись, кто где мог. Я с некоторым беспокойством начал вспоминать, что в лучшие молодые годы мое резервное время (до потери сознания) пребывания на высоте 6500 в барокамере не превышало 25 минут, а на 7000 м — 15 минут, что в полтора-два раза меньше требуемого. Через 10–15 минут почувствовал, что гипоксия берет свое. Появилась слабость, одышка, жар в голове. Начал судорожно соображать, что делать. Решил попробовать повышать внутригрудное давление, выполняя пробу Вальсальвы. Почувствовал, что метод заработал — посветлело в глазах, стало легче. Смотрю, рядом Сергей, его состояние не лучше моего. Рассказал ему о придуманном способе дыхания. Он попробовал, ему тоже помогло, стало веселей. Тут я увидел, что напротив сидит прапорщик лет сорока, лицо уже серое, губы синие. Пополз к нему, как смог растолковал, что делать — ему также помогло, он поблагодарил. Я пополз к следующему — обучать дыханию под «избыточным давлением». Когда я вернулся на место, сил уже не оставалось, все-таки в этих условиях двигаться по кабине было лишним. Остаток полета провел как в забытьи. Очнулся от звука выстрелов и резкого толчка под фюзеляжем. Как потом выяснилось, это началась посадка, с отстрелом тепловых ловушек. А резкий толчок был связан с выпуском шасси. Самолет по крутой спирали быстро снижался, послышался крик одного из солдат. Он схватился за уши и буквально катался по полу. Бароотит во всей своей красе. Сели достаточно быстро и благополучно. Выходил я из самолета с ощущением, что при каждом повороте головы мой бедный мозг стукается о кости черепа изнутри. Восстановиться удалось только к концу следующего дня. Расспросы начмеда полка позволили выявить, что такие случаи нередки. Единственной мерой профилактики является то, что лиц старше 30–35, как правило, возят в гермокабине, а молодежь, если места там не хватает, вынуждена летать в негерметичном отсеке. Выяснилось, что случаи выраженной постгипоскической энцефалопатии были не редки. Несколько раз такой полет заканчивался трагически. Правда следует отметить, что способствующей причиной тяжелых случаев гипоксических расстройств являлось злоупотребление алкоголем накануне».

Помимо гипоксической гипоксии летный состав в Афганистане, особенно экипажи самолетов Су-25, подвергались воздействию гипобарии при полетах на высотах более 7 км в негерметичной кабине. С целью предупреждения поражения ПЗРК, летчики вынуждены были существенно увеличить эшелон полетов до 8–10 км. Это привело, по данным специалистов лаборатории авиационной медицины 40 армии (Конюхова И.), к тому, что от 70 до 80% летчиков отмечали симптоматику высотно-декомпрессионной болезни (боли в суставах, в мышцах, парестезии), которая проявлялась не только и не столько в полете, а как правило, уже в наземных условиях. Причиной такой отставленной формы высотной декомпрессионной болезни стал комплекс факторов. Во-первых, штурмовик СУ-25 не имел герметической кабины, т. к. предполагаемая высота его полета по замыслу разработчиков не должна была превышать 7 км. Во-вторых, рекомендации авиационной медицины и высотной физиологии о профилактическом проведении так называемой десатурации (дыхание чистым кислородом с земли в течение 20–30 минут с момента посадки в кабину, с целью «вымывания» избытка азота из тканей организма) летный состав, как правило, игнорировал или не имел возможности выполнить в полном объеме.

К особенностям условий труда летчиков относилось и более выраженное неблагоприятное действие традиционных физических факторов среды обитания экипажей ЛА (шум, вибрация и др.) вследствие увеличения суммарного времени воздействия, а также потенцирования от комплексного влияния.

2.1.4. Эргономические недостатки летательных аппаратов

Авиационная техника (вертолеты Ми-24 и Ми-8), находившаяся на вооружении армейской авиации, в целом показала достаточную технологичность и удобство эксплуатации в период применения в условиях Афганистана. Однако выявлен ряд эргономических особенностей и существенных недостатков оборудования кабины, остро проявлявшихся в процессе выполнения наиболее сложных и ответственных операций.

Общим эргономическим недостатком практически всех использованных ЛА, несмотря на их очевидные конструктивные различия и разные решаемые задачи, является неудачное световое оформление кабин; как общее освещение, так и подсвет лицевых сторон отдельных приборов.

Летчик не имел возможности устанавливать оптимальную для конкретных условий освещенность, плавно регулируя ее в диапазоне от слабой до избыточной. Это вынуждало летные экипажи использовать избыточную освещенность, что и само по себе, и из-за образования множества ярких бликов на внутренней поверхности фонаря кабины затрудняло, а в ряде случаев делало невозможным достаточный обзор и ориентировку экипажей на местности. Наличие ярких бликов на фонаре осложняло посадку на аэродроме, а на незнакомой площадке делало ее чрезвычайно затрудненной и опасной. Включение посадочных фар не облегчало ситуацию, поскольку их мощность не обеспечивала просмотр всей поверхности площадки и, кроме того, при наличии пыли отмечалось возникновение экранного эффекта.

В условиях Афганистана летные экипажи вертолетов испытывали серьезные трудности и днем в сложных метеоусловиях, и ночью в простых метеоусловиях в полетах по приборам. В результате этого летчики были вынуждены искать дополнительные внекабинные ориентиры, выполнять дополнительные пробные движения, дли того чтобы облегчить определение пространственного положения.

К эргономическим недостаткам вертолета Ми-8 относится то, что при включении форсажного режима двигателя перед посадкой происходят просадка вертолета и выворачивание рукоятки коррекции влево при увеличении общего шага несущего винта более 8°. Эти недостатки опасны тем, что проявляются в момент, когда внимание летчика занято процессом посадки в неблагоприятных условиях. Выработка устойчивых навыков по отработке действий с форсажем затруднена, поскольку он используется далеко не в каждом полете, а без учета особенностей операций по включению форсажа летчик выводит вертолет на критические режимы, выйти из которых удается далеко не каждому и не всегда.

Большинство членов экипажей Ми-24 (летчики и операторы) отмечало тесноту и плохую компоновку кабины, неудовлетворительную наглядность приборной доски, недостаточную регулировку высоты кресла и педалей, ограниченность обзора, особенно в передненижней полусфере, неудобство и громоздкость снаряжения.

Об экипировке летного состава ЛА следует сказать отдельно. Опыт ведения боевых действий выявил ее низкие эксплуатационные, эргономические, защитные и гигиенические характеристики.

Традиционно много нареканий вызывали полетное обмундирование и обувь. Главным недостатком серийных полетных костюмов была их низкая огнезащищенность. Об этом свидетельствовали данные о структуре потерь среди летного состава. Например, за период 1981–1983 гг. ожоговые поражения среди летчиков составили около 55% безвозвратных и около 25% санитарных потерь. Одна из причин этого — серийный полетный комбинезон стального цвета из льнолавсановой ткани, предусмотренный по нормам снабжения для районов с жарким климатом. Костюм не только не защищал человека при пожаре на борту, но и был потенциально опасен получением тяжелых глубоких ожогов из-за прилипания расплавленного лавсана к кожным покровам. Не решила эту проблему и замена его костюмом из 100% хлопчатобумажной ткани. Промышленность не смогла обеспечить выпуск костюмов для летного состава из негорючих термостойких материалов типа фенилон или СВМ — аналогов американских номекса и кевлара.

В ходе боевых действий выявились также низкие маскирующие свойства одежды. Потребовалось заменить хлопчатобумажные ткани песочного цвета тканями с камуфлированной окраской. Однако добиться унификации применяемых материалов для одежды личного состава сухопутных, десантных и вертолетных частей не удалось. Вследствие этого часто страдали авианаводчики, становясь легкой добычей снайперов.

Много жалоб вызывала полетная обувь из-за низких гигиенических, прочностных, эксплуатационных, эргономических и защитных характеристик. Она не была приспособлена для передвижения ни по горам, ни по пес ку, не обеспечивала минимальной защиты от поражения при подрыве на минах. Летный состав предпочитал ходить и летать в кроссовках импортного производства.

Вот несколько слов сравнительной оценки экипировки летного состава (обмундирования и оружия) из воспоминания И. И. Поздеева (Поздеев И. И., 2001) в начале афганской кампании и в ее конце, подтверждающие приведенные выше сведения.

«Экипировка летчика (в 1980–1981 годах) состояла из костюма лен-лавсан бледно-голубого цвета, включавшего в себя куртку и брюки. Ботинок черного цвета на микропоре, шлемофона, бронированного защитного шлема ЗШ-ЗБ весом 2 кг (или простого ЗШ-ЗМ), бронежилета. Пистолета ПМ с двумя обоймами патронов калибра 9 мм по 8 в каждом плюс один, как говорили, для себя в патроннике, автомата АКМС с двумя спаренными рожками по 30 патронов в каждом калибра 7,62 мм.

Рацпредложение по спариванию рожков автомата внес простой солдат-десантник. Этот опыт тут же переняли бойцы всех родов войск. Заключалось оно в следующем. Один рожок накладывался на другой с небольшим смещением по длине магазина таким образом, что торцы его с открытыми патронами смотрели в противоположные стороны. Рожки скреплялись изолентой. Обеспечивалась быстрая смена опустевшего рожка на полный.

С собой на борт можно было брать любое другое трофейное оружие. Это пулеметы, гранатометы, автоматы, пистолеты, буры, гранаты. Недостатка в нем не было. От пистолетов отказывались, так как прицельная дальность стрельбы у них — 25 м, от буров — по причине их громоздкости и ведения стрельбы только одиночными выстрелами, от гранатометов — по причине их малой скорострельности и малой дальности стрельбы. От гранат — потому, что очень быстро иссяк запас стеклянных стаканов на складе нашей столовой. Без них гранаты применять нельзя, так как время задержки взрывателя составляет 4 секунды и вертолет не выходит за пределы ее радиуса поражения. Применяли так: вкладывали гранату в стакан, выдергивали чеку и бросали. Планка же гранаты оставалась зажатой в стакане, и взрыва не происходило. При ударе о землю стакан разбивался, планка освобождалась, и через 4 секунды граната взрывалась. Т. е. стакан исполнял роль хрупкой чеки. Охотнее всего брали с собой на борт ручные пулеметы, если позволяла загрузка.

Голубые костюмы лен-лавсан были вскоре заменены на желто-песочные из хлопка. Потому что лен-лавсан при горении становился похожим на напалм, прилипал к телу, что, к сожалению, при возникшем пожаре в воздухе стоило жизни летчикам».

«Экипировка летчика (в 1988–1989 годах) несколько изменилась. Костюмов ни голубых, ни желтых уже не было. Был камуфляжной раскраски комбинезон из слабо горящего материала, ботинки оставались те же, сохранились ЗШ-ЗБ, более легкие ЗШ-ЗМ и появились исключающие шлемофон ЗШ-5Б. В первом после 2-х часового полета шея очень уставала. Заменили тяжелый ЗЖТ-71 на жилет типа НАЗ (носимый аварийный запас), в котором роль защиты выполняло само снаряжение. В НАЗ-овском жилете размещались две гранаты Р-1, пистолет ПМ, дополнительный магазин к нему с патронами, пачка с патронами к пистолету, три магазина к автомату АК-74УМ с патронами калибра 5,45 мм, два ПСНД (патрон сигнальный ночь-день), маленькая аварийная радиостанция Р-859УМ с батареей питания, индивидуальный медицинский пакет с бинтами, аптечка с обезболивающими инъекциями.

Единственный недостаток жилета заключался в том, что не было предусмотрено размещение каких-либо продуктов питания. Очень нравился автомат АК-74УМ. Легкий, компактный с укороченным стволом и раструбом-ускорителем на конце ствола обладал хорошими точностными и дальностными характеристиками».

Наиболее остро стояла проблема с НАЗами вертолетов Ми-8, Ми-24 и Ми-6, штатная комплектация которых не обеспечивала возможность противодействия противнику после вынужденного приземления в безлюдной местности, а размещение на борту не позволяло в условиях дефицита времени захватить их с собой при экстренной эвакуации из упавшего или горящего вертолета. Поэтому очень часто экипажи оставались без аптечки, пищи, воды и оружия на территории, занятой противником. Летный состав вынужден был прибегать к различным ухищрениям для самостоятельного решения проблемы выживания. Экипажи стали летать с автоматами с дополнительным магазином, перевязочным пакетом и кровоостанавливающим жгутом, который размещался на груди, что, естественно, затрудняло управление ЛА. По предложению летного состава был разработан НАЗ-И в виде жилета с карманами для аптечки, боеприпасов и других предметов, а также с кобурой для автомата. Опытная партия таких жилетов получила высокую оценку летчиков, однако наладить их серийный выпуск так и не удалось.

В экстренном порядке решалась проблема защиты экипажей от огнестрельного оружия. Индивидуальные средства защиты от вторичных осколков и пуль — серийные бронежилеты ЗЖТ-71 (защитный жилет титановый массой 18–19 кг) и бронекаски ЗШ-ЗБ (масса 2 кг) — оказались очень тяжелыми, громоздкими, плохо сочетались с оборудованием кабины, а в экстремальных условиях, например в процессе аварийного покидания ЛА, из-за легкого смещения были потенциально опасными из-за возможного нанесения дополнительной травмы. Разработка более эффективных средств броневой защиты на основе новых композиционных материалов затянулась, летный состав их так и не увидел.

2.1.5. Психотравмирующие факторы

У летного состава, находившегося в условиях Афганистана, их проявление носило определенный характер в силу обстоятельств и условий, влияющих на психику летчика, но не оказывающих на него прямого физического воздействия.

Летчик осознавал их потенциальную опасность, реальную возможность различных отрицательных последствий, включая ущерб здоровью, угрозу гибели, профессиональные неудачи и нравственные потери, социальный дискомфорт и семейные неурядицы. Воздействие психотравмирующих факторов на летчика в рассматриваемых условиях отмечалось по существу на всех этапах профессиональной деятельности и в организации быта. Характер боевых действий также служил источником появления психотравмирующих воздействий, среди которых:

• отсутствие четких границ дислокации своих войск и войск противника. При этом возможность, а тем более факты поражения своих войск авиацией служили для летчика чрезвычайным раздражителем с профессиональной, нравственной, юридической и других точек зрения;

• недостаточно четкое различие между воинскими формированиями оппозиции и мирным населением. В этих условиях на аэродроме после атаки наземных целей летчики нередко испытывали чувство выраженного психологического дискомфорта, сильного возбуждения, что вынуждало их к частым и поспешным обращениям к другим летчикам, принимавшим участие в операции, в надежде получить подтверждение о том, что они «отработали» точно по объектам, отмеченным на карте, и при этом не попали в окружающие строения и территории; проблема усугублялась использованием формированиями оппозиции изощренных приемов — переодевание в форму правительственных войск, провоцирование ударов по густонаселенным районам и т. п.;

• малая уязвимость целей, расположенных в естественных и искусственных укрытиях в горных породах;

• болезненно воспринимавшееся многими летчиками усиление ПВО противника. Вследствие этого все полеты, выполнявшиеся в Афганистане, включая транспортные и пассажирские, стали относиться к категориям боевых;

• необходимость летчика действовать с ориентацией не на технические ограничения ЛА, а на складывающуюся обстановку, что требовало к выходу на опасные режимы полета;

• отсутствие полного взаимопонимания с общевойсковыми командирами. Это обусловлено недостаточными знаниями ими тактико-технических характеристик ЛА, законов и правил летной службы, предназначения и возможностей авиации. Поэтому перед авиацией ставились задачи, выполнение которых было связано с неоправданным риском поражения средствами ПВО противника, нарушением правил безопасности (вынужденное попадание в зону поражения собственными боеприпасами, вывод самолета в сторону препятствий и др.), с перегрузкой летательных аппаратов (размещение на борту вертолета Ми-8 большего количества десантников с полным вооружением, чем это позволяют условия горно-пустынной местности). Задачи по десантированию зачастую ставились без учета пригодности площадок к посадка вертолетов, в результате чего создавалась угроза жизни не только экипажа, но и десанта;

• значительный парк устаревшей, а иногда и выработавшей ресурс техники, к тому же легкоуязвимой.

Среди психологических проблем одна из главных — отрыв летчика от семьи. Его настроение наряду с успешностью выполнения боевых задач определялось письмами из дома. Поскольку летчики и их жены — лица молодого возраста, разлука с семьей приобретала нередко характер доминирующего обстоятельства. Летчик часто использовал любую возможность для свидания с семьей. Направляемые во внутрисоюзные профилактории летчики любыми путями уезжали оттуда домой. Об остроте этой проблемы свидетельствуют нередкие случаи разводов в семьях летчиков после возвращения из Афганистана. К причинам, снижавшим функциональную надежность летчиков, относятся недостатки в обеспечении питьевой водой, низкое качество и однообразие питания и неблагоприятные социально-бытовые условия для летного состава. Так, много нареканий вызывала организация питания, в частности отсутствие зелени в летных и технических столовых, тогда как регион непосредственно связан с республиками, производящими в достатке эти ценные продукты питания. Ввиду эпидемической опасности, с угрозой которой постоянно приходилось считаться личному составу, особое значение в условиях пустынной местности приобретало наличие достаточного количества консервированных соков, минеральной воды. Наблюдался и весьма неблагоприятный с психологической точки зрения разрыв между большим вниманием, которое уделялось воинскому контингенту в Афганистане со стороны печати и телевидения, и фактическим игнорированием их нужд.

Перечисленное далеко не исчерпывает перечень факторов, обладающих психотравмирующими свойствами, были отмечены лишь наиболее очевидные в условиях пребывания летного состава в Афганистане. Вследствие их воздействия отмечалось ухудшение показателей профессиональной деятельности и функциональной надежности летчиков. Это потребовало разработки мероприятий, направленных на оптимизацию функционального состояния летного состава и внесение существенных корректив в организацию медицинского обеспечения полетов.

2.2. Состояние здоровья летного состава^[2]

Понятие «здоровье» предполагает полноценность выполнения человеком основных биосоциальных функций и возможность достижения им жизненных целей. Здоровье определяется как динамическое состояние (процесс) сохранения и развития биологических, физиологических и психических функций, оптимальной трудоспособности и социальной активности при максимальной продолжительности жизни (Казначеев В. П., Баевский Р. М., 1974). У летчика здоровье — это не отсутствие диагноза врачебно-летной комиссии, несовместимого с летной профессией, или временного заболевания, а, скорее, свойство организма сохранять необходимые защитно-приспособительные механизмы, обеспечивающие работоспособность во всех условиях профессиональной деятельности летчика (Газенко О. Г., Меерсон Ф. З., 1986).

Таким образом, речь идет о здоровье человека как составной части, характеризующей результативность труда, т. е. профессиональную надежность летчика.

Существующая система предполетного медицинского контроля в основном обеспечивает своевременное выявление и отстранение от полетов лиц, непригодных по состоянию здоровья к выполнению профессиональной деятельности. Однако даже в условиях Афганистана врач авиационной части при проведении предполетных осмотров довольно редко встречался с выраженными нарушениями функционального состояния организма у летного состава. Чаще он имел дело с так называемыми пограничными состояниями, когда приходилось решать вопросы определения нормы и патологии, причем патологии функциональной, именно ее начальных форм. Так, в среднем за год в каждой авиационной части в Афганистане было отстранено от полетов в среднем 25–35 человек летного состава.

Выявление состояний, находящихся на грани нормы и патологии, при отсутствии клинических проявлений представляет значительные трудности и требует большого опыта. Знание врачом части реакции каждого летчика на каждый боевой вылет, особенностей реакции предстартового периода — своего рода физиологического паспорта, приобретало в этом случае исключительное значение. В условиях Афганистана, когда на летный состав воздействовал целый комплекс неблагоприятных факторов и условий, авиационному врачу для проведения адекватных мероприятий приходилось оценивать воздействие каждого фактора. С большой достоверностью установлено, что психофизиологические показатели у летного состава существенно ухудшались в зависимости от интенсивности летной и климатической нагрузки, а также от длительности пребывания летчика в Афганистане.

Комплексное изучение психофизиологического и нервно-психического статуса летного состава осуществлялось преимущественно в 1984–1986 гг. Психофизиологическое обследование включало электрокардиографию, реоэнцефалографию, измерение частоты сердечных сокращений и величины артериального давления, шаговую пробу, определение электропроводимости в биологически активных точках, время простой сенсомоторной реакции на свет, статический тремор, измерение максимального мышечного усилия и статической мышечной выносливости, 5-минутную ортостатическую пробу, определение массы тела. По формуле Руффье — Диксона определялись показатели сердечной деятельности (Шерер Ж., 1973). Нервно-психический статус изучался с помощью цветового теста Люшера, стандартизированного метода исследования (СМИЛ), методов оценки реактивной тревожности и эмоциональной реактивности (Максимович В. А., 1985). Субъективное состояние оценивалось с помощью психометрического теста САН (самочувствие, активность, настроение). Кроме этого, проводился опрос летного состава с помощью специально разработанных анкет и изучалась медицинская документация.

В процессе выполнения боевых вылетов с помощью кардиорегистратора ЛН-3 определялась частота сердечных сокращений, до и после полетов — показатели психофизиологического состояния, и измерялась температура тела (под языком). Качество профессиональной деятельности оценивалось по заключению командования и на основании результатов анализа материалов объективного контроля, включающего определение характеристик управляющих движений ручкой управления и шаг-газом.

Для оценки вестибуловегетативной устойчивости использовалась шаговая проба. Она состояла в следующем. На полу наносится шкала из окружностей радиусом 0,25; 0,5; 0,75; 1,0; 1,25; 1,5; 1,75; 2,0 м, вычерченных из одного центра. Площадь этих окружностей делится на секторы сечениями, проходящими через центр окружностей под углом 15°. Обследуемый встает в центр круга, ноги вместе, закрывает глаза и вытягивает обе руки вперед. Затем ему предлагается сделать несколько шагов на месте в течение 1 мин. После пробы фиксируется смещение по горизонтали в сантиметрах и угол поворота в градусах по отношению к исходной позиции. У здоровых людей тело может смещаться вперед до 50–100 см с поворотом не более чем на 30–40°.

2.2.1. Выраженность психофизиологических показателей у летчиков в зависимости от летной нагрузки

Для оценки динамики функционального состояния летчика в зависимости от количества боевых вылетов в прохладное время года было проведено психофизиологическое обследование летного состава до и после выполнения вылетов, которое сопоставлялось с данными средств объективного контроля, характеризующими динамику управляющих движений на этапе посадки.

Результаты психофизиологического обследования (табл. 2.6.) позволили определить, что к концу летной смены после выполнения 8–9 вылетов, даже через 30–40 мин после завершения полетов не происходило нормализации показателей сердечно-сосудистой системы, особенно на фоне выполнения физической нагрузки, практически в 2 раза увеличивался тремор пальцев рук, существенно изменялись самочувствие, активность и настроение.

Таблица 2.6 — Показатели психофизиологических функций у летчиков

Примечания: 1) приведены средние значения со средней ошибкой; 2) звездочкой (*) отмечены достоверные различия по отношению к фоновым данным (р < 0,05).

Отмеченные изменения свидетельствовали о развитии утомления у летного состава, что подтверждается и данными изменения характера управляющих движений у летного состава на этапе посадки (табл. 2.7).

Таблица 2.7 — Количество управляющих движений, допускаемых летчиком, в зависимости от количества вылетов

Примечания: 1) приведены средние значения со средней ошибкой; 2) звездочкой (*) отмечены достоверные различия по отношению к первому полету (р < 0,05).

В боевой обстановке в течение первых трех вылетов летчик максимально внимательно выдерживал постоянный режим полета. В 4-м вылете происходило уже заметное (на 13,4%) увеличение количества управляющих движений, которое резко прогрессировало после 5-го вылета и составляло в 6-м вылете — 24,7%, 7-м — 37,6%, 8-м — 44,1%. Следовательно, в боевых условиях отличительными особенностями полетов стало появление признаков утомления после 3-го вылета и отсутствие стадий врабатываемости и щажения. Одной из причин, способствовавших развитию утомления при выполнении боевых заданий, на первом месте, по мнению летчиков, — недостаточная ясность обстановки на этапах взлета с площадок (3–4 балла), выхода в район боевых действий (3–4 балла), поиска цели.

Напряженность значительно нарастала при той же ситуации, но при сопровождении колонн (3–5 баллов), десантировании (4–5 баллов), заходе на посадку для подъема раненых (5–6 баллов), посадке на площадку (4–6 баллов).

При опросе летного состава выявлено, что чувство опасности для жизни возникало при взлете — у 65%, при выходе в район боевых действий — у 49%, при поиске цели — у 64%, при боевом применении — у 72%, при десантировании — у 84%. При ретрансляции, управлении, перевозке грузов чувство опасности для жизни возникало у 35–45% летного состава.

Таким образом, если количество боевых вылетов воздействовало на летный состав практически одинаково, вызывая у всех явления утомления после 3–4-го вылетов, то характер боевых задач вызывал у каждого летчика индивидуальную реакцию. Если же к этому добавить индивидуальную переносимость климатических условий, то решить проблему поддержания боеспособности летного состава было довольно сложно.

Обследование летчиков, выполнявших полеты в жаркое время суток, подтвердило неблагоприятное влияние температур на их функциональное состояние. Изучение микроклиматических условий и теплового состояния летчика в ожидании вылета с закрытым фонарем в кабине Су-25 (до посадки в кабину летчика она закрыта чехлом) показало, что условия крайне экстремальные, а физиологические возможности летчика через 20–30 мин нахождения в ней соответствовали пределу переносимости (табл. 2.8).

Таблица 2.8 — Микроклиматические условия и тепловое состояние летчика при ожидании вылета с закрытым фонарем в кабине Су-25

Поэтому летчик старался сократить время от момента закрытия фонаря до взлета, когда несколько эффективней, чем при рулении, начинает работать система кондиционирования воздуха. И тем не менее интенсивная тепловая нагрузка в течение 10–15 мин приводила к увеличению физиологической цены выполнения полетного задания, которое до высот 2500–3000 м выполнялось также при повышенных температурах воздуха (см. рис. 2.1).

Сравнительный анализ динамики частоты сердечных сокращений (ЧСС) при выполнении полетов в жаркое и прохладное время суток (табл. 2.9) и характер изменения артериального давления (АД) и температуры тела, измеренной под языком (табл. 2.10), свидетельствуют о существенном увеличении биосоциальной «платы» за время выполнения полета и развитии преждевременного утомления летчиков.

Таблица 2.9 — Динамика ЧСС (уд/мин) у летчиков Су-25 и Ми-24 до начала и при выполнении двух-трех полетов на прикрытие в жаркое и прохладное время суток

Таблица 2.10 — Артериальное давление и температура тела у летчиков Су25 и Ми-26 до и после выполнения двух-трех полетов на прикрытие в жаркое и прохладное время суток

Примечание: данные обследования после выполнения полетов днем приведены для двух типов реагирования (подробнее см. главу 3).

Так, если по данным субъективной оценки возможная продолжительность качественного полетного задания в относительно комфортных микроклиматических условиях (20–25°С) составляла 5–6 ч полетного времени, то при высоких температурах и низкой влажности (10–15%) резервные возможности летчиков существенно снижались (рис. 2.2).

Рис. 2.2. — Возможная продолжительность выполнения полетного задания при повышенной температуре воздуха в кабине летчиками (137 человек) с хорошей (18% — 1), удовлетворительной (65% — 2) и низкой (17% — 3) переносимостью высоких температур

В зависимости от переносимости высоких температур продолжительность качественного выполнения полетного задания уменьшалась в среднем до 1,5–3 ч при 30°С, а при отказе системы кондиционирования воздуха в солнечный день и температуре в кабине ЛА 45°С — до 1–2 ч, при температуре 50°С — до 40–90 мин.

Рассматривая данные табл. 2.9 и 2.10, необходимо отметить два, на наш взгляд, важных момента. Во-первых, существенное увеличение ЧСС за 30–40 мин до взлета, а также при взлете, независимо от температурных условий, что свидетельствует о выраженном нервно-эмоциональном напряжении летчиков в ожидании противодействия средств ПВО. Во-вторых, различный характер реакций организма после выполнения полетов в жаркое время суток. Так, если у двух летчиков отмечалось увеличение систолического и диастолического АД на 25–40 мм рт. ст. и прирост температуры тела на 0,9–1,0°С, то у трех летчиков зарегистрировано увеличение систолического АД, менее выражен прирост ЧСС и температуры тела. С нашей точки зрения, это объясняется различиями в типах реагирования функциональных систем организма на экстремальные условия, на чем остановимся ниже (в главе 3).

Таким образом, интенсивная летная и климатическая нагрузки, высокая степень нервно-эмоционального напряжения способны как снизить профессиональную надежность в течение летной смены, так и привести к кумуляции неблагоприятных изменений в функциональном состоянии летного состава в течение срока пребывания в Афганистане.

2.2.2. Динамика психофизиологических показателей у летчиков в период пребывания в Афганистане

Изменения функционального состояния человека в неблагоприятных природно-климатических условиях внешней среды описаны в литературе (Ажаев А. Н., Зорилэ В. И., Кольцов А. Н., 1980, Казначеев В. П., 1980, Казначеев В. П., Баевский Р. М., 1974, Адольф Э., 1952). Общие закономерности течения острого адаптационного периода и особенности последующего периода адаптации человека к меняющимся условиям внешней среды применимы и к летному составу в условиях горно-пустынной местности Афганистана. Однако специфические особенности, присущие именно авиационным специалистам, не имеют аналогов.

В частности, адаптационный период у летчиков в условиях горно-пустынной местности Афганистана определяется:

• необходимостью жизнедеятельности летного состава в условиях боевой работы независимо от температурных воздействий;

• интенсивной летной нагрузкой, сопровождающейся значительным нервно-психическим напряжением;

• наличием значительного количества сопутствующих стресс-факторов, формирующихся при нахождении как в кабине ЛА, так и в наземных условиях;

• крайне резкими климатическими нагрузками.

В соответствии с медицинскими рекомендациями в период интенсивной внешней температурной нагрузки рекомендуется начинать работу на час раньше (в 7 ч) с перерывом с 12.00 до 16.30, т. е. использовать относительно прохладное время суток. Такой распорядок поддерживается при проведении полетов в летний период в Средней Азии: начинаются полеты рано утром и прекращаются при повышении температуры до 35°С в тени. В условиях Афганистана реально допустимым пределом, при котором разрешались боевые вылеты, была температура 42°С в тени.

Сравнительный анализ степени влияния климатических условий на изменение функционального состояния и работоспособности летного состава в зависимости от сезона перебазирования в Афганистан показал крайне неблагоприятное течение острого адаптационного периода у летчиков при проведении замены в мае-июле, более благоприятное, но достаточно напряженное — в сентябре и наиболее оптимальное — при перебазировании в феврале. Так, при замене в феврале практически 95% летного состава выходило через 14 дней на оптимальный уровень работоспособности (рис. 2.3), в сентябре — через 40–45 дней, тогда как при замене в мае-июле всего 60% летного состава достигало оптимального уровня работоспособности через 2 мес.

Рис. 2.3. — Зависимость числа летчиков, достигших оптимального уровня работоспособности, от времени перебазирования в Афганистан: 1 — в феврале; 2 — в сентябре; 3 — в мае; 4 — в июле

Динамика снижения общего количества жалоб в зависимости от сезона перебазирования в Афганистан имеет те же зависимости (рис. 2.4).

Рис. 2.4. — Динамика снижения общего количества жалоб летного состава в зависимости от времени перебазирования в Афганистан: 1 — в феврале; 2 — в сентябре; 3 — в мае; 4 — в июле

При замене в мае-июле 85–90% летчиков предъявляли ежедневно по 6–7 жалоб на головную боль, нарушение сна, слабость, повышенную утомляемость, ощущение перегревания, жажду, повышенную потливость и т. д. в течение двух-трех месяцев. При замене в сентябре 65–70% летчиков предъявляли по 3–4 жалобы ежедневно на протяжении трех-четырех недель. При замене в феврале 30% летчиков предъявляли по 1–2 жалобы на протяжении 10–14 дней (рис. 2.5, 2.6).

Рис. 2.5. — Сравнительная характеристика числа летчиков, предъявлявших жалобы, и количества жалоб на одного человека в зависимости от времени перебазирования в Узбекистан (1) и в Афганистан (2)

Рис. 2.6. — Зависимость числа летчиков, предъявлявших жалобы, от времени перебазирования в Афганистан

Необходимо отметить, что предварительное 12–15-дневное пребывание в Кагане или Чирчике (Узбекистан) оказывалось явно недостаточным для акклиматизации летного состава. Это подтверждается данными динамики снижения массы тела. Так, у летчиков, прибывших в Афганистан в феврале, мае, июле и сентябре, потери массы тела составили в среднем за один месяц 1,1; 6,5; 7,4; 3,5 кг, а суммарно за два месяца 1,9; 8,5; 10,5; 4,6 кг соответственно (рис. 2.7).

Рис. 2.7. — Динамика снижения массы тела у летного состава в зависимости от времени перебазирования в Афганистан: 1 — в феврале; 2 — в сентябре, 3 — в мае; 4 — в июле

Столь существенная разница в динамике снижения массы тела вызвана комплексом факторов: крайне высокими (до 45–50°С) внешними тепловыми нагрузками, более интенсивной нагрузкой в летний период, выраженным психоэмоциональным напряжением.

Наибольшие величины снижения массы тела у летчиков отмечались при сочетании воздействия летной и климатической нагрузок, которые в первые и последние два-три месяца пребывания в Афганистане также имели наибольшие значения (рис. 2.8).

Рис. 2.8. — Годовая динамика показателей налета (А), температуры воздуха (Б), потери массы тела (В), заболеваемости (Г) у командиров (1) и операторов (2) во время пребывания в Афганистане и после возвращения на аэродром основного базирования

Естественно, наибольшей была эмоциональная нагрузка. Об этом говорит более выраженная в течение всего года службы в Афганистане потеря массы тела у командиров вертолетов, на которых ложилась ответственность за успешное выполнение задания. На третьем месяце величины снижения массы тела у командиров и штурманов имели достоверные различия (р < 0,05).

Заболеваемость летчиков, хотя имела несколько иную динамику, в целом отражала характер изменения функционального их состояния. В частности, при пиковых значениях снижения массы отмечалась более низкая заболеваемость, которая имела более высокие цифры в первые два месяца и при снижении летной, нервно-психической и климатической нагрузок к январю, а также в первые четыре месяца после возвращения к основному месту базирования. В данном случае отношения между рассматриваемыми показателями являются более сложными и определяются различиями в степени напряжения функциональных систем организма в наблюдаемые периоды.

Анализируя причины снижения массы тела, можно отметить, что высокие температуры, интенсивная в летний период нагрузка, выраженное нервно-эмоциональное напряжение, воздействуя на недостаточно акклиматизированного летчика, приводили к выбросу катехоламинов, обладающих выраженным термогенным действием, способствующим изменению всех видов обмена, в частности к повышенному катаболизму белков. При этом резко снижался аппетит, чрезмерно увеличивалось потоотделение, сопровождающееся постоянной жаждой и потреблением до 10–12 л воды. «Непроизвольная дегидратация», возникающая вследствие терморегуляционного перераспределения крови, приводила к расстройствам работы желудочно-кишечного тракта (боли в желудке, энтероколиты, сопровождающиеся в течение двух-трех месяцев в жаркий период поносами, что, в свою очередь, приводило к ухудшению аппетита, усилению жажды и увеличению водопотребления).

Отмечаемый в сентябре-декабре рост заболеваемости вирусным гепатитом среди летчиков мог быть обусловлен выраженным проявлением острого адаптационного периода, а также длительным (до 6 мес) снижением иммунореактивности организма, характерным для неблагоприятного влияния высоких температур (Моммадов И. М. и др., 1985). Так, по данным анализа медицинской документации в авиагарнизоне Джелалабад, из 120 летчиков, прибывших в июле 1983 г., 19 человек перенесли в октябре-январе вирусный гепатит, из 60 летчиков, прибывших в конце сентября, — только 3 человека.

По данным ретроспективного анкетного опроса 75 человек проведен анализ изменения функционального состояния и работоспособности летного состава, вернувшегося после прохождения службы в авиагарнизонах Кундуз и Джелалабад к месту постоянного базирования в Закавказский военный округ (Телави).

Данные анкетирования позволили выявить зависимость частоты ухудшения работоспособности летчиков от степени нервно-психического напряжения и климатических условий в Афганистане. Так, несмотря на практически одинаковый общий налет в течение года в группе летчиков вертолетов Ми-8МТ на ухудшение работоспособности указывали до 60–70% летного состава против 30–33% летчиков транспортных вертолетов Ми-6 (рис. 2.9).

Рис. 2.9. — Годовая динамика доли (в %) летного состава вертолетов Ми-6 (1) и Ми-8МТ (2), прибывших из ЗакВО в Джелалабаде (А) и Кундузе (Б) в различные сроки и способных по субъективной оценке к выполнению служебных обязанностей на оптимальном уровне

Кроме того, длительность периода ухудшения работоспособности была больше у летчиков вертолетов Ми-8МТ, проходивших службу в Джелалабаде, где температура в тени достигала +48…+50°С, по сравнению с летчиками вертолетов Ми-8МТ, базировавшихся в Кундузе, где температура в тени не превышала +44…+46°С. В указанных группах отмечались аналогичные изменения и субъективного состояния летчиков.

Среди причин, определяющих столь существенные различия ухудшения работоспособности в группах летчиков вертолетов Ми-8МТ и Ми-6, можно выделить:

• более выраженный стресс у летчиков вертолетов Ми-8МТ, чаще выполняющих сложные боевые полетные задания;

• разные условия обитаемости на рабочем месте в кабине этих вертолетов (более неблагоприятные на Ми-8МТ).

В таблице 2.11 приведена оценка летчиками значимости факторов, влиявших на качество пилотирования и боевого применения вертолетов. Если летчики Ми-6 в качестве ведущих неблагоприятных факторов выделяли перепады температуры и шум, характерные и для полетов в условиях Закавказского военного округа, то летный состав Ми-8МТ отмечал недостаток воздуха при выполнении полетов и крайне высокие уровни загазованности кабины в режиме висения во время десантирования и ведения стрельбы.

Таблица 2.11 — Влияние факторов на качество выполнения полетного задания на различных типах вертолетов

Выявленные различия в уровнях работоспособности подтверждаются и данными о динамике состоянии здоровья, оцениваемыми по частоте обращения за медицинской помощью. Так, обращаемость за медицинской помощью в Афганистане в течение года среди летчиков вертолетов Ми-6 и Ми-8МТ составила 29 и 56 человек соответственно. Эта закономерность ухудшения здоровья и снижения резервных возможностей у летного состава, обусловленных комплексом неблагоприятных факторов летного труда в условиях в Афганистане, прослеживается и после возвращения в район основного базирования Закавказью (г. Телави). Правомерность такого заключения объясняется тем, что летчики сравниваемых групп до Афганистана в течение двух-трех лет проходили службу в одном авиагарнизоне, перебазировались в одно время года (сентябре), в Афганистане базировались в одном районе (Кундуз) и в сентябре следующего года одновременно вернулись в Телави. Обращаемость за медицинской помощью у летного состава Ми-8МТ за 8 мес после возвращения по сравнению с 2-летнеим периодом до службы в Афганистане возросла в 5–6 раз, у летчиков Ми-6 — в 2,5–3 раза. Отмечены и изменения диагноза при прохождении врачебно-летной комиссии в 18% и 10% случаев соответственно: после прибытия в Афганистан вирусным гепатитом заболело 2 летчика вертолета Ми-8, а после возвращения в Телави — 8 и 1 человек соответственно. Причем следует отметить, что эта категория летного состава находилась в наиболее благоприятных условиях, т. к. до прибытия в Афганистан имела опыт полетов в горных условиях при повышенных температурах и частично адаптировалась к горному климату.

Данные изучения динамики психофизиологического состояния, летного состава в течение всего периода выполнения деятельности в экстремальных условиях Афганистана в зависимости от сроков замены в различные сезоны года показали, что замена в летний период (в июне-июле), в самый пик температурных условий, по сравнению с осенне-зимним периодом характеризуется наиболее выраженными неблагоприятными проявлениями.

Сравнительная оценка субъективной переносимости летной, нервно-психической и физической нагрузок, а также влияния неблагоприятных факторов среды обитания летчиками армейской авиации в зависимости от сроков замены (в летний и осенний периоды) представленная в таблице 2.12, свидетельствует о том, что доля летного состава, прибывших в летний период и отмечавших пониженную переносимость, была существенно выше.

Таблица 2.12 — Сравнительная оценка переносимости летной, нервно-психической и физической нагрузок, влияния неблагоприятных факторов среды обитания летчиками армейской авиации (%) в зависимости от сроков замены (в летний и осенний периоды)

Это подтверждают и данные о характере и частоте жалоб летчиков армейской авиации (%), о неблагоприятном влиянии воздействующих факторов в полете (измененного функционального состояния и среды обитания) на самочувствие и работоспособность в зависимости от сроков замены в летний и осенний периоды года в Афганистане (табл. 2.13). Обращает внимание тот факт, что при замене в летний период года большее число летчиков отмечало в полете жалобы на выраженное нервно-психическое напряжение, усталость, изменение самочувствия (раздражительность, головная боль, боли в области сердца, желудка, одышка и др.). Косвенно о существенном изменении самочувствия в период выполнения полетов и после их завершения говорят данные о неконтролируемом приеме летчиками фармакологических препаратов, направленный на нормализацию сна, работы кишечника, снятие головной боли, к которому вынуждены были прибегать около 85% опрошенных (табл. 2.14).

Таблица 2.13 — Число летчиков армейской авиации (%), отмечающих в полете неблагоприятное влияние воздействующих факторов (измененного функционального состояния и среды обитания) на самочувствие и работоспособность при замене в летний и осенний периоды года в Афганистане

Таблица 2.14 — Данные о частоте неконтролируемого приема летчиками (в %) фармакологических средств

Анализ полученных материалов позволяет сделать вывод о существенном изменении функционального состояния и снижении реактивности организма летчиков в отношении как качества выполнения профессиональной деятельности, так и переносимости неблагоприятных условий среды обитания. К 10–12-му месяцам пребывания в Афганистане число летчиков, отмечавших низкую переносимость летной, нервно-психической и физической нагрузок, и число летчиков, выполнявших полеты на фоне повышенного нервно-психического напряжения, усталости, было примерно одинаковым.

Объективная оценка динамики психофизиологического состояния летного состава через 2,5; 4 и 8 мес при замене в летний период и через 9–10 мес при замене в осенний период позволила установить следующее. При замене летчиков в летний период года показатели самочувствия, активности, настроения (по методике САН) начинали ухудшаться уже с 1-го месяца боевой деятельности и сохранялись на пониженном уровне в течение всего периода пребывания. При этом наиболее низкие значения самооценки субъективного состояния были зарегистрированы через 2,5 и 10 мес (рис. 2.10).

Рис. 2.10. — Зависимость показателей теста САН у летчиков вертолетов Ми-24 от продолжительности участия в боевых действиях

Примерно в те же сроки отмечены и статистически значимые психофизиологические изменения (табл. 2.15). Так, через 2,5 мес на фоне потери массы тела в среднем на 10 кг (от 6 до 20 кг) у 46% летчиков отмечались явления невротизации, существенно понизилось систолическое и пульсовое артериальное давление, ухудшились показатели переносимости функциональных нагрузочных проб: снизилось максимальное мышечное усилие после 30-секундной статической нагрузки, увеличились угол поворота при проведении шаговой пробы и ортостатический индекс при выполнении активной ортостатической пробы.

Таблица 2.15 — Динамика психофизиологических показателей у летчиков, перебазировавшихся в Афганистан в летний период

Примечания: 1) приведены средние данные со средним отклонением; 2) звездочками отмечены достоверные различия по отношению к фоновым данным: * — p < 0,05; ** — p < 0,01.

Через 8 месяцев, несмотря на снижение климатической и профессиональной нагрузок, повторно отмечались существенное снижение пульсового давления, обусловленного увеличением диастолического артериального давления, увеличение угла поворота при выполнении шаговой пробы, увеличение ортостатического индекса и тремора пальцев рук при проведении координатометрии. Потеря массы тела в этот период составила в среднем 7 кг.

При анализе летной документации установлено, что за 2,5 мес боевой деятельности налет по группам (авиационная эскадрилья) в среднем составил 115 ч. Неравномерное распределение летной нагрузки среди летного состава (табл. 2.16) способствовало развитию в этот период неблагоприятных функциональных изменений.

Таблица 2.16 — Распределение величины летной нагрузки среди летчиков (%) за 2,5 мес участия в боевой деятельности

Явные признаки переутомления развились преимущественно у летчиков, имевших налет более 150 ч за 2,5 мес. В результате ухудшения функционального состояния отмечалось и снижение профессиональной работоспособности и боевой эффективности. По мнению летного и командного состава, эти нарушения проявлялись при поиске наземных целей, десантировании, посадке на необорудованный аэродром или ограниченную по размерам площадку: летчики испытывали затруднения в считывании приборной информации, ведении визуальной ориентировки, выполнении точно координированных движений. Ряд лиц отмечал к концу летного дня понижение остроты зрения, проявлявшееся в ухудшении восприятия показаний приборов.

Закономерным следствием снижения работоспособности явилось возрастание ошибочных действий, допускавшихся летчиками на различных этапах боевой деятельности. И хотя в течение первых 4–5 мес за счет резервных возможностей организма и высокой физиологической цены выполнения летной работы удавалось поддерживать относительно стабильный уровень работоспособности, в последующем вследствие развивающегося переутомления количество ошибок на 100 ч налета резко увеличивалось (рис. 2.11).

Рис. 2.11. — Распределение количества ошибок по месяцам боевой деятельности авиационной эскадрильи вертолетов Ми-24 (в расчете на 100 ч налета)

Дальнейшее обследование показало, что при замене летного состава в осенний период года у командиров экипажей Ми-8МТ и Ми-24 соответственно после 9 и 10 мес боевых действий отмечались фактически достоверные изменения в показателях психофизиологических функций (табл.2.17 и 2.18).

Таблица 2.17 — Психофизиологические показатели у летчиков вертолетов Ми-8МТ после 9 мес боевой деятельности

Примечания: 1) контрольная группа — летчики, проходившие службу в Средней Азии, основная — летчики, выполнявшие полеты в Афганистане; 2) приведены средние значения со средним отклонением; 3) звездочкой (*) отмечены достоверные различия по отношению к данным контрольной группы летчиков (р < 0,01).

Таблица 2.18 — Динамика психофизиологических показателей у летчиков вертолетов Ми-24

Примечания: 1) приведены средние значения со средним отклонением; 2) звездочками отмечены: * — p < 0,05; ** — p < 0,01.

При исследовании сердечно-сосудистой системы наиболее отчетливые сдвиги выявлялись при выполнении активной ортостатической пробы.

Так, у большинства летчиков контрольной группы ортостатический индекс находился в диапазоне 1,2–1,6 отн. ед. (т. е. в пределах физиологической нормы) и лишь у 16% превышал верхнюю границу. У летчиков, обследованных после 9 и 10 мес участия в боевых действиях, число лиц с умеренными величинами ортостатического индекса было в 2 раза меньше, а число случаев с неудовлетворительной ортостатической устойчивостью — в 3 раза больше. При оценке ортопробы по ортостатическому рефлексу между группами также установлены существенные различия. Если у летчиков контрольной группы с нормальным функциональным состоянием ортостатический рефлекс характеризовался увеличением частоты сердечных сокращений не более чем на 20 уд/мин, то у командиров экипажей боевых вертолетов после 9 и 10 мес боевой деятельности прирост частоты пульса при выполнении ортопробы нередко достигал 32–34 и даже 40–60 уд/мин.

Более подробный анализ состояния летчиков различных групп с учетом систолического артериального давления и оценок реакции на ортопробу приведен в табл. 2.19. При сравнении с контрольной группой выявлены следующие изменения в основной группе:

• увеличилось число летчиков с пониженным или повышенным систолическим АД в покое за счет снижения числа лиц с оптимальным значением АД;

• увеличилось число летчиков с симпатотоническим типом реакции на ортопробу при исходном снижении величины систолического АД (ниже 115 мм рт. ст.);

• у абсолютного большинства обследованных летчиков снижена величина пульсового давления как относительного показателя ударного объема сердца.

Таблица 2.19 — Сравнительная характеристика распределения летчиков (в %) в контрольной и опытной группе с исходным уровнем артериального давления и выраженности реакции на ортостатическую пробу (по ортостатическому индексу)

Характер мозгового кровотока изучался методом реоэнцефалографии (РЭГ). На реоэнцефалограммах было выявлено, что у летчиков основной группы длительность анакротической фазы выше, чем у контрольной группы, на 35,4% и 13,5% (в зависимости от полушария мозга). У некоторых лиц после 11 мес пребывания в Афганистане обнаружена явная асимметрия в скорости проведения пульсовой волны.

Между группами в показателях реографического индекса, характеризующего пульсовое кровенаполнение головного мозга, имелись достоверные различия. Особенно отчетливо это проявлялось при выполнении функциональных проб с физической нагрузкой. В последнем случае прирост РИ в основной группе на 10–15% был ниже, чем в контрольной (р < 0,02). По-видимому, у летного состава после длительной и напряженной боевой деятельности механизмы саморегуляции кровообращения вследствие их истощения не могли должным образом обеспечить необходимое кровенаполнение сосудов мозга. Возможно и то, что уровень кровенаполнения уже в покое находился на верхней границе оптимума, что требовало дальнейшего прироста реографического индекса при функциональных нагрузках. Анализ данных выполнения сердечно-сосудистой пробы Руфье — Диксона показал, что с увеличением продолжительности участия летчиков в боевых действиях ухудшалась работоспособность сердца. Если до убытия в Афганистан хорошую переносимость физической нагрузки имел практически весь летный состав, то в период адаптации к высокой температуре окружаю щей среды и особенно после 9 мес пребывания в Афганистане значительно возросло число лиц со снижением показателей сердечной деятельности (табл. 2.20).

Таблица 2.20 — Распределение летного состава (%) по переносимости дозированной физической нагрузки (по данным выполнения пробы Руфье — Диксона)

Заслуживает внимания тот факт, что у 22,7% летчиков основной группы после дозированной физической нагрузки (30 приседаний за 45 с) на ЭКГ наблюдалось смещение интервала S–T ниже изолинии более чем на 0,1 мВ или выше изолинии на 0,2 мВ, что свидетельствует о скрытой коронарной недостаточности. Указанные изменения в основном отмечались у командиров экипажей с боевым налетом свыше 450 ч. При сопоставлении длительности электрической систолы с должной величиной Q–T у лиц контрольной и основной группы (см. табл. 2.21) выявлено, что у 44% лиц основной группы наблюдалось ее удлинение по отношению к должной величине более чем на 0,04 с, что является одним из признаков сниженных функциональных возможностей сердечной мышцы (Максимович В. А., 1985).

По величине систолического показателя (когда он достигает 50% уровня и более) также отмечены статистически значимые различия в группах. Если в контрольной группе этот показатель не выходил за пределы нормальных значений, то у 19,2% летчиков основной группы он превышал должный уровень, что является неблагоприятным признаком.

Таблица 2.21 — Число случаев (%) удлинения электрической систолы по отношению к должной величине более чем на 0,04 с у обследованного летного состава

Известно, что при исследовании электрической активности сердечной мышцы в условиях эмоционального напряжения наибольшим изменениям подвергаются зубцы P и Т. С учетом того, что летный состав основной группы длительное время находился в условиях чрезмерного эмоционального напряжения, при анализе ЭКГ прежде всего обращалось внимание на величину этих зубцов. Оказалось, что амплитуда зубцов P у летчиков основной группы на 32 % меньше (р < 0,01), чем у лиц контрольной группы. Несколько ниже и величина зубца Т. Значительно изменилось соотношение зубцов Р/Т. Если в контрольной группе оно было равно 50%, то у летчиков основной группы всего 41% (р < 0,05). Уменьшение амплитуды зубцов P и индекса Р/Т свидетельствует о повышении тонуса парасимпатического отдела вегетативной нервной системы у летчиков основной группы.

Результаты исследования времени реакции на световой раздражитель показали, что летчики основной группы реагировали на предъявляемый световой стимул на 27 мс медленнее, чем лица контрольной группы. Наряду с этим у 43% лиц основной группы выявлено наличие эксцесс-реакций.

Интегральный показатель тремора пальцев рук (по частоте и амплитуде) у летчиков основной группы был на 39% больше, чем у лиц контрольной группы (см. табл. 2.17). У некоторых летчиков после 9 мес участия в боевых действиях выраженность тремора была в два раза больше, чем до убытия в Афганистан.

Диапазон угла поворота при выполнении шаговой пробы в 75% случаев составлял не более 45°, а линейное смещение — до 1 м (предел физической нормы). У 30% летчиков основной группы выявлено чрезмерное отклонение показателей от нормальных значений: угол поворота тела достигал 90° и более, а линейное смещение — свыше 1 м.

В результате динамометрических исследований наиболее выраженные изменения выявлены у летчиков вертолета Ми-24. Так, по сравнению с исходными данными сила мышц и мышечная выносливость у летчиков снизились соответственно на 13 и 10 кг (табл. 2.18), а физическая цена, затраченная на выполнение заданной статической нагрузки, увеличилась на 12,5 %.

При электропунктурной диагностике установлено, что у летчиков основной группы в биологически активных точках кожи (БАТК) левой и правой ветви меридианов отмечалась выраженная асимметрия электропроводимости (рис. 2.12).

Рис. 2.12. — Величина асимметрии электрической проводимости в БАТК левой и правой ветви меридианов у летчиков с различным функциональным состоянием после 9–10 мес пребывания в Афганистане (* — p < 0,05; ** — p < 0,01)

Ранее аналогичная картина в динамике электропроводимости в БАТК наблюдалась при значительном утомлении, а также при заболеваниях нервной системы.

Проведенная оценка изменения психического статуса летчиков основной группы свидетельствует, что через 9–10 мес боевой деятельности повышенная раздражительность и различные нарушения сна отмечались соответственно у 31 и 39% летчиков, а в контрольной группе — только у 6 и 0% соответственно. У 11,8% летчиков довольно часто возникало раздражение при общении с товарищами, а 15% считали, что они близки к нервному срыву. Кроме того, у 11,8 % летчиков отмечались выраженные нарушения регулятивных психических функций, в частности частое возникновение перед полетами апатии и безразличия к выполнению полетного задания. В контрольной группе таких лиц не было выявлено. Изменения психического статуса летчиков проявлялись прежде всего в изменении личностных особенностей, оцениваемых с помощью стандартизированного метода исследования летчика (рис. 2.13).

Рис. 2.13. — Личностные особенности группы летного состава по шкалам СМИЛ до убытия (1) и через 9 мес пребывания в Афганистане (2)

Различия проявлялись при сравнении как формы профиля, так и абсолютных значений шкал. Усредненный профиль, характеризующий личностные особенности летного состава, находившегося в Афганистане, расположен значительно выше 60 F. Достоверные различия наблюдались по 1–5-й и 7-й шкалам, а также по оценочным шкалам L и F.

О наличии выраженных эмоциональных нарушений у летчиков, находившихся в Афганистане, в первую очередь указывает повышение показателей по шкалам 1–3 (так называемая «невротическая триада»). Конфигурация профиля личности летчиков данной группы типична для лиц, обеспокоенных своей оторванностью от внешнего мира и испытывающих трудности социальной адаптации к окружающей действительности. Это приводило к появлению длительных негативных эмоций, выраженному состоянию тревожности и эмоционального напряжения (пик на шкале 2 при относительно низком значении по шкале 3).

Кроме того, летчикам этой группы была свойственна большая откровенность и раскрепощенность в описании своих переживаний. Они требовали сочувствия и сопереживания со стороны других лиц (снижение по шкале L и повышение по шкале F). Повышение показателей 4-й шкалы на фоне описанных изменений профиля личности в группе летчиков, находившихся в Афганистане, указывает на тенденцию реализации состояния эмоционального напряжения в непосредственном поведении. Для этих летчиков характерны появление агрессивных тенденций, пренебрежение к принятым общественным, моральным и этическим нормам. В данной группе летчики, имеющие ярко выраженные нарушения нервно-психического статуса, составляли 44,1%.

Помимо изменений личностных особенностей у летного состава, находившегося в Афганистане, по сравнению с периодом перед убытием на 13,2% увеличилась реактивная ситуационная тревожность (р < 0,05), повысился уровень эмоциональной реактивности, что свидетельствует о снижении эмоциональной устойчивости (рис. 2.14). Изменилась реакция на цветовой тест Люшера, что характерно для ситуаций, связанных с увеличением значимости внутренних конфликтов и проблем.

Рис. 2.14. — Динамика реактивной тревожности (а), эмоциональной реактивности (б), теста Люшера (в) у летчиков до убытия и через 9 мес пребывания в Афганистане

Эффективность профессиональной деятельности в боевых условиях в значительной мере определяется состоянием морального духа летного состава, в формировании которого наряду с социальными факторами значительную роль играет мотивация. Являясь мощным регулятором поведенческих реакций, она оказывает воздействие на развитие функциональных нарушений прежде всего психогенной природы. Так, по результатам анонимного анкетирования у 95% летного состава вертолетной авиации и у 80–85% летчиков истребительной авиации мотивация к профессиональной деятельности в конце годичного срока пребывания в Афганистане отсутствовала. Еще до убытия в Афганистан положительный мотив был выявлен только у 40–60% летчиков в зависимости от степени информированности об условиях предстоящей деятельности. В последующем под влиянием конкретных условий мотивация снижалась, а у 5–8% от общего числа опрошенных летчиков наблюдалось снижение мотивации не только к выполнению боевой деятельности, но и к летной работе.

Мотивация к работе в условиях Афганистана формировалась постепенно под влиянием разнообразной информации как позитивного, так и негативного плана. Личностные, социальные, служебные и другие аспекты мотивации также участвовали в ее формировании. К моменту убытия в Афганистан летчик уже имел сформированное отношение к предстоящей деятельности, и экстремальность условий существования, усугублявшаяся социально-бытовыми факторами, завершала создание негативного отношения к летной деятельности в условиях Афганистана. Косвенным подтверждением сказанного является отношение летчиков к содержанию и полезности своей работы (табл. 2.22 и 2.23). Так, если до прибытия в Афганистан 14 % летчиков хотели выполнять другую работу или выполняемая работа их угнетала, то в первые три месяца в Афганистане число таких летчиков составило 47%, а на завершающем этапе к 10–12-му месяцам — 66%. При этом 9% летчиков в Афганистане отмечали, что не убеждены в полезности своей работы.

Таблица 2.22 — Характеристика динамики изменения отношения летчиков (%) одной из частей армейской к выполняемой работе в период пребывания в Афганистане

Таблица 2.23 — Оценка степени полезности выполняемой работы летчиками одной из частей армейской авиации (%) в различные периоды пребывания в Афганистане

Отрицательная или недостаточно выраженная мотивация у летного состава сочеталась с пониманием необходимости выполнения своего воинского долга. Такое «раздвоение» наряду с другими причинами являлось серьезной предпосылкой для развития ряда психосоматических заболеваний. Анализ заболеваемости позволяет подтвердить существующее влияние психодинамических факторов на здоровье летного состава. Так, в структуре общей заболеваемости и трудопотерь летного состава во время пребывания в Афганистане после инфекционных и паразитарных заболеваний (45,7%), на втором месте находятся болезни органов пищеварения (18,5%), а на третьем — болезни нервной системы (12,5%). Экстремально высокий уровень комплекса воздействующих факторов, превышающий функциональные возможности организма летного состава, вынужденного выполнять профессиональную деятельность на фоне утомления и сниженной мотивации, привел к существенному увеличению заболеваемости. Так, по сравнению с заболеваемостью до направления в Афганистан во время пребывания и после возвращения из Афганистана отмечалось 3–4-кратное увеличение заболеваемости нервной системы (10,2; 34,0 и 40,8% соответственно) и 6–7-кратное увеличение заболеваемости органов пищеварения (6,8; 51,0 и 54,4% соответственно). Высокую степень значимости психодинамических факторов, воздействующих на летный состав, подтверждает также анализ дисквалификации летного состава. В структуре дисквалификации летного состава в Афганистане преобладали неврозы (16,2–23,1%), а на 2–3-м месте находились язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки (17,9–21,6%), хронический гастрит и гастродуоденит (14,2–23,1%).

Резюмируя все вышесказанное, необходимо отметить, что специфические условия жизнедеятельности и интенсивная летная нагрузка приводили к существенному ухудшению профессионального здоровья летного состава в Афганистане. Субъективно отмечаемое ухудшение самочувствия, изменение функционального состояния и реактивности организма в отношении профессиональной деятельности, нервно-психических нагрузок, условий среды обитания регистрировались практически постоянно в течение всего периода пребывания в Афганистане. Особенно неблагоприятное влияние на функциональное состояние летного состава оказывала резкая смена климатических условий при проведении замены в летний период. Объективно регистрируемые показатели, свидетельствующие о снижении приспособительных возможностей сердечно-сосудистой системы, в том числе и степень кровенаполнения сосудов мозга, проявление признаков коронарной недостаточности, значительный дисбаланс лабиринтной функции (вестибуловегетативной устойчивости), снижение мышечной выносливости и координации совместной деятельности зрительного и двигательного анализаторов, ухудшение состояния нейродинамических процессов и потеря массы тела подтвердили субъективные оценки летного состава. Выделяют два периода существенного ухудшения функционального состояния летного состава. К ним относятся первые два-три месяца при замене в летний период и последние три-четыре месяца независимо от срока замены.

Практически у большинства летчиков в периоды интенсивной летной нагрузки отмечались дизадаптационные явления, проявлявшиеся в форме изменения реактивности организма, явления хронического утомления и переутомления, которые в сочетании с нарушениями нервно-психического статуса и пониженной мотивации приводили к заболеваемости или снижению профессиональной надежности летного состава. По всей видимости, изменения в функциональном состоянии летчиков наряду с недостаточной профессиональной подготовкой, техническими и эргономическими недостатками авиационной техники способствовали увеличению боевых потерь ЛА и гибели людей, а также небоевых потерь. И если летчики, имевшие те или иные заболевания, нуждались в лечении, то для летчиков с проявлениями дизадаптационных явлений требовалось применение медико-психологических средств сохранения и коррекции функционального состояния.

Примечания

1

Использованы материалы И. М. Алпатова, А. Д. Сергакова.

2

Использованы материалы А. Н. Кольцова, В. М. Звоникова, А. Б. Стрельченко.