Дядя, ты кто?

Сергей Леонидович Скурихин (2022)

[Полуфиналист IV СЕЗОНА ПРЕМИИ «РУССКИЙ ДЕТЕКТИВ». Лонг-лист конкурса ЛитРес: Самиздат «Открываем новые имена для литературной премии «Новые Горизонты», 2024] Ах, это сладкое слово — наследство! Кто же не хочет быть вписанным в завещательное распоряжение какого-нибудь далёкого, но очень богатого родственника?! Правда, не все знают, что у наследства есть и обратная сторона. К машинам, квартирам и фамильным драгоценностям нередко добавляется не что иное, как долги завещателя. И совсем не беда, если это квартплата за месяц или последний платёж по ипотеке. Но что делать, когда нежданный и необычный долг можно искупить только ценой собственной судьбы?.. Эх, какое же это страшное слово — наследство!

Добрый разговор после доброй работы

Митрич заехал за мной на праворульном минивэне — стареньком латаном-перелатаном «японце». Машинка у него была непривычно узкая, но при этом высокая, и мне даже показалось, что она может запросто перевернуться на крутом повороте. Впрочем, доехали мы спокойно и без происшествий.

Как он и обещал, Митрич затарился двумя канистрами с водой и мешком цемента, купленным на мои деньги. Из инструмента же наличествовали два видавших виды оцинкованных ведра, старая совковая лопата и грязный корытообразный таз для размешивания раствора.

Стоит ли говорить, что всю работу пришлось делать мне одному. Митрич, сославшись на грыжу, не помог не то что с вытаскиванием цементного мешка из машины, но даже в саму овощную яму не зашёл ни разу. Он только поглядывал издалека и давал указания, как нерадивый прораб на стройке.

Первое, что мне нужно было сделать, это натаскать песка. Таковой имелся за гаражами в достаточных объёмах, правда, уже лежалый, вперемешку с глиной и с проросшей растительностью. Впрочем, просеивать его нам было нечем, да и незачем…

— Уплотнить бы надо м-м… неровности, утрамбовать слегка, а то раствора может не хватить, — полушёпотом сказал Митрич. Как назло, в соседнюю яму наведался хозяин-старичок, поэтому нам пришлось осторожничать.

— Чем утрамбовать? — прошипел я с плохо скрываемой злостью.

— Да вон хотя бы лопатой, — подсказал бездельный советчик: — Ты начинай пока. Я пойду отолью. Дверь закрою снаружи.

Костеря Митрича последними словами, я взялся за черенок. Конечно, логика в его словах имелась железная. Но одно дело — вываливать раствор в яму, стараясь пореже смотреть вниз, и совсем другое — вручную подготовить такую площадку к бетонированию. Я слышал, что где-то в Азии есть специально обученные люди, которые занимаются перезахоронением останков. Вот таким человеком я и попробовал себя представить.

Я действовал аккуратно, даже бережно, как мне казалось. Последним аккордом нужно было разместить череп. Я переложил его сначала на один бок, затем на другой, а потом сделал немыслимое — поднял его из ямы на совке лопаты как можно ближе к лампочке. Тут лязгнул дверной замок, и я спешно опустил череп обратно и придал тому боковое положение.

— Как ты там? Живой? — весело и громко спросил Митрич в дверной проём, но войти он по-прежнему не решался: — Сосед ушёл. Можно не шифроваться.

— Один из нас точно живой, — невесело пошутил я и приступил к замесу первой партии раствора…

Часа через полтора работа была закончена. Тяжёлый физический труд на голодный желудок — это испытание даже для молодого организма. Я был без сил: руки у меня отваливались, а ноги подгибались в коленях. Мои синие джинсы стали серыми от пятен раствора, в носу стоял запах цементной пыли, а на ладонях вздулись водянистые бугорки мозолей. Мне хотелось пить, есть, куда-нибудь сесть и больше никогда не вставать, и всё это одновременно. Но шантажист Митрич оказался ещё и перфекционистом. Он настоял, чтобы я оторвал полосу от одного рубероидного рулона и уложил её сверху на забетонированное дно ямы.

В город ехали молча. Мне было не до разговоров, а Митрич следил за дорогой. Но молчание он нарушил первым:

— Не злись. Я правда не мог тебе помочь. Нельзя мне.

— Если ты вдруг еврей, то нынче не суббота.

— Ирония — это хорошо, — сказал Митрич через смешок, — поводов для неё у тебя сегодня будет много.

— А что мне ещё остаётся?.. Кстати, я — Алексей.

— Я знаю, Лёш.

— Дядя рассказывал?

— Нет. Слышал твоё имя на его похоронах.

— Я тебя там не видел!

— Кладбищенских алкашей-попрошаек помнишь?

— Да, кажется, тёрлись двое у оградки. Ждали, когда им нальют.

— Один из них был я.

— Зачем же тогда весь этот спектакль с пятихаткой до зарплаты?

— Потерпи немного, всё расскажу. Разговор, Лёша, у нас с тобой будет длинный.

— Ок. Да, сразу хочу предупредить, что про коронку в бандитской пасти нужна новая легенда. Я успел осмотреть зубы в черепушке и ни одной коронки там не нашёл.

— Легенды не будет, а правда в том, что человек тот к криминалу не имел никакого отношения. Но как я мог тебя удержать, если не страхом?!

— Считай, что тебе это удалось.

— Спасибо. Импровизация чистой воды… Не рефлексируй. Мы всё сделали правильно. Скоро ты сам это поймёшь.

— Ну-ну, — промычал я в ответ.

— У тебя дома пожрать есть чего? — сменил тему Митрич.

— Начатая пачка пельменей, четвертинка чёрного, вафли ещё шоколадные остались, — перечислил я и сразу почувствовал выброс кислоты в желудок.

— Этого мало. Ладно, я сейчас заскочу в магазин. Ты пока в машине посиди. Пиво тёмное будешь?.. Ну и ладушки!

Митрич притормозил у одноэтажного здания с облупившейся вывеской «Продукты 24». Спустя четверть часа он вышел оттуда с плотно набитой сумкой. А уже через полчаса мы сидели на дядиной кухне и закусывали пиво нарезанным сыром, дожидаясь, когда закипит в кастрюле вода.