Привычка побеждать

Сергей Зверев, 2009

На этот раз путь майора Лаврова по прозвищу Батяня и его спецназовцев лежит на Ближний Восток. Задание простое – сопровождать бывших чеченских боевиков, посланных в Ливан для охраны российского строительного батальона. Но расслабляться Батяне некогда. Международный террорист Имам готовит крупный теракт, обвинят в котором строителей. И кто-то из чеченцев помогает ему. Тут нужен глаз да глаз. Тем более что Батяня узнал, какая роль уготована ему в этой нечистой игре. Ничего, дальше он будет играть по своим правилам... Ранее роман выходил под названием «Батяня. Последнее русское предупреждение».

Глава 2

Всем известно: Восток — дело тонкое. Что ж тогда можно сказать о Ближнем Востоке? Кому он «ближний» — совершенно неизвестно, но там и сам черт ногу сломит!

Грубо говоря, на протяжении многих тысячелетий местные арабы и евреи упорно пытались выяснить, кто из них главный. Но так как бог не создал никого главнее другого, а, напротив, сказал, что все племена и языки одинаково ему дороги и равны пред его мудрым и всевидящим взором, выяснение отношений плавно перетекло и в третье тысячелетие от Рождества Христова.

Именно в это время в высоком московском кабинете, отделанном дубовыми панелями и украшенном лепниной еще в сталинские времена, расположившись в массивных кожаных креслах, вели неторопливую беседу двое мужчин в военной форме. Перед ними на плазменном экране суперсовременного телеприемника, который резко контрастировал с интерьером, мелькали кадры последних событий в районе израильско-ливанской границы.

Скорее всего, это была не трансляция, а запись. Видеоряд явно относился к минувшим событиям: палестинские ракеты «Кассам» стартовали с территории Ливана и падали на жилые районы еврейских городов и поселений. Само собой разумеется, что в ответ на это израильские самолеты и бронетехника «утюжили» территорию противника. Они методично и успешно превращали арабские поселения и коммуникации в груды дымящихся развалин.

Но вот, словно утомившись от самого вида разрушений, седовласый пожилой генерал, по всей видимости хозяин кабинета, легким взмахом пульта перевел телекартинку в режим стоп-кадра. Грузно поднявшись с кресла, он разлил по рюмкам коньяк из пузатой бутылки.

Невооруженным глазом было видно, что этот человек прожил большую и, по всей видимости, лучшую часть своей жизни вовсе не в московском кабинете. Такие люди еще изредка встречаются на бескрайних российских просторах, но, к великому сожалению, их с каждым днем становится меньше и меньше. Наверное, именно про таких служак на Руси когда-то с большим уважением говорили: слуга царю, отец солдатам.

Подняв свою наполненную рюмку, генерал жестом пригласил сидящего напротив собеседника присоединиться.

— Послушай, Андрей, ведь ты наверняка уже догадался, что я тебе не зря это кино крутил, — с легкой хрипотцой в голосе произнес хозяин кабинета, кивая в сторону экрана, где в какой-то неуклюжей фазе полета беспомощно зависла самодельная арабская ракета. — Военные действия, как ты знаешь, там уже окончены, — продолжил генерал, небольшими глотками смакуя коньяк, — но разрушений в этой стране, мягко говоря, немало. Можешь оценить их масштаб как профессионал?

Человек в форме майора, не вставая с кресла, удивленно вскинул брови:

— А вы, часом, ни с кем меня не путаете, товарищ генерал? Я ведь не стройбатом, а десантным батальоном командую!

— Да погоди ты, не ершись! Ну и характерец — не дай бог!..

— Двадцать лет устраивал, а сегодня после обеда — вдруг разонравился? — с улыбкой парировал офицер и, вставая с кресла, продолжил: — Что-то вы, Михалыч, больно длинное предисловие затеяли, да еще и с «киножурналом». Ой, чует мое сердце — не к добру это!

— Вырастил на свою голову «боевую смену», — притворно рассердился генерал, — наказать бы тебя как следует…

— Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют!

— Ну, во-первых, не забывай, что Союза давным-давно нет. А значит, устарела, брат ты мой, поговорочка-то офицерская… Где сегодня Кушка, а где мы?! А во-вторых, послать тебя надо значительно дальше, в любом смысле этого слова!.. Все, будем считать, что разминка окончена.

С этими словами генерал расположился за письменным столом, раскрыл папку с бумагами, жестом пригласив Андрея Лаврова присесть, и продолжил уже совершенно серьезным голосом:

— Дело там предстоит очень и очень непростое. Один только Евросоюз уже выделил на восстановление Ливана больше двух миллиардов евро. Кроме этого, планируется безвозмездная помощь военных строителей Франции, Италии, Турции… На самом верху, — генерал поднял глаза на белый лепной потолок, — принято решение не оставаться в стороне от ближневосточного процесса и обеспечить присутствие России в этом регионе. Туда направляется отборный батальон наших военных строителей. А знаешь, кто будет их охранять?..

— Не иначе как ангел-хранитель?

— Я серьезно!.. — нахмурился генерал. — Тебе ни о чем не говорит фамилия Рахметов?

— Отца уже нет, вы про сына?

— Вот теперь — в точку! Он при своем «дворе» создал два отряда спецназа. Публика, я тебе доложу!.. Есть даже бывшие боевики, которые вовремя сориентировались и… попали под амнистию, — развел руками генерал.

— Будь моя воля…

— Не кипятись. В Средней Азии у России свои интересы есть. Один из этих отрядов год назад был почти полностью кавказским. Сегодня его основательно разбавили местными: узбеками, таджиками, киргизами… Получился мусульманский интернационал. Теперь они формально прикомандированы к одной из наших военных баз. Граница там сложная, местность — горная, вот и решили их задействовать…

— Так пусть бы там и сидели!

— Не все, брат, так просто… Решение, как ты понимаешь, принимал не я. Мудрецы на уровне СНГ решали. Политический подтекст здесь очевиден. Во-первых, дать знак всем этим движениям «ФАТХ»^[1], «ХАМАС» ^[2], и кто там у них сегодня еще занимается «освобождением Палестины», что Россия доверяет мусульманам. Во-вторых, ненавязчиво намекнуть о том же самом Израилю. А в-третьих, убрать «джигитов» подальше от того региона. Слишком много на себя берут в последнее время, а там и без них головной боли — хоть отбавляй.

— Все это, конечно, замечательно, но при чем здесь я?

— Как говорится, доверяй, но проверяй. За такими охранниками глаз да глаз нужен, — хитровато прищурился генерал.

— Я же не особист…

— Именно поэтому и решено послать тебя и твоих ребят. А за особистов ты не очень переживай. Как ты и сам не хуже меня знаешь, без них в нашей армии и свинья в подсобном хозяйстве не опоросится!

— И все же при чем здесь ВДВ? Зачем нужны мобильные по определению десантники при выполнении охранных и надзорных функций? — не унимался майор.

— Вооруженные и хорошо обученные люди, с большим опытом боевых действий и терактов, способны на многое, — продолжал гнуть свою линию хозяин кабинета, имея в виду рахметовский спецназ. — Чего от них ждать в таком месте, никто не знает. Некоторые из них сохранили связи в арабском мире, а предавший однажды…

Майор чувствовал, что генерал чего-то недоговаривает, но терпеливо выслушивал его аргументы, которые уже явно начали иссякать.

— Ладно, по твоей физиономии все вижу, — неожиданно прервал сам себя генерал. — В таком деле…

Он, как будто решившись на что-то, снова наполнил рюмки и пересел в кресло, стоящее у журнального столика.

Офицер молча последовал его примеру. За долгие годы своей дружбы, несмотря на разницу в возрасте и званиях, они научились хорошо понимать друг друга. Иногда и без слов.

— Есть у меня одна проблема… — словно собравшись с духом, начал после паузы генерал, поставив на столик так и не пригубленную рюмку…

Многое знали эти солдаты один о другом. В свое время они прошли огонь и воду. Вместе, как говорится, пуд соли съели, однако то, что услышал Андрей от Владимира Михайловича в следующие минуты, было для него полной неожиданностью.

Оказалось, что в начале семидесятых, когда его старший друг еще носил погоны с маленькими звездочками, он был по уши влюблен в девушку, готов был предложить ей руку и сердце. Ангельски красивое юное создание имело только один, но очень существенный по тем временам «недостаток». И обозначен он был в пятой графе ее анкеты.

Правда, выяснилось это только в тот момент, когда потенциальный зять был приглашен в дом родителей невесты для знакомства. Дело в том, что в молодости еврейки часто бывают не очень похожими на типичных представительниц своей нации. Характерные черты у них проявляются лишь с возрастом.

Самому Владимиру тогда была совершенно безразлична национальность его избранницы, однако в советской стране в те годы махровым цветом расцвел негласный антисемитизм. Знающие люди намекнули молодому офицеру, что после такой свадьбы он может навсегда забыть о своей служебной карьере, потому что родители Эсфири давно подали документы на выезд. А таких, как они, тогда называли не иначе как изменниками Родины. «Изменники», правда, сами разъяснили жениху все проблемы, связанные с их шатким положением, но и словом не обмолвились, что его молодая избранница, их дочь, ждет ребенка.

Разрешение на выезд в Израиль семья Эси неожиданно получила раньше, чем ожидалось. А по закону самой гуманной в мире страны отъезжающие должны были распродать свой нехитрый скарб и успеть покинуть ее пределы в месячный срок. Как на грех, случилось это именно в то время, когда будущего генерала отправили на три месяца в далекий Уссурийский край на учения…

Только через несколько лет с какой-то немыслимой оказией из Израиля пришла первая и, как позже оказалось, единственная весточка. Из коротенькой записки на обороте фотографии офицер узнал, что в далекой Хайфе у него растет дочь.

В этом месте генерал прервал свой рассказ и, достав из кармана кителя тот самый снимок, положил его на полированную поверхность столика.

— Пойми, Андрей, с того времени я потерял покой. Попытки разыскать их ни к чему не привели. Больше всего бесило, — продолжал свою исповедь собеседник, — собственное бессилие. После того как рухнул «железный занавес», я два раза срывался в Израиль, однако оба раза вернулся несолоно хлебавши. Ездил, естественно, по туристическим путевкам. Времени было в обрез, а в Хайфу, представь себе, даже попасть не удалось. Видишь ли, по мнению представителя туристического агентства, небезопасно там. Это после Афгана-то?..

Андрей слушал молча, да и какие слова могли помочь в этой ситуации. Понятно было одно: рана в душе друга не зажила до сих пор.

А генерал уже завершал свой не очень веселый рассказ, из которого стало ясно, что его усилия все-таки не пропали даром. После бесчисленных и бесполезных обращений в иммиграционные службы Израиля, как это ни странно, помогли полуночные блуждания по интернетовским форумам. Какой-то совершенно неизвестный сердобольный человек прислал по электронной почте адрес тех, кого он разыскивал.

— Вот такая, брат ты мой, история с географией получилась, — печально подытожил свое повествование генерал. — Ты моя последняя надежда. Сможешь разыскать их и передать мое письмо?..

Глаза генерала, удивительного изумрудно-зеленого цвета, до самых краев наполненные болью, не отрываясь, смотрели на офицера. Столько искренней веры в чудо было и в этом взгляде, и в самом вопросе, что Андрей Лавров, совершенно не раздумывая, ответил:

— Если будет хоть малейшая возможность — сделаю!

— Другого я и не ожидал, — тихо произнес генерал и вздохнул с явным облегчением.

— Там, в конверте, немного «зелени»… — после небольшой паузы продолжил он и, заметив, что офицер готов уже отказаться, повысил голос: — Не дури, Андрей! Почему ты на свое майорское жалованье должен мои генеральские проблемы решать? С этим — все!.. Вопросы есть?

— Один: в каком качестве мы туда отправимся? — уже по-военному четко сформулировал майор.

— Что-нибудь придумаем, но в любом случае стричься пока не надо, да и усы с бородкой, думаю, будут тебе к лицу.

— Ясно, — улыбнулся в ответ собеседник, проведя рукой по гладко выбритой щеке.

— Да, вот еще что, — вспомнил генерал. — Сегодня же зайди к нашим связистам и получи у них мобильники.

— Зачем? У нас и свои есть…

— Про свои можешь забыть! Эти буквально с последней выставки в Ганновере закуплены. Всех тонкостей я и сам не знаю. Ребята-связисты разъяснят. Но главное достоинство аппаратов в том, что их прослушать невозможно. Вернее, даже не совсем так. Прослушать как раз можно, а вот разобрать, о чем речь, — дудки! Сигнал кодируется… На всех твоих, конечно, не расщедрюсь — дорогое пока удовольствие! — но штуки три получи обязательно, пока их мои штабисты не расхватали.

— Я думаю, и вашим такие штучки пригодятся…

— Ну, конечно! Будут на рыбалке между собой секретные переговоры вести — в каких местах окунь клюет лучше. Знаю я хорошо эту публику!..

Старые друзья встали и пожали друг другу руки.

— А про коньячок-то мы забыли, — улыбнулся хозяин кабинета. — Давай — за успех!..

* * *

В заброшенном горном ауле, который опустел еще во время гражданской войны, уже давно отбушевавшей в этих местах, происходило нечто непонятное. Складывалось такое впечатление, что военные действия здесь возобновились в полном масштабе: мелькали фигуры в камуфляже, гремели взрывы гранат, трещали автоматные очереди, горели дома…

Через некоторое время все стихло. Не было ни убитых, ни пленных. Люди, которые только что выбивали двери в уцелевших домах и забрасывали подвалы гранатами, весело разговаривая, начали спускаться в долину. И хоть звучала таджикская речь, а изредка слышались обрывки арабских фраз, на рукавах бойцов рядом со странноватыми знаками различия мирно соседствовали эмблемы Российской армии.

За поворотом горной тропы, по которой спускались эти странного обличья люди, открылся вид на русло давно пересохшей реки, где разместился палаточный городок. Заметно было, что все подходы к лагерю охранялись часовыми. В зарослях кустарника чуть поодаль от жилых палаток были расположены несколько приземистых деревянных бараков. Рядом с ними под навесом — длинный дощатый стол, возле которого призывно дымилась полевая кухня.

Отряд, только что проводивший «зачистку» горного селения, подоспел как раз вовремя. Незадолго перед ним с боевого задания вернулась в лагерь другая мобильная группа, которая в этот день патрулировала участок границы.

Люди, очень похожие на боевиков, оживленно приветствуя друг друга, направились к полевой кухне. Война войной, а обед — по расписанию. Правда, войны как таковой здесь не было, однако и мира — тоже. Здесь, в этом живописном и весьма труднодоступном месте, расположенном на стыке бывших среднеазиатских республик, а ныне независимых государств, базировался один из отрядов спецназа Казбека Рахметова.

Этот еще довольно молодой и не очень образованный человек не так давно стал единственным наследником немалого состояния своего знаменитого отца. Тот за свою бурную жизнь успел побывать и служителем Аллаха в Средней Азии, и полевым командиром в различных горячих точках, и даже представителем федеральной власти в одной из автономий.

Но ни большие должности, которые он занимал, ни высокие связи старшего Рахметова спасти не смогли. Несколько лет назад на горной дороге его персональный бронированный джип взлетел на воздух вместе с охраной. Было это кровной местью, терактом или несчастным случаем — никто до сих пор выяснить не смог.

Его сын, как это частенько случается с детьми, пошел другим путем. Отлично усвоив формулу, что деньги — это власть, он за очень короткий срок сумел основательно приумножить и без того немалые отцовские капиталы, подчинив себе финансовые потоки региона.

Впрочем, рыночные отношения и в Средней Азии, и на Кавказе процветали даже в самые суровые времена всенародной борьбы с расхитителями социалистической собственности. Да и сама советская власть, особенно в последние свои годы, вела здесь довольно осторожную политику, стараясь сильно не вмешиваться в сложные отношения местных кланов и тейпов. Конечно, до определенных пределов. Но и это либеральное послабление давало возможность наиболее предприимчивым людям делать свой бизнес. Недаром в те времена здесь бытовала расхожая фраза «коммунизм — не за горами». Правда, смысл в нее местные жители вкладывали несколько иной, нежели агитпроповские чиновники в Москве.

То, что Памир переводится как «крыша мира», знает каждый школьник. Правда, местные предприниматели утверждали, что Рахметов-младший чересчур дословно трактует это выражение, а слово «крыша» понимает только в его современном прочтении. Но тем не менее «положенный» Казбеку кусок финансового пирога отстегивали регулярно. А еще злые языки поговаривали, что и наркоторговлю в этом регионе контролировал именно он. Однако большие деньги помогли взаимопониманию и с местными властями, и с российским федеральным центром, тем более что младший в большую политику пока не лез. В подобных случаях принято говорить — такие люди и без охраны?

Вот и муштровали в этом укромном и глухом горном месте его доверенные командиры надежную и преданную охрану. На всякий случай. Причем не только для самого «Хозяина», но и для его многочисленной собственности.

Одним из таких «наставников» с богатым боевым прошлым был Рамазан Атгериев — командир отряда «Юг», крепкий бородач с внешностью остепенившегося ваххабита. Он долгое время воевал под началом различных полевых командиров, пока окончательно не пристал к отряду Шамиля Басаева. Здесь он был обласкан и даже приближен к руководству. Но в какой-то момент почуял, что «борьба за свободу родины» не приносит серьезного дохода, а, напротив, требует жертв. В один прекрасный день он ушел из отряда по-английски — не прощаясь.

Некоторое время еще скитался по горам одиноким волком, промышляя от случая к случаю торговлей людьми и выжидая, чем все это дело обернется. Когда же Россия снова всерьез взялась за этот мятежный регион, а местные «авторитеты» мудро решили, что значительно прибыльней греть руки на восстановлении мирной жизни, не стал больше медлить и Рамазан Атгериев. В тот же час боевик сложил оружие, будучи твердо уверен, что попадет под амнистию.

Так и произошло, но «мирные будни» родины разочаровали Атгериева. Все теплые места были давно распределены. Побыв какое-то время на второстепенных ролях, он без малейшего сожаления распрощался с родными местами и, подобрав несколько единомышленников, отправился «на ловлю счастья и чинов» в Среднюю Азию.

Это его «доблестные абреки» только что увлеченно громили опустевшее горное село. Дабы и здесь, в горных районах Памира, не потерять свою квалификацию, приобретенную во время различных междоусобиц, которых хватало на территории бывшего Советского Союза. Сейчас, после сытного обеда, они живописной группой расположились на небольшой поляне, обмениваясь новостями.

Собственно говоря, новость была одна — предстоящее задание на таком далеком от них Ближнем Востоке. Мнения, естественно, разделились: для одних это была обычная боевая операция в необычном месте, для других — шанс заработать. А для третьих, которым дальше Абхазии и Дагестана бывать не приходилось, — возможность посмотреть мир.

— Самое важное, — решительно вступил в разговор Атгериев, заметив разброд и шатания в рядах подчиненных, — не посрамить родину! Особенно в глазах братьев-мусульман. И чтоб с местным населением — никаких вольностей!

Бородач обвел свое воинство тяжелым взглядом и, задержав его на сухопаром боевике, с угрозой продолжил:

— Про анашу и прочую дрянь чтоб я даже и не слышал. Поймаю — пеняйте на себя. Вы меня знаете. Повыбиваю не только зубы…

Резкий и настойчивый зуммер мобильника прервал его «инструктаж». Едва взглянув на номер, бородач поднял вверх указательный палец. Секунду спустя он с придыханием произнес:

— Муфтий Бакиров!.. — и торопливо отошел в сторону.

Все уважительно смолкли…

После непродолжительного разговора командиру стало явно не до своих подопечных. Было заметно, что он удовлетворен содержанием беседы. На его совсем еще недавно грозном лице блуждала с трудом скрываемая довольная улыбка.

— На сегодня — все. Можете отдыхать! — махнув рукой, бросил он своему притихшему воинству и торопливой походкой направился в сторону штаба.

Рахметовцы разбрелись по лагерю, и на поляне остались только двое очень похожих друг на друга людей. Их можно было отличить разве что по росту.

— Интересно, с кем все-таки Атгериев разговаривал?

— Ты что, брат, совсем от стрельбы оглох? Он же сказал…

— Сказал, — насмешливо фыркнул долговязый, — а ты помнишь хоть один случай, когда наш Рамазан, который чуть ли не в замах у самого Басаева ходил, отчитывался бы перед нами?

–…

— Вот то-то и оно!.. Да и арабский язык я знаю неплохо. А слух у меня, можно сказать, музыкальный…

Примечания

1

«ФАТХ» — перевернутая аббревиатура от арабского Харакат аль-Тахрир аль-Ватани аль-Филастини, «Движение за национальное освобождение Палестины». На арабском языке слово «фaтaх» значит — победа, завоевание, «хaтaф» — смерть.

2

«ХАМАС» — аббревиатура от арабского Харакат аль-Мукаввама аль-Исламийя, «Исламское движение сопротивления». Само слово «хамас» в арабском языке имеет несколько значений: сила, мужество…