Нет

Сергей Кузнецов, 2004

В мире, где главный враг творчества – политкорректность, а чужие эмоции – ходовой товар, где важнейшим из искусств является порнография, а художественная гимнастика ушла в подполье, где тело взрослого человека при желании модифицируется хоть в маленького ребенка, хоть в большого крота, в мире образца 2060 года, жестоком и безумном не менее и не более, чем мир сегодняшний, наступает закат золотого века. Деятели индустрии, навсегда уничтожившей кино, проживают свою, казалось бы, экстравагантную повседневность – и она, как любая повседневность, оборачивается адом. Творчество обесценивается, человеческая жизнь хрупка, и невозможно отмахнуться от ужаса бытия.

Глава 19

— Алло! Добрый день, мне нужен мистер Бо, он у себя? Вупи Накамура; впрочем, можете включить экран и описать ему мое лицо, он, я думаю, быстро… Мистер Бо, добрый день. Включите, пожалуйста, экран. Добрый день еще раз. Спасибо, я тоже очень рада. — (У него лицо совершенно нормального человека, даже мягкого. Господи, да ему как минимум пятьдесят пять. Какой-то нипповский вид, живо себе представляю, как в начале сороковых он выращивал на себе цветочки и пел под воксер гимны о свободе искусства.) — Иллинойс, спасибо, прекрасен, но я бы хотела сразу по делу, простите. Мистер Бо, я до сих пор не верю, что говорю то, что говорю, но я готова попробовать сниматься в вашей студии. У меня есть тому множество причин, ни одну из которых я не склонна в данный момент вам объяснять. — (Главная из них — мне все-таки очень, очень страшно жить… и очень, очень тоскливо.) — Только, ради бога, не ставьте себе в заслугу тонкие намеки на возможность шантажа. Вам удалось безумно меня напугать, это правда; все потому, что я не сразу задумалась о том, как сильно и основательно я на самом деле устала от бизнеса. Но, знаете ли, страх никогда во мне надолго не задерживался. Переваривался в адреналин и ярость. — (Что это стоит у него за спиной? Я почти уверена, что это скелет какого-то животного; какая гадость! И это на студии, где зоусы… Наверное, синтетический. Но все равно — какая гадость! Черные у них там, в Кэмбрии, шуточки, ничего себе.) — Я решила, что если бы вы все-таки попытались послать наши милые сеты моим, скажем, работодателям, я бы плюнула на все и потащила вас в суд, — (и точно проиграла бы, точно; но сейчас — голос не дрогнет, ибо говорит и показывает адреналин), — мало того, меня бы вряд ли уволили, я ценнейший, знаете ли, кадр. Двусмысленная ситуация, да; но с другой стороны — а что плохого в репутации sexy beast? — (Все. Клиенты смотрят на тебя так, будто хотят спросить: «Интересно, а с настоящей, скажем, собакой она когда-нибудь?..») — Кроме того, я очень хорошо смотрюсь на этих сетах, a вот вы — не очень; в конце концов, секс в нашей стране ненаказуем, в отличии от нарушения прав личности, распространения и производства нелегальной порнографии, изнасилования и попыток шантажа. Из моей последней фразы вы вполне между тем можете понять, что расклад карт на руках несколько переменился. — (Интересно, понимает ли он, какой блефовщицей я себя чувствую? Слушает, по крайней мере, без улыбки и терпеливо, не перебивает.) — У меня нет поводов бояться вас, мистер Бо; так сказать, вы всего-навсего колода карт. Но у вас между тем есть поводы бояться меня. Поэтому, возвращаясь к нашей главной теме: я готова сменить карьеру и стать порноактрисой, благо эта профессия ничуть не хуже любой другой. — (Ох, хорошо бы я это почувствовала хоть на пять минут… хоть на три…) — Я даже готова пойти не в приличную и уважаемую ванильную студию, но в ваш притончик — во-первых, потому что, как вы, наверное, заметили, я люблю зоусов и способна в работе с ними давать прекрасный бион; во-вторых, потому что для вас, в силу указанного обстоятельства, я — бесценный алмаз, для ванильной же студии я — еще одна легко возбудимая девочка, таких хватает. А будучи бесценным алмазом и при этом человеком, готовым потащить вас в суд, я намерена сама диктовать условия наших отношений. — (Полжизни за откашляться!) — Итак: я получаю у вас столько же, сколько получала до переезда в Иллинойс, случившегося по вашей милости. Добавьте к чистой сумме моей зарплаты стоимость соцпакета — что-то подсказывает мне, что ваша компания не страхует здоровье, не спонсирует процедуры пролонгирования и не открывает пенсионных фондов своим сотрудникам. — (AC, правда, тоже не спонсировали пролонгирование, каждый месяц двести азов, как с куста, с меня драли за укольчик — три дополнительных недели «возраста активности» каждый раз, два полных года успела зарезервировать себе на будущее, пока из-за вас, сук, не пропустила месяц и в результате четыре недели не потеряла из уже накопленного. Но вы этого не знаете, слава богу.) — Дальше. Я работаю под своим именем — Вупи Накамура. Никаких сценических «Джангл Квин». Если я решила менять карьеру, я буду гордиться этой карьерой, поверьте мне. — (И тогда, может быть, я тоже себе поверю.) — Третье. Я ни под каким предлогом не делаю морф. Я хочу и буду сниматься с зоусами, да, но сама я искренне желаю остаться вполне гладкокожей женщиной. Это не подлежит обсуждению. В отличие от следующего пункта, который вполне обсуждению подлежит: каким образом мы собираемся промотировать мои фильмы? Я хочу гарантий того, что через полгода половина населения этой страны будет обливаться потом от одного упоминания моего имени.