Чужие игрушки. Часть 3

Сергей Максимович Ермаков

Жизнь не утруждает себя разнообразием сюжетов. У каждого игрока есть свои любимые дебюты, которые не всегда приносят успех.

Пазл 96. Просвет в повседневности

Люди в белых халатах замахали на него руками:

— Вон из операционной. Куда прешь?

— Вон от сюда.

Остановил их голос, видимо, того, кто был здесь главным:

— Не мешайте ему! В сторону! Дайте ему пройти.

— Стерильность будет нарушена, Карл Иванович.

— Я знаю, пропустите его.

А, Николай успел протянуть руку к распростертому на столе человеку. Он начал медленно вести свою ладонь поверх простыни, под которой лежал раненый. Раненый был без сознания и даже не стонал. Волк рявкнул:

— Стоп! Здесь! Здесь держи руку! Напрягись. Дай мне силы.

На этот раз, все было значительно серьезней, чем в предыдущих случаях. Может это Николаю показалось с непривычки, после долгого отсутствия подобной практики. Николай чувствовал, как силы покидают его. Лоб покрылся испариной, колени подкашивались, а треск в ладони все не кончался. Когда все было закончено, Николай устало побрел к двери операционной. Со спины доносились голоса:

— Что это было?

— Куда делась рана?

— Смотрите шрам исчезает.

— Это кто такой?

— Уже у двери Николая кто-то подхватил под руку:

— Может чаю, коллега? С имбирем не пробовали?

Николай посмотрел через плечо, на человека в марлевой повязке:

— Не откажусь.

Лица человека из-за повязки Хромов рассмотреть не смог, но голос ему показался знакомым. В кабинете куда они пришли, врач снял марлевую повязку, и Николай его узнал. Это был тот самый врач, которого вытолкал от него Айболит, ссылаясь на секретность. Врач похоже был из неразговорчивых. Он молча воткнул вилку от алюминиевого электрического чайника в розетку. И стал ждать, когда вскипит вода. Он смотрел на Николая и молчал. Николай сидел в мягком кресле с деревянными подлокотниками и приходил в себя. Наконец, доктор протянул ему кружку. Николай сделал глоток и Волк возликовал:

— Это что за чудо? Вот что надо пить каждый день. Хоть, по чуть-чуть, но каждый день. Николай выразил свою признательность словами:

— Я никогда не пробовал такой чай. С чем он, вы сказали?

— С имбирем. А, я такой чай очень люблю. Достать имбирь у нас невозможно, друзья привозят из командировок. Слава богу, в военных самолетах вес багажа не ограничен, а хранится он хорошо. Значит понравился чай?

— Очень, Большое вам спасибо за чай.

Военврач задумчиво, но с большой долей интереса осторожно спросил:

— И все-таки меня занимает, как вы это проделываете. Я понимаю, секретность, но хотя бы намекните коллега.

— Секретность здесь не причем. Это Эммануил Иосифович все выдумал. А, как у меня это получается, я не знаю. Просто выходит и все.

— Плохо верится. Это, что-то из области сказок. Если бы сам не видел, не поверил никогда. А, когда вы обрели эту способность? В детстве?

— Нет, я об этом сам ничего не знал. Случайно получилось, в первый раз, как раз тогда, когда вы к нам пришли, а мне кардиограмму снимали.

— Фантастика. Мы так и не познакомились.

Врач встал:

— Позвольте представиться. Майор медицинской службы Карл Иванович Зенфельд. Из поволжских немцев.

Николай подскочил:

— Сержант Хромов Николай Федорович. Из русских.

Они дружески рассмеялись родившемуся каламбуру и пожали друг другу руки:

— Будем знакомы. Коллега, вы меня, прямо скажем, поставили в тупик. Очень хочу знать, как вы это делаете. И не знаю на какой кривой кобыле, к вам подъехать.

— Я рад бы вам помочь, но я действительно не могу этого объяснить. Я не знаю, как это происходит. Хотя, может быть я знаю, как вам помочь.

У Николая в голове мелькнула мысль:

— Да какая разница для чего, для боя, для войны или для других целей, нужен туман с розовым запахом? Главное надо пробовать искать применение в жизни его носителям.

Николай посмотрел на Волка:

— Поможешь?

Волк отстраненно огрызнулся:

— Ты, что, всех хочешь облагодетельствовать? Еще не все тебя тумаками отблагодарили?

— Да ладно тебе. Этому бедняге сейчас помогли, ты, ведь вроде, был согласен.

— Так он в отключке был. Не узнает, не полезет со своею дурацкой благодарностью, не наделает глупостей.

— Кончай вредничать! Тебе, что, жалко?

— Ты сначала посмотри кто он, кому помочь собираешься, а уж потом обещай. Благодетель хренов.

— А, ты видел уже.

Волк усмехнулся:

— Я то видел, теперь ты посмотри.

Николай настроился и сосредоточился. Передним поплыл туман с каким-то непонятным цветом. Терпкий запах пурпура плавно переходил в запах свежести индиго, по которому шли пятна с запахом оранжевого шафрана.

Николай отметил про себя:

— Не слабо. Ну и кто он? Что за зверь?

Сначала Николай увидел два глаза в глубине которых была беспощадность и жестокость. Потом темные пятна на палой листве сформировалось тело леопарда.

Волк тихо рыкнул:

— Ну что, желание не пропало?

— А чего ты собственно боишься?

— Ну это тебе не Кот Булкин. Мне как то тревожно.

Леопард оскалил усатую морду, фыркнул и коротко рыкнул. Он явно видел и Николая, и Волка. Но признаков тревоги или страха не проявил. Не по себе стало Николаю. Он спросил Волка:

— Думаешь я с ним не справлюсь.

Волк осторожно заметил:

— Ты же с ним, кажется, дружить собрался, а не драться.

— Ну и что?

Волк с осторожностью и сарказмом хмыкнул:

— Давай. Попробуй. Подружись.

Чувствовалось, что Волк готов бежать со всех ног, не оглядываясь.

Николай спросил и услышал фальшь в своем голосе:

— Дружить будем?

Леопард рванулся к Николаю и застыл в угрожающей позе. Он оскалил пасть, продолжая пружинисто и плавно переступать лапами в направлении Николая. Как ни странно Волк не смылся, а тихо зарычал:

— Покажешь ему свой страх и нам с тобой конец. Я вообще этих больших кошек никогда не понимал. Но, у тебя может получиться.

— Почему?

— А, вы кошки наглые. Ты приглядись, он тебя тоже боится. Он просто не хочет дать тебе пометить территорию.

— Ну и чего делать?

— Чего, чего. Не знаю. Это его территория, он ее без боя не отдаст и на нее тебя не пустит. Зверь в силе. Не советую с ним тягаться. Это его территория, здесь он в два раза сильней.

Но, как же он тогда разрешил мне лечить там в операционной?

— Он же не дурак, и у него свои понятия и законы, всех кого он опекает, считает своими детьми, а за них он готов на многое пойти. Но, потом не задумываясь порвет любого за свою территорию. Короче, валим домой.

Николай посмотрел в глаза майора. В них застыла решимость и бескомпромиссность. Николай подумал:

— Похоже, Волк прав.

В Николае боролись два чувства. Желание помочь боролось с чувством безысходности сложившейся ситуации. Он виновато посмотрел в глаза майора:

— Можно попробовать научить лечить как я, но не здесь.

— Почему?

Николай попытался уйти от прямого ответа:

— А, вы готовы научиться лечить как я?

Зенфельд не задумываясь ответил:

— Конечно!

Николай бросил Волку:

— А, ты говорил, что нет.

— Я, не говорил, что он не хочет, я говорил, что из этого ничего не выйдет. Я здесь, язык под лапу этой кошки не суну. Тащи его с его территории. А, там посмотрим.

— А, где кончается его территория?

— Там где нет его больных.

— А, кого лечить будем?

— Кого, кого? Тебя. Руку себе резанешь — он купится. Обязательно будет пробовать. Пока он на чужой территории растеряется, я могу попробовать под его руку язык сунуть.

— Не испугаешься?

— Не испугаюсь.

— Пробуем. Я на крыльце руку располосую.

Николай посмотрел на майора:

— Карл Иванович у вас ножик есть?

— Скальпель подойдет?

— Подойдет.

Зенфельд протянул Николаю скальпель.

— Товарищ майор пойдемте на крыльцо.

— Зачем?

— Пойдемте.

На крыльце Николай скальпелем быстро сделал себе глубокий разрез на тыльной стороне левой ладони и посмотрел на Карла Ивановича:

— Положите руку на мой порез.

Майор спокойно посмотрел Николаю в глаза:

— Я не умею это делать. Вы зря разрезали себе руку. Идемте в операционную, сержант там я вас заштопаю. Или хотите продемонстрировать мне свои способности?

Волк зашептал:

— Рявкни на него, сбей с него спесь.

И, Николай рявкнул:

— Никуда мы не пойдем. Здесь и сейчас. Положи свою руку на мою. Забудь обо всем что знаешь. Хочешь уметь, что умею я, тогда клади руку.

Зенфельд оставался невозмутим:

— Я этого не умею!

— Клади руку, трус! Клади руку!

И майор положил руку. Николай почувствовал движение шершавого языка Волка на своем разрезе и услышал как он лакает.

Залечивание раны прошло быстро. Николай накрыл руку Карла Ивановича своей правой ладонью:

— Что почувствовал?

— Сержант, вы, что меня за ребенка считаете. Я знаю, что я этого не умею. Вы зря меня пытаетесь убедить, что это сделал я. И, будьте любезны, не тыкайте мне. Я старше вас и по возрасту и по званию.

Волк прошептал:

— Все, кранты. Я так и думал, что этим кончится. Все кошки упертые, хуже ослов. Упрутся с места не сдвинешь. Пошли, не трать зря время. Он ни за что не поверит, что это он сделал.

Хромов почувствовал неловкость и покраснел. Николай с сожалением посмотрел на майора и извиняющимся тоном пролепетал:

— Прошу прощения, товарищ майор, не хотел вас оскорбить и обидеть. Извините, что оторвал у вас время. Спасибо за чай. У меня дела. Извините. До свидания.

Майор смотрел в след удаляющемуся Хромову. Николай почти физически ощущал этот взгляд у себя на спине. В этом взгляде умещалось и презрение, и уважение, и жалость, и восхищение. Несколько дней они не виделись. Дни летели один за другим, и убивали своим однообразием и скукой. Беседы с Волком тоже не удавались. Волк к разговорам особого интереса не проявлял. Николай все же спросил:

— Так что, майор так и успокоится?

Волк лениво отозвался:

— Конечно нет, все кошки любопытны и мстительны.

— Что и я тоже? Упрямый, любопытный и мстительный?

Волк безразлично смотрел на Николая из-под бровей:

— Ты не совсем кошка. Хотя если интересуешься майором, значит тоже любопытен.

— А, вот ты говоришь мстительны. Почему тогда майор не отомстил Айболиту за то, что он перекрыл ему дорогу ко мне.

Волк презрительно ухмыльнулся:

— Кошки еще и гордые и не унизятся до мести тем, кого они считают ниже себя. А, майор явно не считает нашего хомяка себе ровней. Хотя, на сколько мне известно, обычно с местью своим хозяевам спешат только домашние коты. Они, не откладывают свою месть в долгий ящик. Они сразу мочатся в ботинки хозяина, за обиду. Они, как бы, метят территорию, намекая, что только они здесь хозяева, остальным лучше уносить ноги, в том числе и хозяину. Большие кошки не спешат с местью. Они вообще поглощены самими собой. Это мы волки, без стаи чувствуем себя потерянными, поэтому мы интересуемся, тем, что вокруг нас, и личная месть у нас — это месть которую, может позволить себе только вся стая. Короче. Он будет искать с тобой встречи, но так, чтобы не потерять свое достоинство.